FOREVER BElonging WITH YOU

Прошел почти месяц с тех пор, как он и Рукия официально закрепили свой статус супружеской пары, и для Ренджи жизнь никогда не складывалась лучше, чем сейчас. Проснувшись утром рядом с Рукией после их свадебной церемонии, он сильно усомнился в реальности всего этого. Не то чтобы это был первый раз, когда он проснулся рядом с ней… почти каждую ночь они спали бок о бок, когда жили в Руконгае, даже прижимались друг к другу под одним одеялом в те ночи, когда температура опускалась ниже нуля. Но они никогда до этого дня не просыпались рядом друг с другом вот так: обнаженные на смятых простынях после ночи, объединившей их в страстном физическом подтверждении их любви. Наблюдая за тем, как его спящая жена шевельнулась и тихо вздохнула, он почувствовал себя так, словно попал в чудесный сон, а затем еще более далеким от реальности, когда она открыла глаза и с улыбкой поцеловала его, прежде чем они снова занялись любовью в рассветном зареве. «Если это был сон...», — думал он, прижав к себе девушку, стонущую его имя, — «…я с радостью бы проспал остаток своей жизни». Он все еще пребывал в состоянии эйфории, когда вернулся на работу на следующей неделе, и этого было достаточно, чтобы выдержать непрекращающийся поток хитрых лиц и ехидных комментариев в его адрес, самым популярным среди них был вопрос: каково капитану Кучики теперь, «когда его лейтенант живет с его младшенькой сестренкой». Когда бы ни затрагивалась эта тема, Ренджи пожимал плечами и отвечал: «Не могу сказать. Почему бы вам не спросить его?» Обычно это заставляло шутников замолчать. Говоря о капитане… быть зятем своего начальника, на самом деле, было и не так плохо, как он предполагал. Даже после регистрации брака за две недели до свадьбы их рабочие отношения остались практически такими же, как и раньше, хотя Ренджи заметил, что теперь Бьякуя слегка выходит за рамки своей отчужденности, когда дверь кабинета закрывается и никого нет рядом. Это было не так много, но все же лучше, чем ничего. Также они больше видели друг друга вне рабочего места. В то время как соседство с Бьякуей стало не совсем неприятным, была компания другого человека, которую Ренджи по-настоящему жаждал. Но поскольку они числились в разных отрядах, они видели друг друга не так много. Он ужасно скучал по Рукии в дни своего дежурства и часто ловил себя на мысли, что он думает о ней, задаваясь вопросом: чем она сейчас занята? Думает ли она о нем тоже? Не поискать ли ее в обеденный перерыв? Может стоит уйти с работы пораньше, взять ее и отправиться куда-нибудь на (не особо дорогой) ужин? Чем бы им заняться в их выходной? Потренироваться вместе? Но тогда возникали и те другие мысли, которые он должен был быстро подавить, прежде чем кто-либо заметил, что его лицо было опасно близко к тому, чтобы подходить по цвету к его волосам. Дело было не в том, что теперь Ренджи воспринимал ее только так, нет, совсем нет. После вечности безбрачия это была скорее новизна познания той другой грани интимности их отношений, заставляющая его думать об этом больше, чем он был готов признать. Как только она привыкла управляться с огромными различиями в их размерах, мастерство Рукии в спальне быстро возросло. Вскоре их развлечения переместились с кровати и на другие места, например на пол. Или к стене. Или в ванну (которая, как оказалось, действительно подходила для комфортного размещения двух человек). И вот однажды их вечер начался с совместного ужина, но закончился, когда Рукия бросилась на стол, крича еще сильнее, когда он схватил ее бедра и яростно накинулся на нее сзади. — О, боже, сильнее, Ренджи! Трахни меня ЖЕСТЧЕ! ДА! ДА! — она откинула голову назад и все громче стонала с каждым мощным толчком и даже восторженно вскрикнула, когда он, наконец вняв ее многочисленным просьбам, отвесил несколько быстрых хлопков ее пятой точке. Он был рад, что ему удалось смягчить удары. Едва заметные красные отметины, которые они оставили, были довольно горячими, но, честно говоря, было бы несправедливо в день рождения отказать своей девушке в ее особом требовании. Ренджи в конце концов потерял счет того, сколько раз он заставил ее почувствовать оргазм той ночью (их было много), но он, по крайней мере, узнал, что ей нравилось, когда он проводил пальцами по ее волосам и откидывал голову, чтобы поцеловать ее, и, если он утыкался в нужное место рядом с основанием ее шеи перед моментом кульминации, он мог заставить ее оргазм длиться почти в два раза дольше. Рукия узнала, как смущающе легко было, чтобы ее муж полностью возбудился и стал ненасытным, если она справлялась с «огурчиком» должным образом. — Тебя что-то беспокоит, Ренджи? — Ах, НЕТ! Совсем нет, капитан! Все прекрасно! — Ренджи весело перетасовал бумаги в своих руках и надел на лицо то выражение, которое, как он надеялся, не было ухмылкой, говорящей: «Я просто только думал о том, как ваша сестра любит пожестче». Бьякуя слегка прищурился, но ничего не сказал и вернулся к своим формулярам. Они продолжали свою работу в тишине, пока кто-то не решил снести дверь кабинета своими сумасшедшими ударами, за которыми последовал столь же безумный, но все же поставленный профессией голос. — Простите, лейтенант Абараи! Капитан Кучики! У меня срочное сообщение из 4 отряда! Ренджи оцепенел. Подобные этому сообщения от 4-го подразделения, доставлялись только в том случае, если один из подчиненных получил критические или опасные для жизни травмы. За время его пребывания в должности лейтенанта ему даже сообщали о нескольких смертях. Он попытался мысленно перечислить текущие опасные миссии, в которых участвовали члены их отряда, но ему ничего не пришло в голову. Бьякуя посмотрел на него, а затем перевел взгляд обратно на дверь. — Войдите! Дверь открылась, и юная шинигами с вьющимися светлыми волосами и очками в роговой оправе бросилась внутрь. Она опустилась на колени и начала читать развернутый свиток.