Здесь Смерть себе воздвигла трон, Здесь город, призрачный, как сон, Стоит в уединенье странном, Где добрый, злой, и лучший, и злодей Прияли сон — забвение страстей. Здесь храмы и дворцы и башни, Изъеденные силой дней, В своей недвижности всегдашней, В нагроможденности теней, Ничем на наши не похожи. Кругом, где ветер не дохнет, В своем невозмутимом ложе, Застыла гладь угрюмых вод. Среди изваянных беседок, Среди растений из камней, Среди видений бывших дней, Совсем забытых напоследок, Средь полных смутной мглой беседок, Где сетью мраморной горят Фиалки, плющ и виноград. Над этим городом печальным, В ночь безысходную его, Не вспыхнет луч на Небе дальнем. Лишь с моря, тускло и мертво, Вдоль башен бледный свет струится, Меж капищ, меж дворцов змеится, Вдоль стен, пронзивших небосклон, Бегущих в высь, как Вавилон. Эдгар По — Город у моря
— Абонент не отвечает или временно недоступен, — зудит в трубке механический голос. Я опускаю дрожащую руку, в которой мертвой хваткой зажат телефон. На мгновение мне кажется, что аппарат сейчас попросту треснет, поэтому я кладу его на подоконник, одновременно с этим глядя куда-то сквозь оконную раму. Там, внизу, продолжают шуметь автомобили. Им нет никакого дела до меня точно так же, как и мне абсолютно на них наплевать. Чувствую ли я что-нибудь в данный момент? Не могу понять. Вспоминаю, как было тревожно весь день, как к вечеру меня уже колотило от волнения. Дурацкое ощущение, ведь никаких причин для паники нет. Наверное, нет. Но что-то мне подсказывает, а если быть точнее, что-то внутри меня просто разрывается от крика о том, что повод для беспокойства у меня все же есть. Я снова хватаю телефон и делаю последнюю на сегодня попытку дозвонится до брата. — Какой же ты мудак, Тим, — срывается с губ прежде, чем механическая дама завершает знакомую до чертиков речь. Прошло больше суток с момента, когда я последний раз видела Тима. Не хочется думать, что это действительно был последний раз. Быстро исправляю в голове слово «последний» на «крайний». Все будет хорошо. Или не будет? Знаю, что мне нужно поспать. Об этом говорит мое отражение в зеркале: синяки на пол-лица и пустой, понурый взгляд. Слишком много мыслей осаждают меня, и хорошими их точно не назовешь. Нужно поспать…***
— Ты реально не знаешь, где он может быть? — я пристально впиваюсь глазами в блондинку. Лена отрицательно качает головой. — С чего я должна знать, где он? — вопросом на вопрос отвечает девушка, — ты сама все видела, он меня больше знать не хочет. — А Гоша, и все остальные? Тоже не в курсе? — Один вопрос лучше другого, — фыркает Лена, чем невероятно меня злит. Я стараюсь не показывать виду, но чувствую, что расшатанные нервы вот-вот дадут сбой. — Послушай меня, если с ним что-нибудь случится, я… Я… — Да причем тут вообще я? — истерический писк режет уши. Я замечаю, какой уставшей выглядит девушка, и отступаю. — Лен, ваши отношения с Тимом — это ваши отношения, мне нет до них никакого дела. Но Тим мой брат, а ты — его бывшая, поэтому если ты знаешь хоть что-нибудь… — Я правда ничего не знаю, — голос блондинки становится мягче, — в последнее время он на наркотики подсел, думаю, ты в курсе, — смотрит на меня вопросительно. Я молча киваю. Я и правда в курсе. Ты даже не представляешь, девочка, насколько.***
Легкие наполняются дымом. Медленно выпускаю его обратно и оглядываюсь. Серые панельки, серое небо. Находится здесь больно, и я в очередной раз повторяю себе, что все это только ради брата. Мне стоило догадаться раньше, кто еще может знать местонахождение Тима. Загруженная собственными мыслями, не замечаю, как к дому подъезжает автомобиль. Почему-то он кажется мне смутно знакомым… Дверь открывается, появляется она. Та, которая заставляла сердце биться чаще, которая открыла мне совершенно иной мир, а затем разрушила его, цинично пройдясь по руинам. Мне неприятно видеть ее, неприятно думать о ней. Но я должна это сделать. Распахнув дверь своего внедорожника, пулей вылетаю на улицу, в несколько шагов оказываясь возле нее. — Жанна! — голос предательски срывается, уничтожая мой образ уверенной в себе леди. Встречаюсь с ней глазами, внутри все клокочет, хочется и смеяться, и плакать одновременно. — Да? — она улыбается, как ни в чем не бывало. Последняя надежда, что ей не все равно, вмиг рушится. — Где Тим? — хриплю я, все сильнее показывая свою слабость. Видит Бог, я готова провалится сквозь землю, лишь бы не стоять сейчас здесь. — Не знаю, — мягко отвечает, в упор глядя на меня. — Ты знаешь хоть что-нибудь? Когда он брал у тебя в последний раз? — Мм… — Жанна смотрит куда-то в сторону, после чего снова обращает на меня свой взор, — даже не припомню. Вроде, в последний раз мы встречались втроем. Вот и поговорили. Я не успеваю заметить, в какой момент по щекам ручьем побежали слезы. Изо всех сил сдерживаясь, резко разворачиваюсь, тут же ловлю кого-то на своем пути. С трудом поднимаю голову, встречаясь с пронзительным взглядом голубых глаз парня, который, судя по всему, привез эту шлюху домой. Не утруждая себя извинениями, несусь к машине. Сейчас мне наплевать абсолютно на все — в ушах от напряжения стучит пульс, руки и ноги превратились в ледышки, тело потряхивает волнами дрожи. Не замечаю, как сажусь за руль, закуриваю, давлю на педаль газа, явно превышая допустимую скорость. Не знаю, сколько прошло с момента, как я покинула ее двор. Может час, а может два, время для меня не имело никакого значения. Я упорно неслась по проспектам, наворачивая круги по городу, постепенно приходя в себя. Это действительно помогало, кто бы что не говорил. Понемногу меня отпускало, одновременно с этим и я отпускала от себя ненужных мне больше людей. До слуха доносится трель мобильного. Бегло смотрю на экран, показывающий неизвестный доселе номер. Внутри что-то екает, заставляя меня нажать кнопку на руле. — Да, — осторожно отвечаю. — Наконец-то, Лиза, — я не могла не узнать этот голос. Голос, который сейчас хотелось слышать больше всего на свете. В один миг все переживания улетучиваются, из груди вырывается вздох облегчения, а волнение сменяет злость. — Ты самый последний урод, Тим, какого хера… — я повышаю голос, но договорить мне не удается. — Мы в отделении, нас всех хотят закрыть, — брат бесцеремонно перебивает меня, — ну что, будешь орать или послушаешь?