Полицейский медиум

- Здравствуй. Очень рада тебя видеть, - Нежинская с улыбкой открыла дверь Штольману. Яков с чувством легкого недоумения переступил через порог ее квартиры. Его ледяной гнев неожиданно застопорился, обнаружив, что Нина явно и совершенно искренна в своем доброжелательном приветствии. Нина же продолжала непринужденно щебетать: - Проходи. Я сейчас налью выпить, - буквально спустя пару секунд она протянула Штольману пузатый бокал, на дне которого плескалась ароматная жидкость, оставлявшая как будто масляную пленку на стекле. – Ты не представляешь, как я переживала за тебя и какое облегчение испытала, узнав, что ты жив и с тобой будет все в порядке. Я очень хотела тебя навестить в больнице, но побоялась, что это может быть расценено как неуместность, учитывая, что я прохожу по делу как свидетель. - Как Разумовский? – прервал, наконец, молчание Штольман. Он сделал глоток из бокала и обнаружил, что Нина по-прежнему держит дома его любимый коньяк. - Сказать по правде, не знаю, - изящно пожала плечами Нина. – После того ужасного дня мы виделись лишь однажды – на следующий день, когда я забрала свои вещи из его дома. Она вдруг замолчала и после короткой паузы продолжила, но в ее голосе больше не было непринужденности и легкости. Нина опустилась на колени перед Яковом, сидевшем на диване, и заговорила горячо и страстно: - Прости меня. Я сама не знаю, зачем говорю все эти глупости. Я просто так счастлива, что ты, наконец, пришел. Теперь мне больше ничего не важно. Не волнуйся, мы все решим. Со всем справимся. Штольман понял, что он ничего не понимает. - Нина, о чем ты говоришь? – спросил он. - Не могу поверить, - грустно улыбаясь, покачала она головой, - что ты умудрился попасть в самую древнюю и известную ловушку, которую женщины с начала времен расставляют мужчинам. Кто-кто, но ты-то был всегда так осторожен. А я все никак не могла понять, чем она тебя держит рядом с собой. А оказалось, что самым банальным. Яков, это неважно. Я знаю, что ты, как порядочный человек, признаешь отцовство и будет финансово помогать ребенку, но тебе нет никакой необходимости губить свою жизнь, оставаясь рядом с ней. И то, что ты пришел ко мне сегодня, дает надежду, что ты и сам это понимаешь. Неожиданно для себя Яков ощутил внутри невероятную легкость и спокойствие. Бушевавший в нем гнев угас. Он слегка нагнулся, чтобы приблизится сильнее к Нине, протянул руку и коснулся черного локона, упавшего ей на лоб, а затем очень мягко сказал: - Я должен у тебя кое-что спросить. - Все, что хочешь, – улыбнулась Нина. - Ты участвовала в похищении Анны? - Что? – не поняла Нежинская. - Ты вызвала в тот день Анну в кафе специально, чтобы Лассаль ее похитил? - Да как ты смеешь?.. – Нина попыталась отстраниться и встать, но Яков крепко схватил ее за руку. - Нина, смотри мне в глаза и отвечай, - ледяным тоном произнес Штольман. - Мне больно, - попыталась она выдернуть руку. - Потерпишь. Я жду ответа. - Нет, я ничего про это не знала, - выкрикнула она Якову в лицо. Штольман буквально впился взглядом в ее лицо, потом, явно придя к какому-то мнению, отпустил руку Нины, и женщина сразу отскочила от него. - Ты лжешь, - спокойно озвучил он свой вердикт. После чего он встал и направился к двери. Там он в последний раз обернулся и сказал: - Если бы с Анной или ребенком что-то случилось, я бы вас убил. Но поскольку все закончилось благополучно, хочу вас предупредить. Больше никогда не появляйтесь на моем пути, госпожа Нежинская. Штольман вышел из квартиры Нины, чтобы больше никогда в нее не вернуться. Следующую пару недель Яков жил довольно однообразной жизнью. Процедуры в поликлинике да ежедневные посещения Анны в больнице составляли его основные занятия. Да несколько раз пришлось съездить на службу, чтобы дать показания по делу. Тучи там над Штольманом все больше сгущались. Было открыто внутреннее расследование для проверки его действий в рамках данного дела. Среди прочего причиной стала и жалоба Нежинской, которую она на него написала. Ну а Разумовский явно подключил свои связи в высоких кругах, чтобы на Штольмана спустили всех собак. По задаваемым вопросам следователя Яков понял, что ему не стоит ждать позитивных для себя выводов. Яков не хотел тревожить этими новостями Анну, но она обладала талантом чувствовать его состояние и вытягивать из него правду. Поразительно, но мрачноватые новости ее не встревожили. Она за эти дни погрузилась в безмятежное состояние, как будто в ее жизни было все, что ей нужно, и она была уверена, что любые неприятности пройдут без следа. Стоял теплый вечер конца апреля, когда они со Штольманом неспешно прогуливались по аллее небольшого больничного парка: - Яша, давай поженимся, - неожиданно сказала Анна. - В каком смысле? – не понял Штольман. - В прямом, - удивляясь его непонятливости, ответила Анна. - Ну, так мы и женимся. Через полтора месяца. - А давай не через полтора, а когда меня выпишут. Врач говорит, что через неделю меня, скорее всего, наконец, отпустят. Ты же сможешь организовать, чтобы нас зарегистрировали? Воспользуемся служебным положением, в конце концов, - засмеялась Анна. - Организовать я, конечно, смогу. Но родная, ты же хотела, чтобы на свадьбе был твой дядя. - А теперь не хочу. Вернее, теперь мне это неважно. И свадьба мне неважна. Я просто хочу стать твоей женой. Так что давай поженимся поскорее, а потом как-нибудь праздник устроим. - А еще ты говорила, что жениться в мае – всю жизнь маяться, - напомнил Яков. - Мало ли какую ерунду я говорила, - фыркнула Анна. – Так как? - Любимая, конечно, мы можем все устроить. Но я просто думал наоборот отложить свадьбу. Может быть нам подождать, пока это внутреннее расследование не закончится и тогда уже пожениться? Анна остановилась и непониманием посмотрела на него. Потом до нее, наконец, дошел смысл сказанного им, и она расхохоталась. - Какой же ты бываешь глупый, - смеялась она, прижавшись к нему для большей устойчивости. – Как будто твои проблемы по службе могут меня заставить передумать быть с тобой. Яша, это не имеет ни малейшего значения. Мне неважно, чем закончится это служебное расследование. Ну, то есть важно, но только как женщине, которая вне зависимости от его результатов намерена быть с тобой до конца жизни. Так что хватит говорить ерунду. Лучше скажи, что ты все устроишь. Штольман испытал невероятное облегчение от ее слов и сказал, широко улыбнувшись. - Ну, конечно, я все устрою. И он выполнил свое обещание. Анну выписали после первых майских праздников. Яков, забирая ее из перинатального центра, спросил: - Ну что, ты готова? - К чему? – не поняла Анна. - Жениться, как ты хотела. - Что, прямо сейчас? - Можем и прямо сейчас. Я обо всем договорился в загсе. А можем завтра – нарядимся и сделаем все как нормальные люди. Как решишь, так и будет, - веселый и с открытой подковыркой голос Штольмана не оставлял сомнений, что он бросает Анне вызов. Разумеется, она не могла уступить. - А давай сейчас, - как-то залихватски сказала Анна. Яков обратил внимание, что она сегодня пребывает в странно-радостном состоянии: то застывает в задумчивости, то вдруг начинает веселиться, как будто в ней играют пузырьки шампанского. И они, как Анна решила, поехали в загс, где их и расписали, прямо в том виде, в каком они были. Яков – в джинсах, футболке и куртке, а Анна – в розовом спортивном костюме, который ей был уже откровенно мал в талии и груди, поскольку за последние пару недель животик у нее не просто проявился, а начал расти ускоренными темпами. Хорошо хоть сумку с больничными вещами им разрешили оставить у секретаря, а то совсем бы позор получился. А потом они, счастливые и уже в статусе законных супругов, поехали домой к Якову. Их свадебным банкетом стал тихий ужин вдвоем. Правда, поставленные по телефону в известность родственники и коллеги, будучи в восторге от новости, заявили, что от праздничных шашлыков им не отвертеться. Каковые и были назначены на ближайший выходной у родителей Якова. А потом они коротали вечер на диване. Телевизор еле слышно бормотал, показывая какой-то документальный фильм о животных. Яков держал Анну в объятиях, гладя ее подросший животик и нежно целуя ее висок. Наконец, она не выдержала и, прикусив губу, сказала: - Яша, меня просто распирает с утра, но я не хотела говорить при посторонних. У меня есть для тебя подарок. Не уверена, что он тебе понравится. Но выбора у тебя все равно нет, и тебе придется его принять. Штольман в ожидании приподнял бровь. - Мне сегодня перед выпиской, наконец, сделали УЗИ, - начала Анна. - И? – мгновенно встревожился Яков. - У нас близнецы. Двойня, - сказала Анна и вся засветилась солнечной улыбкой.