Особый случай

      Ему не спалось.       Очень часто кошмары поглощали его полностью, не давая полноценной жизни.       Распахнув свои веки, мужчина, опираясь о стену, поднялся с шелковой постели и на ватных ногах направился к свету, который ярко освещал кухню. Снова они забыли выключить там лампу, какой уже раз. Это раздражало мужчину, хотя он и знал, что виноват только он сам и никто другой. Он зажмурил глаза от резкого света и пройдя к шкафу, стал лихорадочно искать таблетки, шумно открывая и захлопывая дверцы. Да где же проклятые лекарства? Снова кончились? Они так быстро кончаются. — Дерьмо.       Он фыркнул и одним движением руки открыл свой ноутбук, вокруг которого валялся нескончаемый мусор от столь кончаемых таблеток.       Он знал, что уже не уснёт, поэтому налил себе горячего зернового экспрессо и принялся ждать рассвета.       Он даже не удивился, когда аккуратная женская фигура показалась в дверном проеме. Он не мог видеть её осуждающий взгляд, но нутром уже чувствовал его. И да, ему было стыдно. — Снова снятся кошмары? — с тоской в голосе спросила она. — Немного, — он глотнул горячего напитка и открыл на ноутбуке окно программы финансовых акций, которыми он управлял.       Тихий вздох послышался с её стороны. — Генри… Снова кофе в три часа ночи? — она подошла к нему ближе. Теперь Локхарт мог четко увидеть, как ее обнаженное тело прикрывала лишь тонкая ткань его белой рубашки. Каждый раз, после очередной нахлынувшей на них страсти, она накидывала на себя его рубашку и это ни капли не смущало их. Локхарту даже нравилось лицезреть её в таким виде.       Ханна раздраженно сжала в ладошках пустые упаковки от психотропных лекарств. — Снова эти таблетки? Помнишь, мы с тобой говорили об этом? — Ты понимаешь, я не могу без них уснуть. — Но я ведь как-то же засыпаю! — Ханна…       Раньше Локхарт страдал зависимостью к курению, но это прошло и специальные жевательные резинки теперь больше не нужны ему, как и курение в целом. Но очень часто Генри страдает от галлюцинаций. От психических недомоганий и от кошмаров, в которых каждый раз действующим лицом выступал Генрих Фольмер или угри. То, что он пережил четыре года назад, уже не стереть из памяти.       Ханна настаивала на реабилитации в психической лечебнице, но Локхарт наотрез отказывался от такой идеи, потому что он знал, что там будет ещё хуже. Он научился ценить жизнь, он научился быть счастливым, рядом с Ханной. Она бескорыстно дарила ему это счастье просто своим присутствием. Он не помнит, когда ещё так любил. Наверное… Никогда.       Генри ощутил её руки на своей шее. Такие родные пальцы зарылись в волосы, отдающие ароматом дорогого мужского шампуня. — Пожалуйста. — девушка коснулась губами уголка рта мужчины, успокаивая своего возлюбленного. — Ради нас. Нас обоих. — она погладила его щеку левой рукой, на безымянном пальце которой блестело кольцо с красиво переливающимся камнем. Локхарт не поскупился на кольцо для Ханны, он не поскупился на их медовый месяц. Он всегда баловал её, не отказывая ни в чем. Он оплатил ей быстрое среднее и высшее образование, чтобы она училась. Он сопровождал её, пока она так любознательно изучала внешний мир. Она стала его единственной причиной для того, чтобы существовать.       Раньше Ханна ходила босой — теперь у неё целая коллекция дорогих туфель; Раньше Ханна ходила в одном и том же платье — теперь у неё есть наряды на каждый день недели.       Но не за это любовь Ханны так сильна к этому мужчине.       Не за то, что он руководитель новой финансовой компании. Не за то, что он так богат. А за то, что он спас её тогда. Дал обещание не отпускать и держит его по сей день.       Ведь если бы не он, она была бы несчастна. — Прости… — он целует её в губы, и, оторвавшись от них, отводит взгляд к включенному ноутбуку. Ладонь Ханны тут же захлопывает монитор. — Завтра продолжишь. На работе. А сейчас ты устал. Даю слово — завтра утром я приготовлю тебе чудеснейший кофе. — она игриво проводит кончиками пальцев от его плеч до кистей и, сжав запястья, тянет супруга на себя — обратно в спальню. — Ты знаешь, что я люблю тебя? — Ты каждый день говоришь мне это. — хитро улыбнувшись, отвечает Ханна. Её голос стал увереннее, движения изящнее, а взгляд — взрослее. С Локхартом она почувствовала, что значит быть женщиной.       Ханна почувствовала, что такое внешний мир.       Недавно Генри купил ей личное кафе, где впредь она владелица.       Генри сделал все для того, чтобы она подружилась с миром. И, на радость брокеру, она это сделала. — Я тоже тебя люблю. — отвечает она, упорно затягивая его за собой в темноту спальни. — Я не засну. — Уснёшь. — А я сказал — нет. — Прошу тебя. Я не могу спать без тебя. — более тоскливо произнесла Ханна.       Они никогда не предохранялись. Сначала — да, но однажды, после похода в больницу, Ханна узнала, что не имеет возможности забеременеть. Тогда она даже не расстроилась, но сейчас, когда видит молодые семьи с новорожденными малышами и детьми, кровью сердце обливается. Локхарт не умел ее успокаивать, хотя прикладывал все свои силы для этого.       Он часто недосыпал, но она возвращала его обратно в постель и пела ему колыбельную. Делала массаж, смазывая спину маслом, целовала его. Готовила ему кофе перед работой. А вечером ждала его.       Всего бы этого не было, если бы он тогда не приехал и не спас ее. Если бы не вытащил на свет и не воспитал бы её заново, выталкивая из бедной Ханны личность отшельника.       И он не стал бы счастливым.       И все же, это особый случай, при котором Локхарт действительно чувствует себя лучше.