Призрак Бэкхён и его "убийца"

Чанёль подошёл к главным дверям здания полицейского участка. Всё его нутро было потрясённо водоворотом сегодняшних событий. И это отражалось на его внешнем виде: неуложенные волосы, наспех выбранная одежда, бледное лицо с царапиной на левой щеке и взгляд — растерянный, совсем как у загнанного в ловушке зверя. Он вошёл внутрь и, миновав несколько кабинетов, остановился напротив одного. Но не успев даже тронуть дверь, она вдруг открылась, и перед ним возник Чонин. — Пак? Какими судьбами? — удивлённо спросил он, одновременно с этим оглядев друга. Затем совершенно другим тоном прибавил: — Заходи… Альфы сели, и спустя минутного неловкого молчания Чанёль наконец начал говорить: — У меня есть к тебе просьба. Раскрывать подробностей я не могу, потому что это может показаться полным бредом. — Ладно, расспрашивать не стану. Что за просьба? — Чонин старался, чтобы его голос звучал ровно. А в голове уже возник образ друга семилетней давности. В день гибели его родителей Чанёль выглядел точно также, как сейчас. — Сегодня был сбит омега по имени Бён Бэкхён. Мне нужно знать, кто это сделал. И ещё… адрес больницы. Мне известно, что у преступника номер автомобиля отличается от моего последней цифрой. Это дело обрастало новыми загадками. Чонин был поражен. Откуда Пак владел информацией, являющейся секретной? В похожести номеров был в курсе только он и Чондэ. А теперь выяснилось, что об этом знал ещё и Чанёль. — Кто тебе рассказал про номер? — Ты обещал не задавать вопросов, — напомнил Чанёль, прежде чем дверь отворилась. — Сколько терпения надо… — замолк посреди фразы Чондэ, войдя в кабинет. Следом за ним вошёл Ким Минсок, чьё лицо тут же исказилось от возмущения.  — Пак Чанёль, вы решили ещё и над полицейскими подшутить? Чондэ и Чонин, пока что ничего не понимая, переглянулись между собой. — Этот господин уверял целую бригаду медиков, что к нему в дом проник психически больной человек. Но в итоге оказалось, что он просто пошутил, — объяснил Минсок. В следующую секунду Чондэ резко двинулся, желая схватить Пака за грудки. — Спокойно! — Чонин придержал коллегу за напряжённое плечо. — Думаю, это нелепое недоразумение. Позволь мне самому разобраться. Губы Чондэ сжались от недовольства в тонкую полоску. Ведь хотелось до дрожи врезать пару раз обидчику мужа. Пыхтя от злости, он всё же отступил. Но только потому, что Минсок прикоснулся к его руке с другой стороны, ласково попросив: — Милый, не надо. Оба супруга покинули кабинет, оставив на столе отчёт о допросе подозреваемого в наезде на пешехода. На одном листе было написано короткое: Отказ от дачи показаний. На втором: Глубокое состояние шока. Чонин потёр виски пальцами, чувствуя, как голова начала болеть. Всплывающие картины с место преступления чередовались с отрывками случившегося на пляже. Он не понимал, почему его мозг упорно связывал всё это с тем, что сказал ему Минсок о Чанёле. Чонин снова посмотрел на сидевшего в кресле друга, на его мелко дрожащие пальцы, на чашку с чаем, к которой тот даже не притронулся… Не похоже, чтобы Чанёлю было до шуток. А потом он вспомнил его первые слова: «Раскрывать подробностей я не могу, потому что это может показаться полным бредом.» В дом Пака проник кто-то, и этот кто-то по приезду медиков… неужели, исчез? Точно так же, как и альфа на пляже? Чонину нужно было во что бы то ни стало разобраться. — Чанёль, расскажи мне всё, как есть. Что произошло? В конце концов я твой друг, а друзьям принято доверять. Чонин был прирожденным следователем, способным находить кончик ниточки даже в самом запутанном клубке. А Чанёль явно мог привести его к разгадке. — Ведь никакой шутки не было, я прав? В твой дом действительно кто-то проник… — прибавил Чонин, будто клешнями впиваясь взглядом в лицо Пака. — Кто?

***

В невидимом облике ангела Сехун сидел возле спасённого им омегой, которого заперли в полицейском участке. До этого двое мужчин разными уловками пытались разговорить его, но тщетно. Омега не реагировал ни на какие реплики. Его глаза оставались пустыми точно у нарисованной куклы. — Я рядом, я защищу тебя… — нежно выдохнул Сехун, невесомо коснувшись бледной щеки Лу Ханя. Тот вздрогнул, поправив рукава влажной рубашки, и только сейчас Сехун заметил старые порезы на его запястьях. — Почему ты это с собой сделал? — Ангел накрыл его руки своими, и в этом движении было вложено столько щемящей трогательности. — О Небеса, позвольте узнать, — взмолился он, прикрыв веки. Пелена из густых облаков кусками раскололась перед глазами Сехуна. И его взору открылся вид на пышный сад с цветущими сливовыми деревьями. Маленький ребёнок весело бегал по многочисленным тропинкам, пытаясь догнать щенка. — Отти, Отти — звал он его детским, совершенно радостным голоском. Это был чудесный день. Где-то неподалеку компания взрослых людей отдыхала у бассейна. Их смех время от времени доходил до слуха ребёнка. Но потом, словно гром среди ясного неба раздались выстрелы. Один, второй, третий… Ребёнок затаился в тени кустика, прижимая к себе щенка. На этом моменте картинка вдруг затянулась белым туманом. Сехун открыл глаза ровно в ту секунду, когда в камеру вошёл один из тех, что недавно вёл допрос омеги. — Лу Хань, к вам посетитель. Адвокат До Кёнсу. Ваш отец распорядился нанять его для вас, — оповестил следователь Чондэ, впустив внутрь невысокого бету в чёрном костюме.