Найденыш

Не слышал, Дженсен не слышал его извинений, он все так же отчаянно к нему прижимался, чувствуя только, что Джаред не злится, не отталкивает его, говорил взволнованно: – Подожди, не уходи, я так… я про фотки эти… ты ведь не думаешь, что я там… с кем-то…Ты ведь, правда, не думаешь? – заглядывал в лицо Джареду со страхом, и не слышал, все равно не слышал, как Джаред отвечает – нет, не думаю – и приходилось действовать иными способами. Не словами – поглаживанием, поцелуями, объятьями. Схватить, не отпускать, держать крепко, если не слышит человеческую речь, объяснять на животном языке – облизыванием, звуками, ласковым ворчанием – помогло, услышал, немного успокоился и как опомнился, завертел головой, растерянно залепетал: – Ой. Я, мы… Джаред, я… Да-да, войдем, наконец-то, в дом, мало ли кого занесет сюда, а они тут валяются, как парочка нетерпеливых малолеток. Джаред вскочил первым, поднял с земли встрепанного Дженсена. Потащил за руку в дом – за руку, словно боялся, что опять он что-нибудь учудит, Дженсен шел послушно, но едва они переступили порог, руку вырвал и сказал севшим от волнения голосом: – Можно, я сам? Побледнел весь, и смотрел на Джареда, широко распахнутыми, потемневшими глазами, Джаред, еще не уверенный, что понял правильно, все равно кивнул, разрешая – давай, сам, что хочешь делай, сам. Дженсен сглотнул и подошел к нему, и, как будто какое-то ритуальное действо совершая, благоговейно поднял руки к его груди. Медленно-медленно, как во сне, наклонился, приник лицом к вырезу рубашки. Постоял так, потом, кажется, ему недостаточно стало крошечного обнаженного участка кожи, принялся расстегивать ему рубашку, сосредоточенно хмурясь, и бормоча под нос что-то невнятное. У Джареда сердце стучало где-то в ушах, резко, шумно, больно, он прилагал просто бешенные усилия, чтобы не сорваться, не схватить и повалить Дженсена прямо тут, в холле, сдерживался изо всех сил, даже глаза прикрыл и дыхание задержал, терпеливо снося сладкую пытку – находиться рядом, совсем-совсем близко, рядом, и не хватать, не пугать, не важно, может, Дженсену и хочется, но лучше пусть скажет, и тогда можно будет, чем все испортить, а Дженсен тем временем наклонился к его обнаженной груди и совершенно по кошачьи лизнул, и Джаред не сумел сдержать стона, сжал кулаки. Услышал озадаченное: – Джаред? Рискнул открыть глаза – Дженсен смотрел на него хмуро: – Не нравится? Джаред с трудом улыбнулся: – Ну что ты, милый. –А чего рычишь тогда? Джаред поймал себя на том, как дернулись его руки – схватить! Силой завел за спину, сцепил намертво, и снова попытался улыбнуться. Дженсен заводился, опять, стоял перед ним, такой розовый, сердитый, со сверкающими глазами, припухшими, ярко-красными от его недавних поцелуев губами и выговаривал: – Я так никогда не узнаю, если ты не скажешь! Что тебе нравится? Чего ты кривишься? – Может, поднимемся в спальню, и там обсудим интимные подробности? – дипломатично предложил Джаред, не особенно веря, что сумеет удержать себя в руках, если еще минуту простоит тут, в холле, столбом. И рысью побежал наверх, к спальне, услышал возмущенный возглас позади, но ему было уже не до тонкостей обращения с девственником – как бы не лопнуть от желания. Судя по топоту, Дженсен несся за ним, на второй этаж они взлетели почти одновременно, и в спальню ворвались вместе, а дальше Джаред судорожно стягивал с себя ужасно тесные в некоторых местах штаны, поскуливая от нетерпения, рядом пыхтел запутавшийся в джинсах Дженсен, потом они дружно упали на кровать. Дженсен как кошка, вскарабкался на него, оседлал, уперся руками в плечи, и, тяжело дыша, возбужденный, с сумасшедшим, диким блеском в глазах, ерзая, усаживаясь удобнее, придавливая своим телом джаредов нагло торчавший член к животу – больно! – прошипел: – Шшшто, думал, убежать? Рассмеяться казалось неуместно, тело не слушалось и независимо от его воли совершало движения, словно он трахался, Джаред терся, терся об Дженсена, замечая, какой адский огонь разгорается в его глазах, и безостановочно урчал, как большой, огромный, счастливый кот. Убедившись, что Джаред убегать не думает, Дженсен тоже довольно заурчал, это его урчание, с нотками торжества, жаром отдавалось в паху, и снова приходилось сдерживать себя, чтобы не опрокинуть котенка, не придавить – пусть привыкнет, наиграется в победителя. Но с каждым движением Дженсена, исследовательским, полным азарта – сдерживаться становилось все труднее, ворчание Джареда потихоньку превращалось в рык – а Дженсен, пряча усмешку, с самым невинным на свете видом, невинным и сосредоточенным – то приникал к нему всем телом, терся об него, облизывая Джареду шею, покусывая ухо, то прищипывал пальцами соски, кося невозможно зелеными, яркими глазищами на пунцовое джаредово лицо, то, разлегшись на его ногах, ласкал языком и губами стоявший колом член Джареда, то под конец уселся Джареду на грудь спиною к лицу, и теребил ему налившиеся яйца одной рукой а второй неумело дрочил, это стало последней каплей, с воплем – не могу больше! – Джаред таки уронил с себя взвизгнувшего Дженсена, и придавил его животом к кровати, навалился сверху, и вдруг услышал, как засранец, ерзая под ним, стонет капризно: – Ну наконец… – Ах, ты! – ахнул Джаред, а Дженсен вывернулся под ним, обхватил длинными ногами, крепко, как клещами, за талию, руками обнял, царапая спину, обдавая жарким, прерывистым дыханием, зашептал: – Джаред, ну же. Ну пожалуйста… Не заставляй меня просить! Вжимался в него, от каждого его слова, от прикосновения, от дыхания его, близкого, шумного, у Джареда словно иглы горячие впивались в кожу, острое возбуждение прошило позвоночник, но как же он боялся напугать, навредить, и страх этот помогал, совсем немного помогал – не сорваться, Джаред лизнул дрожавшего от возбуждения Дженсена, попросил шепотом: – Отпусти. Сейчас, все сделаю, отпусти, котенок. Дженсен – не сразу – с недовольным звуком, то ли писком, то ли мявком – скинул ноги, намертво скрещенные у него на пояснице, расцепил руки, Джаред смог освободиться – и залюбовался лежащим под ним – длинным, ладным, гибким, само совершенство! – оборотнем, прошептал восхищенно: – Красивый… Насторожившийся было, Дженсен засиял, расслабился, раскинул руки, потянулся картинно, глядел на него из под ресниц – провокационно, как само искушение, еще улыбался, и тихонько призывно урчал – Джаред наклонился, поцеловал, шепнул: – Закрой глаза. *** Дженсен мыркнул снова недовольно, но глаза закрыл, и Джаред видел, как трепещут его ресницы, как он хочет, но не решается подсмотреть, беспокойно хмурится, и облизывает губы – поцеловал его снова – отстранился, Дженсен чутко потянулся за ним, честно глаза не открывал, Джаред успокаивающе тихо-тихо – говорил, уговаривал, как будто песню пел – ненаглядный, упрямый мой, солнце мое, мой котенок, люблю, слышишь? - и Дженсен – улыбался, и вздыхал – и будто просил – без слов – одним своим видом – еще, скажи еще, и поцелуй, и вот тут, и вот тут тоже. Распалялся потихоньку, стонал, переходя на рык, когда Джаред вобрал в рот аккуратный, истекающий смазкой, красивый, как весь он сам его член – Дженсен распахнул глаза, его выгнуло, он потрясенно ахнул, и кончил. Джаред с удовольствием проглотил сперму, еще пососал обмякший член, будто хотел до конца выдоить его, чем вызывал у Дженсена жалобный мявк. Принялся, урча, вылизывать ему яички, мошонку, живот, потихоньку вызывая к жизни опавший член Дженсена, перевернул его осторожненько на бок, поглаживал спину, тот выгибался под его руками, изредка мыркая, упал сам, на живот и раскидал ноги, выпячивая зад. Джаред навис над Дженсеном, вылизывая неторопливо лопатки, поясницу, круглые, крепкие ягодицы, потихоньку, медленно-медленно вылизывал и между ними, заставляя Дженсена скулить и выгибаться. Втискивался в узкое, тесное, горячее – тоже медленно, как ни подавался уже озлобленно шипящий Дженсен навстречу – придерживал его за поясницу – наклоняясь, прикусывал за плечо, чтобы отвлечь от той боли, и так и не позволял своему зверю выйти, разодрать, сломать, грубо выебать мелкого самца – не позволял, держал на поводке, почти сходя с ума от страсти и жажды – нет, нельзя, в первый раз – пусть будет нежно, ласково, без боли. Как в награду за терпение – Дженсен поймал ритм, не шипел больше недовольно – мало, еще, сильнее! – протяжно стонал, мокрый весь, дрожащий, беспомощно цепляющийся за простыни, подмахивал, принимал Джареда, и снова кончал, подчинялся, уже поняв, что вот сейчас получит все – что хотел, и получал, отходил чуть-чуть, и снова лез к нему, к Джареду, ненасытный, сумасшедший, и снова получал, и Джаред думал уже, никогда не насытится мелкий, но под утро устал и Дженсен, обвил его руками-ногами, устроил голову на груди, душ, какой душ – нет, потом. Ладно? Хочу так – пахнешь мной. Мое, мой. Теперь мой, совсем. Твой, котенок, твой – устало шептал Джаред, проваливаясь в сон. *** Джаред проснулся, не понимая еще – что разбудило. Открыл глаза и тут же наткнулся на внимательный, ждущий взгляд Дженсена. Сразу начал перебирать воспоминания, быстро, пытаясь угадать, чего ждет от него Дженсен, почему сидит так, скрестив ноги, у его изголовья, голый, засранец, совсем не стесняющийся. И явно чего-то ожидающий. – Джен, - осторожно произнес Джаред, и улыбнулся, но Дженсен его улыбку оставил без внимания. Нахмурился, рыкнул, что-то там сообразил-решил сам с собою, и, сосредоточенный, полез к нему под одеяло, прижался, на грудь ему сложил кулачки, наставил на них подбородок и устремил снова взгляд на Джареда – внимательный, ожидающий. Джаред лихорадочно вспоминал, где он чего пропустил? Тело приятно ныло, напоминая о ночном марафоне, но Дженсен не выглядел так, будто ждет продолжения. Он явно хотел чего-то другого. Джаред вздохнул и спросил прямо: – Что не так? Дженсен, не размыкая губ, заворчал, недовольно, но Джаред уловил проблеск неуверенности в его глазах, и тут же воспрял духом, спросил решительно: – Ну, что такое? Дженсен опустил длиннющие ресницы, и снова распахнул глаза, Джаред завороженный, забыл уже, чего хотел, он теперь хотел, чтобы Дженсен моргнул снова, чтобы полюбоваться на эту красоту, на эти опахала, но Дженсен, уловив его настрой, фыркнул, и, наконец, сказал: – Я жду, вообще-то. – Я понял, что ты ждешь, - в тон ему ответил Джаред, - только чего? – Ну как же, - Дженсен сверкнул глазами, но тут же переменился, он будто не знал – как себя вести – наступать, или просить, крайне заинтригованный, Джаред следил за целой гаммой чувств, сменяющихся на выразительном, красивом лице Дженсена, удерживая себя от желания поцеловать яркие, розовые, припухшие со сна его губы, пощекотать пальцем пушистые длинные ресницы, облизать веснушки, облизать всего-всего, так, стоп, стоп. Кажется – Джаред с унынием вздохнул – теперь в общении с Дженсеном первый пункт – держать на привязи ошалевшего от близости Дженсена своего зверя. Дженсен смотрел на него с упреком, с грустью даже. – Ну что такое? – повторил в который раз Джаред, запустив руки под одеяло, и лаская Дженсена. Тот немного задумался, глаза его заволокло, губы разъехались в улыбке, но он опомнился, и возмущенно зашипел: – Руки убери. Джаред смиренно вздохнул. Отнял с сожалением руки от гладкой, круглой задницы. Дженсен выпалил: – И когда мы проведем ритуал связи? Или я хорош только трахаться? Вооон куда. Джаред знал, конечно, что Дженсен попытается, но не ожидал, что так быстро. И в таком агрессивном тоне. Хочет все, и сразу, и его, Джареда, мысли, и его душу, не только тело. Джаред вспомнил Орриса, недавнюю с ним встречу – волк доволен был, как идут дела у Дженсена, и как бы между прочим, невзначай – спросил, когда Джаред планирует проводить ритуал связи. Джаред сразу понял тогда, что все прочее – о финансах Дженсена, о его капитале, учебе, друзьях, это все так, повод, на самом деле волк хотел знать именно о ритуале. Джаред ответил честно – не раньше, чем исполнится Дженсену двадцать один, волк тогда удовлетворенно угукнул, и они заговорили о другом. Если уж быть откровенным с собой, Джаред, возможно, привязал бы к себе тигренка сразу, как увидел – так торкнулось в душе – свой – да нельзя было такое делать с малышами, не принято, слишком интимный, слишком взрослый, и ко многому обязывающий ритуал. И кто знает, дай ребенку шанс, когда вырастет – выберет ли он того, кто так жаждет его сделать своим. Или еще хуже – не станет нужен взрослому повязанный малыш, и тот погибнет, не нужный, не умеющий оборвать бессмысленной связи, и не умеющий жить без нее. И теперь предстояло сложное – объясниться с Дженсеном. Что нельзя, что рано, и нужно немного подождать. Зная его вспыльчивый характер, Джаред боялся, что опять вспыхнет ссора, напрягся весь, сказал натянуто: – Дженсен. Дженсен ожидаемо – разозлился, понял сразу – отказ – но все равно повел себя не совсем так, как ожидал Джаред. Опустил голову, отвернулся, скрутился под боком, но не отполз далеко, а так и лежал рядом, несчастно пыхтя, вызывая в Джареде острое раскаяние. – Ну что ты, – Джаред пытался раскопать Дженсена под одеялом, куда тот стек, растормошить, заглянуть в упрямо закрытые глазки, поцеловать в стиснутые губы, – Дженсен. Ну Дженсен, я же… Я не могу, не имею права, понимаешь? Не в том дело, что… – вырвалось с досады, - чертов Оррис! Некстати произнесенное имя волка произвело на Дженсена неописуемое действие. Дженсен замер, потом вытаращил глаза, округлил в ужасе рот, выдохнул: – Чт… чтооо? Оррис? При чем тут Оррис?! Джаред глазом моргнуть не успел, как любимый манипулятор вскочил ему на грудь и тряся за плечи, шипел и плевался, сверкая потемневшими от злости глазами: – Он?.. Он что ли приказал – нельзя? Да какое он!.. Это, что ли, моя плата?! Он говорил там что-то о цене, и так и ничего не сделал! Не попросил! Я думал, он хочет, чтобы я работал на него! А связь – это мое личное! Дело! Личное! Я не его раб! Джаред, не зная еще, радоваться или пугаться такой реакции, пытался успокоить взбесившегося кота, но удалось это только после того, как Джаред скрутил его, подмял под себя, поцеловал, подрочил ему, завел, до того, что Дженсен потребовал его трахнуть – так и сказал, трахни меня! – потом Дженсен неумело сделал минет Джареду, и когда не к месту снова начал вспоминать Орриса и плеваться, был оттрахан уже без приглашения. Часа через два Джареду удалось убедить Дженсена, что мэр на его личную жизнь не покушается, но у Джареда остались легкие сомнения - поверил Дженсен, или просто сделал вид, но, во всяком случае, от него с ритуалом отвязался, а что касается мэра – Джаред надеялся, что разозленный Дженсен до волка не доберется. Ну, пока. А там видно будет… Дженсену двадцать два Совещание затянулось до позднего вечера. Спорили до хрипоты его заместители и казначей, все решали, купить фирму разорившегося конкурента, или пусть выкупает Риш, тоже давний конкурент, Джаред слушал вполуха. Сам он принял решение фирму не трогать, но соратникам позволял высказаться. А сам вспоминал события четырехлетней давности, утонув в кресле, и прижмурившись, блаженно перебирал в памяти дорогие воспоминания – домик на озере, яркий, теплый, летний день, Дженсен, и первый его раз, и долгий секс потом, сытый, долгий, приятный… Как же недавно все было – и как давно. Дженсен, как он возмущался тогда, от одного лишь подозрения, что ритуал кровной связи не дает проводить им Оррис, а сейчас – напомни-ка ему, правая рука мэра, вечно занят, вечно разъезжает по делам, и шефа своего любит, и чуть не как к отцу к нему относится. Джаред не то, чтобы ревновал, но иногда позволял себе поворчать, когда Дженсена по два-три дня, а то и по неделе не бывало дома. Вот и сейчас – сбросил сообщение, мол, задержусь, буду поздно. Джаред вздохнул, и снова погрузился в воспоминания… Дженсен в тот памятный день, когда оставил свои попытки заставить Джареда провести ритуал, вдруг вспомнил что-то, и так изумленно-растерянно посмотрел на Джареда, что он забеспокоился – что? Что опять такое? Дженсен рассказал, про Рис, и близнецов – и Джаред, вместо ожидаемого Дженсеном удивления, воскликнул – значит, я не ошибся – отчего Дженсен растерялся, а потом начал допытываться – ты знал? Чувствовал? Но боялся поверить? А потом долго ходил задумчивый, приготовленный Джаредом завтрак только поковырял, и скоро умчался в студенческий городок. Джаред рискнул спросить: – И что теперь? Вернешься домой? Дженсен, серьезный, важно кивнул: – Да. Только вещи заберу и… поговорю. Кое с кем. Джареду не понравилось, как зловеще это прозвучало, но он надеялся, что Дженсен там не убьет никого. Слава богу, все обошлось, приехал Дженсен с синяком под глазом, и слегка помятый, и ночью с остаточной яростью набросился на Джареда – ярость, страсть, страх потерять, Джаред особо не вникал, что им двигало, он помог своему рычащему-шипящему коту спустить пар, к их обоюдному удовольствию. И да, когда в жизни все хорошо, время летит быстро, Дженсен учился, потом начал работать, Рис все свободное время посвящала детям, Джаред работе и своим любимым, хватало его любви на всех, на Дженсена, на Рис, на детей, все шло, катилось по накатанным рельсам. День рождения – двадцать один год – Дженсена пришлось на время его очередной командировки, и как-то незаметно, быстро, стремительно текло время – вот уже и двадцать два ему. Дженсен вступил в права наследства, теперь пропадал еще и по делам своей фирмы, у Джареда был теперь богатый, самостоятельный супруг – самостоятельный, ключевое слово. Все, как он хотел. Иногда Джаред ностальгически вздыхал и улыбался, вспоминая то золотое время, когда подвергался активному преследованию юного кошака, иногда грустил, по тому времени, когда Дженсен всегда был рядом, искал его взгляда, ловил каждое его слово. Но – не мог не признать, что то, что есть сейчас – лучшее, что могло бы быть, и хорошо, что так сложилось. Дженсен – он всегда был, пусть не рядом, но давал знать о себе, каждый день, и, чего уж там жаловаться – ну подумаешь, несколько командировок в год. Зато, когда возвращался – голодный, яростный, злой, как впивался в него, как не отпускал – ненасытный, неутомимый, как требовал – возьми, хочу, мой – еще, еще, Джаред! – и как потихоньку, насытившись, превращался в ласкового, сытого, нежного мурчащего – да ради таких ночей Джаред готов был и не только эти командировки стерпеть. *** Отвлек от воспоминаний Ричи, дергающий его за рукав. Джаред подавил раздражение – молоденький секретарь все время нарушал его личную зону, заставляя сомневаться, настолько ли мальчишка наивен, как кажется. Вот и сейчас – хлопает ресницами, смотрит умоляюще большими голубыми глазками, склонился к Джареду, чуть не обнимает его. То ли одернуть нахала, то ли проникнуться мольбой в чистых, невинных глазах. Джаред вопросительно поднял брови – мол, что надо тебе? Ричи воровато оглянулся, вырвал из блокнота листок. Накорябал что-то быстренько и сунул ему бумажку. Джаред развернул свернутую в трубочку записку. Мда, он и забыл, что пообещал Ричи подарок на день рождения. Этот секретарь был у него не так давно, может, месяца три. Мальчик был старательным, шустрым, исполнительным, однажды, когда Джаред опрокинул на нужные вот-прямо-сейчас бумаги кофе, малыш в три минуты восстановил договор, аж запыхался прибежал - тогда Джаред умилился и пообещал выдать ему премию. Ричи покраснел, смешался и вдруг, заикаясь, отказался от премии. Джаред, бывший в хорошем расположении духа, решил все же расспросить мальчишку – не премия, так, может, он хочет чего-то конкретного? Оказалось, хотел. Парень, только вчера приехавший в огромный, как ему казалось, город из крошечного лесного поселка, никогда не бывал в Зикерре – одноименном с городом ресторане, и страшно мечтал туда попасть. Ресторан, а скорее даже – целый развлекательный комплекс, был знаменит по всему северу Ринисольды, и не только редкими блюдами и хорошей кухней. Джаред, на свою голову, согласился: – Хорошо, будет тебе ужин в Зикерре. Ну и вот – время икс пришло, днем еще Ричи напомнил про обещание, и Джаред заказал столик. А сейчас малыш написал паническую записку «Мистер Падалеки, уже почти одиннадцать часов! Мы уже никуда не пойдем?!» Джаред усмехнулся ласково, чем-то этот малыш напомнил его Дженсена. Заглянул в готовые наполниться слезами глазки, и подмигнул, мол, спокойно. Прокашлялся, и дождавшись тишины, заговорил: – Ну что, я выслушал всех, и решение свое озвучу завтра. А сейчас, господа, уже очень поздно… Через пятнадцать минут Джаред на служебной машине вместе с взволнованным Ричи ехал в ресторан, разогнать соратников оказалось не так сложно. Сложнее было придумать, как же, наконец, подступиться к Дженсену. Не обращая внимания на мальчишку, задававшего глупые вопросы – отвечал вежливо водитель – Джаред снова вспоминал. *** У них как-то все недоставало времени поговорить о ритуале – Джаред отчего-то не решался, Дженсен один раз, буквально месяца два назад заговорил, специально пришел к нему, в кабинет, долго вертел в руках какую-то книжку, непривычно тихий и задумчивый. Когда Джаред спросил, отвлекшись от бумажек: – Дженсен, что? Тот, улыбаясь неловко, сказал, стараясь выглядеть беспечным: – Все думаю, решишься ты когда-нибудь, или снова мне. Джаред не понял сперва, потом догадался, смущенно хмыкнул, да, получалось, что так – всегда в их отношениях делал первый шаг Дженсен. Джаред спросил прямо: – Когда ты хочешь? Имея в виду – я давно готов, я хочу, но Дженсену не понравилось, он хотел было что-то сказать – что? – но тут в кабинет влетели близнецы, Том и Кайла, кинулись к Дженсену – приееехал! Вцепились, повисли на нем, и разговор, так и не начавшись, был безнадежно скомкан. Джаред понимал, что должен в этот раз сам предложить, настоять – Дженсен, судя по всему, больше не хотел быть первым, или обиделся, или устал, или просто ждал, чтобы Джаред сам попросил его, и объявил о желании провести ритуал. *** Ричи снова дергал его за рукав, пищал что-то, Джаред прислушался: – Это что? Так красиво! Мистер Падалеки, это правда Ренис-Дан? Ооооо, какой… Ричи восхищенно стонал, а Джаред заинтересованно посмотрел вправо, на роскошное здание ювелирного центра, и вдруг скомандовал: – Стив, давай заедем. Хочу Дженсену подарок купить. Стив одобрительно глянул на него в зеркальце, Ричи замолчал было, но тут же попросил: – А можно мне с вами? Я никогда там не был! Джаред вздохнул: – Ладно, куда тебя девать. А сам думал уже – что будет лучше? Браслет, или перстень, или запонки, или, нет, лучше все-таки перстень. И подарить ему, сегодня, и попросить… Спросить, согласится ли Дженсен принять его предложение, и, черт, почему ему так страшно? И волнительно. *** Усмехаясь своим невеселым мыслям, Дженсен рискнул свернуть за машиной Джареда, к Ренис-Дану. Как же любопытно. Вот так и делай сюрпризы – сразу столько интересного появляется в их почти скучной жизни! Стив выгрузил пассажиров у самого входа, и сразу отъехал на стоянку. Дженсен издали наблюдал, как Джаред придерживает дверь, чтобы его молодой спутник вышел из автомобиля, как учтиво пропускает вперед при входе в здание, и лишь потом опомнился, поймал себя на том, что рычит – низко, злобно, что сдавил изо всей силы руль, и перчатки на кончиках пальцев прорвались. Надо же. Давно такого не было, чтобы вот так, аж до выпущенных когтей… Дженсен снял перчатки, опустил стекло, выкинул их, и пристроил автомобиль недалеко от парадного входа. Мысль зайти в Ренис-Дан, за неверным мужем и его любовничком Дженсен отбросил сразу – если уж тут выпускает когти, то если зайдет внутрь – обязательно перекинется, кого-нибудь порвет, если не повезет – или наоборот, повезет, это как посмотреть – но мальчишку порвет точно. И никакой Джаред, никто – не сможет этого гадкого, мелкого, ублюдочного… - Дженсен с усилием моргнул, прогоняя красную пелену перед глазами – этого говнюка у него отнять, пока Дженсен не вырвет ему горло. Дженсен не спускал глаз с парадного, сияющего новогодними гирляндами входа в ювелирный магазин, и почему-то вспомнил вдруг – первую встречу. С Джаредом, самую первую, ему было тогда… Тринадцать? Он забежал в супермаркет, спасаясь от шайки малолетних бандитов. От воспоминаний злость растаяла, но стало еще хуже. Дженсен не понимал, когда это случилось? Когда он потерял Джареда? Как? Ну вот же, только недавно – все было хорошо, и ладно, черт с ним, Джаред нерешителен, тянет с этим ритуалом, ну и что – он, Дженсен, как всегда, уже готов был все взять в свои руки – приехал, хотел встретить с работы, неожиданно – и пригласить куда-нибудь, и там, после хорошего ужина и бокала вина – сделать предложение. Джаред не отказал бы – Дженсен знал это точно, он чувствовал такие вещи – когда может вить веревки из мужа, а когда Джаред из благородства, из-за каких-то своих принципов упрется, но сейчас, сейчас, он точно знал – все бы получилось. И все вдруг рухнуло – рассыпался мир, развалился, растаял – когда увидел выходящего из офиса Джареда с виснувшим на нем молодым оборотнем – тот цеплялся за Джареда, как будто имел на это право. А Джаред – совсем не отталкивал нахала, даже, склонив голову, слушал, что там щебечет его спутник. Дженсен, вместо того, чтобы выйти навстречу, так растерялся, что в полном оцепенении наблюдал, как парочка села в автомобиль, и предатель Стив повез их куда-то. Дальше он действовал на автомате – поехал следом, из жгучего, мазохистского желания узнать, увидеть, что будет дальше. Ювелирный магазин… Ну что же, дальше, наверно, только предложение. Но не ему, а вот этому – белобрысому недоразумению. Дженсен то начинал задыхаться от ярости, то приходил в отчаяние, то вдруг включался голос разума, совсем потерявшийся в этой вакханалии чувств – опомнись, подойди, поговори с ним, и все выяснится, не может быть, чтобы все, что было между вами – закончилось. И тут же думалось – а почему нет? Почему бы и не закончиться? А может, и не было ничего. Не зря же так долго, так долго Джаред не подпускал его близко, так долго тянул, и до сих пор еще успешно избегал кровной связи, не хотел? Не любил. Просто терпел его домогательства? В какой-то момент Дженсен почувствовал беспокойство – слабое – связь с Рис почти сошла на нет, созданная в минуту опасности, взамен искусственной, смертельно-опасной, с Мардж – эта с течением времени, и с появлением близнецов потихоньку истаивала – но все равно, когда Дженсену было особенно плохо, или когда Рис переживала, они чувствовали друг друга. Дженсен немедленно закрылся от Рис, пользуясь недавно появившимися способностями - в двадцать один год у особо сильных оборотней проявлялось такое – умение проникать в чужие мысли, или наоборот, закрываться от всех. Дженсен способностями своими еще не умел толком управлять, но закрываться научился сразу, вот и теперь – затаился, даже заставил себя отстраниться от происходящего. Не чувствовать. *** Джаред недолго выбирал, его будто вело что-то увидел сразу, ткнул в витрину – покажите. Продавец, без конца кланяясь, и улыбаясь, отомкнул витрину, бережно вынул из бархатной коробочки тяжелый перестень. Джаред рассматривал украшение, и представлял, как вспыхнут удовольствием глаза Дженсена. засияют, и с их живым блеском не сравнится холодное мерцание драгоценных камней. Но эти камни уже тем хороши, что доставят радость его супругу. Дженсен всегда так радовался его подаркам, даже странно – мог купить себе все, что угодно, а вот подарками его, даже самыми недорогими и забавными дорожил, берег – не расставался. Тем приятней будет, наверное, ему получить такой перстень – даже чем-то напоминающий самого Дженсена – красивый, элегантный, со скрытым огнем внутри камня, вспыхивающим, когда повернешь кольцо под определенном углом. – Как красиво, - прошептал благоговейно Ричи, вцепившись ему в руку, Джаред рассеянно улыбаясь, сказал: – Под цвет глаз. Ему понравится, я думаю. Ричи все разглядывал камень, уже не задавая вопросов. Джаред отдал кольцо продавцу: – Я покупаю. Джаред убрал бархатную коробочку во внутренний карман пиджака, настроение заметно улучшилось, теперь не так скучно будет сидеть в ресторане с Ричи, предвкушая, как обрадуется Дженсен. И с легким раскаянием подумалось – он не так уж часто делает подарки. *** Добрался до Зикерры Дженсен на автомате – рулил следом за машиной Джареда, заставляя себя ни о чем не думать – не думать, не чувствовать. Но когда засиял впереди расцвеченный огнями развлекательный центр – внутри что-то оборвалось. Дышать было больно, в груди болело, так странно было это чувствовать, стеснение, горечь, ядовитую, разъедающую обиду, и давно-давно позабытое чувство, из детства – ненужность. Он и забыл, как от этого чувства холодно, и страшно. И пусто. Он потерял их из виду – почти сразу – на автомобильной стоянке были сотни людей, машин, выскочил из салона, задыхаясь, хватая ртом заледенелый воздух – немного стало легче. Красивые, как нарисованные снежинки медленно кружились и падали на капот, на лацканы пиджака, таяли, падая на разгоряченное лицо, превращаясь в крошечные капельки, возвращая его в реальность, в эту чертову холодную, полную суеты реальность. Дженсен медленно огляделся, высматривая с толпе мужа. Они почти столкнулись нос к носу в холле, сперва на Дженсена налетел белобрысый мальчишка, и Дженсен с мгновенно проснувшимся бешенством идентифицировал в нем спутиника Джареда. Потом его окатило непонятным страхом – что его увидят, раньше времени – и он, не думая, поймал за руку проходившую мимо девушку, притянул в объятия и поцеловал, технично вписавшись спиною в угол – закрываясь девушкой и еще какой-то пальмой. Девушка придушенно пискнула, а Дженсен почувствовал, аж волоски на загривке стали дыбом – как скользнул по нему взгляд Джареда и услышал его озадаченный голос: – Пойдем, Ричи… Отпустил девушку не сразу, только когда понял, что Джаред ушел. Ричи, значит… Что за дурацкое имя? – О, я думаю, ваше не лучше, - прошипела ему в лицо разъяренная девушка, отпрыгнула от него и, сверкая ореховыми глазами, с самым возмущенным видом вытирала рот. Дженсен понял, что сказал вслух про Ричи, и тут же попытался извиниться, включил все свое обаяние, улыбнулся покаянно: – Простите. Простите, что напал на вас, мне нужно было спрятаться. Девушка притихла, в глазах ее засветился интерес. – Прощу, - сказала она, - если назовете свое имя. – Я Дженсен, - охотно представился Дженсен, краем глаза следя за исчезающей вдали высокой фигурой, - а вас как зовут, моя спасительница? Девушка проследила за его взглядом, насмешливо посмотрела на него и фыркнула. – Я думаю, - доверительно сказала она, - моя помощь вам еще понадобится. А зовут меня Дэнни. *** Дженсен внимательнее посмотрел на девушку, принюхался. И удивленно сказал: – О, черт. Вы же… Вы… – Так были заняты слежкой, что не поняли, кого целуете? Я, честно сказать, сперва подумала, что мое несомненное очарование спровоцировало самца кинуться на самку своего вида, а теперь вижу, нет. – Простите, – совершенно искренне покаялся Дженсен, подошел, склонился, поцеловал руку Дэнни, и не утерпел, лизнул тыльную сторону ладони, девушка хихикнула и руку отобрала, но посмотрела на выпрямившегося Дженсена с уже нескрываемой теплотой и любопытством. – Кто такой этот Ричи? – спросила она. Дженсен тут же помрачнел, опустил голову. Надо же, встретил симпатичную девушку – своего вида, это почти невозможно было, тут, в Зикерре, он всех знал, значит, приезжая? И недавно совсем приехала? А он гоняется за неверным мужем, позорище. Девушка взяла его тихонечко за рукав, позвала: – Эй. Не расстраивайся так. Я могу помочь, если захочешь, конечно. Дженсен заставил себя взглянуть на Дэнни. Слабо удивился, увидев, что, на лице ее написано сочувствие, а вовсе не насмешка, но от этого ее сочувствия было только больнее, но отстранился и сказал холодно: – Спасибо вам. Но я сам разберусь со своими проблемами. Однако, отделаться от девицы так легко не получилось, она шагнула к нему, и настойчиво произнесла: – Послушайте. Если вы не заметили, я тут работаю, видите? - она показала Дженсену наклейку на рукаве, – Я смогу провести вас, куда угодно. И мне не составит труда узнать, где ваш Ричи, и кто там вам еще нужен. Залы переполнены, без моей помощи вам не найти места. Дженсен хмуро посмотрел на девицу, спросил бесцеремонно: – Зачем вам помогать мне? Она ответила не сразу, с заминкой, но, кажется, честно: – Не хочу, что бы ты что-нибудь натворил. Присмотрю за тобой. Если даже скажешь «нет», я все равно пойду за тобой. Дженсен вздохнул, сдаваясь, и тоже переходя на «ты»: – Ладно. Спасибо тебе. Только… глупо как-то получилось. Нам бы по-другому встретиться, а не так, - он бледно улыбнулся, - банально. Красивая девушка, добрая, умная. А я бегаю за… Дженсен не смог произнести вслух «неверным мужем» сглотнул, и замолчал. Дэнни погладила его по руке и спросила тихонько: – Ну что, пойдем? Я знаю, у кого можно выяснить, в каком зале они заказали столик. Скажешь имена? Одного зовут Ричи, а второй? *** В Зикерре Джаред почувствовал себя неуютно, сразу же испарилось удовольствие от купленного для Дженсена подарка. Ему даже показалось на мгновение, что Дженсен – тут, причем очень, очень недовольный – на грани бешенства, но тут же ощущение присутствия исчезло, сколько не шарил кругом Джаред – не увидел, не почувствовал. То ли малыш научился прятаться, то ли играло с ним злые шутки воображение. Но настроение было безнадежно испорчено, хмурый, недовольный он вошел в Сиреневый зал – их тут же провели к столику, и принесли меню. Есть не хотелось совершенно – Джаред едва подавил желание позвонить Дженсену, но выглядело бы это странно. Дженсен сразу бы понял, что он не дома, и устроил бы ему допрос с пристрастием, нет, не сейчас. Он позвонит чуть позже, когда поедет домой. Если Ричи захочет, пусть сидит тут хоть до утра, он заплатит, но сам уйдет через час, что-то так неспокойно было. Джаред, принюхиваясь, оглядывался, осматривал полутемный зал, и никак не мог избавиться от чувства, что за ним следят. Он совсем забыл о Ричи, но тот сам привлек к себе внимание. Он уже сделал заказ, и теперь оживленно крутил во все стороны головой, любуясь на убранство зала, потом наклонился к нему, и, стараясь перекричать музыку, спросил: – А можно посмотреть еще раз на кольцо? Джаред хмыкнул – вот же любопытный какой. Но ему самому захотелось взглянуть – как засверкает гранями изумруд, как брызнут мелкими огоньками алмазы – он без церемоний вынул бархатный футляр из внутреннего кармана, и бережно открыл его. Ричи прижался к его боку, рассматривая кольцо, и вдруг острой болью кольнуло сердце, так, что Джаред втянул воздух сквозь зубы и выронил несчастную коробочку из рук, кольцо выпало из футляра и сверкая, покатилось по столу. Дженсен. Это он, это его мысли, боль, ревность, отчаяние, как будто сорвали с него вуаль, за которой он прятался, и обнажили, всем напоказ – шарахнуло Джареда так, что тошнота подкатила к горлу. Он, позабыв тут же о кольце, оттолкнул льнувшего к нему мальчишку, встал, и сдержанно рыча, пристально, быстро, тщательно – оглядывал полутемный зал, нишу за нишей, столик за столиком – он был где-то здесь. Дженсен. *** Дэнни провела Дженсена в Сиреневый зал. На самом деле мест там не было, но в самой ближайшей к выходу нише отмечали надвигающееся Рождество сослуживцы Дэнни, они с радостью потеснились, и через несколько минут оставили Дженсена в покое, умело отвлеченные хитрой тигрицей. Дженсен уже сам не понимал, что он делает тут? Джаред со своим визави были как на ладони, и видно было, что Джареда что-то беспокоит, он принюхивался, оглядывался беспокойно, вызвав у Дженсена печальную усмешку. Почуял его, сволочь. Дэнни отвечала на шуточки друзей – где такого красавца отхватила? Когда успела? Ну ты даешь, Дэнни! – и одновременно внимательно следила за ним, и явно жалела, видно было, жалела, что привела его сюда. Дженсен, отворачиваясь от Дэнни, сумрачно думал, что все равно бы сюда пробрался, так или иначе, Дэнни хмурилась и возражала – ну посмотри, ничего же не происходит? Что ты завелся? Этот мальчик – они никто, так, пустое место, ну что ты? Подойди, и сразу все станет ясно, а хочешь, я подойду? Я сразу пойму, хочет твой тигр этого беленького, или нет. Дженсен, не замечая, что давно ведет с тигрицей мысленный диалог, отказывался – нет, не хочу. И вообще, я уже ничего не хочу. Зачем… это все. Дэнни пыталась утешить его, еще что-то сказать, но Дженсен замкнулся. Увидел, как Джаред полез во внутренний карман, достал бархатную коробочку и, оказывается, нет, он не вручил свой чертов подарок там, в ювелирном центре, а решил все обставить торжественно, и черт, ему он ничего вот так – не дарил, а этому… Дженсен не мог больше выносить этого всего, было так больно, что – какого черта? Он перестал прятаться, не мог больше, вскочил, и не слушая, что кричит ему вслед Дэнни, выскользнул из зала, благо выход был рядом. Не видя ничего перед собой, шатаясь, как пьяный, шел, и рвал – как мог, как умел, отрывал от себя эти ненужные, приносящие боль нити, связывающие его с этим миром, с Джаредом, слишком больно, нет. Он не хотел больше ничего – ничего, что бы напоминало ему Джареда. Но вся жизнь его была – Джаред, все вокруг него, значит, нужно было, даже ценой жизни, оторваться от него, ему хотя бы будет спокойно, и не больно. Он упал на колени, слепо шаря перед собой – темно, было темно, и нечем дышать, он рванул ворот рубашки, задыхаясь, падая, и упрямо продолжая отрывать, по живому – жестоко, пока хватило мужества, и сил – кромсать связи, любые – с этим миром, с Джаредом, с жизнью. *** Джареда накрыло ужасом - как будто смерть заглянула в глаза, он рявкнул, вылетел в центр зала, собираясь обернуться – так найдет быстрее, и надо, надо было спешить, все стало очень плохо – но вдруг кинулась к нему какая-то девушка – он видел уже ее где-то? Закричала – там! Джаред побежал. Увидел, как столпились впереди оборотни, обсуждают что-то взволнованно, рванулся вперед, раскидал всех, упал на колени, разворачивая к себе лицом Дженсена, и сразу понял, что происходит. Дженсен, упрямый дурак, уходил – вот так, просто, просто уходил, не слушая, не разбираясь, уходил, очень быстро, не оглядываясь, весь в своей боли, желая только одного – чтобы прекратить, прервать эту чудовищную – он слышал ее отзвуки – боль. – Не смей, - не веря своим глазам, прошептал Джаред, - не смей, слышишь? Джен. Ты не можешь так со мной. Джаред слышал, как девушка – Дэнни? – уговаривала всех отойти, не мешать, видел боковым зрением, как она оттеснила толпу, а сам наклонившись, сидел над Дженсеном, держал его в каменном захвате, не давая калечить себя, рвать дальше теплые потоки энергии, сплавливая разрушенные, вытягивая его из темноты, звал – вернись, не делай этого, не уходи – встречал глухой отпор – нет. Уходи, убирайся, нет. Нет! Джаред не отпускал, и эта невидимая война, казалось Джареду, идет так мучительно долго, так страшно было видеть, как любимый человек не хочет его слушать, не хочет знать, видеть правды, но Джаред был сильнее, или нет, не так – созидательная энергия была сильнее, чем самоубийственная, сплетались снова тонкие золотистые нити, разорванные связи, лицо Дженсена, мертвенно белое – порозовело, но он все еще боролся. Вздохнул со стоном, открыл глаза, попытался слабо оттолкнуть Джареда, прохрипел: – Уходи. Джаред, поймавший его взгляд – не отпускал, впервые воспользовался силой вожака – держал и, сдерживая ярость и боль, сказал негромко: – Нет. – Пусти, - уже сдаваясь, ломаясь, всхлипнул Дженсен, пообещал непримиримо, - все равно… уйду. Джаред наклонился над самым его лицом, прошептал, прямо в упрямо сжатые губы: – Только вместе. Зрачки у Дженсена расширились, он непонимающе уставился на Джареда. Джаред угрожающе усмехнулся, прорычал: – Уйдем вместе, сволочь ревнивая. Тогда, может быть, ты, наконец, поверишь. И, продолжая держать Дженсена взглядом, начал рвать свои связи – не так бешено и лихорадочно, как Дженсен до этого, а методично, аккуратно, отрезая нити одну за другой, и не останавливаясь, ни на минуту, вырубал, перерезал, пережидая вспышки боли, и не останавливаясь, не останавливаясь. Он готов был, на самом деле готов – пойти до конца, он просил прощения – у Рис, у детей, у друзей, у всех, с кем обрывал связи, одну за другой – но лучше так, лучше сразу – он все равно не сможет жить без этого упрямого, сволочного, ставшего самым главным - Дженсена. Глупого, упрямого, ревнивого, смешного – нужного, как воздух, вы справитесь – без меня, я не смогу без него, темнело в глазах, жизнь медленно, нехотя, уходила, и не сразу, не сразу он услышал – Джаред, остановись, нет, не делай этого. Прости, нет, не надо, я дурак, я понял все, Джаред… С усилием, вздохнул, переждал жуткий грохот в ушах – стучало, как взбесившееся сердце, темень рассеивалась – Дженсен – его голова у него на коленях, смотрит снизу вверх, и тоже – не отпускает, зацепил взглядом и тянет, вытаскивает его наверх, сжав побелевшие кулаки. Разрывался в кармане телефон – у Джареда, у Дженсена звук был не такой агрессивный, но пиликал тоже назойливо – это Рис, или Стив, и нет, сил не было – не сейчас, он передохнет совсем немного, и ответит, через минуту. И за Дженсена тоже. На колени рядом бухнулась давешняя девушка и погладила Дженсена по взмокшим волосам. Сказала озабоченно: – Пойдемте, я отведу вас в свою комнату. Ему нужно отдохнуть. Дженсен устало закрыл глаза, а у Джареда не было сил удивляться, ну, девушка. Кстати, их вида. И она была с Дженсеном. Кажется, судя по нашивке, работает тут, и даже живет. Джаред оглянулся кругом – прошло минуты две-три, ну пять, а ему казалось – вечность. Невдалеке от них торчало несколько любопытных, но в общем, развлекательный центр жил своей жизнью, и мало ли тут происходит трагедий, и даже убийств – ничего необычного. *** Джаред вспомнил о покинутом Ричи только через час, когда пил горячий, крепкий, на удивление вкусный кофе в служебном крыле, у Дэнни, где жили сотрудники Зикерры. Дженсена они вдвоем сгрузили в спаленке – у нее, как у администратора, оказалось жилище из двух комнат, и кухни, а сами сидели в крошечной гостиной и Джаред рассказывал Дэнни – о них. О том, как встретил Дженсена впервые, в супермаркете, девять лет назад, как они жили, какой он был – маленький, и такой же – упрямый, настойчивый. Совсем не изменился. Стал еще красивее, но в чем-то не изменился, как оказалось, остался все таким же неуверенным, растерянным котенком, способным совершить непоправимое – как тогда, когда убежал, и чуть не замерз под мостом. *** – Он так и не верит мне, - с грустью сказал Джаред, разглядывая свои руки, - что бы не делал. Что бы не говорил… – Может, в этом есть и ваша вина, - сказала Дэнни, смягчая улыбкой смысл сказанного. Джаред непонимающе смотрел на нее – что он должен был делать? Применить силу? Настойчивость? Заставить Дженсена? Что заставить сделать? И зачем? Он так всегда оберегал его, хотел вырастить сильным – не давил, что же, нужно было давить? Дэнни отрицательно покачала головой, считывая его мысли. Джаред вздохнул – зачем перекладывать свои проблемы на хрупкие женские плечи. Проглядел, да. Сделал что-то неправильно, не так. Ну, хотя бы можно спросить, вот сейчас он наберется смелости и пойдет – Дженсен там, кажется, проснулся, и по тому, как в голове всплыл образ Ричи – все еще что-то там себе думает. Джаред встрепенулся – Ричи. Он совсем забыл о мальчишке! И кольцо. Джаред судорожно захлопал себя по карманам, вздохнул сокрушенно – ни кольца, ни футляра, Дэнни предложила, пряча улыбку: – Я схожу, посмотрю, может, ваш мальчик еще там. Джаред подумал, что девушка слишком догадлива, или Джаред в таком расстройстве, что его может считать даже такая соплячка. А вообще... прекрасный экземпляр. Надо будет обратить на нее внимание Дженсена, когда тот приедет в себя. Умная, красивая. И, кажется, ей нравится Дженсен. Да, точно. Нельзя упускать. – Спасибо, - поблагодарил Джаред, - если он там, скажите ему, я не вернусь. Если хочет, пусть остается, или его отвезет Стив, а мы вернемся домой на машине Дженсена. Дэнни согласно кивнула и убежала, а Джаред, усмиряя внутреннюю дрожь, вошел в спальню. Она была такой маленькой, кукольной, но Дженсена – на кровати не было. Джаред забыл, как дышать, резко повернулся и увидел, что Дженсен сидит под дверью. Слабый, бледный, сидит, смотрит на него и, кажется, плачет? Джаред судорожно вздохнул, опустился на колени, подполз к нему, обнял лицо ладонями, поцеловал в мокрые губы, ресницы, зашептал: – Ну что ты? Что ты, Джен, все хорошо. Не рви мне сердце, хороший мой… – Я… - Дженсен попытался улыбнуться, но слезы катились, сами, отчего-то Джареду казалось, это слезы радости, облегчения, и не надо ему мешать выплакаться, Дженсен вдруг признался: – Я слышал, как ты рассказывал… Про нас. *** Ну да, слышал. Он почти все время был в сознании, и когда Джаред не давал ему уйти, и когда сам Джаред уходил по дороге смерти, и потом, когда он, Дженсен, остановил его, когда Дэнни с Джаредом подняли его, поддерживая с двух сторон, и пока несли, и в девичьей кровати Дэнни – лишь изредка проваливался в небытие, какие-то секундные провалы не мешали быстро связывать в единое целое происходящее вокруг. И думать не хотелось, какого дурака он свалял. Мороз пробегал по коже, от воспоминаний, как Джаред смотрел на него, словно прощаясь, и решительно, непреклонно – рвал связи, так страшно. Не останови Дженсен его – сейчас бы не было их, обоих, из-за какой-то глупости, и даже если было там что-то между Джаредом и Ричи – от одной мысли, что Джаред обнимал, дарил даже мимолетное внимание другому – было больно, но Дженсен теперь знал, что никто никогда не заменит его, Дженсена. И там, в гостиной Дэнни – Джаред рассказывал, о нем, с таким теплом и любовью, и Дженсен улыбался сквозь слезы, слушая его рассказ, и вспоминая себя, хмурясь, когда Джаред, рассказывая, страдал от его выходок, и закрывая рот ладонью, чтобы не хихикать, когда Джаред смеялся. Он подполз поближе к двери, чтобы лучше слышать Джареда, и ему было тепло и грустно, и нет, он не согласен был с Дэнни. Джаред делал все так, все правильно, но нельзя все предусмотреть, нельзя знать заранее, что появится на его пути ненормальный Джерри со своей любовью, или этот вот – Ричи начнет домогаться Джареда, нельзя все предугадать, действия Мардж, Орриса, Ричмонда. И главное, самое главное – любовь, семья, у них была всегда, и самое страшное, чего боялся Дженсен, и Джаред тоже – потерять эту любовь, эту семью. Остальное… ерунда. Дженсен не уловил, в какой момент в спальне появился Джаред, увидел вдруг – перед собой, и это было таким облегчением – не найти в его глазах и следа гнева и обиды, а одну только бесконечную любовь. Хотелось просить у Джареда прощения, и плакать, и он, кажется, и плакал? Как глупо, и как хорошо. Джаред помог ему встать, и хотел уложить в кровать, но Дженсен воспротивился: – Нет, домой. Хочу домой, Джей. Поехали домой. – Хорошо, сейчас дождемся Дэнни, – Джаред, придерживая супруга за талию, вывел его из спаленки, усадил в кресло, Дженсен обессилено уронил голову на грудь, Джаред испугался: – Эй, ты как? Дженсен мявкнул что-то вяло, на предложение выпить кофе одобрительно кивнул, но так и сидел, скрючившись, обессиленный, вытряхнутый наизнанку, почти уже спящий. *** Дэнни прибежала с кучей новостей – перепуганный Ричи давно уехал. Перед отъездом нашел администратора Сиреневого зала и вручил ему кольцо в коробочке и записку. Дженсен, при упоминании о кольце недовольно рыкнул, поднял голову, уставился на коробочку, как на врага, а Джаред, в немом изумлении наблюдающий за вышедшим из летаргии супругом понял, что тот – все еще ревнует! Мать его, ревнует, и злится и даже, кажется, думает, что у Джареда что-то там с этим Ричи было, смирился вроде как, с фактом измены, но вот напоминание о ней, такое яркое, ему не нравится, и скрыть свое недовольство не может. – Прости, помолчи немного, – прервал он трещавшую, как сорока, Дэнни, та поперхнулась, замолчала, а Джаред уселся перед Дженсеном на столик, и спросил, - Дженсен, ты что, решил, что я с ним изменяю тебе?! Ты все еще... Черт, поверить не могу! Дженсен, отворачивающийся от Джареда, буркнул, пряча глаза: – А что я должен думать? Ресторан, кольцо. Еще бы на колени встал, когда дарил ему... это. Джаред шокировано посмотрел на вежливо улыбающуюся Дэнни, снова на Дженсена, и до него стало доходить, что за всеми этими откровениями он так и не сказал, и Дженсену, и Дэнни, не пытался объяснить, что он тут делал, и кому покупал кольцо. Он так резко вскочил со стола, что чуть не упал, закричал: – Это тебе кольцо! Джен, ты что? Это я тебе подарок купил, хотел вручить сегодня, и сделать предложение, я… – и вдруг вспомнил, лицо озарилось радостью, – можешь у Стива спросить! И у Ричи этого тоже, он не станет отрицать, что… Слова застряли у него в горле, потому что Дженсен медленно встал, бледный, тихий, очень внимательный, смотрел пристально на него, так, будто Джаред сказал что-то не то, или что-то, чего он не ожидал услышать, что? Джаред спросил глазами – что? Дженсен цепляясь за его плечи, все-таки он был еще слаб, и стоять было тяжело, но Джаред не решился его усадить, попросил очень тихо: – Скажи еще раз. – Что? – шепотом спросил Джаред, – про кольцо? Это тебе, можешь померить, оно тебе как раз, я же знаю твой размер. И там изумруд, под цвет твоих… – Да черт с ним! – Дженсен переждал приступ слабости, закончил глухо: – с этим… кольцом. Предложение. Что за предложение? В глазах Дженсена светились надежда, и ожидание, и неверие, и еще что-то, нежность? Радость? Любовь? Джаред не стал раскладывать эмоции любимого по полочкам, прижал его, еле стоявшего на ногах, к себе и спросил просто: – Станешь моим кровником? Прошу тебя. Отдаю душу, сердце и печень, серьезно. И все, что хочешь. – С потрохами? – сдерживая смех, муркнул Дженсен, прижимаясь к нему, принимая, соглашаясь – обнимая и ласкаясь, совсем как большой кот, и Джаред вспомнил свое «Весь твой, с потрохами» и засмеялся: – Да. С потрохами.