Семейство МакДугалл, или Яблочко от яблоньки

1968 год После Йольских праздников Конни снова встала за прилавок отцовской аптеки. Она с утра до вечера вместе с еще двумя продавщицами вежливо здоровалась с клиентами, выслушивала их жалобы, отпускала товар, отсчитывала сдачу, а когда аптека закрывалась, помогала отцу в приготовлении целебных зелий. Конечно, она ничего не рассказывала ему о Питере, но он заметил, что дочь стала молчаливой и грустной. К тому же всю зиму она постоянно простужалась, и даже микстуры, собственноручно сваренные отцом, помогали плохо, она все время кашляла. И когда в конце марта Мэри Сеттон, живущая в Лондоне, пригласила Конни погостить у них — мистер Мэйсон настоял, чтобы она обязательно поехала и развеялась: — Мы с миссис Картер и мисс Пауэрс пару недель управимся и без тебя, так что поезжай, отдохни. Мэри тоже была обеспокоена ее печальным видом и подавленным состоянием. Констанция призналась: — Мне казалось, что я скоро забуду Питера, и все будет хорошо. Но сейчас дня не проходит, чтобы я не вспоминала его… А однажды в аптеку зашел парень, на него немного похожий — я его увидела, и у меня руки задрожали, я даже уронила хрустальный флакон с зельем… — Это потому, Конни, что тебе скучно, ты с людьми мало общаешься. У тебя ведь даже новых знакомых не появилось? Ну кто в вашу аптеку в основном заходит? Старички и старушки, да какие-нибудь почтенные матроны... — Мне не хочется ни с кем знакомиться. — Глупости, Конни. Это пройдет. Знаешь, ты такая красивая! Даже красивее, чем раньше. Милая простушка Мэри, пухленькая, русоволосая, с ямочками на щеках, сказала это без тени зависти — она уже год была помолвлена с Джорджем Хартвиком, учившимся на два курса старше. Жених и невеста, знакомые с детства, души друг в друге не чаяли, и осенью должна была состояться их свадьба. Сначала они планировали пожениться после Йоля, но молодой человек носил траур по скончавшемуся полгода назад отцу. А Конни действительно очень похорошела — прежде ее красота была несколько, что называется, конфетной или кукольной, а сейчас в лице с изящным овалом и высокими скулами появилось что-то утонченное и трогательно-нежное, линия розового, немного капризного и надменного рта смягчилась, а темно-голубые глаза стали глубокими и таинственно-сумрачными. Старший брат Мэри, Майкл работал в Гринготтсе. Однажды он привел к Сеттонам своего давнего друга Троя МакДугалла, служащего в Министерстве Магии, в Департаменте налогов и сборов. Обоим уже было под тридцать, Майкл был женат и имел двоих детей, а Трой пока не обзавелся семьей. Впервые увидев Констанцию, он был очарован. Весь вечер он то и дело поглядывал в ее сторону и, когда что-то говорил, то, хотя беседа была общей, Конни чувствовала, что он обращается в первую очередь к ней. И все дни, пока она гостила у подруги, Трой почти каждый вечер бывал у Сеттонов. Мэри вскоре поняла, что приятель Майкла очень интересуется Конни. Поговорив с братом, она убедилась в том, что права, и что МакДугалл — человек достойный, и намерения у него самые серьезные. Правда, Майкл рассказал, что в юные годы Трой отдал дань всем, как говорится, безумствам молодости, но при этом всегда умел вовремя остановиться — в игре в карты или в кости знал меру, никогда не напивался до беспамятства, и с женщинами был достаточно аккуратен. Во всяком случае, сломанных девичьих судеб и разрушенных семей за ним не числится. К тому же он отнюдь не беден, получает приличное жалование и имеет в Лондоне дом, да и в Министерстве на хорошем счету: начальство прислушивается к мнению умного сотрудника и, вполне возможно, когда-нибудь он даже возглавит Департамент, в котором работает. Все это Мэри пересказала Конни и заключила: — Отличная партия! К тому же он чистокровный, хоть и в Священные двадцать восемь не входит. И ты ему очень, очень нравишься. Майкл говорит, что он, наверно, скоро сделает тебе предложение. Констанция смутилась. МакДугалл казался ей, в общем, симпатичным, но о браке с ним, да и вообще ни с кем, она не помышляла. Воспоминания о Питере по-прежнему причиняли боль. Она уехала обратно к отцу, в Ковентри. Мэри на прощание взяла с нее слово, что Конни летом непременно опять приедет в гости, и Конни обещала. Однако с Троем она встретилась раньше. Конни, как всегда, стояла за прилавком, когда увидела его — он вошел с улицы, высокий, представительный, с открытой улыбкой и большим букетом цветов — роскошных белых роз — в руках. — Мисс Мэйсон, — поклонился он. — Доброе утро. Не уделите ли вы мне несколько минут? «Что же так официально?» — подумала Констанция и церемонно кивнула, взяв букет. — Благодарю вас… Она оглянулась по сторонам и поняла, что они одни. Миссис Картер и мисс Пауэрс куда-то незаметно исчезли. — Мисс Мэйсон… — он взял ее ладонь в свои руки, улыбка сбежала с его лица, сменившись растерянным выражением, и Конни поняла, что он взволнован. — Я прошу вас оказать мне честь стать моей женой. Я люблю вас, Конни… Последние слова он произнес тихо. А она растерялась, не зная, что ответить. — Вы ведь меня совсем не знаете… — пролепетала она, наконец собравшись с мыслями. — Ну, я не первый год на свете живу, — усмехнулся он. — И в людях разбираться научился. — Трой взглянул ей прямо в глаза. — Я вижу, какая вы… И я люблю вас. Потом он заговорил — заметно смущаясь, что, вообще-то, было ему не свойственно, и чувствовалось, что свою речь он заготовил заранее — о своей службе в Министерстве, о жаловании, позволяющем обеспечить семью, о лондонском доме, старинном, времен королевы Анны, но добротном и красивом, о том, что отец его уже умер, а мать жива, и что он тоже учился на Рэйвенкло. Скоро ему исполнится тридцать, и хочется иметь семью и детей, поэтому он уже некоторое время задумывался о женитьбе, но только встретив Конни, нашел свой идеал. Он сделает все, от него зависящее, чтобы она, приняв его предложение, никогда об этом не пожалела. И согласен на длительную помолвку, если Конни так захочет — чтобы они могли лучше узнать друг друга. Конни почувствовала что-то, похожее на обиду и разочарование. «Ну конечно, он навел у Майкла обо мне справки, и решил, что я вполне добропорядочная девица и подхожу ему. Знал бы он… Если бы знал, то не церемонился бы, а попытался бы получить свое, еще когда я гостила у Мэри… Наверняка, он из тех мужчин, которые себе позволяют все, а потом, когда им разгульная жизнь надоест, хотят себе в жены непременно молодую невинную девушку. Нетронутую, неиспорченную — так это называется…» Ей стало горько. — Мисс Мэйсон… Конни… Могу ли я поговорить с вашим отцом? Или вы мне откажете сразу? «Да, я ему откажу, — решила Конни. — Скажу, что люблю другого. Нет, это будет неправда, я не хочу врать». Она лихорадочно искала уважительные причины для отказа и не находила ни одной — забыв о том, что, в общем-то, никакие особые причины здесь не нужны. Она не хочет — и этого вполне достаточно, она вправе ничего ему не объяснять. А он ждал ответа. — Знаете, мистер МакДугалл… Я, конечно, очень польщена, и благодарю вас. Это самый лучший комплимент, какой мужчина может сделать девушке… Но я не могу принять ваше предложение. — Почему? — быстро спросил он. И тут же, видимо, пожалел о сорвавшемся с языка вопросе: — Впрочем, это был, наверно, бестактный вопрос. Прошу прощения. Трой сделал движение, как будто собирался развернуться и уйти, но словно что-то ему мешало. Он снова взглянул на нее. Конни смотрела на него странным взглядом, который он не мог понять. — Почему, Конни? — повторил он мягко. — Я вам совсем не нравлюсь? — Дело не в этом… — Конни смешалась и опустила глаза. — Я любила одного человека… Понимаете? Вам, наверно, не хотелось бы, чтобы ваша жена… Поэтому я должна вам это сказать. Она покраснела до ушей и замолчала. — Конни… — он зашел за прилавок и оказался совсем рядом. Серые глаза смотрели на нее прямо и твердо, темно-рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад, от него веяло силой и уверенностью. Слегка сжав ее ладонь в своей, он произнес: — Я сделаю все, чтобы ты его забыла. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной. Конни глубоко вдохнула, словно собралась нырнуть в воду, и тихо ответила: — Я согласна. Мой отец после обеда будет здесь, зайдите и поговорите с ним. А теперь — могу я вас попросить уйти? Мне надо побыть одной… Он кивнул, поднес ее руку к губам и поцеловал — очень бережно и почтительно — и удалился. Вошла миссис Картер — Конни поняла, что уходила она неспроста, уж очень хитрый был у нее взгляд. Она сказала, не поднимая глаз на продавщицу, что у нее разболелась голова, и она пойдет наверх, в свою комнату, выпьет микстуру и немного полежит. Миссис Картер понимающе кивнула и заверила Конни, что она может не торопиться, все равно покупателей в эти часы в аптеке обычно мало. У себя в комнате Констанция, поставив цветы в вазу на столе, упала в кресло и расплакалась, сама не зная, о чем. «Зачем я согласилась? Почему не отказала ему? Что же теперь будет? Ведь это же на всю жизнь… Я не смогу…» — бессвязно всхлипывала она, пока не закончились слезы. Потом достала из комода засушенный цветок, подаренный когда-то Питером и маггловскую фотографию, сделанную в тот вечер, когда они ходили в кино — и тут же убрала обратно. «Пусть останется на память», — подумала Конни. Часы тем временем пробили два. Скоро уже должен был вернуться отец. Умывшись и припудрив нос и щеки, она спустилась вниз, в аптеку, где миссис Картер скучала за прилавком, а мисс Пауэрс читала журнал. Наконец пришел мистер Мэйсон. Он принес с собой подписанный договор с оптовым поставщиком о закупке большой партии ингредиентов. Ему удалось заключить выгодную сделку, и он был в хорошем настроении. Поцеловав дочь в щеку, Мэйсон заботливо спросил, как она себя чувствует. У Конни снова навернулись слезы — скоро ее жизнь изменится необратимо, и неизвестно, к лучшему ли. Странно — так легко и приятно было представлять себя женой Питера, воображение рисовало ей такие уютные и веселые картины, а сейчас мысли о будущем были тревожными. «Да может быть, МакДугалл еще и не придет. Может, он передумает», — пришло ей в голову, и она немного успокоилась. Однако МакДугалл все-таки явился — как раз к пятичасовому чаю, на этот раз с коробкой конфет и бутылкой огденского. Конни очень смутилась, представляя его отцу, который был несколько удивлен — она его не предупредила, что к чаю будет гость. Впрочем, весь разговор Трой взял на себя. — Мистер Мэйсон… — начал он, когда хозяин налил себе и гостю по полстакана огневиски со льдом. — Я прошу прощения за визит без приглашения, но я очень рад с вами познакомиться. С вашей уважаемой дочерью мы уже знакомы… Мисс Мэйсон недавно гостила у мисс Сеттон, а мы давние друзья с ее старшим братом. Затем он снова коротко рассказал о себе и о своих видах на будущее, и уже официально попросил руки Конни. Мистер Мэйсон немного растерялся — сватовство было совсем неожиданным — но, в общем, предоставил принимать решение Констанции, которая подтвердила свое согласие. Она говорила спокойным и рассудительным тоном, несмотря на охватившее ее смятение — ей казалось, что она плывет по течению реки, стремительно уносящей ее куда-то в неизвестность, и повернуть вспять уже нельзя. Свадьбу назначили на конец сентября, как раз после праздника Мабон. Против длительной помолвки высказалась сама Конни, которая не видела смысла откладывать бракосочетание надолго. Когда МакДугалл ушел, Конни опять заплакала. Мистер Мэйсон погладил ее по голове: — Дочка, ну что же ты… Ты же сама согласилась? Или… он тебя как-то заставил? Мерлин! — воскликнул он, пораженный неожиданной догадкой. — Может быть, ты беременна? Он тебя соблазнил, когда ты была у Мэри? Кто бы мог подумать… А ведь он мне даже понравился… Но не плачь. Хоть этот тип и служит в Министерстве, я найду на него управу! К тому же, не такая уж он большая шишка, а мы — не последние люди в Магической Британии… — Нет, папа, что ты! — Констанция даже перестала плакать, настолько диким ей показалось предположение отца. — Ничего такого не было, честно… Миссис Картер, присутствовавшая при разговоре, поскольку обычно пила чай вместе с Мэйсонами — в отличие от мисс Пауэрс, которая жила неподалеку и всегда уходила домой — добродушно сказала: — Девушки всегда плачут перед свадьбой, сэр. Ничего страшного. В любом случае, девочка, — обратилась она к Конни, — лучше поплакать сейчас, чем потом. А с ним тебе плакать не придется, он хороший человек, и любить тебя будет — я такие вещи сразу вижу, недаром шестьдесят шесть лет прожила и вырастила троих детей…