Полицейский медиум

- Поражаюсь вашему спокойствию, Яков Платонович, - сказала Анна. – Уже больше недели прошло, мы следим за каждым их шагом, а у нас по-прежнему ничего нет. Ничего, что можно было бы предъявить в суде. Даже по Лассалю мы не нашли ничего, чем можно было бы связать его с убийством Грачевского. Мой рисунок к делу не пришьешь. - Не волнуйтесь, Анна Викторовна. Все будет, - улыбнувшись, ответил Штольман. - А если они залягут на дно и надолго прекратят активность? Боюсь все же, ваше тогдашнее решение было опрометчивым. - Разумовский занимается очень опасным нелегальным бизнесом, - по-прежнему безмятежно сказал следователь, - и он не может прекратить деятельность, потому что он выполняет заказы для крайне опасных людей, которые хотят получить то, за что они платят деньги и их не волнуют проблемы исполнителя. Да, сейчас Разумовский явно приостановил свою работу, понимая, что находится под плотным колпаком, но эта приостановка не может быть длительной. Его все сильнее поджимает время. Ему придется начать действовать, и вот тогда-то мы получим все, что нам надо. - А почему вы думаете, что у него в данный момент вообще есть заказ или какой-то проект? - Аня, не переживай и забудь хотя бы на сегодня про Разумовского и Лассаля, - Штольман с нежностью взглянул на девушку и прижал ее к себе еще плотнее. - Не могу поверить, что дала себя уговорить, - пробурчала Анна. – Должна заметить, Яков Платонович, что вы поступили нечестно, воспользовавшись моей слабостью. Штольман с откровенным самодовольством рассмеялся. Анна упорно тянула время, уклоняясь от ответа на его предложение пойти вместе на юбилей его отца. Но три дня назад поздним вечером, когда она уже почти погрузилась в сон, Яков вновь задал ей вопрос, и она в полусне ответила согласием. Все попытки Анны с утра переиграть ситуацию и сослаться на то, что она не осознавала, что говорила, наткнулись на каменную стену. В результате они ехали на электричке в Подмосковье, где и должно было пройти празднование. Анна не знала, что подарить Платону Николаевичу, а Яков отмахнулся, когда она его об этом спросила, так что девушка ограничилась покупкой роскошного букета. Сам же Штольман объединился с младшим братом, и они купили отцу какую-то технику для участка, о которой тот давно мечтал. Спустя три часа Анна призналась себе, что все проходит не так уж и плохо. Яков сказал правду. Празднование проходило в ресторане, в котором собралось человек пятьдесят. Почти никому не было дела до девушки, которую привел с собой старший сын юбиляра. У родителей Якова, особенно его мамы Надежды Алексеевны, глаза блеснули жадным любопытством при знакомстве с Анной. Но им действительно оказалось не до нее, поскольку они все время были погружены в общение с другими гостями. Правда, внимания к ее персоне с лихвой уделила семья младшего брата Якова. Они сидели рядом за столом, но и брат, и невестка оказались людьми весьма деликатными и приятными в общении, и их явный интерес к Анне не переходил границ навязчивости. К тому же Наташа, жена Ильи, была на последних неделях, а скорее даже днях, беременности, да и старший их сын – Паша, постоянно требовал присмотра, так что семья младших Штольманов также была в значительной степени сосредоточена на себе. - Илья, а Платон Николаевич и Надежда Алексеевна всегда здесь жили? – поинтересовалась Анна, поддерживая разговор. - Что вы, Аня, - покачал головой Илья. – Родители перебрались в Подмосковье лет десять назад. Они дачу всегда очень любили и проводили тут много времени. Построили большой добротный дом, в котором можно жить круглый год. А десять лет назад папа окончательно решил выйти на пенсию и перебраться сюда. А у мамы тоже как раз пенсионный возраст подошел. Она его на пятнадцать лет моложе. Так что она ушла из своей больницы. Она у нас была заведующей отделением. И они перебрались на дачу. Отец занимается домом и участком, а мама по-прежнему работает, но уже в местном медицинском центре и всего три дня в неделю. Ей от дома до работы пятнадцать минут на машине, да и нагрузка уже совсем не больничная. В общем, со всех сторон хорошо. - Действительно хорошо, - улыбнулась Анна. - Аня, потанцуй со мной, - негромко сказал Штольман, сидевший рядом, ей на ухо. Она посмотрела на него сияющими глазами и кивнула. - Кстати, солнышко, это отличная мысль. Пойдем потанцуем, - услышали они голос Ильи, обращающегося к жене. - Ой, Илюша, я такая толстая и неуклюжая, - запротестовала Наташа. - Ты - не толстая, ты – беременная, и совершенно очаровательна в своей неуклюжести, - смеясь, ответил жене Илья. Анна поймала улыбающийся и трогательный в своей беззащитности взгляд Якова, который смотрел, как Илья помогает Наташе подняться со стула. Они все вышли на танцпол, где звучали классические советские мелодии и двигались в такт музыке, в основном, уже сильно немолодые пары. Яков привлек Анну к себе, нежно сжал руку и плавно и уверенно повел в танце. На слегка удивленный взгляд Анны он ответил, поморщившись: - Пять лет в школе занимался бальными танцами. А на ее смех, не выдержав, тоже улыбнулся и еще крепче прижал к себе. Где-то рядом с ними покачивались в объятии под музыку младшие Штольманы. Двигаясь в танце, Анна в какой-то момент поймала взгляд Надежды Алексеевны, которая смотрела на них – две танцующие пары – с улыбкой, в которой отражалось спокойное счастье. Сердце у Анны внезапно сжалось. Вскоре гости начали собираться, и началась неразбериха, в которой необходимой оказалась помощь Якова и Анны. Гостей рассаживали по заказанным микроавтобусам, которые должны были отвезти их обратно в Москву. Кому-то заказывали такси. Официанты упаковывали нетронутые блюда. Анна помогала собирать подарки и цветы. Анна сама не заметила, как она со всеми Штольманами переместилась из ресторана домой к Платону Николаевичу и Надежде Алексеевне. Там все началось по новой: поиск безнадежно не хватающих ваз и установка в них цветов, распихивание по холодильнику продуктов, что забрали из ресторана, сбор мусора от упаковки. Едва все успокоилось, как было дружно решено, что надо выпить чаю и все пошло на очередной круг. Анна сидела с чашкой чая за большим обеденным столом. Ее просили передать то сахар, то молоко, то конфеты. На нее действительно никто не обращал пристального внимания. Она вдруг поняла, в суматохе последних часов она стала для Штольманов своей. И она сама на какой-то момент ощутила себя частью этой дружной семьи, которая в данный момент обсуждала скорое рождение еще одного члена. - Что ж поделать, - смеясь, говорила Наташа, - снова мальчик. Претензии предъявляйте Илье. Пол ребенка определяется отцом. Все расхохотались. - Извините, мне надо подышать свежим воздухом, - натянуто улыбнувшись, встала из-за стола Анна. Она выскочила на застекленную неотапливаемую веранду и вдохнула еще по-зимнему холодный мартовский воздух. Анна почувствовала, как к глазам подступают слезы. - Аня, что случилось? – услышала она за спиной голос Штольмана. Ее Штольмана. Не в силах произнести ни слова, она просто замотала головой. Яков развернул ее к себе, вгляделся в расстроенное лицо и твердо сказал: - Скажи мне, в чем дело? Судорожно вздохнув, пытаясь справиться с комком в горле, Анна ответила: - Ничего не получится. У нас ничего не получится. - Почему? – таким же твердым и спокойным тоном задал следующий вопрос Яков. - Твоя семья… Они такие замечательные. Они так тебя любят, - Анна вцепилась в лацкан пиджака Якова и горячо продолжила: - И ты замечательный, самый лучший. - И? – непонимающе спросил Штольман. - Тебе нужна нормальная семья – жена, дети. Я видела, как ты смотришь на Пашу. На самом деле ты хочешь детей. А твои родители хотят внуков. Они уже нас поженили в своих мечтах и ждут, что я рожу тебе детей. А когда этого не случится, они будут так переживать. И ты будешь страдать. А я не хочу этого… - Послушай, послушай меня, Аня, - прервал ее Штольман. – Мне нужна ты. Я хочу тебя. А что касается остального… В этот момент в коридоре раздались шаги, и вскоре на веранде появилась Надежда Алексеевна в наброшенной на плечи шерстяной шали. - Молодежь, а что это вы раздетые на холоде? Яша, возьми у входа теплую куртку для Ани. Не хватало ей еще простыть. И сам оденься. Надежда Алексеевна приоткрыла дальнее от них окно, зажгла сигарету, которую принесла с собой и с наслаждением затянулась. - Мама, ну, сколько можно курить! – с возмущением сказал ей сын, укутывая Анну в куртку и сам утепляясь. - Яша, я тебя умоляю. Вот только не надо мне рассказывать про вред курения. Скажи спасибо, что я свела свою дозу до одной сигареты в день. И этого удовольствия вы меня не лишите! И вообще давайте сменим тему. Яков покачал головой, признавая свое поражение. - Сплошные мальчишки в семье уже которое поколение, - притворно пожаловалась Анне Надежда Алексеевна. – Нет, мальчики – это хорошо, даже замечательно. Но хоть одну девочку можно было бы. Анечка, надеюсь, хоть вы родите Яше дочку. - Мама, – предостерегающе произнес Яков. Но ту явно не интересовало, что ей говорит сын. - И вообще, что за детский сад, Яша, - продолжила Надежда Алексеевна. – Что за дурацкая игра в молчанку? Ты же прекрасно знаешь, что со мной это бессмысленно… Штольман почувствовал, что окончательно потерял нить разговора. - Мама, ты вообще о чем? – прервал он материнский поток слов. - Как о чем? – удивилась Надежда Алексеевна. – О беременности Анны, конечно. На веранде повисла мертвая тишина. - Не может быть, чтобы вы об этом не знали, - глядя на совершенно ошарашенные лица Штольмана и Анны, сказала Надежда Алексеевна. – Срок там явно уже не крошечный. Думаю, около двух месяцев. - Мама, ты уверена? – напряженно спросил Яков, который первым обрел дар речи. Надежда Алексеевна ответила на вопрос возмущенным фырканьем. - О чем вы вообще говорите? – наконец, отошла от ступора Анна. Штольман сразу полностью переключился на нее. - Аня, дело в том, что у мамы, как и у тебя, есть дар. Она мгновенно распознает беременность в женщинах. Просто видит ее, даже если нет еще никаких внешних признаков. - Ну, даром я бы это не назвала, - отмахнулась Надежда Алексеевна. – Процессы-то в женском организме начинаются сразу после зачатия. И видимо, я бессознательно считываю их даже мельчайшие внешние проявления. После сорокалетней работы гинекологом немудрено. - Но я… - голос Анны сорвался, - я не могу быть беременна. Я не могу иметь детей, - закончила она убито. - А, - с коротким смешком отозвалась Надежда Алексеевна, а потом продолжила: - Если бы мне давали сто рублей каждый раз, когда мне эти слова говорили беременные женщины, я бы уже миллионером была. - Но… - растерянно начала Анна. - Два вопроса, Анечка, - прервала ее мать Штольмана. – Первый. Когда у тебя была последняя менструация? Анна с окончательно потерянным видом смотрела на мать и сына. - Но я думала, что это так… - она неопределенно махнула рукой. - Понятно, - открыто расхохоталась Надежда Алексеевна. – Второй вопрос. Когда ты в последний раз была у гинеколога? Анна, просто молча, опустила голову. - Еще раз понятно. Однажды женщине поставили диагноз бесплодие и с тех пор она у гинеколога не была. Где ж вас таких берут, и каким местом вы думаете? Вроде взрослые умные женщины, а творят такое, что волосы дыбом, – уже совершенно серьезно и даже с явным раздражением в голосе сказала мама Якова. Анна только вздохнула, а потом резко подняла голову и решительно заявила. - Я не беременна! Вы ошиблись, Надежда Алексеевна. - Ну, раз так, - вновь вернувшись в добродушное и веселое расположение духа, сказала мать Штольмана, - предлагаю пари. Анна делает анализ – да хоть тест в аптеке купите – и если я права и она беременна, вы женитесь. - Что? – переспросили хором Штольман и Анна. - Я уже поняла, что у вас в отношениях все сложно и медленно. Ради Бога, разбирайтесь между собой хоть до скончания века. Но я хочу, чтобы мой внук родился в браке… - Внук? – впав в окончательный шок, спросила Анна. - Ну, или внучка, - пожала плечами Надежда Алексеевна. – Пол эмбриона я определять не умею. В общем, разбирайтесь в своих сложностях, сколько хотите, но уже в законном браке. Ну что, - с откровенной насмешкой спросила она сына, - рискнешь принять пари? - Мама, извини, но мы поедем домой, - игнорируя ее вызов, решительно сказал Яков. Спустя пару часов он нетерпеливо топтался у двери ванной. Анна была там уже минут двадцать и не подавала никаких признаков жизни. Наконец, Штольман не выдержал. Он постучал в дверь и сказал: - Аня, с тобой все в порядке? Я захожу. И открыл дверь. Анна с отсутствующим видом сидела на краю ванны, у нее в руках была полоска теста на беременность. Яков присел перед ней. - Что? – почти испуганно спросил он. - Положительно, - протянула ему тест Анна. Яков подскочил и прижал ее к себе. Затем буквально вынес из ванной. В полном восторге он метался по гостиной, то делая Анне чай, то наливая себе коньяк, то распахивая форточку, чтобы впустить свежий воздух, до закрывая ее из-за беспокойства за здоровье Анны. - Что же теперь? – по-прежнему растерянным тоном внезапно спросила Анна. Яков сел с ней рядом на диван. - Думаю, мама права, - сказал он. – Нам стоит пожениться… Что такое? – встревоженно спросил он, заметив, как помрачнела Анна. - Это неправильно – жениться из-за беременности. Не хочу, чтобы вы чувствовали себя в ловушке. Не хочу, чтобы вы были со мной из-за того, что я жду вашего ребенка. Внезапно мрачный пафос Анны оказался прерван громовым хохотом Штольмана. - Аня, ты просто послушай себя, - он не мог перестать смеяться. – Два часа назад ты сказала мне, что у нас ничего не получится, потому что ты не родишь мне ребенка. Теперь ты заявляешь, что у нас ничего не получится, потому что ты родишь мне ребенка. Анна заразилась его весельем и тоже засмеялась. Однако тут вдруг резко осекся Яков. - Ты же родишь этого ребенка? Ты же оставишь его? – с тревогой и почти отчаянием спросил он. В комнате повисла тяжелая пауза. Анна обхватила ладонями лицо Якова и после долгого молчания заговорила, и в этот раз в ее голосе не были ни растерянности, ни тревоги. - Прости меня. Я такая эгоистка. Только о себе думала. Переживала о своих чувствах, а о твоих не думала. Конечно, я рожу этого ребенка. Я рожу тебе столько детей, сколько ты захочешь, - горячо твердила она. – Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. - Тогда выходи за меня замуж, - просто сказал Штольман. - Хорошо, - спокойно и серьезно ответила Анна.