Волшебству быть

— Куинни, открой, — стучала Тина в захлопнувшуюся дверь, — зачем ты меня здесь закрыла? Что происходит? Тина подергала за ручку, но дверь не поддавалась, она с силой ударила кулаком по двери. — Мерлин, ещё и палочку мою вытащила, какой из меня аврор, если бы Грейвс узнал, уволил бы, — злилась Тина, прислонившись спиной к двери. Но при воспоминании о начальнике вопреки мыслям о выговоре на душе Тины потеплело и губы растянулись в мечтательной улыбке.Позволив себе насладиться фантазиями пару минут, Тина решительно тряхнула головой и в тусклом свете ночного освещения архива двинулась вдоль стеллажей в поисках второго выхода. — А вдруг это не Куинни, а кто-то под многосущным зельем, — размышляла вслух Тина, проходя вдоль стеллажей со старыми отчётами, — да, нет, это она, кто ещё мог бы сказать, что меня ждёт судьба в этом месте. Если мистер Грейвс узнает, что моя сестра украла мою палочку, меня уж точно будет ждать работа только в этом мрачном архиве. Тина провела рукой по полке, чихнула от взлетевшей пыли, зажмурив глаза на мгновение, и, открыв их поняла, что свет в архиве погас. Девушка невольно вскрикнула, оказавшись в кромешной тьме, но быстро опомнившись зажала рот рукой и замерла, прислушиваясь. « Персиваль, в архиве тебя ждёт важный разговор.» Грейвс прочёл записку, написанную явно почерком Серафины. — Что она там задумала? — пробормотал Персиваль, вставая из-за стола. Как только Грейвс вошёл в архив, дверь за ним захлопнулась. Обернувшись, он увидел, что дверь исчезла. — Что за…? — нахмурился Персиваль и мгновенно выхватил палочку, все было слишком подозрительно. «Гоменум ревелио» подсказывал, что в помещении кто-то есть. Напряжённо прислушиваясь, Грейвс двинулся вперёд между стеллажами, как вдруг неяркий свет мигнул и погас. И в тот же миг Персиваль услышал испуганный возглас из глубины архива. Кажется женский, подумал он и, освещая путь «люмосом», пошел вперед. Мурашки разбежались по всему телу и живот скрутило от страха, когда Тина поняла, что кто-то идет в ее сторону. Маленький огонек света мигал вдали. Мысленно проклиная свою неспособность к беспалочковой магии, Тина пыталась сообразить, что же ей делать и как защитить себя. Нащупав самую толстую и тяжёлую книгу на стеллаже, девушка кое-как вытащила ее и прижала к груди. Тина прислонилась спиной к полкам у прохода и, затаив дыхание, приготовилась ждать. Грейвс шел вперед туда, откуда донесся крик, осматривая проходы между стеллажами. Судя по тому, что он не слышал никаких звуков, человек не двигался. Может с ним/с ней что-то случилось? Нужно поспешить. Кажется, что Персиваль прошел уже больше половины архива, но никого так и не увидел. Поворачивая в следующий проход, Грейвс вдруг почувствовал сильный удар по голове чем-то очень тяжёлым и большим и этот предмет ещё успел ударить его по плечу правой руки с палочкой. Он рефлекторно выпустил невербальный «ступефай». Перед глазами все плыло, Грейвс начал оседать на пол, где-то на границе сознания услышал женский возглас, какой-то очень знакомый. Но он не мог вспомнить, окружающая тьма поглотила его. Все произошло так быстро. Тина замахнулась книгой, когда в свете палочки, поняла, что перед ней ее начальник. Но уже не смогла сдержать силу, с которой книга опустилась на его голову, выпала из ослабевших рук девушки и ударила Грейвса по руке. Из палочки вылетело заклинание, попав в книги на соседнем стеллаже. Персиваль выронил палочку и упал на пол под шелест разлетающихся во все стороны бумаг и испуганный крик Тины. Взяв себя в руки, Тина опустилась на пол, нащупала палочку Грейвса и, разгоняя «люмосом» темноту, наклонилась над начальником. — Мистер Грейвс, — позвала Тина, нежно поглаживая его по щеке. — Мистер Грейвс, пожалуйста, очнитесь, — позвала девушка чуть громче, опуская руку на шею и нащупывая пульс. На глаза навернулись слезы от того, что она сделала ему больно, — мистер Грейвс. Откуда-то издалека знакомый голос звал его. Да, это же голос Тины Голдштейн, понял Персиваль. Потом он почувствовал, как его щеки коснулась прохладная ладонь девушки, а затем опустилась на шею. — Мистер Грейвс, пожалуйста, откройте глаза, — звала она дрожащим голосом, кажется от слез, понял вдруг Персиваль, — простите меня, я не хотела, я испугалась. Голова раскалывалась и совершенно не хотелось открывать глаза, и вообще совершать какое-либо движение. Неожиданно Персиваль почувствовал, как что-то тяжелое, но очень тёплое и подрагивающее легло ему на грудь. Стало труднее дышать, но он очень не хотел, чтобы это чувство пропало. Грейвсу пришлось напрячь слух, чтобы расслышать тихий голос Тины: — Пожалуйста, не умирайте, я так много хотела вам сказать, я так боялась, — на этих словах Грейвс замер, стараясь дышать медленно, — я вас люблю, мистер Грейвс, — прошептала Тина куда-то в его рубашку, а потом тяжесть на груди пропала и Персиваль почувствовал лёгкое прикосновение нежных губ девушки на своих губах. Он больше не мог притворяться и, превозмогая боль, открыл глаза и, обхватив руками за талию, прижал Тину к себе. — Я тоже тебя люблю, моя бесстрашная аврор Голдштейн, — произнес он почти в губы девушки и притянул ее для поцелуя. Но Тина вдруг испуганно дернулась и упёрлась руками в его грудь: — Как вам не стыдно, мистер Грейвс, притворяться мертвым, — обиженно произнесла Тина. — Зови меня Персиваль, и я не притворялся, это кто-то кажется пропускал занятия по оказанию первой помощи, — улыбнулся Грейвс, наблюдая в неярком свете лежащей на полу палочки за поджавшей губы Голдштейн, — но я забуду об этом и все прощу за поцелуй. Тина улыбнулась и наклонилась над Персивалем, накрывая его губы своими в медленном нежном поцелуе. — Мадам Президент, а вам не кажется, что отключение света это было слишком, я волнуюсь за Тину, она же без палочки, — взволнованно шептала Куинни. — В самый раз, — ответила Пиквери и хитро улыбнулась, — пусть Персиваль ее спасает и наконец уже признает свои чувства, должна же я помочь своему другу обрести счастье. — Боюсь, что в случае с моей сестрой, как бы нам мистера Грейвса не пришлось спасать, — заметила Куинни, прислушиваясь к шуму за стеной.