Протеже

Лаура фыркнула, посмотрев на очередное письмо, пришедшее с передовой где-то на поступях к Калахару, и обернулась к императору. Это было тридцатое, что б его, послание, призывающее главу Империи к решительным действиям против тёмного потока, его тварей и особо разбушевавшихся Северных Волков. Эш казался безмятежным, словно бамбук в Озёрной деревне. — Ваше высочество! — не выдержала и рявкнула Варде, ударив ладонью по столу. Тот лишь приоткрыл один глаз, с интересом наблюдая за разозлившейся подчинённой. — И долго вы будете вот так вот сидеть? Беара не может сдерживать весь натиск одним калахарским войском; у них не хватает ни людей, ни провизии, ни орудий. — Успокойся, — негромким приказным тоном произнёс Эштар, и Лаура почувствовала, что этого было более, чем достаточно, чтобы впредь не произносить ни слова. — Я знаю обо всем этом и думаю, как с ним справиться. Письма приходят не только со штаба Ордена, но и с отдельных постов. Даже Джинрен прислал весточку о том, что возле башни затмения тоже подозрительная активность. Ты не чувствовала упадок сил? Девушка нахмурилась и отмахнулась от подозрительно довольного Эша. Её плохое самочувствие никак не было с этим связано, о чем он точно знал, но не отметить не мог. Лаура, в конце концов, лишь наполовину девятихвостая и черпает свою магию всяко не из источников сил всех лис. — Иногда я жалею, что наставника больше с нами нет, — император встаёт с места, хлопая ладонями по поверхности стола. — Его знания нам бы сейчас пригодились. Блондинка фыркает и следит за тем, как Эштар подходит к своим полкам, где пустыми листами лежат стопки пергамента. И оборачивается к ней, вглядываясь в зеленые глаза с еле заметной угрозой. Как же она ненавидит этот взгляд. — Я могу написать указ, разрешающий тебе покинуть дворец и спешить на передовую первым же кораблём, — он стучит по витражам шкафа, — но это означает нарушение твоей клятвы, разве не так? Как же Лаура сейчас злится на свои, тогда ещё влюблённые до помутнения рассудка, мозги, которые ничего не хотели, кроме как вечно служить Эшу. Вот же черт перед ней стоит, знает и пользуется. — И что же ты предлагаешь? — она прикусывает губу, оглядываясь на птиц за окном. — Сидеть и ждать, когда с поступей к столице все переберётся прямо на центральную площадь? Отличная перспектива, мне нравится. — Не кипятись, прошу тебя, — она подходит к телохранительнице, беря её ладони в свои руки и поднимая их. — Ты знаешь, как связаться с Марисой? Она единственный человек, который может нам сейчас помочь. Лаура не хочет с этим соглашаться, потому что видеть владелицу отелей тоже не хочет, но понимает, что Эштар прав. Он всегда прав. — Я слышала своё имя, звучащее из уст его величества, — как по щелчку пальцев, клубок синего пламени растворяется в воздухе, представляя взору дворцовых Марису собственной персоной. — Ох, мальчик, тебе стоит флиртовать с девушками за закрытыми дверьми. Варде резко выдергивает свои руки из некрепкой хватки рыцаря и хватает свой меч, направляя на волшебницу. Та лишь хмыкает, разводит руками в стороны. — Ладно-ладно, охранница, не злись. Я вам нужна не для того, верно? Лаура вздыхает и убирает меч за спину. — В туманных топях не наблюдается всплесков тёмной магической энергии? Мариса, если оно так и есть, то молитвы богам нас не спасут. Мариса, если бы у неё были длинные волосы, наверняка кокетливо бы намотала одну прядь на свои бледные худые пальцы, прикусив губу. Но их у неё нет, потому все, что ей остается, так это развести руки в сторону и выдохнуть облачко тумана в лицо императору. — Верховная жрица жалуется на плохое самочувствие. Боюсь, это как-то связано с событиями двухлетней давности. Покой такая относительная вещь, Эштар. Внутри Лауры все холодеет, когда в памяти смутными, словно стертыми, обрывками проносится маленькая Мей, сгорающая в силе тёмного потока. Там же мелькают черные и шелковистые волосы Мэрит, донельзя серьёзный Джет, Аркат и ребята, кто-то ещё. В её воспоминаниях точно есть провал, потому что Лаура не помнит даже как именно она оказалась в Озёрной деревне и стала свидетелем того ужаса. Это напрягало до образующихся на кончиках пальцев искрах магии. — Эш, — она зовёт её негромко, но даже одного имени ему достаточно, чтобы понять, к чему она призывает. Впрочем, и у императора нет выбора. Как и времени, чтобы сообразить, что же произошло. В своём письме, что он отправляет сразу на три поста: два в Калахар и одно во Дворец Двух Лун – он призывает собраться хранителей артефактов недалеко от алтаря Куроми. *** Мариса с жалостью смотрит на Лауру, пока королевские орлы несут их по ледяному небу, холод которого не согревают даже огненные вихри, что в силе сжечь любое существо за пару секунд. Она помнила, как девушка со слезами просила исполнить её желание. Мариса тогда предупреждала, что игры с памятью – штука опасная. Не такая опасная, как менять прошлое, но довольно близко. Заклинание, что ей предстояло произнести, было цепным. Оно связывало несколько людей, стирая из их памяти полностью воспоминания друг о друге, как если бы они никогда и не встречались. Но и такое разрушалось довольно быстро. Стоило одному из них испытать огромный шок, как все могло восстановиться. Хозяйка гостинец была удивлена, что маг тогда согласилась и на этих условиях. Стоило ли оно того? Кто знает. Только чувство, что до разрушения чар осталось совсем чуть-чуть, шло за ней по пятам. Сбоку кто-то засвистел, и путникам пришлось обернуться. Сзади за ними торопился Джинрен, летя на точно таком же орле. — Ты такой предсказуемый, друг мой; мог бы на коне поехать. Или использовать телепорт. Аль нет; прелесть моя, Лаура, телепорт – это для челяди? Да, Варде неожиданно вспоминает о том, что лисий король любит поболтать. Очень любит поболтать. — Нам и так неплохо, за орлов хотя бы денег не берут, — она чуть кланяется правителю, прежде чем ответить; Джинрену от этого становится смешно, но он вежливо сдерживает желание рассмеяться. Если бы Лаура была чуточку более грациозна, элегантна и аристократична, то тогда бы лис понял, почему Эш даже спустя такое долгое путешествие так хочет из неё сделать императрицу. Но для него телохранительница – это не более чем приехавшая из глухой деревни девушка, все ещё изучающая королевские привычки. Да что там говорить, Лаура все ещё путается в бесконечных правилах этикета, вызывая молчаливый гнев аристократии. Самым умным из них оказался командор Роан, который, решив потратить впустую деньги из неожиданно обогатившей казны ордена, использовал телепорт прямо из их штаба. Он ждал королевскую чету у персиковых деревьев, задумчиво глядя в пустоту. Почему так было, они поняли позже. Огромные ямы, в которых бестолковыми и поломанными куклами валялись тела погибших, изрезанные и израненные, некоторые без конечностей и, определённо, без возможности когда-либо снова увидеть солнечного света. Опоздали. Лаура плачет не потому, что ей больно видеть мертвых; её голова раскалывается от жутких болей, создавалось впечатление, будто по ней стучат клювом птицы. Внутри необычное и неприятное ощущение пустоты, которая заполняется водой более, чем надо, заставляя задыхаться, кашлять и, под конец, терять сознание. Она просыпается потому, что чувствует плотное облако над головой. Открыв глаза, она замечает Роана. У него в руках благовония, которые когда-то сама Лаура помогала делать маленькой Мей. Лауре больно, потому что она понимает, отчего же так раскалывалась голова. — Зачем ты это сделала? — наконец, хрипло спрашивает хранитель, отбрасывая в стороны слишком ароматные смеси. Звон разбившейся посуды отдаётся эхом среди пустого помещения. — Стереть воспоминания после всего, что мы прошли... — Я устала любить тебя, Роан, — тихо признаётся маг, — потому что мы с тобой слишком разные. Но разве я могла от этих чувств отказаться? Хранителю уже и ничего говорить не надо, потому что он понимает, о чем говорит его протеже. Как же стыдно позабыть об этом. Зато весь мир встал на место. Это правильно. *** Лауре тяжело смотреть на Роана, который говорит, что им снова придётся разойтись. Сначала ей кажется, что он снова предложит остаться с ней и съездить в Калахар, чтобы оставить Мей там, а потом она понимает, что не станет. Ро предпочитает придерживаться правил и иерархий. А ещё Роан живёт среди мертвых. Они окружают его своими пальцами, отрывая командора от живых все сильнее и сильнее. И это так сильно отрывает его от Лауры, в окружении которых живые люди, которые не дадут умереть ей и не умрут сами. Блондинке тяжело понимать, что стрелок хватается за исчезающих друзей также крепко, как крепко её держат живые. Даже Мей, она – жница, и она тоже без трёх минут мертва. Роана не держит ничего на этом свете, у него никакого не осталось: даже Лаура, что всегда мечтала остаться рядом, почему-то стоит к нему спиной, пока он следит, как окружение императора уходит дальше к алтарям. Вокруг Роана туман, что насылают воспоминания о Мэрит и Джете, звон, оставшийся после голосов его тетушки и сестры, слабость, напоминающая о смерти Арката и ребят. Роан остался совершенно один. Эш смотрит на Лауру, обдумывающую это осознание, нечитаемым взглядом и садится рядом. Их совместная потеря ректора кажется настоящей ерундой по сравнению с тем, в какой ситуации оказался их друг. — Мне его жаль, — наконец, признается в этом себе маг, опуская голову. — И мне его не спасти... ...потому что он уже на самом краю пропасти. Она кладёт голову на плечо императора, желая уснуть и проснуться с пустотой в голове. Повторно загадывать желание девушка не хочет, имея мерзкое предчувствие чего-то плохого внутри. — Эш... — Хм? — он не отрываясь от рассматривания волн на поверхности мелких рек, которые изрезают исчезнувшую деревню снаружи. — Что-то чувствуешь? — Нет, — она пытается отрицательно покачать головой; в бестолку. — Если со мной что-то случиться, то возьми Алекса себе под опеку в дворец. — Ты опять начинаешь, — неожиданно огрызнулся император. — Ничего с тобой не случиться. Но да, хорошо. Как же Лауре хочется верить, что прав император, но не она. Только вот её предчувствие никогда не подводит. *** Лаура ожидала приезда Беары утром, но вместо неё в деревню прибыло послание с гонцом: главнокомандующая не может покинуть пост даже по призыву императора. Это лишь немного досадно, но она кивает и пускает гонца обратно в путь, бросив мешок с таэлями на дорогу через пока ещё не сломанный телепорт бамбуковой рощи. Разбираться с проблемой предстояло, как и в давние времена, впятером. Когда вернётся Роан никто не знал, но то, что он вернётся, сомнений не было. Он, подобно Эштару, тоже умел появляться в самый нужный момент. Тёмный поток, поглотивший Озёрную деревню за считаные секунды, определённо шёл откуда-то дальше, чем от самого поселения. Храм проклятых, что они выяснили ближе к полудню, был не при чем, и здешние хранители успешно сдерживали монстров, пытающихся сбежать из гробницы Гордона. Вежливое императорское предложение помочь разобраться со всем этим тоже, почему-то, встречается отказом. — Мы – хранители, а значит наша задача – хранить спокойствие людей. Ваше величество, вы лучше найдите источник этой силы. Лаура утверждает, что хранители – люди душевные и преданные, с хорошим чувством юмора. Эш напоминает об истории со смертью Джета и твердит, что ему пора бы сократить финансирование ордена, на что встречает протесты Джинрена – это несправедливо по отношению к столь хорошим бойцам. Мариса говорит, что астерионская ячейка ордена слишком ленивая, суланская – слишком занятая, а в Калахаре штаб совсем не к месту. Этот разговор выливается в небольшой спор, который прерывается лишь глухим вежливым кашлем, исходящим от Ро. Он недовольно слушает, как собственные друзья критикуют его командование, нехотя соглашаясь с некоторыми из позиций. — Как только все закончится, заскочу в Астерион. Если Мариса говорит правду, то сменю находящихся там людей, — это сопровождается тихим смехом Лауры, которая говорит, что астерионские орденские ребята, вообще то, самые простые жители без заскоков, она аргументирует это тем, что с ними интересно общаться. Роан гордо хвастается о том, что в Калахаре совсем другая система воспитания людей. Карта в руках императора приводит путников к самому Сноу-Шу, который вновь морозит руки. В ладонях телохранительницы вновь загорается неяркий огонь, который совсем немного греет. Ледяные ветра монастыря режут кожу, и девушка, в итоге, не выдерживает, прячась за спиной Эша. — Замёрзла? — тянет рыцарь, останавливаясь и наматывая на Лауру свой шарф. Мариса что-то шепчет Джинрену, тот соглашается и, очевидно, желая исполнить прихоть хозяйки купален, мягко подталкивает мага, проходя мимо. Лаура просто тонет в плаще императора, который, бросив уничтожающий взгляд на старого друга, прижимает к себе девятихвостую, стараясь согреть. Даже сквозь перчатки он чувствует, какая Варде сама по себе холодная, и предлагает поторопиться внутрь. Хуже всего приходится Роану, который, просыпаясь в следующее утро, чихает и кашляет. Здешние девушки-лекари, друиды и, конечно же, заметно утеплившиеся члены ордена следят за командором тщательно, чтобы к полудню он смог спокойно продолжить путь. Лаура не ревнует, когда видит, как одна хорошенькая травница как бы случайно касается пальцами то лица, то рук стрелка. Лауре просто хочется похоронить эту девушку под снегом заживо. В лисьей деревне тоже спокойно, и Лауре начинает казаться, что письма, которые приходили во дворец целый месяц, были ложными. Только, к сожалению, это не так. — Императорская академия? Серьёзно? — в голосе Эша звучит усталость и желание развернуться и уйти. — Мне казалось, что мы покончили с Кебом. Роан фыркает и говорит, что этот парень ему порядком надоел. — Ваше величество, — издевательски тянет Мариса, смотря на пожелтевшие листья, — игры со временем – лучшее средство разбудить поток. Только странно, что спустя пару лет. Пока между волшебницей и правителем завязался самый обычный спор, который, кажется, не заканчивался даже когда они находились в разных точках материка, Лаура вновь рассматривала все, что тут было. Порванные пергаменты с заклинаниями. Кристаллы – точно возвращение в прошлое. Клетки и хлысты. Много крови на бамбуке и белом камне, окружавшем пространство, выделенное под академию. Лаура оборачивается к Марисе и Джинрену, молчаливо интересуясь об их мнении. Втроём они сходятся в одном точно: здесь ощущаются сильные магические волны. Магия ощущается повсюду, и даже такой не самый опытный человек в этом искусстве – именно так хозяйка купален называет своё мастерство – как Лаура понимает, что сейчас все связано не с самим тёмным потоком, хотя он тут, безусловно, свою роль сыграл. — Магический след слишком сильный, и он ведёт прочь отсюда. К подходам в Астерион, — наконец, выносит свой вердикт телохранительница, вечером прячась в грязном помещении, что, очевидно, до этого играло роль небольшого книгохранилища. — Возможно, даже дальше. Император слушает вердикт подчинённой, а на лице лисица замечает на секунду появившееся облегчение: значит, не академия. Но здешний погром пугает своим масштабом, напоминая о погроме в Озерной деревне. *** Роан ощущает себя лишним в этой команде. Не потому, что он живёт так от них отдаленно – орден так просто своего командора не отпустит впредь в скитания, а потому, что он сам по себе другой. Лаура читает это в его глазах, чувствуя, как тот изменился за все то время, что они были так далеко друг от друга. Они, вроде, и не отдалялись – всего лишь заново познакомились, а кажутся уже такими незнакомыми и скрытными. Но она точно понимает, что все ещё его любит. Потому что никогда его любить не переставала, просто ставила Эша выше себя и своих чувств. Эш же, кажется, старается приблизить её к себе ещё сильнее. И, что больно сжимало сердце, Лауре это нравилось; он ни к кому более, кроме как к ней, так не относился. А теперь, поняв, что отношения командора и телохранительницы немного изменились, охладели, то терять возможности удержать её птицей в золотой астерионской клетке не хотел. Да, это неправильно. Да, Лаура свободная. Но Варде, кажется, согласна сидеть в клетке сама, лишь бы снова не быть зависимой от южного стрелка. Роану от этого становилось тоскливо. В памяти всплывала вся её поддержка и преданность, даже тот поцелуй на последнем издыхании – он вызывал покалывание на кончиках пальцев и едва заметный на загорелой коже румянец. Они с девушкой неприятно отдалялись друг от друга, потому что она сама этого хотела. Лаура... просто устала. Стрелок остановился считать звезды на небосводе на тридцать девятой, потому что небо плыло перед глазами, вызывая дрожь во всем теле. А ещё ему кажется сном чья-то колыбельная, очень нежно звучащая в деревянном помещении. Лаура поёт, потому что любит. Любит, их обоих. Эша и Ро. Ро и Эша. *** То, что их подловят с утра никому неизвестные маги, очень сильно сказывается на ходе сражения. Преступники одеты в знакомые серо-белые костюмы, которые в голове ассоциируются с приспешниками Кеба; у них тяжёлые магические мечи, которые, конечно, не превосходят навыки Лауры, но очень к ним близки. Лаура мастер в нескольких вещах. Первым пунктом шла защита его величества. Вторым – написание писем спящему командору. И, наконец, третьим было тратить магическую и далеко не бесконечную энергию на то, чтобы спасать чужие жизни. Четверо на одного – это нечестно. Маг не столь мобильный, как стрелок, да и атаковать так сильно, как рыцарь тоже не может. Даже против Джинрена сражается всего один соперник. Наверное, это было с какой-то точки зрения верно – пока Эштар и Роан выводили из строя всевозможные технические новинки века (девушке не показалось, и Ро точно ругался на то, что все эти изобретения были под строжайшим секретом ордена – где-то вновь завелась крыса), она перетягивала все удары на себя. Получалось с переменным успехом, потому что второй убитый наёмник лишь оповещал о том, что осталось ещё двое. Они были, до желания плеваться, слишком хорошо подготовлены и знали слабые точки Варде. Её крик, сопровождавшийся пронзительным скрежетом меча, потух во взрыве огромного робота из Ржавой Пади. Ярко-алым на бело-сиреневом кровь, словно огромный цветок, вырисовывала удивительно пугающие узоры. На лицо упало пару капель, размазанных неаккуратными чьими-то пальцами, а ловят её две руки в кожаных перчатках. Не заметила удар сзади, как глупо для воина её уровня. Ей больно, потому что кашель перемешивается с её кровью, а сердце бьется через раз. На земле неподалёку сидел Джинрен, сжимая пальцами ноющую рану в боку. Около него была Мариса, старающаяся спасти хоть кого-то. Мариса смотрит на Лауру кратким извиняющимся взглядом – рана смертельная, её вытащат лишь заклинания друида. Но его здесь нет. Двух наёмников, которые успешно справились с миссией вывести из боя двух талантливых магов, застрелил Роан. Лаура была немного расстроена тем фактом, что придётся нарушить клятву и уйти несколько раньше, чем хотелось бы. А ещё ей грустно оттого, что ни императора, ни командора она больше не увидит, топясь в море под боком у Рэна. Во всей этой компании лишь она верит в этот бред. Но она счастлива, что видит над собой двух самых дорогих в её жизни людей. Ещё она глухо и хрипло извиняется за то, что все вот так вот приключилось. — Простите, но... дальше без меня, — и улыбается. Единственное, о чем просит Джинрен – позволить ему помочь Лауре уйти туда, где точно её лисья душа должна находиться. Похороны мага не состоятся все равно, но бледно-зелёным туманом её тело растворяется в воздухе. *** Мариса твердит, что девчонка слишком спешила жить. И что ему стоило пораньше исполнять все свои планы. Она аргументирует это тем, что у Эштара было два года. Рыцарь вежливо просит её покинуть его кабинет, усаживаясь за стол и хмуро смотря на изящную ледяную статуэтку в углу. На него пустыми глазами смотрит собранная изо льда и мелкого навыка Лаура. Сама же и делала, радостная ещё тогда была – помнит император. Ему все ещё кажется, что её духи витают в помещении, заполняя собой все, что здесь только было. Это, утверждает Беара, все от усталости. Роан ещё отмечает, что правитель наверняка по ней скучает. Эш парирует тем же, и командор с ним соглашается. Им обоим её не хватает. Прошло всего пару недель от силы, а кажется – вечность. Все, что осталось на память: опустевшая комната, в которой каждая подушка пропахла лавандой, и ледяная статуэтка. То, что до этого казалось сущим пустяком – разбор бумаг, печати, написание писем, теперь кажется невыполнимым, и Эш только и делает, что сжигает каждый пергамент, надеясь, что там, где сейчас находится девушка, она точно прочтёт то, что от всего этого сохранится. У императора на повестке дня – ещё одна вырезанная в калахарских каньонах деревушка, неизвестные никому маги и крысы в ордене. Его усталость в силе разделить лишь Ро, который чувствует себя ничем не лучше. Ему грустно. Не потому, что Лаура так бесславно погибла, не заметив удара со спины – в этом он чувствует свою вину; не потому, что Роан неожиданно признал, что, если бы, ответил ей раньше, то все было бы другим. Потому что дальше придётся идти одному. В надежде, что, может быть, однажды он встретит её ещё раз. Такую же по-девчачьи влюблённую и простую. На другом конце материка.