Великолепная семерка

      У каждого в жизни есть своя гусеница с кальяном. И Тэхёну она тоже встретилась. Такое неприятное существо, грубое, агрессивное и дающее дурацкие советы, которые потом, по какому-то апокалиптическому стечению обстоятельств, еще и работают.       Для Тэхёна такая гусеница с кальяном — это Шуга с его извечной сигаретой в углу рта, за которую, между прочим, его бы выгнать из группы и из агентства к едреням, да только кто ж его выгонит, это ж Мин Юнги, хитконвейер.       Тэхён, чтоб хотя бы до кед шугиных уровня дорасти, тянется изо всех сил, на цыпочки встает. Хотя Юнги и мелочь, конечно, в сравнении с …, да со всеми в сравнении… Просто он всегда и стоит, и ходит на высоких ходулях из авторитета, пафоса и таланта, и до него вообще никому не дотянуться.       А у Тэхёна таких ходулей нет и взаймы не у кого взять, кто ж ему даст-то? У Тэхёна только подушка безопасности из собственной придури к жопе привязана — особо не спасает, но, поскольку на тэхёнову придурь многое списывается, сильно больно ударяться об землю тоже не дает.       Нафига Тэхёна в этот раз к Шуге понесло — он и сам сформулировать не смог бы. Но, когда шел, знал, что в этот раз гусеницей, дающей дурацкие советы, которые потом работают, может оказаться как раз сам Тэхён. Он даже кальян собрался с собой притащить, но, к счастью, передумал.       Тэхён в дверь студии просочился, рядом с Шугой присел, а у того — сигарета в углу рта и ноль эмоций на лице. И ноль реакций, что характерно. А ведь Тэхён должен как минимум раздражать — есть традиции, которые ломать нельзя. Но Шуге пофиг, Шуга может ломать все. Но, по иронии судьбы, вынужден все чинить. Сейчас очередь чинить Тэхёна, потому что с хуя ли бы это существо просто так в святая святых приперлось среди ночи? Совсем бессмертный, что ли?       Поэтому Юнги на Тэхёна в результате все же пялится, как та гусеница на Алису. — Хён, я не помешал? — гениальничает вишневый самоубийца и громоздится в кресло напротив. Судя по шугиному взгляду, тот уже придумал как минимум два способа дотянуться до Тэхёна подзатыльником. Но на сахарного маэстро внезапно нахлынуло хённичество, и он снизошел: — Излагай! — Видишь ли, хён… если ты вдруг решишь, что не стоит поступать так, как ты вдруг можешь захотеть поступить, то ты должен знать, что поступить следует именно так, как ты решил поступать, даже если решишь, что так поступать нельзя.       В повисшей паузе зазвенела такая тишина, что можно было услышать, как охеревает аппаратура в студии. — Ты сам по себе долбоеб или чего-то обкурился? — невозмутимо уточнил Шуга. Потом вспомнил про тэхёновы способности предугадывать некоторые события и попросил повторить, чтоб отнестись, так сказать, повнимательнее и с меньшей степенью охуевания.       Но Тэхён повторять отказался, аргументируя, мол, а ты сам бы, хён, смог такое повторить? Резонно. Поэтому Юнги задумался. А когда события, которые имел в виду Тэхён, все же начали происходить, сопоставлять их со сказанным было уже недосуг.