Мы вместе пройдем этот путь

Солнце только встало и осветило небольшой, но хорошо укрепленный особняк. Около двадцати лет назад на этом месте стояла хорошо укрепленная крепость, в которой размещался целый гарнизон, охраняющий границы от набегов степняков и диких орков, возглавляемых шаманами. Однако после войны граница передвинулась на несколько десятков километров южнее, гарнизон ушел, а крепость была подарена графу Крейну за боевые заслуги. Старый вояка перевез из столицы в эту глушь жену и единственного наследника и с азартом принялся обустраивать новые владения. Вскоре граф понял, что сама крепость для жилья непригодна, поэтому он приказал снести все внутренние постройки, оставив только внешние стены, способные выдержать длительную осаду, выписал из столицы мастеров-каменщиков и через два года посреди толстых, выщербленных временем стен вознесся небольшой, но уютный особняк, где граф и графиня доживали свои последние годы. Когда набеги степняков прекратились, вытоптанная лошадиными копытами земля бурно зацвела, и за несколько лет вокруг небольшого озерца наметилась роща. Сейчас это уже был хороший лесок, затянутый высокой травой и колючими кустарниками, что не мешало местным ребятишкам выискивать сладкую малину или смородину. Ранним утром у озера всегда было тихо и спокойно. Прохладная прозрачная вода постепенно нагревалась, весело щебетали птицы, а время от времени заросли шевелились от порывов свежего ветра. Тимар любил бывать здесь именно ранним утром, на рассвете он выскальзывал из особняка мимо еще спящих слуг, собирал на кухне нехитрый завтрак и бежал к озеру. Последние крохи сна уходили с первым же погружением в холодную воду, первые минуты Тимар плавал и нырял, чтобы согреться, а после, когда тело уже привыкало, ложился на спину и долго наблюдал за лопушистыми облаками, пытаясь угадать, на что они похожи, или просто дремал, раскинув руки и ноги в стороны. В такие моменты юноша становился похож на русалок или морских духов, которые водились в водоемах побольше: его длинные рыжие кудри алыми лентами змеились вокруг головы, мокрая, почти прозрачная сорочка прилипала к изящному стройному телу, обрисовывая бледную кожу, розовые соски, напрягшиеся от холода, и узкие бедра. В такие моменты лицо Тимара было спокойно и расслаблено, тонкие, четко очерченные губы складывались в легкую улыбку, а на бледных щеках и переносице особенно яркой становилась щедрая россыпь веснушек. Время от времени длинные рыжие ресницы дрожали, и Тимар прищуривал серые глаза, пытаясь разглядеть что-то в небесах. Утреннюю тишину на озере разрушил колокольный звон церкви из соседней деревушки. Тимар от неожиданности вздрогнул, с головой погрузился в воду и нахлебался холодной воды. На берег он вылез, отфыркиваясь и чертыхаясь в полголоса, теперь больше похожий на тощую рыжую кошку, а не на сказочное существо, что заманивало в свои объятья неосторожных путников. Тимар, кстати, ни разу в жизни не видел ни русалок, ни водных духов. Вот с дриадами встречался и даже разговаривал, а, когда ему было десять, мельком видел саламандру и тут же сунул палец в огонь, чтобы потрогать рыжую ящерку, правда отец быстро оттащил его от очага и всыпал ремня так, что у ребенка больше никогда не возникало желания знакомиться с духами поближе. Уже на берегу, пока сохли волосы, Тимар с аппетитом съел пару кусков вяленного мяса и твердого сыра, запивая все холодным квасом, потом похрустел прошлогодними солеными огурчиками, а на десерт сгрыз несколько кислых ранеток. Через час юноша уже работал в хозяйском кабинете, и в этом одетом в коричневый строгий костюм с беретом, скрывавшем толстую косу, свернутую в тугой узел на затылке, никто не узнал бы резвящегося утром в озере мальчишку. Серая, завязанная под горло рубашка, застегнутый на все пуговицы жилет и мешковатые штаны добавляли Тимару пару лет, что, по его мнению, заставляло слуг воспринимать его серьезнее. Сегодня в обед приезжал граф, поэтому дел в особняке было невпроворот. Хотя известие пришло за пару дней, как следует в особняке подготовиться не успели. Тимар в спешке рассортировал последние документы, письма и прошения по срочности, положил на видное место отчеты за последние пару месяцев, прибрался в кабинете, и помчался в главный зал, где уже натерли полы, выбили пыльные гобелены и сейчас устанавливали длинные ряды столов. До полудня молодой управляющий наравне с остальными слугами приводил особняк в праздничный вид, и только к полудню, когда все уже блестело от чистоты, а на кухне весело булькало рагу, одуряюще пах свежий хлеб, поставленный в печь, и поварята разделывали курицу, которую планировали запечь в меду, Тимар упал на лавку, обмахиваясь ладонями и пытаясь заправить под берет выбившиеся влажные кудряшки. За эти несколько часов он изрядно вспотел – лето в этом году выдалось слишком жарким – и теперь с тоской вспоминал прохладные воды пруда. Марта, хозяйничающая на кухне, тут же налила юноше холодного брусничного морса, сунула в руки чашку с рагу из зайчатины и ломоть горячего еще хлеба, и понеслась разделывать только что привезенную рыбу. Обычно в особняке жили не больше двадцати человек, однако вместе с графом приезжала большая свита, поэтому Тимар едва-едва успел закупить у селян дополнительные продукты и нанять десяток помощников. Хорошо хоть, такие визиты обычно надолго не затягивались, иначе прокормить гостей графа было бы невозможно. Хозяин особняка, сын знаменитого полководца, граф Крейн приезжал, как правило, раз в месяц на три-четыре дня, его друзья пили, развлекались и восторгались сельскими видами, за это время граф просматривал отчеты Тимара и улаживал споры селян, а после разноцветная гомонящая толпа возвращалась в столицу, и до следующего месяца постоянные обитатели особняка вздыхали спокойно. Но в том месяце граф не приехал и написал, что в следующем его тоже можно не ждать, однако пару дней назад из почтовой шкатулки в кабинете выпало коротко письмо, где резким почерком были написаны всего две строчки. Скоро буду. Жди. Плотно пообедав, Тимар вспомнил, что за все утро даже мельком не видел младшую сестру, поэтому, наскоро ополоснув лицо холодной водой, он направился в северное крыло, где располагались покои Мадлен. Прежде чем кто-то ответил, Тимару пришлось дважды постучать и один раз строго прикрикнуть, чтобы сестра отозвалась. В комнатах были задернуты шторы, чтобы внутрь не проникал солнечный свет, однако дверь на балкон, с которого можно было выйти в маленький сад, была распахнута настежь и шелковые занавески лениво шевелились от легкого ветерка. Переход от яркого света в полутьме будуара был для Тимара слишком резким, поэтому он остановился на пороге и на мгновение прикрыл глаза. – Здесь слишком жарко, – семнадцатилетняя Мадлен в легкой сорочке и зеленом шелковом халате, расшитом райскими птицами, лежала на кушетке и лениво обмахивалась бумажным веером, который граф привез ей в подарок после поездки в восточные страны. Густые черные кудри были сколоты на затылке парой серебряных шпилек, а на смуглой коже выступили капельки пота. – Не понимаю, почему мы должны жить здесь, почему граф не заберет нас в столицу? Летом там так красиво… Тимар согласно кивнул. Когда-то давно они с родителями жили в большом доме в центре Цинтры, столицы Айры, у одиннадцатилетней Мадлен было множество дорогих кукол и нарядов, а семнадцатилетний Тимар заканчивал обучение в королевской гимназии и хотел поступать в Академию. Юноша помнил, как летом Цинтра утопала в цветах, повсюду журчали фонтаны, вода в которых была такой ледяной, что от нее сводило зубы. Он мог часами бродить по шумным улицам рассматривая дома и скульптуры, возведенные сотни лет назад Первыми людьми, пришедшими из-за моря и основавшими их страну. – Почему ты еще не одета? – отвлекся он от воспоминаний. – Граф скоро приедет, и ты могла бы помочь привести особняк в порядок. – Для этого есть слуги, – сморщила носик Мадлен и, откинув веер в сторону, потянулась, как сытая, довольная жизнью кошка. – Не понимаю, почему ты носишься вместе с ними, как какой-то безродный. Только посмотри на себя: весь вспотел, на рубашке паутина, а на сапогах грязь… Да, и когда ты уже выкинешь эти безвкусные тряпки? Может, если будешь одеваться соответственно своему статусу, то граф все-таки заберет нас в столицу. – Позволь напомнить тебе, что наш с тобой статус ничуть не выше, чем у всех здешних слуг, – холодно одернул сестру Тимар. – Будь добра, приведи себя в порядок. – Как скажешь, братишка, – девушка плавно встала с кушетки, сверкнула черными, как у их матери, глазами и слегка повела плечами. Легкая ткань халата тут же заскользила вниз. – Хочешь остаться и посмотреть? – невинно хлопая ресницами, уточнила Мадлен. Тимар вспыхнул до кончиков ушей и поспешно выскочил в коридор. Вслед ему несся звонкий девичий смех. Следующий час Тимар приводил себя в порядок: умылся холодной водой, переплел косу и вновь убрал волосы под берет и переодел рубашку. Когда он вышел во двор слуги уже привычно выстроились в живой коридор без его напоминаний, юноша в ответ благодарно им улыбнулся. Мадлен, стоящая на крыльце, презрительно сморщила нос. Она надела скромное, светло-зеленое платье в мелкий цветочек и уложила косы корзинкой, чтобы подчеркнуть красивую линию шеи. Тимар довольно улыбнулся но только до того момента, как сестра спустилась на ступеньку пониже. Святые небеса, легкое платье не скрывало ни одного ее движения и позволяло всем присутствующим любоваться ее стройной талией и длинными ногами. Юноша в ужасе открыл рот и шагнул к сестре, но в этот момент колокол на башне ударил дважды. Все слуги замолкли и в ожидании уставились на каменный круг посреди двора. Граф почти всегда путешествовал при помощи порталов, хотя это и было жутко дорого, и каждый раз это зрелице было незабываемым. Сначала воздух над кругом словно завибрировал, как перед сильной грозой, а потом в метре от земли заискрилась голубая точка. Она медленно вытянулась в линию высотой около двух с половиной метров, а после словно разорвала пространство, явив обитателям особняка большой круг, подернутый дымкой и искрящийся по краям. Мгновение ничего не происходило, а затем все присутствующие услышали звонкий смех и из портала начали выходить люди в модных, дорогих нарядах. Кто-то предусмотрительно отходил в сторону, чтобы освободить дорогу, а кто-то удивленно останавливался, с любопытством разглядывая особняк и склонившихся в почтительном поклоне слуг, но их почти сразу же со смехом оттаскивали в сторону. Разноцветная толпа все прибывала, Тимар насчитал около полутора десятка господ, а после потянулись их слуги, тащившие многочисленные сундуки с одеждами, косметикой и другими необходимыми аристократам в пути мелочами. Когда и этот серо-коричневый поток закончился, Тимар вздохнул с облегчением. Слуг было почти четыре десятка, кому-то из них наверняка придется ночевать на конюшне, но главное, что запасов на эту толпу должно хватить. Последним из портала шагнул граф, и круг начал понемногу сужаться, словно сдувшийся шарик, а вскоре и вовсе исчез. Когда дымка и синие искры исчезли, Тимар увидел высокого, жилистого человека в строгом темном костюме почти без украшений – только родовые кольца на длинных сильных пальцах, да серьга с черным агатом в правом ухе под цвет глаз. Граф, словно не замечая гостей, которые тут же бросились к нему, и склонившихся еще ниже слуг, слегка раздраженно заправил за ухо прядь иссиня-черных волос, что достигали ему до подбородка, а потом решительно зашагал вперед, не обращая внимания на то, как люди отходят с его пути. Он смотрел только на одного человека, который, как и все остальные слуги, склонился перед ним, встав на одно колено. – Приветствую вас, Раду, – едва успел произнести Тимар, как граф схватил его за плечи и резко вздернул вверх. – Сколько раз я тебе говорил сжечь эту гадость? – улыбнулся граф, прижимая управляющего к себе, сдергивая берет и запуская длинные пальцы в растрепавшиеся рыжие кудри. – Как же я скучал… – пробормотал Раду и с жадностью поцеловал смущенного, раскрасневшегося мальчишку на глазах у всей толпы.