У нас множество попыток

Я не помню, как попал сюда. Последними моими воспоминаниями являлось то, как я проснулся на постели, а рядом сидел старик с маленькими глазами-бусинками, и внимательно, пристально смотрел на мое лицо. Слышались голоса, похоже, этого старика звали, но он все неотрывно смотрел на меня. В его взгляде не читался холод, или равнодушие, лишь немое любопытство, будто он спрашивал «кто ты?». И я полностью разделял его мнение. В мире, где я смог поселиться, господствовали маги. Они подразделялись на ранги, по мастерству и могуществу. Я же был не обучаем мистической силе, а такие, как я, обычно идут на помойку, или в подмастерья. Я попал к хорошему и опытному мастеру, но, к сожалению, он находился в двухчасовой езде от моего «родного» города. Мне было не столько жаль, что я отдаляюсь от тех, с кем прожил восемь лет, а мне было страшно. Да, я боялся очень многого и неизвестность пугала меня. Но мое шестнадцатилетие было неизбежно, и как только мне стукнул шестнадцатый год, я отправился к деду Санну. Так звали моего мастера. Мы с мастером делали оружие. Это волшебное оружие, его привязывали к хозяину, и владелец орудия мог хранить и скапливать в нем свою силу. Сила могла полностью исчезнуть и маг мог взять то, что накопилось в его кинжале, или арбалете. Наша работа в это время имела большой спрос из-за конфликта между полукровками и чистокровными магами. Конечно, велись переговоры, и делались попытки усмирить все и уладить, но негласно два народа изничтожали друг друга. Нас с Санном — пустышек, это никак не касалось, и по большому счету нам было совершенно все равно на разлад. Мы лишь зарабатывали на жизнь, продавая и мастеря искусные клинки. Это был единственный способ выжить в этом мире. Вот и сегодня мы открывались. Но обнаружилось, что кончаются запасы металла и рубинов. Мастеру надо было срочно ехать в столицу за материалами, потому что заканчивались самые часто используемые материалы. Мы не могли допустить того, чтобы деятельность лавки остановилась. Как назло, у Санна не было ни одного подмастерья, кроме меня и я оставался за главного. Такая затея меня откровенно не радовала, слишком уж клиенты у нас бывают подозрительные, да и общества я побаиваюсь по своей природе. Но разве у меня был выбор? Я проводил взглядом повозку с моим мастером до конца улицы, в душе надеясь, что она повернет и Санн скажет, что пошутил, но повозка отходила все дальше и дальше. Только после того, как она скрылась за поворотом, до меня дошел смысл всего случившегося. Я остаюсь в лавке совершенно один и как минимум на две недели! Никогда еще меня так надолго не оставляли. Перебирая ножками, поднимаюсь по винтовой лестнице на второй этаж, где находятся наши с Санном комнаты. Мне досталась отдельная комната, и можно было сказать, что я счастливчик, ведь многие мои ровесники, не желающие со мной общаться, имеют по несколько братьев или сестер, а некоторые вообще делят комнату с родителями. Но мой мастер понимал, что я буду его жутко стесняться и выделил мне небольшую, но довольно уютную комнату. Накидываю на худые острые плечи рубашку кофейного цвета, торопливо застегиваю пуговки, завязываю на талии подобие фартука и поправляю обтягивающие брюки. Это было что-то вроде парадной формы, ее нужно было надевать при сборе налогов или при парадном обходе. Или вот в таких случаях, когда приходили клиенты, а мастера не было на месте. От волнения я искусал нижнюю губу, и сейчас, стоя за обшарпанной стойкой, слизывал капельки крови, подаваясь волнительному потоку мыслей. Меня окликнул грубый женский голос пожилой дамы. — Приветствую вас в лавке «Стальная стрела», у нас вы можете купить качественное оружие любой дальности боя, любой закалки и из материала, который вы предпочтете ручной отделки! Будете смотреть предложенные варианты, или же сделаете заказ? Какое оружие вам нужно на рассмотрение? — Натягиваю на лицо дружелюбную улыбку, как положено при встрече покупателя. — Да, работа не настолько плоха и небрежна, как в некоторых лавчонках, которых я удостоила своим вниманием, — женщина сморщила курносый носик и величаво вздернула голову, рассматривая изделия, — Продаются ли у вас божьи оружия? — Что предпочитаете? Косы, жезлы, клинки? Какие разряды интересуют? — Торопливо выхожу из-за прилавка и в полупоклоне приближаюсь к покупательнице, преданно заглядывая в обесцвеченные глаза. По дисциплине мне можно было поставить «пять». — Интересует разряд смертоносного оружия, дальний бой, мгновенная смерть, золото, длина в три четверти тела, желательно с драгоценными камнями. И пошевеливайся, у меня не так много времени, которое я могу позволить растрачивать таким, как ты! — Дама прикрикнула, замечая неторопливость в моих действиях и я увеличил скорость поисков в три раза. — У нас имеется несколько подходящих Вам жезлов, — Мне еле удается не заикаться, многих покупателей я этим и раздражал, но на этот раз судьба ко мне благосклонна. — Недурно, недурно. Вам бы работать не в таком захолустье, но это меня не слишком волнует. Упакуйте мне вот этот! — Полный пальчик указал на изящный жезл с выгравированными на нем узорами. Золотую основу венчал алый, будто кристалл крови рубин. — Ваша воля, достопочтеннейшая, — я уже торопливо разворачивал оберточный материал, который мог защитить от повреждения оружие и внешний мир. — Сколько стоит? — Тысяча двести, мадам, — не успеваю и сказать, как о прилавок ударяется бархатный мешочек с деньгами. Кажется, что должно волновать таких богатых людей? Но если вычесть плату за дорогостоящие материалы, то мы пойдем даже в убыток, благо, продаем мы за день несколько экземпляров. Мой мастер был крайне добр и снисходителен ко мне. Я получал зарплату всегда вовремя, иногда он давал чаевые за хорошую работу. А каждый день, когда мы ложимся спать, он рассказывает о самых необычных покупателях и случаях во время войны, которую ему пришлось пережить. Он пребывал чуть ли не в самом эпицентре, но каким-то чудом его лавка уцелела, больше того, она была даже не задета буйными и распустившимися магами. И сейчас, когда мне было скучно от пустоты в лавке, я перебирал все рассказанное, составлял из этого историю, одну цельную, фантазия красочно расписывала сражения между сильнейшими магами, невольно я ежился от ощущения холодной крови, или от хриплого дыхания умирающего побежденного, который, казалось, будто лежит у меня под ногами и стонет от боли. На улице кричали дети, даже мои ровесники. Они игрались с бутылкой, палкой, или трупом животного, которого малыши забили до смерти. Я же жил совсем другой жизнью, мой внутренний мир не позволял мне спуститься на уровень этих примитивных безграмотных людей. Не то, чтобы я считал себя выше остальных — там, где я живу все равны, но я знаю, что большинство народа безграмотны и даже читать не умеют, а половина из населения умеет рычать и они пытаются бегать «на четырех ногах». Издевательства и помешательства магов изменили добрых, необремененных поиском власти людей в животных, которые в случае голода будут готовы порвать и члена семьи. Мне редко разрешается выходить на улицу как раз из-за нападений. Люди сгрызают друг друга, не понимая того, что они творят, маги забирают их на опыты, а красивых берут в рабство. Как считает Санн, я отношусь к последнему отделению и заранее предостерегает меня. Пока я в лавке — я кому-то принадлежу, и я под защитой, но за ее пределами я такой же дворняга. — Ну и долго ты собираешься еще пялиться в одну точку? У меня не такое стальное терпение, чтобы ждать, пока произойдет загрузка! — при звучании незнакомого голоса я встрепенулся и испуганно уставился на вошедшего.