Волшебству быть

Очередной участник конференции закончил свой доклад и теперь снимал с широкой доски бумаги, демонстрирующие графики и схемы. Зал сдержанно гудел, было слегка душно, а до перерыва оставалось ещё довольно долго. Глаза незаметно закрылись, и Тина тут же тряхнула головой, пытаясь отогнать сонливость. Веки, казалось, весили по килограмму каждое. Тина сглотнула, поправила волосы и бросила быстрый взгляд на строгий профиль сидящего рядом мистера Грейвса — им достались соседние места, так что их плечи немного соприкасались. Тина изо всех сил старалась сосредоточиться и хотя бы на минуту задержать в памяти тему доклада следующего участника, но мысли по-тараканьи разбегались, а веки продолжали наливаться свинцом. Мерлинова борода! Всё из-за этого ночного вызова… Ещё и провальное задержание… Голоса были где-то далеко, размываясь в невнятный гул. Взгляд окончательно отказался фокусироваться, и Тина пребольно ущипнула себя за руку. Это взбодрило — на пару секунд. Персиваль Грейвс считал подобные мероприятия пустой тратой времени, но Мадам Президент думала иначе, и из года в год буквально заставляла Грейвса там присутствовать. Международная конференция по исследованиям в области проверки предсказаний и видений, Мерлин бы её побрал… Персиваль вздохнул и взглянул на заколдованное перо, строчащее по пергаменту основные тезисы. Рядом на жёсткой скамье сидела Голдштейн, уже час прикрывающая узкой ладошкой бесконечные зевки. Персиваль знал, что у неё ночью был вызов, но правила есть правила, и он не мог отменить свой приказ. Каждый год Грейвс брал с собой на эту скучнейшую конференцию аврора с самыми низкими показателями в качестве наказания — не одному же ему страдать. И в этот раз его сопровождающей выпало быть Голдштейн. Персиваль подумал, что обязательно принесёт ей кофе в перерыве, и мысленно улыбнулся. Послышался шорох, и на его плечо аккуратно опустилась голова Тины, всё-таки побеждённой усталостью. Грейвс на секунду замер, а потом невольно улыбнулся, почувствовав, как по телу разливается тепло от неожиданной близости Тины, от аромата её волос, от её ровного дыхания. В голове пронеслась мысль, что сесть в самом дальнем углу зала было правильным решением. Участники сменяли друг друга, выходили на перерыв, собирались в кучки, обсуждая нововведения, а Персиваль так и сидел, не шелохнувшись. Его рука ощутимо затекла, но он даже не думал об этом, не собираясь тревожить сон Тины, его Тины, которая уже давно занимала его мысли и сны. Он прекрасно понимал всю непрофессиональность своих эмоций, но поделать с собой ничего не мог — да и не хотел. Даже не придумав достойного оправдания, он просто накинул на себя и Тину дезиллюминационные чары, продолжая охранять её покой и наслаждаться её теплом и своим так долго скрываемым внутри чувством.