Волшебству быть

Во время всех немаговских праздников Грейвс усиливал патрулирование основных мест скопления людей. Этот День Независимости не стал исключением. И вот сейчас, якобы читая газету на лавочке в Центральном парке, Грейвс наблюдал за прохожими. Вдруг его взгляд выхватил из толпы фигуру высокой девушки в лёгком бежевом платье, что-то в ее походке и движениях казалось очень знакомым. В спутнице прекрасной незнакомки Персиваль узнал аврора Стивенсон, нахмурился, припоминая, кто же ее напарник в сегодняшнем патрулировании. Пораженный Грейвс вновь взглянул на девушку в бежевом, теперь узнавая в ней аврора Голдштейн. Он никогда раньше не видел ее в платье и не думал, что та Голдштейн в мешковатом пиджаке и широких брюках может быть такой женственной и притягательной в простом летнем платье. Девушки о чем-то оживлённо беседовали, смеялись и направлялись явно в сторону прилавка с мороженым. Грейвс хотел было подойти и сделать им замечание, что они слишком много отвлекаются от поставленной им вчера на совещании задачи, ведут себя будто студентки Ильверморни на каникулах, да и вообще находятся сейчас не в том месте парка, где должны были быть. Но взглянув на счастливую улыбку Голдштейн, Грейвс отложил газету, вздохнул и направился в сторону озера, на место поста девушек. В тот день Персиваль принял два решения: он обязательно сделает выговор аврорам Стивенсон и Голдштейн, но не сегодня, и наконец уже пригласит Тину на прогулку. Ведь ему так хотелось, чтобы та улыбка была для него и да, не мог себя обманывать Персиваль, он очень хотел еще раз увидеть ее в платье.