Полицейский медиум

Обещанное Варфоломеевым «ближайшее время» – после того, как Штольман согласился на его предложение – растянулось больше чем на месяц. Сначала пара недель ушла на закрытие внутреннего расследования, и то, как был мрачен при последней встрече ведший его дело следователь, не оставляло сомнений, что для продавливания этого решения Варфоломеевым были задействованы очень серьезные рычаги. А затем потянулись недели ожидания. Правда, Штольман был не в обиде. Наоборот он наслаждался неожиданно образовавшимся медовым месяцем, хотя и проводили они его с Анной несколько нестандартно. Вскоре после майских праздников Анну, наконец, выписали на работу. Яков один раз, было, заикнулся, что, может быть, ей стоит уволиться, чтобы спокойно выносить беременность, но жена одарила его таким взглядом, что он эту тему больше не поднимал. За них все решила сама жизнь. В первый же после больничного рабочий день Анна потеряла сознание на месте происшествия, да так глубоко, что пришлось вызывать скорую. Ее снова увезли в перинатальный центр, где выяснилось, что от служебной нагрузки у нее снова начали подбираться к опасному уровню некоторые показатели. Ее выписали из больницы уже на следующий день, но вопрос продолжения работы был закрыт. Врачи твердо сказали, что Анне будет продлеваться больничный до начала отпуска по беременности и родам. Яков, несмотря на очередной испытанный ужас из-за попадания жены в больницу, был крайне доволен тем, как повернулись события. Он даже умудрялся не улыбаться, когда Анна расстроенно жаловалась на свой дурацкий организм, который не позволяет ей работать. Впрочем, Анна была вынуждена признать, что ей и без работы было чем заняться. Они решили обосноваться в ее квартире, а квартиру Якова – сдать. Так что потребовалось несколько дней на переезд и поиск арендатора. В их обстоятельствах дополнительные деньги от сдачи квартиры были как нельзя кстати. Потом они занялись покупкой автомобиля. Для Москвы машина им была не нужна, но для будущей жизни в Затонске она становилась необходимой. Выбор машины, оформление кредита, покупка и оформление документов съели у них еще несколько дней. А потом они на свежекупленном средстве передвижения стали совершать поездки по окрестным достопримечательностям. Это решало сразу две задачи. С одной стороны, они прекрасно развлекались в свой медовый месяц, а с другой, восстанавливали свои мало востребованные водительские навыки. У Якова ситуация была не так плоха, а вот Анна не пользовалась своим водительским удостоверением уже пару лет. Штольман не был в восторге, что его беременная жена решила сесть за руль, но тут ему пришлось смириться. Они сами не заметили, как за их безмятежной жизнью молодоженов пролетело больше месяца. На календаре была уже середина июня, когда был, наконец, подписан приказ и Яков Штольман получил распоряжение отправиться в Затонск, чтобы занять там должность начальника уголовного розыска города. Тогда же у них с Анной произошла первая супружеская ссора. За несколько дней до планируемого отъезда они приехали к Платону Николаевичу и Надежде Алексеевна на обед, и там Яков осторожно поднял тему, над которой думал все последнее время. Он предложил Анне остаться в Москве, а еще лучше у его родителей – до родов, что учитывая проблемы с беременностью было бы самым разумным решением, на его взгляд. Тут и свежий подмосковный воздух вместо душной Москвы, и родные люди, которые позаботятся о ней, и лучший врач из возможных прямо под боком. Ответная реакция Анны превзошла все его ожидания. Его уравновешенная и благовоспитанная молодая жена закатила ему дикий скандал прямо при родителях. А потом разрыдалась и убежала из беседки, где они обедали, в сад. Родной отец посмотрел на Якова как на какого-то людоеда, а матушка расстроенно покачала головой с видом «сыночек дожил до сорока лет, а ума не нажил». Попытки Якова объяснить, что он хочет как лучше, не нашли понимания ни у кого. Ситуацию спасла Надежда Алексеевна. Она вынесла свой медицинский вердикт, что, несмотря на сложности с беременностью, не видит причин Анне не ехать в Затонск. Главное для нее – следить за своим состоянием и обращаться к врачам при малейших проблемах. Затем мать и свекровь выяснила по своим профессиональным каналам, что в Затонске всего год как открылся после ремонта и переоборудования роддом, оснащенный теперь всей возможной техникой. Кроме того, она узнала, кто в городе лучший акушер-гинеколог и через подругу – главного врача тверского перинатального центра – договорилась, чтобы Анна наблюдалась именно у него. Обнимая все еще всхлипывающую жену, Яков взглядом поблагодарил мать, которая спасла его в первом их с Анной семейном скандале. Так что все было решено, и Штольманы продолжили готовиться к отъезду. Еще один сюрприз их ждал прямо накануне отбытия в Затонск. Около полудня в дверь квартиры позвонили. Супруги обменялись удивленными взглядами, и Анна отправилась открывать. В следующее мгновение Яков едва не свалился со стремянки, на которой стоял, убирая вещи в антресоли, поскольку он услышал вскрик, почти визг жены, за которым последовали радостные возгласы. - Дядя! - Аннетт, дорогая! Так Штольман познакомился, наконец, с Петром Ивановичем Мироновым, любимым дядюшкой своей жены. По рассказам Анны он уже составил себе мнение о том, как о перекати-поле и авантюристе, питающем слабость к алкоголю. Однако уже через пару часов знакомства Яков обнаружил, что попал под обаяние этого загорелого дочерна жизнерадостного сорокапятилетнего мужчины. За спонтанно организованным застольем Петр Миронов весь вечер развлекал их рассказами о своих приключениях, причем Яков не мог отделаться от ощущения, что, несмотря на то, что истории выглядели совершенными небылицами, дядя Анны и впрямь побывал в этих передрягах. Но помимо личного обаяния в Петре Миронове было еще одно качество, которое заставило Штольмана сразу и безоговорочно принять нового родственника – тот открыто и безгранично обожал племянницу. А человеку, который любил его жену, Яков был готов простить многое. Беременность Анны, которая стала для Миронова сюрпризом, привела того в полный восторг. Настолько масштабный, что даже то, что он пропустил перенесенную свадьбу, не испортило его настроения. Новые – и старые – родственники договорились, что Петр Иванович обязательно приедет навестить Штольманов в Затонске, как только они там более-менее обживутся. А пока он планировал провести несколько недель в Москве, съездить в Питер, повидаться с друзьями-приятелями, в общем, вести светскую жизнь человека, который довольно давно не был на родине. Квартиру Анны Штольманы оставляли на его попечение. Был уже поздний вечер. Анна, которая теперь быстро уставала, уже ушла спать. Штольман сидел с чашкой чая, а Миронов регулярно прикладывался к какой-то наливке, которую он привез с собой из Азии и был уже сильно навеселе. Мужчины обсуждали что-то отвлеченное, весьма довольные компанией друг друга. Но вдруг Миронов резко оборвал очередную байку и произнес совершенно трезвым голосом. - Спасибо вам, Яков Платонович. - За что? – не понял Штольман. - За то, что спасли Анну. Я старался, сколько мог, и в какой-то момент, несколько лет назад казалось, что ей становится лучше. А потом все пошло под откос. Анна настояла на покупке собственной квартиры, а так же, чтобы я вернулся к своей привычной жизни. Она начала ускользать от меня и гаснуть. Жизнь как будто утекала из нее. С каждым моим приездом она отдалялась все больше, к ней стало невозможно пробиться, хотя видит Бог, я старался. Это было так невыносимо видеть, что я стал все реже приезжать в Россию. Я понял, что что-то изменилось на этот Новый год. Сам факт, что она со мной связалась и попросила приехать, был из ряда вон выходящим. А когда я приехал, я обнаружил не привычного полумертвого призрака, а держущего дистанцию и травмированного, но живого человека. Я не стал выяснять, что изменилось, просто уехал, надеясь на дальнейшие изменения к лучшему. Письмо от Анны, что она выходит замуж, дало мне понять, что мои надежды не напрасны. Но я даже и представить не мог, насколько все прекрасно. Дело не только в том, что у нее появился муж и скоро родятся дети. Главное, она сама изменилась. Она вернулась к себе. Она не та счастливая, благополучная и жизнерадостная девочка, что была до смерти родителей, но она стала женщиной, которая выросла из той девочки. И это произошло благодаря вам. Вы спасли ее. - Уверяю вас, Петр Иванович, Анна в не меньшей степени спасла меня. Именно она открыла во мне то, что я сам не подозревал в себе. Если бы не она, я бы так и остался равнодушным бобылем, которому не нужно ничего кроме работы. Так что мы с ней в расчете, - спокойно и серьезно сказал Штольман. На следующий день не было еще семи утра, когда Штольманы были уже готовы к отъезду. Миронов вышел их провожать на улицу, набросив на плечи плед. На его лице застыло выражение, как будто он не до конца понимает, где и почему он находится. Усталость после очень долгой дороги, щедрые возлияния накануне и резкая смена временных поясов давали о себе знать. Без сомнения ему предстояло проспать пару суток, чтобы окончательно прийти в себя. После последних инструкций Анны дяде, объятий, поцелуев и рукопожатий Штольманы, наконец, сели в машину, загруженную под завязку вещами на первое время на новом месте. Яков завел автомобиль и тронул его с места. Их с Анной ждал Затонск.