Клубника

Ёги не любил Акари-сенсея. Совсем не любил. В какой-то степени даже терпеть не мог. Акари-сенсей был для него слишком серьезным, слишком раздражительным и слишком строгим. У него был слишком пронзительный взгляд, он слишком часто перехватывал его за руку или поддевал за подбородок. Он не тратил и трех минут, чтобы понять, как Ёги себя чувствует. Это было жутко. А еще он делал эти ужасные уколы с таким лицом, будто собирается иголкой руку отрезать. Кубиками. Что странного в том, что Ёги относился к нему плохо? Скорее странно, что плохо относился только один Ёги. Никак не второй. *** Ёги же любил Акари. Он не был «сенсеем», не делал уколы и не водил на осмотры. Акари был человеком, который выпускал его иногда, давал размяться. Который не боялся его, первым говорил с ним. Иногда даже защищал от этого четырехглазого ублюдка, чтоб ему стекла в глаза выбило. А еще Акари не боялся касаться его, в отличие от других медсестер. Ёги делал вид, что не замечает, но попробуй не заметь. — У-гадай, кто-о! — как-то протянул он одной милой шатенке на дежурстве, закрыв со спины глаза. Она так орала, что ей почти пришлось вколоть успокоительное. — Смотреть стыдно, — бросил ей Акари, и она тут же остыла. Но послевкусие осталось. Ёги любил Акари за то, что он часто вступался за него и всегда был рядом. Что странного в этой любви? Странно скорее то, что любил только он один. Другой… не хотел. *** — Хирато-сан, скажите… Акари-сенсей всегда был таким? Хирато вскинул брови и шутливо хмыкнул. — Каким «таким»? — Ну! Таки-и-им! — Ёги недовольно покачался на диване и зыркнул на Хирато. — Сами знаете. — Имею смелость подозревать, что мой и твой Акари — люди совершенно разные. — Хмм… Ёги сжал в руках игрушку Нянпероны и ненадолго задумался, какой Акари-сенсей для Хирато-сана. Раз они вечно ссорятся, и Акари-сенсей становится еще страшнее, Хирато-сан знает, как его зацепить. Что это? Шантаж? Угрозы? Темное прошлое, о котором знают только они? Глаза Ёги недобро сверкнули, и он уже собрался спросить, как вдруг другая мысль, обойдя мозг, сразу соскочила с языка: — Ты не потерял «сан», Хирато? Капитан удивленно моргнул, поправил очки и промолчал, ожидая продолжения. Язвительная усмешка сползла с лица Ёги, и он растерянно начал махать руками перед собой. Видимо, испуганно жестикулировал, пытаясь подобрать слова. Секунды шли, а слов все не было. — …сан? — наконец-то выдавил он. — О-о, — протянул Хирато. — И правда, упустил. Как это я не заметил. Интонация была язвительной, а взгляд острым. Ёги не мог припомнить, смотрел ли Хирато-сан на него так напряженно и серьезно вообще хоть когда-то. «Разозлил, что ли?» подумал Ёги и громко хлопнул в ладоши. — Жуткая атмосфера какая-то! Хирато плавно обвел комнату взглядом, и Ёги механически последовал его примеру. Они были в кабинете Хирато-сана, и тот наверняка ничего жуткого в нем не видел. Два черных дивана с прозрачным журнальным столиком между ними, рабочий стол чуть вдалеке, перпендикулярно диванам, растение в углу, упорно напоминающее пальму, шкаф, содержимое которого оставалось для Ёги загадкой… Да, ничего ни нового, ни необычного в кабинете капитан не нашел. Но Ёги же имел в виду совсем не это. Хирато улыбнулся сам себе и спросил: — У тебя что-то случилось? — Не-а, все пучком! — довольно ответил он. — А почему про Акари-сана спрашиваешь? Он странно себя ведет? Ёги несколько раз крепко обнял Нянперену, потом поднял на Хирато скорее виноватый взгляд. — Да вот как-то… Из головы целыми днями не выходит. — Он? — на секунду Хирато потерял самообладание и изумленно вскинул брови. Пришлось поправить очки. — Вот и я думаю — глупости. Но так, так, та-а-ак беспокоит! Снится даже иногда! Хирато медленно стукнул пальцами левой руки по столу. От мизинца до большого, всеми по очереди. — Снится как? Вы делаете что-то особенное? Или он что-то тебе говорит? — Да нет, — тут же оборвал Ёги. — Просто некоторые вещи… Типа торта… Он никогда больше кусочка не разрешал, да и то без крема, а… — Проще говоря, ты хочешь, чтобы у нас на корабле тебе испекли торт? — Нет! — возмутился Ёги, но тут же исправился. — Хочу, конечно, но дело не в этом. Акари-сэнсэй никогда так не… Хирато нацепил очередную улыбку. — О, так ты просто хочешь, чтобы он был к тебе добрее? Вызвать его на корабль? Я придумаю повод, не переживай. Ёги поднялся с насиженного места и сложил руки на груди. В одной из них была нога висящей игрушки. — Хирато-сан, не издевайтесь так! Я же серьезно спрашивал! Нянперона качнулась по дуге и продолжила висеть вниз головой. К тому же, увидеть Акари-сенсея все равно скоро придется. И отнюдь не потому, что Ёги хочет Ёги этого хочет. — Кроме профилактики я был у него только три раза, — неожиданно спокойно продолжил Хирато-сан. Все-таки он довольно добрый человек. — И все три он относился ко мне очень строго. Представляешь, он не давал пользовать ни телефоном, ни ноутбуком на протяжении всего времени госпитализации. Губы капитана тронула мягкая улыбка. Ёги честно, постарался представить. Но одно «отдай» голосом Хирато-сана, с этим хитрым взглядом, со всей природной мстительностью… Нет, Ёги не смог бы даже коснуться его ноутбука, куда там забрать. Хирато кивнул, увидев ужас на лице Ёги. — Ты же — все время «пациент». Вполне возможно, что к тебе он немного строже, чем к остальным. — Немного?! — взвился Ёги, но тут же остыл. — Ладно. Спасибо, Хирато-сан. — Заходи в любое время. *** Легкое прикосновение к щеке, знакомый зуд от укола в левой руке, запах спирта. — Ха-ха! — довольно воскликнул Ёги и плавно открыл глаза. Конечно, он сидит на койке в кабинете Акари. Где бы ему еще быть? Ни одной медсестры, ни одного медбрата. Никаких дурацких охранников из Циркуса. Только Акари. Нахмуренный, бесконечно серьезный и внимательный к нему Акари. И как у него получается всех прогонять?.. Неважно. Акари касается его волос, мягко поглаживает и зарывается в них пальцами, перебирая пряди до самого затылка. Есть целая гора вещей, о которых Ёги должен спросить. Наверняка за два месяца многое изменилось. Наверняка были приняты очередные важные решения по поводу присмотра за ним. Может даже кто-то умер, и теперь старики сверху хотят от Ёги помощи. Все это нужно узнать. Но как-нибудь позже. Ёги тянет Акари к себе за предплечье, сильно выгибается, сидя на койке, и втягивает его в безумно медленный глубокий поцелуй. Акари, как обычно, даже не пытается реагировать. Не отвечает и не отталкивает. Замирает, будто в первый раз, будто удивлен. Но это продолжается уже так давно, что удивление — последняя вещь, которая могла бы показаться на лице Акари. Да и в первый раз, — какое удивление? — он сам, чертыхаясь, поцеловал его. Да, соблазнять пришлось долго, Ёги чуть не заскучал, но… Но, как и сейчас, оно того стоило. Акари не ответил на поцелуй, только сжал пряди в ладони сильнее и потянул за них. Ёги откинул голову вслед за жестом, но поцелуй не прервался. Акари повторил языком линию губ Ёги, и тот со смешком укусил в ответ. Знал, что Акари разозлится. И только сильнее заводился от этой мысли. Акари разорвал поцелуй и опять нахмурился. Ёги потянулся выше и провел языком по складкам над переносицей, между бровями. — Ай-я-яй, так и до морщин недалеко, Акари. — Не смеши меня, — гордо фыркнул он и надавил на грудь Ёги, чтобы тот лег на койку окончательно. Ёги с готовностью подчинился и только заливисто засмеялся, укладываясь. Он лежал правильно, вдоль, только босые ноги по-прежнему бездельно свисали вниз. Непорядок. Ёги отвел левую ногу и попробовал захватить пяткой ноги доктора. Как крюком — захватить и притянуть. Вместо этого провел ступней по бедру до самой ягодицы. Жест вышел скорее интимным, чем шутливым или страстным. Ёги прекратил хохотать, снова свесил обе ноги и развел колени так широко, как только мог. Полы халата, в который он вечно был одет на осмотрах, разошлись. — А-ка-ри, — протянул Ёги, развязывая узел на поясе. — Ты меня уже хорошо осмотрел? И раскрыл халат, совсем не стесняясь показать грудь, живот и трусы. Акари властно положил ладонь на открывшийся живот и, слегка надавливая, провел ею от груди до солнечного сплетения. Установил контакт, прочувствовав температуру чужого тела. А еще Акари легко читал то, что было у Ёги в глазах, в жестах, в интонации. То, чего сам Ёги ни капли не стеснялся, — голод. Желание. — Видимо, недостаточно хорошо, — ответил он, поддаваясь. Акари обхватил пальцами горло Ёги — не сильно, но чувственно, и наклонился к его лицу. Вслушался в ритм дыхания, вгляделся в глаза, и слегка подрагивавшие в предвкушении губы. Он поймал несколько вдохов и отдал несколько выдохов этим губам близко-близко, но целовать не стал. Вместо этого он прильнул губами к шее и поставил маленький темный засос. Потом обхватил кожу совсем рядом и втянул ее, оставляя другой. Ёги выдохнул «щекотно», и Акари отстранился. Убрал руку от шеи и провел по бокам плавно вниз, потом вверх, и снов вниз, к бедрам, мягко массируя и заставляя расслабиться. Губами же он провел дорожку до пупка. Ёги напряг пресс и поерзал, стараясь либо опустить Акари ниже, либо самому подняться выше. В отместку тот вернулся к солнечному сплетению и принялся играться с сосками по очереди. Он касался их губами нежно, быстро облизывал и посасывал легко, но было тепло и приятно. Тем временем руками Акари плавно провел чуть ниже нижней линии трусов, потом чуть выше верхней. Прикосновение пальцев вызвало мелкую дрожь. Но Ёги хотел быстрее-быстрее-быстрее, и в этом их желания всегда расходились. Однако, он разрешал Акари делать что угодно и как угодно. Только ему можно брать верх над ним так, как ему хочется. Когда нежность стала невыносимой, Ёги протянул руки к Акари и обнял его, снова целуя. Теперь ему ответили неглубоким поцелуем. Они цеплялись губами о губы, Акари пытался поймать нижнюю и чуть-чуть пососать ее, а Ёги — укусить его верхнюю. Раззадорить. Пару раз они столкнулись зубами и Ёги хихикнул. И, видимо, именно эта усмешка заводила Акари больше всего. Ровно как и роскошные волосы, за которые он потянул Ёги вверх. Не надо было даже ничего объяснять, тот сразу сообразил перевернуться и встал на четвереньки на койке. Акари легко стянул с него трусы, поцеловал куда-то в поясницу и, наконец, коснулся его члена. Обхватив его совсем не туго, Акари левой рукой плавно водил по плоти от основания к головке и обратно, по чуть-чуть набирая темп. — Давай уже, сколько можно... — пробормотал Ёги и обернулся, чтобы увидеть лицо Акари. Тот не смотрел на него. В правой руке он держал тюбик смазкой и выдавливал ее на пальцы все той же руки. Ёги чертыхнулся. — Это надолго… Но темп тут же ускорился, и все недовольство ушло куда-то на задний план. Акари двигал рукой так медленно только потому, что надо было выдавить смазку, без которой продолжать он не собирался… — Уа-ах… — среагировал Ёги на холод. Акари обвел скользкими пальцами анальное отверстие и медленно вставил в него безымянный палец. Палец прошел совсем легко, и это вызвало неоднозначные чувства у Акари, но тяжелое дыхание Ёги объяснило, что дело не в изменах. Акари убрал левую руку, чтобы тот не кончил раньше времени. Безымянный палец двигался довольно легко, так что Акари вскоре добавил средний. Ёги выпустил тихий стон и изогнулся, чтобы было удобнее. Акари вводил пальцы так глубоко, как мог, и выводил медленно, даже не до середины, чтобы потом ввести снова. Он сгибал их, растягивая вход, и чувствовал, как внутри горячо. Благодаря смазке пальцы скользили свободно, и это еще сильнее отключало все тормоза Ёги. — Давай… — попросил он, на что Акари ответил только коротким выдохом и добавил указательный палец. Сначала он сводил и разводил их, пока мышца не растянулась и не приняла три пальца сразу, потом протолкнул их глубже, имитируя движение. Теперь он вытаскивал их почти до конца и вставлял снова, но был предельно осторожен, чтобы не повредить стенки изнутри. Ногти, пусть короткие и ухоженные, у него были. А вот силы терпеть – нет. Акари вытащил пальцы, спустил штаны с трусами и снова потянулся за тюбиком. Он смазал свой член и приставил его ко входу. Ёги вздрогнул от желания, что-то внутри сжалось и заныло с новой силой. Акари плавно потерся между его ягодицами и так же неспешно протолкнул головку своего члена вовнутрь. Теперь чувствовалась и пульсация, а не только жар. Акари знал, что Ёги не любит нежностей, поэтому вошел глубже одним резким движением. В том, что завтра следов не останется, он был уверен, так что сдерживаться не было смысла. Ёги охнул и прогнулся, поддаваясь давлению. Ощущение заполненности, казалось, шло со всех сторон, и он сжал руками простынь, чтобы не отвлечься и прочувствовать все в полной мере. Акари сделал пару плавных, глубоких толчков, пытаясь приноровиться, схватил Ёги за волосы и потянул на себя, толкаясь резко и глубоко. Ёги зашипел, скрывая смешок. Ему нравилось именно так — больно и быстро. Он простонал через сжатые зубы, когда Акари обхватил его член скользкой от смазки рукой, продолжая двигаться размашисто, и оперся руками о койку. Ёги дышал тяжело, хватал губами воздух и отдаленно чувствовал, что другой рукой Акари сжимает его бедро, массирует и оставляет следы своих пальцев. Но вдруг это ощущение ушло, вместе со всеми остальными. Акари отстранился и помог Ёги лечь уже на спину. У того от напряжения тряслись руки, что только больше его веселило. Сначала Ёги попробовал закинуть ноги Акари на плечи, но очень быстро передумал и обхватил ими его поясницу. Так было довольно удобно, поэтому, когда Акари снова вставил свой член внутрь, он подхватил и помог их держать. Ёги выглядел роскошно, особенно учитывая хороший дневной свет. Серебристые волосы контрастировали с раскрасневшимися щеками, следы от засосов украшали шею, влажная от слюны дорожка блеском разделяла живот и грудь на две половины. С каждым толчком выражение лица Ёги менялось, улыбка сходила с его губ только когда он стонал или закусывал губу. Чтобы насладится этим зрелищем получше, Акари менял темп — ускорялся и замедлялся, чтобы ускорится еще сильнее. Шлепки бедер отдавались эхом по кабинету вместе с другими пошлыми звуками. Когда Ёги в очередной раз прикусил губу, а потом облизал ее, Акари наконец-то понял, что тот имел в виду. Он наклонился и поцеловал его, быстро и грязно, как Ёги любил. Тот обхватил его руками и ногами и больше не собирался отпускать. Целовал, кусал и облизывал теперь не свои губы, а губы любимого-любимого Акари. Который наконец-то опять его выпустил. *** Каждые два месяца Ёги ложился в Медбашню на неделю. И каждые два месяца эта неделя казалась ему сутками. Однажды он даже календарь с собой взял, чтобы дни отмечать. Мало ли, вдруг его все там дурят? Дни отмечались исправно, все новости говорили, что да — неделя прошла. Но Ёги совершенно не помнил, как доставал фломастер и отмечал дни целых семь раз. А закрашены были все семь квадратиков. А вот сейчас, казалось, все вышло наоборот. После осмотра прошло от силы три часа, а он уже привык к палате и виду из ее окна так сильно, будто дня три точно в ней провел. Но не мог же он принять три дня за три часа, правда? Проверить в календаре было бы глупо — первый день он отметил еще по пути в Медбашню, рано утром. Сегодня. Кивнув себе, Ёги решил пройтись по этажу. Может, когда-то он уже останавливался здесь? Он отошел совсем недалеко. Но, похоже, даже этим заслужил грозный оклик: — Ёги! Ты опять не в палате? Временный пациент дернулся и обернулся. Таки да, Акари-сенсей. — Эм. Вышел размяться, нельзя было? Акари приподнял его подбородок и смерил взглядом пластырь. Отметил, наверное, что тот новый, только-только приклеенный. Но было в этом взгляде что-то, вызывавшее у Ёги панику. — Почему, можно. Только не бегай по коридорам. — Я и не собирался, блин! — надулся Ёги, а потом решил-таки уточнить. — Опять? Я же только после осмотра, когда это я еще выходил? Стоявшая за Акари-сенсеем медсестра охнула и засеменила на первый этаж к другим дежурным. — В прошлый раз ты тоже выходил, — неопределенно отмахнулся доктор. Но Ёги не помнил такого и в прошлый раз. — Эмм, Акари-сенсей… — робко окликнул он доктора, когда тот уже собирался уходить. — Вы никогда не угощали меня клубничным тортом? — …Что? Акари-сенсей в два шага вернулся обратно и опять встал почти впритык к Ёги. Он сильно хмурился, но Ёги насторожило не это. Его опять пугало что-то другое в Акари-сенсее… Что-то… ужасающее. — Какой еще торт? — спросил доктор. — Ну как… Клубничный такой. С кремом, — глупо произнес Ёги и показал руками круг. Используя ненужный жест как предлог, Ёги сделал пару шагов назад. — Я похож на человека, раздающего сладости? Когда это такое было? Кажется, доктор сильно разозлился. Даже немного взбесился. — Пару лет назад, может? — с надеждой пробормотал Ёги, и тут же исправился: — А может, вообще не было, вот я и спрашиваю. — Не было, — раздраженно отрезал Акари и отвернулся. Потом кашлянул, будто подавился вдохом, и снова посмотрел на Ёги. На волосы, на пластырь, обвел взглядом все лицо и шею, до самой линии больничного халата. — Может, тебе приснилось? — продолжая сверлить взглядом что-то на его лице, уточнил Акари. Ёги вздрогнул всем телом и почувствовал, что сердце стучит как бешеное. Страшно. — Приснилось, — через силу кивнул он. — Но как сон о прошлом, очень реалистично. У Акари дернулась бровь, и он глубоко выдохнул. Ощущение давления прошло, и Ёги вспомнил, что ему не помешало бы вдохнуть. Сердце продолжало колотиться как бешенное. Отдавало в ушах. — Тебе снятся сны о прошлом? — Иногда, — кивнул Ёги. — О чем именно? — Ну-у, о первых медосмотрах, знакомстве с Хирато-саном и Цукумо-чан. Иногда о миссиях, ну… Всякое такое. — Всякое, — повторил Акари и опять одарил Ёги этим странным взглядом. Только теперь как-то спокойнее. — Начнешь вспоминать что-то до Циркуса, тут же скажи мне. Ёги кивнул. Акари еще чуть-чуть задержался, вздохнул и наконец-то ушел, так и не объяснив, откуда этот сон мог взяться. — Таки мечты? — неуверенно пробормотал Ёги сам себе. Но беспокоило его кое-что еще. Вернувшись в палату, он сразу метнулся к зеркалу. Ну что, что, что, черт бы его побрал, у него на лице такого? На что надо так страшно пялиться?! Пластырь на месте, глаза не красные, царапин никаких нет… Ёги покрутил головой, пытаясь найти хотя бы трупные пятна. На что еще можно так смотреть-то? Но нашел он только несколько почти сошедших следов на шее. — Хм?.. — Ёги подошел к зеркалу ближе, чтобы рассмотреть. — Комарик, что ли? *** В шкафу обнаружилась повседневная одежда. Радость как от подарка на Рождество! Недолго думая, Ёги надел рубашку и малиновые брюки с целой горой разных карманов. Самую малость его, конечно, беспокоил цвет, но… Но сам процесс примерки интересовал куда больше. Все-таки, ему действительно редко перепадал шанс примерить что-то, не являвшееся больничной одеждой. А в повседневную он не одевался, а постоянно был одет. Автоматически. И это не приносило так много радости, как кому-то может показаться. Итак, покрасоваться. На всякий случай он завернулся в халат и вышел на разведку. — Развлекуха! Тихонько пробраться в кабинет Акари не составило никакого труда. Особенно учитывая, что в кои-то веки о его отсутствии ему по-хорошему рассказала медсестричка. Мол, минут через десять вернется. Стоило ей отойти за угол, Ёги буквально улетел в свою палату, бросил там халат и на той же скорости влетел в кабинет Акари. Его глаза сверкнули коварством, и он с неприкрытой усмешкой спрятался под рабочим столом. Вот Ёги и отплатит за прошлый раз! Покажет, что даже пользуясь одним только ртом может заставить Акари кончить, ха. Зря, что ли, он и еще один «он» вечно лижут всякие леденцы и мороженое? Ровно через десять минут после разговора с медстестричкой двери кабинета открылись. Как и ожидалось от Акари, пунктуальность — его второе имя. Он подошел к столу и отодвинул стул. Ноги приблизились, и Ёги довольно облизал губы. Акари чуть присел, но тут же остановился, сделал шаг в сторону и заглянул под стол. — И что ты там делаешь? — удивленно спросил он. Не то чтобы он умел удивляться, как следует. — Да ну-у-у! — протянул Ёги, стуча локтями и коленями по столешнице снизу. — Кто так делает, Акари?! Так же не весело! — Весело? Что такого веселого ты хотел найти у меня под столом? Будь Акари чуть догадливее, он не задавал бы таких невинных вопросов. А съедай его желание сейчас так же, как оно вечно грызет Ёги, вполне возможно… Нет, почти наверняка, Акари не дал бы Ёги выбраться из-под стола. Придавил бы ногой, глядя сверху-вниз, и сказал бы очередную обидную фразу. Чтобы в животе тут же сжало и… Такие игры были Ёги по душе. Он любил играть, только вот Акари играть не умел. Обычно он не «играл», когда творил все то, что творил. — А ты не догадался? Ака-ари, да ты тормоз! Ёги хихикнул и теперь сел на стол, по-прежнему не собираясь никуда уходить. Странный звук и ощущение под руками подсказали, что на столе лежала раскрытая папка с бумагами. — Упс, — выпустил Ёги широкой, как обычно, улыбкой. — Не выглядишь виноватым. Акари сел, наконец, на свой стул и сложил руки на груди. Ему приходилось смотреть на Ёги вверх и, конечно же, ему вряд ли такое нравилось. — Мне скучно, — доверительно произнес он. Будто никому другому никогда не говорил таких откровений, и вот он, Акари, был первым, удостоившимся этой чести. Акари вздохнул, не показывая особого интереса. — Не хочешь быть тут — опять нацепи пластырь. — Оба-на! Ты разозлился, что ли? Глаза Ёги сверкали. — Чтобы вытащить тебя опять, мне пришлось использовать еще одну дозу препарата. И я не имею не малейшего представления, какую степень привыкания она может вызывать. — О, ты боишься, что я никуда не уберусь. Ёги надул щеки и поводил руками по столу. Шелест бумаги его немного отвлек. Вообще, Акари стоило бы побеспокоиться о том, что стоило нацепить пластырь, и Ёги без всяких препаратов уступил место другому себе. Сэкономил подавляющее лекарство, радовался бы. Так нет — оплакивает пробуждающее. Или, может ли быть, что с самого начала подавляющего препарата было настолько больше, что Акари и не заметил? Ёги тихо скрипнул зубами и подумал, что если тут все будут против него, он успеет еще хорошо развлечься старыми методами. Да… Старыми. Глаза Ёги потемнели. Он углубился в воспоминания о методах, об экспериментах, ужасе и том, скольких пришлось убить вместо игры в прятки. Задумался так сильно, что не сразу осознал, что именно ему говорит Акари. — Я боюсь, как ты выражаешься, что не смогу потом тебя вытащить. — Акари, ты… Ты что, дурак? — Ёги вскинул брови, будто теперь действительно сомневался. — Куда я денусь, тело-то мое. — Твое, — согласился Акари. — Я знаю. Ёги не очень понял, чего это Акари так странно говорит. Тю. Не сможет вытащить? Ха! Да он сам выйдет, если узнает, что Акари по нему соскучился! Он еще не знает, как, но точно-точно выйдет. Ёги усилием воли подавил желание бросится Акари на шею и растрепать его уложенные волосы, приговаривая что-то вроде «глупенький Ака-ари». Это он еще успеет. А пока… Ёги уперся босыми ступнями о колени Акари. — Зна-аешь, да-а? Губы Ёги растянулись в усмешке, и правой ногой он провел по бедру доктора от колена до ремня. Подцепил его пальцами и потянул на себя. — Да, — твердо ответил Акари. — Знаю. Он потянул его за лодыжку на себя и стащил со стола резким движением. Ёги успел извернуться и упал на колено другой ноги, а не на спину, но головой все равно ударился о злосчастную столешницу. Несколько листов плавно слетели за ним, но поток воздуха отнес их на пол с другой стороны стола. — Ай-я-яй. За что?! Акари все еще держал его правую ногу и, недолго думая, сжал пальцами мизинец. — Ты много помнишь из того, что делаешь, пока придавлен? Строго и властно, да? Ёги тихо хмыкнул, стараясь не выдать усмешку. — Пока придавлен тобой — еще как много. Акари сжал палец сильнее и отвел назад. Достаточно, по его меркам, больно. Но Ёги не просил остановиться. — Э-эй, если ты его сломаешь, будешь меня лечить? Док-тор-чек. — Ёги! — жестко осадил он. — Ну что не так? Ёги надул губы и недовольно посмотрел на Акари. Он пришел сюда с конкретной целью, которая вот уже минут пятнадцать не хотела достигаться самостоятельно. — Ты подошел ко мне спрашивать про торт вчера днем. — Вчера? — переспросил Ёги, и потом медленно понял, что речь не о нем, и его «вчера» было позавчера. Или вообще два дня назад. — А-а. Он пошевелил пальцами на правой ноге и Акари убрал руку. В ответ на это Ёги только дернул ногой сильнее. — Чего хочешь? — сдался Акари. — Массажик, — протянул Ёги блаженно-довольным голосом. Акари помедлил, потом потер свои руки, чтобы они стали хоть чуточку тепле и принялся разминать его ступню. Мягко массировал пальцы, сильно сдавливал грубую кожу на пятке. Ёги мурлыкнул и вернулся к разговору. — Он тебя так боится только потому, что не знает, какой ты добрый. Так что я любезно поделился с ним воспоминаниями. Акари кашлянул и больно потянул за палец. Видимо, случайно. — Хорошими воспоминаниями, — заверил он. — Чуть выше, да-а. — Но я не покупал тебе торт. — Торт? — Ёги вскинул бровь. — Какой торт? Повисла пауза. — Ой. — Что это был за «я попал» тон? Ёги? У Акари всегда была очень властная интонация, а когда он еще и пытался ее выделить… — Ак-кхем… Может, он о клубнике, м… Говорил. Или не может? Даже по голосу было понятно, что он отвел взгляд. Только посвистывания не хватало. Акари спихнул ногу Ёги с себя, чувствуя, как струны самоконтроля рвутся одна за другой. — Мы об одной клубнике говорим? — прочистив горло, уточнил он. — Ну-у… Раз уж я старался думать о хороших вещах, связанных с тобой… Такая мысль могла промелькнуть, — уловив изменения в ауре вокруг Акари, Ёги моментально изменил свои показания: — А могла и не промелькнуть… Акари встал и приподнял Ёги за шиворот. — Больше ты ему ничего такого показать не решил? — Если речь о том, например, как ты в первый раз выебал меня на том диване — нет. Это уже горячие воспоминания. Ёги облизнулся и это немного его спасло. Акари сел на стул и глубоко выдохнул. — Зачем? Спросил так, будто в зависимости от ответа он и правда смог бы принять решение Ёги открыть другой части себя их нестандартные отношения. — Чтобы он тоже любил тебя, конечно. Ёги ответил без запинки и даже удивленно похлопал глазами, мол, разве не ясно. Акари напрягся, сдавливая ручки кресла. — Тоже? — хрипло спросил он. «О-о, а это что-то новенькое», — улыбнулся Ёги. — Ась? Разве я не говорил, что безумно тебя люблю? По Акари было все видно. Ёги никак не мог понять, почему не все еще заметили как он чертовски мил. Ёги облизнулся и не стал терять момент. Быстро расстегнул ремень на брюках Акари и принялся вылизывать кожу вокруг пупка. Он хотел оставить много-много засосов, как тот сделал в прошлый раз, но… Одолев молнию, Ёги вытащил член Акари из его трусов и облизал его мокрыми от слюны губами. В отличии от Акари, у Ёги ни капли не пересохло в горле. Даже наоборот — слюны во рту было настолько много, что можно было применять и для немного другой стимуляции. Желание потрахаться всегда проявлял Ёги, так что Акари не был глубоко шокирован происходящим, но все же уходить в омут с головой не торопился. В идеале, он собирался отвлечься на что-то и не возбудиться от ласк Ёги по крайней мере сейчас. Дверь на замок он не закрывал, воспитательную беседу с Ёги не закончил, и… Ёги жадно скользил влажным и горячим языком по его члену, посасывал местами, кое-где обхватывал губами. Самоконтроль Акари пошел по швам и Ёги, усмехнувшись, решил наградить его за правильный выбор. Он взял в рот головку, чуть подождал и облизал ее, после чего тут же заглотил член насколько мог глубоко, к горлу. С кашлем отодвинувшись, он повторил это действие еще пару раз. Но, конечно же, кого-то вроде Акари одним ртом не удовлетворишь. Но Ёги хотел передать то, что чувствовал, именно так. С пошлым звуком он снова и снова заглатывал член, после чего скользил по нему языком, вылизывал собственную слюну с солоноватым привкусом. Нежно водил языком так близко к основанию, как мог. В идеале, конечно же, было бы хорошо стянуть брюки с шортами совсем, чтобы поласкать мошонку, чтобы резинка трусов не сдавливала его член, явно причиняя дискомфорт. Но тратить ради этого драгоценные секунды, пока Акари совсем не сопротивляется и ничего не указывает, а просто разрешает сделать ему приятно? Ха, да ни за что! Когда дыхание Акари начало прирываться, Ёги увеличил темп. Уже не отвлекался на облизывание, просто заглатывал глубже, почти выпускал, придерживая только краешком губ, и снова заглатывал, продолжая двигать языком во рту. Акари почти кончил. Протянул руку к голове Ёги, чтобы направить, и тот тут же увернулся, выпуская член изо рта. — Не останавливайся, — попросил Акари. Хотя пытался потребовать. Ёги сел сверху так, что его собственная эрекция упиралась в член Акари через брюки. Провел рукой по волосам, наконец-то взлохмачивая идеальную укладку доктора, и впился в его губы очередным глубоким поцелуем. Тут Акари жадно ответил, сжал руками его ягодицы, сделал несколько плавных однозначных движений бедрами и, добившись глухого стона, начал посасывать язык Ёги. Акари нарочито медленно расстегивал его ширинку. Он тянул язычок молнии вниз маленькими шажками, и придавливал пальцами поверх ткани уже некоторое время эрегированный член. Ёги скулил, подаваясь вперед, но не мог даже ответить на поцелуй. Только чувствовал, что если он не молчит, Акари мягко касается кончика его языка своим. И дико медленно по нему скользит. Ёги собирался закончить на минете, но очень скоро понял, как ошибался. Он приподнялся, чтобы Акари стащил его брюки, и снова сел. Их члены соприкоснулись, и Акари тут же снова сжал его бедра. Капля пота стекла с его виска. Акари уже хотел кончить, но не мог прочувствовать, сколько еще нужно ласкать Ёги. Тот расстегивал низ рубашки Акари дрожащими пальцами. На вопросы не было сил. Акари приподнял Ёги и потерся о его промежность. О проникновении без подготовки речи не шло, хотя Ёги наверное уже десятка три раз говорил, что ему все равно и хочется попробовать. — Вставь, — сладко протянул он Акари на ухо. Но тот был на грани, поэтому крепко сжал его бедра и продолжил медленно тереться, снова увлекая Ёги в поцелуй. Пряди падали в глаза, руки Ёги скользили по животу и почему-то ласкали соски. Терли, сжимали и царапали короткими ногтями. Акари в отместку обхватил рукой член Ёги и начала быстро ему надрачивать. Это входило в диссонанс с темпом всех остальных ласок, поэтому Ёги встрепыхнулся и пробовал податься назад — притормозить и разорвать поцелуй. Акари мысленно хмыкнул и снова сжал его бедра еще крепче, продолжая тереться о промежность. Сперма на животе стала неожиданностью. Акари посмотрел вниз, только чтобы его худшие подозрения о трупе неснятого галстука оправдались. Он достал платок и в первую очередь вытер сперму с галстука и живота, после чего собирался продолжить. Но Ёги так не думал. Он слез под все еще возбужденным взглядом Акари, опустился на колени со всей сексуальностью, на которую был способен, и снова взял в рот — сразу глубоко и быстро. Акари кончил почти сразу, но все же успел вцепиться пальцами в волосы Ёги. Тот жадно глотал сперму, продолжая дрочить руками, но она все равно попала на лицо. Он слизал ее с губ, облизал пару пальцев и снова посмотрел на Акари. Расстегнутые брюки, спущенные трусы, распахнутая рубашка, запачканный спермой явно дорогой галстук… Растрепанные волосы и удовлетворенное лицо. — Говорю же, люблю, — усмехнулся Ёги и поднялся, чтобы снова натянуть трусы и брюки. — Акари есть? — послышался голос за дверью и в груди у обоих ухнуло. Ёги застегнулся моментально и бросил Акари халат. Тот застегнул пуговицу на брюках и быстро натянул халат. — Да, но он сейчас не один, — послышался ответ медсестры. Доктор быстро застегнул ширинку на брюках и пуговицы на халате, хорошо, что их было не много. Ёги же быстро поправил его прическу, хотя вышло явно плохо. Хорошо, что они расстегнули рубашку не до самого верха, иначе и с галстуком, прятавшимся под халатом, пришлось бы что-то делать. — Меня свидетели не беспокоят, — ответили там и попрощались. Дверь открылась, и попытки Ёги вести себя хорошо сошли на нет. Он нахмурился и бросился к Хирато, стараясь разбить этому ублюдку очки, в конце-то концов, должно же это когда-то случится. Хирато не был удивлен произошедшим, так что ловко перехватил Ёги за обе руки. — Еще не надоело? — по привычке поинтересовался четырехглазый. Но тут же слегка вскинул брови, скользнул взглядом по Акари и усмехнулся. Продолжая удерживать руки Ёги теперь уже одной своей, он провел большим пальцем по его щеке и поднес руку к губам. Слизал и тут же слегка сморщился. — Твоя? — спросил он у Акари — Хирато… — сквозь зубы прошипел доктор. Ёги шумно сглотнул и отпрыгнул назад, разрываясь между желанием убить и сильно убить капитана своего корабля. — Да ладно, я же не против. Это даже не статья о совращении малолетних… — Хирато пожал плечами, а потом вцепился острым взглядом в глаза доктору. — Если, конечно, вы начали это недавно. Акари промолчал, в очередной раз чувствуя от Хирато крайне неприятное давление. — Тха! А тебе-то завидно, очкарик. Небось, сам хочешь, чтобы он… Не договорив, Ёги замер под одновременно метнувшимися к нему взглядами Хирато и Акари. — Ёги, подожди чуть-чуть, — попросил Акари. — Хирато, ты по делу? Капитан пристально осмотрел кабинет, особенно две бумажки, валявшиеся на полу. — Учитывая, что дело, по которому я пришел, лежит у тебя на столе, я, скорее всего, хочу подождать, пока ты не распечатаешь себе чистую копию. Лицемер мягко улыбнулся. — Тебя это прямо так задевает? — вздохнул Акари и поднялся, чтобы поднять бумажки, но вспомнил об одном очень важном обстоятельстве. И хоть на лице это не отразилось, Хирато почему-то понял. — Ох, насколько же не вовремя я умудрился прийти? — голос сочился ехидством. Выпад Ёги о «даже не говори!» был успешно проигнорирован. — Я выпью кофе у дежурных медсестер, а ты приведи себя в порядок. *** Сны были почти осознанными, и это Ёги не нравилось совсем. Казалось, мысли мешались в голове, и он вот-вот проснется в ужасе на своей кровати. Или не в ужасе. Или не на своей. Ему потихоньку начинало казаться, что он не один, что есть два его. И оба живут одну жизнь. Вот, да. Параллельные миры, или что-то такое. В манге про Нянперону была такая арка. Нянперона попал в параллельный мир, в котором его друзья были злодеями, а злодеи — врагами. Это дико напоминало нынешнее состояние Ёги. Потому что снилась ему какая-то совсем не его «его» жизнь. Похоже, этот он намного сильнее в сражениях. Похоже, этот он взрослее и смелее. И круче. Похоже, этот он любит Акари-сенсея намного больше, чем Хирато-сана, Ная или Гарэки. Ёги снились странные вещи. Будто ему перебирали в детстве волосы, пока он дремал на коленях у доктора. Хоть на этих коленях он никогда не спал. Будто его не ругали медсестры, если он хватал яблоко в столовой, и даже не кричали вслед, чтобы ел осторожнее. Хотя они всегда ругали и кричали. И прощали за пару улыбок. Будто он и правда залезал на деревья, лишь бы ему не делали какие-то уколы. Но если Акари просил — слезал с очень виноватым видом. Хотя Акари никогда о таком не просил, и по деревьям он вне тренировок и работы как-то не лазил. Ёги смутно помнил то, чего помнить не должен был. И этот клубничный торт… Ёги ухватился за мысль и постарался развернуть ее. Попробуй он описать процесс — любой решил бы, что он просто выдумывал сон на ходу, фантазировал. Ёги постарался представить себе, как выглядел торт из его недавнего сна. Помнит ли он, сколько ему дали, с кем он был. И будто старая пленка, заезженная только в самом начале, ситуация развернулась перед ним снова, с каждой минутой приобретая все больше разнообразных красок. Вот он, лет в пятнадцать. Почему-то стучит ладонями по столу и пытается доказать Акари-сенсею, что тот ему что-то обещал. Доктор выглядит совсем не грозно. Кивает, и достает маленькую коробочку. В ней два кусочка клубничного торта. Хотя нет, это клубничные пирожные такой формы. Тот Ёги почему-то продолжает махать руками и что-то требовать. Акари-сенсей достает ложку и показательным жестом берет пирожное. Тот Ёги сияет и хватает свой руками — крем пачкает пальцы, и он смеется, слизывая сначала его. Доктор запоздало протягивает салфетку, но ее никто не берет. Акари-сенсей снимает клубничку со своего кусочка и откладывает ее на салфетке в сторону. Он, видимо, совсем не любит сладкое. Но все остальное ест. Закончив, он пытается спросить, достаточно ли этого, но тот Ёги перебивает его на середине фразы. Он берет клубнику с салфетки и обхватывает ее губами. Наклоняется к доктору и кончиком клубники проводит по губам. Тот Ёги явно хочет сказать «ешь» и еще чуть-чуть посмеяться. Но не делает этого. Акари-сенсей бесшумно вздыхает и хватает зубами кончик клубники. У него каким-то чудом получается не задеть губы, державшие кондитерское подобие ягоды. Тот Ёги этим явно недоволен, но все же подталкивает клубничку языком так, чтобы Акари-сенсей мог ее забрать. Доктор, похоже, чувствует это, приоткрывает рот и ждет. Тот Ёги резким движением языка проталкивает клубнику в чужой рот и напоследок таки невзначай цепляет верхнюю губу языком. Ёги краснеет до кончиков ушей. Ощущение такое реальное, что он готов поверить, что это было с ним. И ему очень интересно, какое выражение лица у того Ёги. Акари-сенсей слегка прикусывает ягоду, глотает, не пережевывая, и впивается в губы того Ёги влажным и сладким клубничным поцелуем. Тот Ёги смеется, позволяя доктору водить языком внутри своего рта, и хватает плечи пальцами. Ёги чувствует это так, будто его пальцы правда в сливочном креме. Будто он правда пачкает ими пиджак Акари. Будто на самом деле слышит его дыхание и чувствует тепло поцелуя. Ёги кажется, что это не глупая подростковая фантазия об альтернативной реальности. Ему стыдно и страшно так, будто он действительно сделал это. Только не много лет назад, а вчера. Ему неловко думать о том, что придется как-то смотреть доктору в глаза, говорить об этом. Или совсем не об этом. Ему совсем не хочется видеть Акари-сенсея именно потому, что он понял, почему его так боится. Что чувствует, когда на него так пристально смотрят или случайно касаются. Понял, страх чего это был. И осознание только напугало его еще больше. И когда он окончательно запутался, что из этого хуже, Ёги проснулся. Открыв глаза, он постарался быстро понять, что происходит. Вчера утром он приехал, прошел медосмотр и после обеда попробовал сходить на экспедицию. Но в коридоре был пойман… Ёги прервался на этой мысли только чтобы превратиться в свеклу и обратно. Был пойман и отчитан Акари-сенсеем. Потом он вернулся в палату, в которой и заснул в процессе раздумий. Ёги казалось, что ночь была вечной, но часы показывали только восемь утра. Борясь с разницей между восприятием и реальностью, Ёги вытащил из шкафа календарь. — Та-ак, день вто… рой. В груди похолодело, и он недоуменно всмотрелся в календарь еще раз. На втором дне уже стоял крестик. Ровно, как и на всех остальных до пятого. — Почему?.. Он выскользнул из палаты, спустился в зал на первом этаже и включил телевизор. В первых попавшихся новостях дата подтвердилась. Чувствуя, что в этот раз ему действительно страшно, он попросил у медсестры большую чашку горячего шоколада и включил канал, по которому круглосуточно шло детское и подростковое аниме. Так он провел почти весь день — пропустив и завтрак, и обед, и ужин, — пока болтовня обеспокоенных медсестер не стала мешать просмотру. Но успокоить их Ёги не мог. Потому что его самого еще никто не успокоил. Будто услышав эту мысль, к нему подошли со спины и аккуратно погладили по голове. Ёги дернулся, чуть не выронив уже допитую пятую по счету чашку, и обернулся посмотреть, кто это. — Как лежится? — добродушно спросил Хирато-сан. — А?! Хирато-сан! Вы-то здесь почему? Когда прилетели? Ёги поставил чашку на столик перед диваном и выключил звук телевизора. Все равно кроме него никто аниме не смотрел. Хирато-сан улыбнулся и ответил, похоже, честно: — Позавчера. У меня была здесь уйма дел, Акари… сан еще и профилактический осмотр потребовал провести. Хирато-сан опирался локтями о спинку дивана, на котором по-прежнему полуоборотом сидел Ёги. И выглядел глубоко заинтересованным предстоявшей беседой. — Ну, и? Как лежится? — повторил он вопрос. — Редко вы повторяетесь… — ляпнул Ёги первое, что пришло в голову. Хирато отвел взгляд куда-то в противоположную сторону, поправил прядь волос и снова повернулся к Ёги. — В последний раз мы говорили о довольно интересных вещах. Не удивительно, что меня очень интересует дальнейшее развитие событий. Ёги вздрогнул, и было бы странно, если бы Хирато-сан не заметил этого. Но тот промолчал. Ждал, пока скажет сам? Проявил милость? — Эмм… Ёги не хотел думать о причинах. — Как вы думаете, у меня может быть раздвоение личности? Он хотел знать «что» происходит, а не «почему» оно происходит. Хирато-сан обошел диван и сел на его край. Наверное, ему было непривычно сидеть сбоку, а не напротив собеседника. — С чего ты взял? Это не было ни подтверждением, ни отрицанием. — Д-да так, пытаюсь доказать себе, что не сошел с ума. Ёги измученно улыбнулся и начал мять ткань пижамы, в которой, собственно, и вышел из палаты утром. — Ты уже рассказал Акари? — Мог бы — рассказал бы. Но это как-то… Немного… В общем, — содержательно объяснил он. — Почему не можешь? Ёги шумно сглотнул. — Если это не раздвоение личности, я сошел с ума. Хирато усмехнулся. — Тогда это тем более к нашему сенсею. Он все может вылечить. Интонация в голосе Хирато была странной. Настороженной. Но у Ёги не было времени на такое отвлекаться. — Сошел с ума по нему. В голосе Ёги послышался смешок. Такой раззадоренный и дико знакомый капитану. Ёги вскинул брови и попытался понять, что так удивило Хирато-сана. — Что ты сказал? — просто уточнил тот. Ёги пару раз удивленно моргнул. Но только капитан, успокоено выдохнувший, тут же подавился воздухом, потому что Ёги залился краской до ушей. — Не заставляйте меня повторять! Будто не аниме смотрел, а мелодрамы какие-то. Боже, что я говорю… Он закрыл себе рот рукой, по-прежнему смущенный. Хирато-сан, видимо, не верил своим глазам. Потому и отвел руку, которой Ёги заодно закрывал лицо. Потому и приблизился чуть-чуть, чтобы рассмотреть это необычное лицо. Потому и мягко провел другой рукой по щеке поверх пластыря. — Хирато-сан… — со слезами на глазах пробормотал Ёги. И это были не хорошие слезы — не стеснения или радости. Это были слезы действительно напуганного человека. Какая-то папка опустилась на их руки с легким стуком. — И что это вы тут устроили? Властный голос вызвал холод в груди. Ощущение пустоты, незаполненности. — И давно ты тут подслушиваешь? — в тон Акари-сенсею спросил Хирато-сан. Акари сложил руки на груди. — Я не подслушиваю, — выделил он. — Меня позвали посмотреть, что случилось с Ёги. — И как ты думаешь, что с ним случилось? — хитро спросила Хирато-сан. Хирато улыбался и играл интонацией, но совсем не двигался. Он по-прежнему одной рукой сжимал руку Ёги, а другую держал у того на лице. — Пока что я не вижу ничего хорошего. Эй, Ёги. На оклик Акари-сенсея никто отзываться не собирался. Ёги усердно сверлил взглядом чашку на противоположной от доктора стороне. Хирато-сан хихикнул как-то даже злобно. — Разве я по твоим меркам — это не что-то «хорошее»? — уточнил он. — Чего?! Хирато, что за глупости ты говоришь? — не понял доктор. Фраза прозвучала так мягко, что у Ёги сжалось сердце. — Конечно же, ты в топ-три рейтинга плохих новостей. Убойная серьезность. Он на полном серьезе сказал это Хирато-сану. И как у него такое получается? Он точно какой-то каменный. Ёги прыснул и таки рассмеялся. Повернул голову к Акари-сенсею так, что Хирато-сану пришлось убрать руку, и вытер выступившие слезы. — Ну что же вы так, Акари-сенсей. Не издевайтесь над ним сильно. Вдруг Хирато-сан правда на вас обидится? На лице доктора промелькнуло удивление. Похоже, они действительно очень давно не общались о таких обычных вещах. Сто лет толком не говорили. И хоть обычно для Ёги чем дольше была пауза в разговоре, тем менее комфортным казался собеседник, сейчас все было по-другому. Просто хотелось встрять в этот по-детски взрослый разговор двух гордых людей. Чтобы они прекратили метать молнии у него над головой. Акари состроил какое-то странное выражение лица, покосившись на Хирато, и вернул взгляд к Ёги. — Неужели переборщил? — уточнил он. Ёги рассмеялся. Точно, точно, именно так все и было. Именно таким человеком был Акари-сенсей. Не понимал, где слишком строг, и совсем не умел быть мягким. Не знал, как отвечать на любовь и привязанность, что бы ни чувствовал сам. — Как и со мной. Чуть-чуть! Акари-сенсей посмотрел в глаза Хирато-сана и, похоже, раскаяния совсем не чувствовал. Он повернул голову к Ёги и ненадолго серьезно о чем-то задумался. — Ты что-то говорил про торт? — наконец, уточнил он. И, похоже, совсем не заметив, как Ёги краснеет до кончиков пальцем, предложил: — В этот раз куплю его тебе к выписке. Ёги помнил не торт. Ёги помнил клубничные пирожные, но уточнять не стал. Акари-сенсей, похоже, правда этого не помнит. А значит — тот сон просто попытка его подсознания о чем-то ему напомнить. — Акари-сенсей, — робко произнес Ёги. — Только съедим мы его вместе. Ёги не заметил, но, кажется, Акари-сенсей скривился. Хирато-сан замаскировал смешок под кашель. Но доктора-то не проведешь. — Хирато… — низко протянул он. — Может, профилактический осмотр кишечника, м? — Нет… От кашля мне это не надо. Энтузиазма у капитана чуть поубавилось. — Почему не надо? А для разнообразия? Хирато-сан встал, вздохнул сам себе и неожиданно заговорил очень печальным тоном: — Ужас-ужас, в такое важное время работа. Как я мог позабыть. Прости, Акари, но медосмотр придется отложить до лучших времен… Он поклонился, сняв шляпу, и очень хитро улыбнулся, поймав взгляд Ёги. — А торт бери с клубникой, даже если терпеть ее не можешь, — напоследок усмехнулся он доктору и буквально исчез в коридоре. — И как вы это делаете, — слегка восхищенно поинтересовался Ёги. — М? Делаю что? — не понял доктор. — Вот это и делаете! Ёги не любил Акари-сенсея. Но чувствовал, что какая-та часть его с этим не согласна. Эта самая часть протестовала и подкидывала ему странные мысли, которых приходилось стесняться. Но именно они напомнили ему, каким человеком был Акари-сенсей, и что бояться его надо в последнюю очередь. И именно благодаря им Ёги понимал и осознавал, что где-то в глубине души чувство к Акари-сенсею было все же очень далеким от ненависти. *** Ёги любил Акари. Но прекрасно понимал, что другая личность в его теле может испытывать немного другие эмоции. Он не знал, что с ним происходит, пока его существование подавляют препаратами. Максимум, который он мог вытащить — громкий зов и нежность другого «его». Имена людей, которых этот другой очень любит. «Цукумо-чан», «Най», «Гарэки-кун», «Хирато-сан»… Но ему хотелось бы слышать еще одно имя. Поэтому он изо всех сил пытался передать ему, разделить с ним разные теплые моменты, связанные с этим человеком. Забить им всю голову, лишь бы разделить это чувство с другим собой. И у него вышло. В полной темноте, в ожидании следующего медосмотра, следующего света, Ёги услышал его. Тихое, неуверенное и очень милое звучание родного «Акари-сенсей».