FOREVER BElonging WITH YOU

Месяц 5 — «Растроганный» Внешние изменения у Рукии проявились лишь к концу пятого месяца. Для Ренджи было странно наблюдать за тем, как та, которую он всегда знал худенькой малюткой, раздувается все сильнее с каждым прожитым днем. Но, правда, он не жаловался. По правде говоря, Ренджи обнаружил, что она теперь притягивала его еще сильнее, чем раньше. И это не только из-за того, что ее груди округлились и стали больше («Хотя, конечно же, это был плюс», — думал он, одним вечером скользя по ним мыльными руками в ванной). Больше, чем что-либо еще, его тянула к ней духовная связь, которая ни имела ничего общего с ее внешними характеристиками. Ну нет, все-таки имела, но в то же время и нет. Ренджи не мог это точно описать словами и особо не заморачивался по этому поводу. Те моменты, когда ей нужно было работать, а ему нет, были отличным предлогом, чтобы откинуться на спинку дивана в ее кабинете и наблюдать, как она хлопочет над своими заданиями. Он обожал видеть и мысленно разделять на категории продолжающие расти видимые проявления их любви друг к другу. А также ему нравилось смотреть на ее причуды, которые появлялись во время дежурства. Например, она чуть водила носом, когда целиком и полностью погружалась в свои отчеты, прямо как те самые кролики, которых она так сильно любила. Она, вероятно, не осознавала этого, поэтому он никогда не упоминал о подобной характеристике. Зная Рукию, она, скорее всего, попытается сдерживать эту прелестную склонность, если он когда-нибудь на нее укажет, а он жутко расстроится, если она прекратит так делать. В случайной удаче на 20-й неделе новое хобби Ренджи окупилось неожиданным образом. Его дежурство закончилось в полдень, поэтому, получив увольнение, он бросился к 13-му отряду с двумя ланчбоксами в одной руке и плюшевым кроликом — в другой. Кролик был принесен из Мира Живых 9-м офицером, вернувшейся со своего назначения: она думала, что ребенку (и Рукии) понравится игрушка. И она была права… Ренджи почти закончил со своим обедом, пока Рукия отпустила несчастного зверя и принялась за еду. Рукия почти приступила к своему маринованному яйцу (как ни странно, ей было легче удерживать в себе еду, если она была замаринована, и в последнее время она потребляла столько рассола, что Ренджи боялся, как бы ребенок не родился замаринованным), как внезапно она выпрямилась, недоуменно хмурясь. Мгновением позже она снова вздрогнула и посмотрела вниз. — Ренджи… — как-то странно прошептала она. В ее тоне угадывались сомнение и неуверенность. Даже тревожность. Через несколько секунд Ренджи покинул диван и сел перед ней на корточки. Но прежде, чем он и слово сказал, Рукия подняла палец, приказывая ему замолчать, и медленно поднесла ладонь к животу. Она ждала. Вдруг ее глаза распахнулись. — Что такое, Рукия? Что-то не так? — настойчиво спрашивал он. Ее молчание и загадочное выражение лица заставили его поволноваться. Он не ожидал, что Рукия будет смеяться до слез. — Ренджи, — повторила она, словно в трансе, все сильнее прижимая к себе руку. — Я могу чувствовать его. Он двигается. — ЧТО?! — Ренджи подобрался поближе к ее животу и покосился на него. — Э-это… нормально? Изумленная Рукия кивнула. — Да, думаю? — она ахнула, по-видимому, почувствовав еще одно движение. — Ренджи! Ты должен тоже попробовать! Ренджи осторожно протянул руку и положил ладонь на то место, на которое она указывала. К сожалению, когда к этому действу подключился папочка, ребенок общаться не захотел. Почти пять минут прошло без какого-либо движения, и у него начали затекать ноги от неудобного положения, которое он занял, в панике усевшись на корточки. Рукия наблюдала за ним с восторженным рвением, но теперь он мог видеть, как оно сменяется разочарованием. На самом деле, он чувствовал, что и сам близок к унынию, и собрался убрать руку, когда, наконец, почувствовал это: крошечный удар пришелся на верх его ладони и еще пробежал дюйм или два, прежде чем исчезнуть. — Рукия… — Ренджи ошеломленно вздохнул, — ты?.. — Конечно же, почувствовала, глупый! — засмеялась она, вытирая влажные глаза. — Как я могла не почувствовать? Он пристально посмотрел на нее. Она сияла. От счастья, любви, тепла или чего-то еще, чего Ренджи не дано было понять. Если он был огнем, то Рукия была льднкой. Он был тем, кто горел алым пламенем и обращал своих врагов в золу и прах. И как же так случилось, что она, обладая способностью, если пожелает, заморозить адскую бездну, заставила его так расклеиться в этот момент? — Ты так красива, Рукия, — сорвалось с его губ прежде, чем он смог себя остановить. Рукия сквозь слезы удивленно посмотрела на него, потеряв дар речи. Чувствуя, как разгорается пламя внутри него, Ренджи быстро отвернулся и неловко завозился с воротником своего шихакушо. — Я… ну… ах, прости… это было… Ее руки схватили его лицо и притянули к себе. Они были настолько поглощены друг другом, что даже не взглянули на дверь, когда она распахнулась с сильным ударом. — Простите, лейтенант! У меня появились новые реестры и… — шаги ворвавшегося в комнату прошелестели и затихли. — О! М-мои извинения! Я не думал, что вы были… мм… ну — — Разберись сам, — резко выдала Рукия, все еще сплетенная в единое целое с Ренджи. — О, да, конечно! Еще раз извините! Несколько минут прошло перед тем, как Рукия в ужасе оторвалась от него. — Стоп, Ренджи… когда мы… Сентаро был… — ее глаза метались между дверью и им. Ренджи выдал смешок. — Был. Она побледнела. — И он видел?.. Ренджи кивнул, плотно сжимая губы, чтобы не дать проскользнуть на лицо широкой улыбке. — Мммм. Ладони Рукии взметнулись к ее лицу, но это не сильно помогло ей спрятать ее смущение, красноречиво распространяющееся от корней ее волос до воротника униформы. Ренджи не так много времени потратил на ее успокоение, но приметный розоватый оттенок на ее лице сохранялся до конца рабочего дня.