Больше не один

Сон не шел, так что Рен сел за резюме, а потом полночи рассылал их везде, где мог пригодиться и куда просто брали всех без разбору — не в его ситуации было вертеть носом. Следующим утром же он осуществил свой план и пробежался по всем общепитам на районе, но удача от него отвернулась, хотя в парочке мест попросили заглянуть через неделю-две: в середине сентября многие увольнялись из-за учебы, так что Рен оставил эти кафешки на примете. Однако общение с людьми его вымотало куда сильнее, чем он думал, и вернулся домой он разбитый. А дома была мама, которая не пустила его бездельничать в комнату, и они проговорили еще пару часов. Из-за этого, когда Лоуренс пошел к Айру, он был выжат как лимон и просто хотел тишины. Мать ворчливо крикнула ему вслед: «Передавай ему привет, что ли», — и это была единственная вещь за весь день, которая заставила его улыбнуться. Он позвонил коротко, потому что даже трель звонка раздражала, и задумался, стоило ли ему приходить — сорвется еще на ни в чем не повинного воздушника — но эти мысли вылетели из головы, как только открылась дверь. Он прижался к нему сразу, как попал внутрь. Закрыл глаза, уместив голову на плече и глубоко вдохнул знакомый запах древесного одеколона, стискивая в объятиях облаченное в простую черную майку крепкое тело. Айр за его спиной запирал замки, недоуменно гладя его по позвоночнику, потом запустил руку в волосы и мягко поцеловал в висок. — Ты в порядке? — Теперь да, — пробормотал Рен, чувствуя, как напряженная пружина внутри расслабляется, а его раздражение уходит, согнанное мягкими поглаживаниями. — Хочешь чего-нибудь? — Через пару минут. Дай мне время. Как они меня задрали, — доверительно прошептал он. Айр фыркнул на это заявление. — Кто? — Люди, — драматично пробурчал он. — Они везде! Пошли сядем, я еще долго на тебе виснуть буду. Воздушник согласно потянул его, скинувшего ботинки, внутрь и плюхнулся на диван, Рен лег ему на колени, обвил руками торс и закрыл глаза, сопя, а Айр задумчиво гладил его по голове. Напряжение уходило, тело расслаблялось, и Лоуренс приподнял его майку, чтобы чмокнуть несколько раз в живот, а потом зацепить зубами — просто так. — Мама тебе привет передавала. И ты мне что-то хотел сказать вчера, прежде чем отключиться, — Рен разомкнул объятия и устроился головой на его коленях удобнее, смотря на него снизу-вверх. — Неважно, — отмахнулся воздушник, сморщившись; его пальцы трепали Рену волосы. — Ей тоже привет. Повисла немного неловкая тишина. — Так ты расскажешь мне? — наконец задал вопрос Лоуренс, понимая, что первым он сам не начнет. — Что ты хочешь знать? — Всё, Айр. Я хочу знать всё о том, как так получилось, что «никто» вроде меня оказался на первой полосе газеты. Воздушник посмотрел на него отстраненно — почти безразлично — но Рен понял уже, что за этим выражением лица он скрывал свои внутренние переживания. Достаточно серьезные переживания, раз даже в глаза избегал смотреть. — Тебя подставили, — наконец выдавил из себя Айр. — Спасибо, а то я не знал. Из-за поправки. Дальше. — Поправка — это не цель. Это средство. — Что ты хочешь сказать? — нахмурился Рен, но Айр молчал. — Айр, ты обещал рассказать всё, — скрестил он руки на груди, поднимаясь с его колен. Былое раздражение все же скользнуло в его голосе, и он постарался усмирить его. Воздушник скосил на него глаза немного затравленно и стиснул кулаки. Он все еще не произносил ни слова, но Рен заставлял себя ждать: он терпел два месяца, потерпит и еще несколько минут. — Бирна помнишь? — наконец начал воздушник холодным и безразличным тоном, из которого ушел малейший намек на оправдательные нотки — словно в прорубь нырнул. — Будто этого гаденыша можно забыть. При чем он здесь? — Его папаша работал какое-то время на моего отца, но отец его выгнал, очень некрасиво выгнал — всей истории не знаю, можешь не спрашивать — и его семейка оказалась в полной заднице. Его мать устроилась на одно из предприятий, которое по факту принадлежит одному из отцовских политических противников. Она женщина умная, как только прознала, кто всем заправлял, выбила себе и мужу должности в обмен на информацию. Потом перевела сына в ВУЗ, куда я поступил, и тот, не знаю, по чьей-то указке или собственной инициативе, начал меня донимать — сначала хотел стать друзьями, но во втором семестре кардинально изменил точку зрения. Видимо, якшаться с педиком, пусть и богатым, его не прельщало. — Я так полагаю, на моем месте должен был находиться ты? — перебил его Рен, в голове которого стало что-то складываться. И это что-то ему не нравилось. — Возможно, — обтекаемо ответил Айр. — Я не знаю, но кровь он мне знатно портил. — А ты еще и масла в огонь подливал. — Есть разница между «подливать масло в огонь» и «ставить ушлепка на место», — он замолк на мгновение. — А потом появился ты. Бирн умом не отличается, и его подначки изначально были просто способом унизить, но, когда ты так тупо подставился, проникнув ему в голову, он явно что-то понял и стал осторожнее. Когда же ты растрезвонил тем придуркам про то, что «вроде как в другой лиге»… Я не должен был вести себя, как идиот, — выдохнул он, но тут же взял себя в руки. — Я знал, что Бирн с цепи сорвется, стоит мне уехать, но рассчитывал, что поморозят тебя пару дней и забьют на это. Когда же я вернулся и нашел тебя под своей дверью, я… блядь, я думал, я убью его нахуй! — рыкнул он. — А потом тебя забрали в полицию… Он это спланировал с самого начала. Даже дня не прошло с драки, как тебя замели. — Минуточку, — прервал его Рен, немного обескураженный. — С чего ты взял, что он в этом замешан? — Да потому что гениальная идея с краской была им уже ранее опробована, — «на мне» — этого Айр не добавил, но Лоуренс был уверен, что окончание фразы почти сорвалось с его губ. — Подбить гомофобных перваков, на что-то подобное легче легкого. Перед входом, под камерами, чтобы все видели — только идиоты на подобное согласятся, считая чем-то забавным. Драка была частью сценария: не напади ты первым, напали бы они, вот только Бирн для многоходовок слишком туп. Когда я его нашел и выбил все дерьмо, он почти слезами захлебывался, утверждая, что не думал, что так все обернется… — В смысле? — Изначально ему до тебя дела никакого не было, не знаю, что ты нарыл у него в голове, но оказалось, что ты крепко ухватил его за яйца. Однако ему поступил приказ сверху подставить тебя по-крупному, и он выложился на все сто, пользуясь моим отсутствием. — Какой приказ сверху, он всего лишь студент! Зачем? Почему я? — возмутился Рен, уже начиная догадываться и боясь собственных догадок. — Он перестал быть «просто студентом», когда его родители слили информацию о моем отце, а потом послали учиться вместе со мной, — хмуро отозвался Айр, даже не посмотрев в его сторону. — Во время драки один из парней свалился в обморок и, скорее всего, не из-за тебя. Тот, кто подпалил ему подкорки, вероятно, в тот момент уже был там. А потом Бирн отвлекал универского врача, пока этот кто-то пацану мозги дожигал. Рен нахмурился и почти прорычал, стискивая кулаки: — Бирн знает, кто это был? — Нет, в детали его не посвятили. Ему надо было лишь вывести врача из кабинета, он не знал для чего и никого не видел. А когда до него дошло, что случилось, он сам готов был идти в полицию — но тут сам понимаешь: его семья связалась не с теми людьми. Ему пригрозили, что если он вякнет, то его сестру пришлют ему по почте в четырех коробках. Так что он глубоко под каблуком и будет до конца жизни выполнять грязную работу за власть имущих. — Что за гребаный пиздец?.. — потерянно прошептал Рен. Как бы плохо он ни относился к Бирну, но он знал, что значит сидеть на месте, чувствуя, как твоя жизнь катится под откос, и не иметь ни малейшей возможности повлиять на происходящее. Никто не заслуживал подобного. — Может, стоит ему помочь? — неуверенно начал он, но Айр насмешливо посмотрел на него, как на идиота. — Ему же жизнь сломают! Уже сломали! — Он сам вляпался. Надо было думать. — Но у тебя же есть связи, ты можешь как-то… — Я тебе не благотворительная организация, Рен! — огрызнулся он. — Но меня же ты вытащил! — Ты это другое, — тихо возразил он. — А вот что будет с ним, мне глубоко насрать. Лоуренс потрясенно смотрел на Айра: это был уже второй раз, когда он замечал подобную жестокость в его действиях и словах, никак не вязавшуюся с тем образом, что он знал. Воздушник был напряжен, нарочитая расслабленность в его позе, сведенные брови — все говорило о том, что ему неспокойно на душе. И Бирн к этому неспокойствию был непричастен. — Что дальше, — хрипло потребовал Рен продолжения. Внутри остался неприятный осадок. — Дальше тебя задержали, развели скандал в прессе, пользуясь этой чертовой поправкой и всеобщим недовольством, чтобы просто так тебя было не вытащить, даже с моими связями, — он замолчал. Лоуренс ждал, когда тот продолжит: то, что ему было, что сказать, читалось на его лице, но Айр не произносил ни звука, не смотрел в его сторону — вел себя также, как сам Лоуренс в тот злополучный день, когда оказался выкинут из этой квартиры, и у Рена засосало под ложечкой. В голове билась настойчивая мысль, что он не хочет слушать дальше. — Ты так и не пояснил зачем, — все же подал он голос, понимая, что воздушник продолжит тянуть время. Айр сжал челюсти, но его лицо оставалось все таким же беспристрастным. — Грозило тебе долго и много, они рассчитывали, что я запаникую и побегу к отцу за помощью. Тот бы дернул пару человек с просьбой об услуге, и тебя бы отпустили без разговоров. Именно этого Рен и боялся. — Ты не побежал. — Нет. — И из-за этого я там сидел два месяца, — подвел он итог. — Я не ожидаю, что ты поймешь, Рен, — сухо произнес Айр, будто ему не было вообще никакого дела до произошедшего. — Главный прокурор, к которому обратился бы мой отец, и пальцем не пошевелил бы из-за связи с другим политическим блоком, о которой папа и не подозревал, а просить об услуге и оказаться в долгу у подобных людей — значит поставить на карьере крест. Мой отец не в том положении, чтобы так рисковать ради какого-то левого пацана. Меченых и так прессуют, уйди он с политической арены, и мы будем ходить в ошейниках как сто лет назад. Ни один бесполезный мальчишка этого не стоит. — Обороты сбавь, я тебя ни в чем не обвиняю, — нахмурился Рен, разозленный его тоном. — И что, этот «долг» был бы настолько серьезным? — Без суда и следствия вытащить из-за решетки меченого, обвиняемого в доведении человека до невменяемого состояния, замять скандал в прессе и не засветить связь с семьей сенатора — должок вполне себе, — зло ухмыльнулся Айр. — Добавь сюда всеобщую истерию, и заметать концы пришлось бы очень хорошо, чтобы никто точно не пронюхал. А где лишние телодвижения — там копятся долги. Рен на это не сказал ни слова, и картинка в голове сложилась сама. Его подставили из-за Айра, из-за его принадлежности к семье сенатора. И он два месяца просидел за решеткой из-за дорогого ему человека, человека, который мог вытащить его сразу, как только это началось, но не стал. Тех пятидесяти семи дней одиночества могло бы и не быть, могло бы и не быть этих четырех круглых шрамов на его стопах и ладонях, зудящего чувства на виске из-за снятого датчика. Его мать могла бы спать спокойнее, а не наведываться в СИЗО, Зиг мог бы не прикидываться, что ему все равно, видя, как друга его детства вводят в камеру с повязкой на глазах. Много чего могло бы не быть, если бы Айр захотел вытащить его сразу. Но еще большее могло бы случиться. — Почему ты думаешь, что, пойди к отцу, он бы попросил о помощи, а не сделал бы то же самое, что и ты? — Потому что есть такая вещь, как потакание капризам своего первенца, — холодно отозвался тот. Рен скосил глаза на напряженного воздушника, стискивающего пальцы на сложенных на груди руках, молча поднялся и вышел из комнаты. За его спиной послышался судорожный выдох и скрип диванной кожи. Лоуренс открыл холодильник и к своему удивлению обнаружил там пиво — Айр, в его представлении, был слишком за ЗОЖ, чтобы иметь в квартире алкоголь. Однако открытие его обрадовало, он взял две прохладные банки и вернулся к дивану, протягивая одну воздушнику. Тот смотрел немного затравленно, настороженно, не понимая, чего ожидать от человека, которого обрек на два месяца СИЗО, но пиво взял и открыл с легким шипением. Рен сделал то же самое, садясь бок о бок. Квартира ненадолго погрузилась в тишину. — Иди уже сюда, — он не глядя притянул Айра к себе за плечо. Тот завалился на него, как тряпичная кукла, поставил полупустую банку на пол и обвил талию руками, судорожно выдыхая куда-то Рену в грудь — маска безразличия слетела, объятия стали крепче, а сковавшее мышцы напряжение постепенно отпускало. Этот парень — весь из себя гордый и независимый — удивительно легко поддавался чувству вины по поводу и без, когда дело касалось Лоуренса. — Ты поступил правильно, — выдавил Рен из себя, обнимая его одной рукой и целуя в растрепанные черные волосы. Айр поступил верно, когда решил пойти законным путем, Рен понимал это. Понимал и то, что на его месте он сделал бы так же. Хотя, кому он врет? Окажись он в такой ситуации, он бы ломанулся, растеряв последние мозги, ни секунды не подумав, и попал бы в переплет. И он не знал, почему его так злило, что Айр смог сохранить хладнокровие и выбрал путь наименьшего вреда для всех, пусть для него самого это и значило два месяца липового расследования и убитые к черту нервы. Он не знал, почему чувствовал себя таким преданным. — Ты сидел там два месяца из-за меня. Великая, я сделал это с тобой, из-за меня тебе пришлось пройти старый тест, из-за… — Ты слишком много на себя берешь, придурок, — оборвал его Рен, усмехаясь. — Тест я вообще прошел от безысходности… — он оборвался, тут же осознав, что прозвучало это немного не так, как он планировал. — Короче, нет твоей вины в том, что я понаделал в себе дырок. А два месяца… ну, могло вообще быть двадцать лет, так что я еще легко отделался благодаря тебе. Его слова не звучали слишком убедительно, потому что он сам в них не очень верил: внутренности омывало панической мыслью, что через него пытались достать Айра, вернее, его отца. Что, если захотят достать вновь? В этот раз воздушник смог выкрутится, в следующий ему может так не повезти, а про риск для самого себя Рен вообще предпочитал не думать — ему бы Айра успокоить, а то тот сожрет себя с потрохами. Он стиснул парня в объятиях и завалил на себя, падая навзничь на диван. Тот поерзал, устраиваясь, соскользнул ему под бок и замер так, почти не дыша, только пальцы больно давили между ребер. — Про… — Выебу, — угрожающе пообещал Лоуренс, прерывая назревающую тираду извинений. Он и так еле уговаривал себя, что воздушник не причастен к тому, что с ним произошло, а его виноватые «прости» и «это моя вина» ничуть бы не помогли. — Прямо сейчас? — хмыкнул Айр после небольшой паузы, усилием воли возвращая себе беззаботность в голосе. Не очень удачно. — И прямо сейчас, и без смазки, — кивнул Рен и потрепал его по голове. — Еще и свяжу, что б неповадно было. — Ты меня балуешь. Вообще, я не против, — неожиданно серьезно произнес он, и у Лоуренса вмиг сердце застучало, как сумасшедшее. — У тебя опыт был? Анал я имею в виду. — С девушкой, — прохрипел тот. Отчего-то признаваться ему, что он спал с женщинами, было неловко. Айр фыркнул. — Я был бы удивлен, если с кем-то другим. Так что, хочешь? — Наверное, — немного обескуражено выдал Рен, не понимая, как разговор о влиянии политики на жизнь среднестатистического студента свелся к тому, что Айр предлагает себя трахнуть. — Тогда потеряйся минут на тридцать, — воздушник привстал на локте и посмотрел ему в лицо. Рен ошеломленно за ним следил, не двигаясь. — Чего лежишь? Иди погуляй давай. — Что, прямо сейчас? — Прямо сейчас, — Айр принялся спихивать его с дивана. — Уже почти восемь. Сегодня я предпочту лечь вовремя. — Романтик из тебя, конечно… — пробормотал Рен, поднимаясь и направился в прихожую. — Весь настрой так собьешь. — Романтика — это тебе к женщинам. А у нас грязный и постыдный гейский трах в задницу, солнце мое, — он шумно и немного наигранно чмокнул его в губы. — Не хочу видеть тебя здесь полчаса. — Когда-нибудь я устрою тебе свидание с цветами, шоколадными конфетами и нежным сексом под конец, — пообещал Лоуренс, натягивая ботинки. Он постарался, чтобы это прозвучало, как угроза. — Моя трепетная голубая душа вся в предвкушении, — немного нервно хохотнул Айр, стоя за его спиной в коридоре. Как бы он ни старался вести себя как ни в чем не бывало, но Рен видел, что тому не по себе. — Наушники дать? — Давай. На миг их пальцы соприкоснулись, когда воздушник передавал ему клубок тонких проводов, и Рен ухватил его за руку, прижимая к себе. — Ты не виноват, понял меня? — прошептал он замершему Айру прямо на ухо и мягко прикоснулся губами к его скуле. Окаменевший, тот не сразу отреагировал, но потом молча обнял в ответ и спрятал голову у него на плече. — Знаешь, что самое поганое? — забормотал он. — Если бы я был уверен, что, расставшись со мной, ты был бы в большей безопасности, я бы тут же с тобой порвал. Но я не могу, потому что нет никакой разницы со мной ты или нет: тебя попытались использовать однажды и могут попытаться использовать вновь, а пока ты рядом, я хотя бы могу приглядеть за тобой. Ведь что бы с тобой ни случилось, виноват в этом буду я. — Как я уже и говорил, ты, придурок, слишком много на себя берешь, — успокаивающе погладил его по спине Рен. — Мне жаль, что я легкая мишень и что из-за меня у тебя могут быть проблемы. Забудь уже о том, что случилось. Я тебя не виню. «Мне просто страшно», — закончил он про себя и хотел было отстраниться, но Айр его не пустил, все также прижимаясь к нему и пряча лицо, будто искал убежища. Это было довольно трогательно. — Спасибо, Рен. — Расслабься, — улыбнулся тот в ответ. — Тебе это пригодится. Потому что я собираюсь тебя трахнуть, если ты еще не забыл. Он поймал кривую усмешку Айра губами, зарываясь пальцами в короткие жесткие волосы, гладя затылок, и внимательно посмотрел в серые глаза. Бремя вины, что довлело над воздушником, отражалось на его лице, и Лоуренс нежно огладил его скулу, вновь целуя. Ребра щекотало неприятное ощущение, что дорогой ему человек мучается так из-за него, а он ничего не может с этим поделать. Собственные страхи он запихнул куда поглубже до лучших времен. Выйдя на улицу, он воткнул наушники и первым делом позвонил матери, предупреждая, что ночевать домой не придет. Та поворчала для виду, вызвав у Рена теплую усмешку и разливающееся внутри чувство благодарности к женщине, которая не сожгла на костре своего сына-педика. Стараясь отвлечься от мыслей о всей той кутерьме, что ему пришлось пережить и причастности к этому небезызвестного политика, он начал думать о том, что его ждет, когда он вернется. Картинки, всплывающие в его воображении, вызывали однозначные ощущения в паху, и он насмешливо размышлял над тем, как проглядел подобные свои наклонности. Он хочет заняться сексом с мужчиной, хотя ему в голову никогда не приходило смотреть гей-порно. В списке его излюбленных категорий на порно-сайтах даже не было анала — ничто в его предпочтениях не выдавало в нем гея, а у него стояк, стоит только подумать об Айре, умоляющем ему вставить. Может, он просто би? Или какие там еще есть разновидности всяких извращений, под которые подходит его случай? Смутившись собственных нелепых рассуждений на тему «а не гей ли я», Рен бросил это дело, объективно посчитав его безрезультативным, и углубился в дебри интернета. Потому что не одному ему должно быть сегодня хорошо. Чем ближе был конец отведенному Айру времени, тем больше Лоуренс не знал, чем себя занять. Все, что можно было прочитать, он прочитал, песни сменялись в наушниках не прослушанные даже наполовину — он будто пытался подгонять минуты. А еще немного потряхивало от нервов и предвкушения. Телефон пикнул входящим сообщением, он разблокировал экран и тут же бросился обратно в парадную. Потому что высвеченный текст зазывал коротким «я не хочу больше ждать приди и трахни меня», а Рен ждать тоже не хотел и не мог. Айр открыл дверь в футболке и полотенце, и Лоуренс усмехнулся про себя, вталкивая его в квартиру и запирая за собой замки. — Я даже не знаю, почему считаю твое стеснение из-за пирсинга таким милым, — подколол он его, прижимая к стене и лихорадочно целуя всюду, куда мог дотянуться. — Потому что ты идиот, — выдохнул Айр ему в ухо и прикусил мочку. — Значит у тебя хреновый вкус, раз на этого идиота у тебя стоит, — мурлыкнул Рен, оставляя на его плече засос. — У меня шикарный вкус. — Считаешь меня шикарным, м? — подначил он, усмехаясь. — Да. Прозвучало это куда более искренно, чем Рен мог бы вынести, и он предпочел свести все к шутке. — Это еще раз подтверждает, что вкус у тебя отсутствует напрочь. Меньше слов — больше дела, — он запустил руки под полотенце, чувствуя, как выгибается ему навстречу горячее распаренное тело и как от этого тяжелеет в паху. Он что, серьезно никогда не замечал за собой таких наклонностей? Феерический идиот. Уже в спальне он снял с Айра футболку, нависая над ним и глубоко благодарно целуя, ласково оглаживая пальцем скулу. Чудом удержавшееся на его бедрах полотенце Рен не трогал, распаляя лежащего под ним мужчину, пока тот сам не потянулся к своему паху, но Лоуренс перехватил его руку и прижал к кровати. — Ну ты и засранец, — прошептал Айр, вскидывая бедра и потираясь об него. — Даже не разделся. И убери это чертово полотенце! — Цыц, — ласково шикнул Рен, целуя, и прошелся пальцами по вставленной в сосок штанге. Потом выпрямился, стягивая с себя футболку, и замер, разглядывая распластанного на простынях воздушника. — Ты охуенен, — выдохнул он, оглаживая его тело. — Если б ты знал, насколько ты охуенен. Великая, он просто конченый долбоеб. Как можно было пропустить тот факт, что мужское тело может быть настолько сексуальным? Айр поймал его ладонь и поцеловал, заставляя склониться, переплел с ним пальцы и потянулся второй рукой к его лицу. Было что-то такое в его взгляде — слишком нежном, почти обожающем — что у Рена сердце сбилось с ритма, а в груди взорвался фейерверк, и неловкое признание почти сорвалось с его губ. Явственно ощущая, что его чувства переходят всякие границы, он поспешил занять рот хоть чем-то и принялся целовать довольно откидывающего голову воздушника в смуглую шею. Сцепленные в замок пальцы давали меньше пространства для маневра, чем хотелось бы, но Рен не мог себя заставить расцепить руки. Так было правильней. Пальцы сами скользнули ниже, пробрались под махровую ткань, заставляя Айра вздрогнуть и потянуться к нему. Рен медленно, будто на пробу, двинул рукой, ласково провел пальцем по головке. — Забей на это, — прохрипел Айр. — Мне и так нормально. И Лоуренс не стал тянуть резину. — Где смазка тогда? Вместо ответа воздушник пошарил под подушкой и протянул ему флакон вместе с распечатанной пачкой презервативов. Последнее кольнуло в груди ревностью. — И с кем же ты их использовал, пока я торчал в СИЗО в гордом одиночестве? — пробормотал Рен себе под нос, выдавливая смазку на пальцы и чуть разогревая ее. Айр следил за его действиями и, казалось, вопроса вообще не услышал. — Не надо пальцами, — неожиданно хрипло выдохнул он, и Лоуренс замер. — Давай сразу. — С какого перепугу? Хочешь, чтобы я тебя без подготовки взял? Закусив губу, воздушник отвел взгляд в сторону, румянец расползся по его щекам, и Рена пронзила внезапная догадка. Значит, членом можно, а пальцами — ни-ни? — Ты ж моя стеснительная принцесса, кто бы мог подумать, — издевательски протянул он, с усилием разводя его ноги в стороны, и ласково прошелся скользкой рукой по сжатому колечку мышц. — У тебя так хоть кто-то вообще был? — Пошел нахуй. — Я очень этого хочу, — он недвусмысленно надавил пальцем, заставляя Айра вздрогнуть. — Можно? — Ненавижу тебя, — выдохнул тот, покорно расслабляясь. Это вызвало улыбку и жгучее желание поцеловать воздушника, что Рен и сделал, отвлекая от собственных манипуляций. — Я тоже тебя люблю. Айр под ним тихо охнул, когда палец проник внутрь, и закусил губу, шумно выдыхая. Рен действовал медленно, смазывая его внутри, все пытаясь найти простату, но судя по реакции, его поиски успешны не были. Он нахмурился. — Бля, лицо попроще сделай, я себя идиотом чувствую. Ты там раскопки проводить собрался? — Спасибо, теперь идиотом себя чувствую я, — он добавил второй палец — отчасти, чтобы скрыть накатившее смущение от нелепости ситуации. Это было так неловко, словно ему опять пятнадцать. Стараясь отвлечь партнера от собственного фиаско, он навис над ним и принялся целовать подставленную шею, механически двигая пальцами внутри. Айр обнял его и зарылся носом в волосы, почти не давая двигаться, его тяжелое дыхание оседало у Рена на виске и было чертовски возбуждающим. В какой-то момент мужчина выдохнул слишком резко, напрягся на миг всем телом, а Лоуренс не смог сдержать улыбки ликования — попал. Уже зная, как именно нужно двигать рукой, он выпрямился, наблюдая за метаниями Айра. Тот кусал губу, закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, хмурился, его ноздри трепетали каждый раз, когда Рен почти невесомо гладил простату. Распластанное смуглое тело контрастировало с белыми простынями и кожей самого Рена, и это зрелище было настолько удивительно будоражащим, что Лоуренс вновь обратился к списку любимых порно-категорий: межрасового там тоже не было. Отсюда вопрос: где ховались его кинки последние шесть лет? Он склонился ближе к его лицу, ловя его дыхание губами. — А ты чувствительный, — завороженно прошептал он. — Я к тебе не прикасаюсь, а у тебя все равно каменный. — Ты не мог бы прекратить поток ком-мм! -ментариев? Засранец… — прохрипел он под конец, наблюдая за расползающейся по лицу Рена улыбкой от произведенного более сильным надавливанием эффекта. — Ты когда-нибудь кончал без рук? — спросил он, двигая пальцами чуть резче. — Тебе обязательно… столько… трепаться?.. Мать твою… Не удостоив вопрос вниманием, Рен добавил еще один палец. — Расслабься чуть-чуть, — прошептал он, целуя Айра. Тот обвил его шею руками и выдохнул в самое ухо: — Сильнее. Крыша сделала ручкой, Айра выгнуло на постели. — Великая, ты охуенен. — Завались, — рыкнул воздушник, кусая губы. — Просто трахни меня уже! — Так не интересно. Так что, кончал без рук или нет? — продолжил допытываться Рен, внимательно следя за его реакцией. Рука начинала побаливать. — Да!.. Отъебись уже! — почти крикнул в ответ Айр, откидывая голову в немом стоне, цепляясь за его плечи, стараясь добавить в голос столько яду, сколько мог. У него закономерно ничего не вышло, и угроза больше походила на мольбу. — Офигенно, — искренне выдохнул Рен, сглатывая. — А сейчас сможешь? — Нет. Я давно… так… ох, черт! Не развлекался… Рен, пожалуйста… пожалуйста… — Что «пожалуйста», сладкий мой? — Сука, у тебя челюсть зачесалась? — Что «пожалуйста»? — настойчиво гнул свою линию Лоуренс, замедляясь. Айр попытался подмахнуть бедрами, но он прижал его к постели, не давая двигаться. — Сволочь! — Мне остановиться? — полусерьезно спросил Рен. — Все в порядке? — Да… — Айр зацепился влажным и до предела пошлым взглядом за его лицо и обхватил его руками. — Просто возьми меня уже. Рен почувствовал, что еще немного таких взглядов и просьб, произнесенных хриплым низким голосом, и он просто поставит парня в коленно-локтевую и затрахает до смерти. — Раз все в порядке, то я продолжу, — тем не менее выдохнул он и продолжил ласку, заставляя Айра стиснуть пальцы в его волосах. — Я ненавижу тебя, — почти простонал он, откидываясь. — Я так тебя… ненавижу… Хватит… ну хватит!.. Ну твою мать!.. — Хочешь еще и отсосу? — Лоуренс, — жестко оборвал его воздушник и обжег взглядом, так что Рен даже замер от неожиданности, думая, что он сделал не так. — Просто. Вставь. Уже. Свой. Член. Мне. В задницу. — Вы посмотрите, какие мы нетерпеливые, — улыбнулся тот, расслабляясь, и особенно чувствительно прошелся по простате, отчего Айр выгнулся, кусая губы, и почти вскрикнул. — Тебе это нравится, — продолжил Рен вбиваться в него пальцами, шало наблюдая за его метаниями. Если бы он знал, что Айр может выглядеть так, он бы его из кровати вообще никогда не выпускал. — Да ты просто… вуайерист херов, — выдохнул воздушник, замечая голодный полубезумный взгляд. — Как скажешь, сладкий. Как скажешь. — Еще раз назовешь меня «сладкий»… — подскочил он, но оборвался, тяжело дыша. — То что? — Нагну и выебу так, что сперма из ушей потечет, — огрызнулся тот и вновь завалился навзничь. — Ты так реагируешь, что я сам под тебя лягу, — пробурчал на это Рен и вынул пальцы, наваливаясь на него всем телом. — Перевернись на живот. Сладенький. Айр послушно зашевелился, рыкнув напоследок: — Говнюк. Лоуренс покрыл поцелуями его плечи, вновь размазал смазку по пальцам — много, очень много смазки, так что она потекла и залила простынь, а заодно капнула Айру на спину. — Не тяни, а? — прохрипел он, когда обильно смазанные пальцы опять коснулись его. — Солнце мое, давай уже, пожалуйста. Возьми меня. У Рена флакон выскользнул из рук. Потому что воздушник чуть прогнулся, обернулся через плечо и смотрел на него своим пошлым влажным взглядом, от которого закружилась голова: кровь отхлынула от мозга окончательно. — Ты чертов смертный грех, — простонал он, расстегивая джинсы. — Ты просто… Великая… Он судорожно выцепил из раскрытой пачки презерватив, быстро раскатал его и обильно облил смазкой на всякий случай. — Мы тут сейчас утонем, придурок. — Заткнись, куда делось «солнце мое»? — немного нервно пожурил его Рен и навис над ним, целуя лопатки. — Захлебнуться в смазке — очень нелепая смерть, как по мне. — Я для тебя стараюсь. — Если б ты для меня старался, твой член уже был бы внутри. — Договоришься же! Я… медленно, ладно? — Рен сглотнул. Делать Айру больно категорически не хотелось. — Расслабься уже, ты меня растянул, я себя растянул, все будет в порядке. — В смысле ты себя растянул? А нахрен я тут пляски с бубном устраивал? — Потешить себя, извращенца, по-видимому. Не очкуй. — Мда… никакой романтики с тобой. Только постыдный… гейский трах, — Рен плавно качнул бедрами. Но промазал. — Блять. — Что у тебя с прицелом? Ты в кого такой косой? — Еба-ать, я и забыл, как сильно ты можешь бесить. — Ты меня двадцать минут трахнуть не можешь, а бешу тут я? — Заткнись, нахрен, у меня сейчас все упадет. — Ты еще и импотент? — Айр, блядь! — Рен резко вогнал в него пальцы, заставляя выгнуться. — Просто. Завались. Уже. Иначе вообще ничего не получишь. — Ты меня слишком хочешь, чтобы угрожать… ох, черт… подобным, — прогнулся воздушник в позвоночнике. — Солнышко мое. — Твое-твое, только заткнись, — он вновь примерился и аккуратно толкнулся, медленнее, чем в прошлый раз, сразу входя полностью — удивительно легко. — Ох нихуя себе… — Надо же, — тяжело отозвался под ним Айр, — точно в яблочко. Поздравляю. Но Рен не слушал, замерев и наслаждаясь ощущениями, а потом ласково поцеловал его в плечо. — Ты как? Не больно? — Все хорошо, солнце, — нежно подбодрили его. — Двигайся. От этого тона, доверчивой и открытой позы и чертового «солнце» сперло дыхание. Рен уткнулся лбом между его лопаток и на пробу качнул бедрами — шумный выдох и стиснутые в кулаках простыни ударили по оголенным нервам. Он нащупал ладонь Айра и переплел с ним пальцы, второй рукой оглаживая его спину. Рен искренне любил эту позу за возможность наблюдать за партнером. Но сейчас хотелось быть как можно ближе, чувствовать грудью напряженную спину, целовать подставленную холку и слегка цеплять зубами солоноватую кожу лопаток, размеренно толкаясь в горячее тесное нутро. Было что-то в том, что Айр, мужчина, позволил взять себя, что-то очень интимное и завораживающее. Слушая его сдержанные стоны, Рен еле сдерживался, чтобы не выдохнуть очередную нелепую нежность ему в ухо, и не мог отделаться от мысли, что они не просто трахаются и даже не просто занимаются сексом. И он не знал, чувствовал ли Айр то же — оттого и молчал, оттого покрывал поцелуями загорелые плечи, сильнее стискивая пальцы на его ладони, когда волнами накатывала долгожданная близость разрядки. — Что ты хочешь… чтобы я сделал? — прикусил его мочку Рен, тяжело и поверхностно дыша, как загнанная лошадь. — Просто не останавливайся. Просто… Ты блядь издеваешься, ублюдок ты конченый?! — заорал на него, хихикающего, Айр, когда Лоуренс внезапно резко подался вперед и замер так, больше не двигаясь. — Это тебе за «поздравляю», засранец, — двинул он бедрами. — И за «ну надо же», — еще раз. — И за «точно в яблочко», — он вновь замер. — Ты такой узкий, я прямо так могу кончить, — простонал он под конец, не сдержавшись. Айр потянулся к себе рукой. — Скорострел, мать твою, двигайся давай, — взмолился он, подаваясь назад. — Какой же ты грубый, а где мое «пожалуйста, солнце, заставь меня кончить от твоего огромного члена»? — Пожалуйста, солнце мое, дай мне кончить, — неожиданно повернул к нему голову Айр, смотря умоляюще. — Не останавливайся, Рен. Пожалуйста. Иначе я тебе голову оторву. — Можешь же ты быть хорошим мальчиком, — прошептал Лоуренс, вновь толкаясь и покрывая поцелуями все доступные ему участки оливковой кожи. Одной рукой он обнял его, вжимаясь в него всем телом, чувствуя дрожь напряженных, как струна, мышц. Айр неожиданно громко простонал, чуть поерзал, подмахивая, и замер, уткнувшись лицом в подушку, резко надрачивая себе. Рен отлип от его спины, схватил его за бедра и глубоко вошел до самого упора, заставляя его застонать еще громче, вцепиться зубами в подушку. Больше он не контролировал свои движения, вбиваясь быстро и часто, впиваясь пальцами в поясницу Айра, а стоны отдававшегося ему парня только добавляли градуса и подводили к грани и так слишком возбужденного Рена. Чувствуя, что он вот-вот кончит, он замедлился, пытаясь сдержать себя, желая, чтобы Айр кончил первым, уже молясь, чтобы тот сделал это как можно скорее, потому что сил терпеть не осталось. Молитвы его услышаны не были, он сорвался, несколькими резкими толчками доводя себя до грани, позволяя себе кончить глубоко внутрь — в последний момент промелькнула мысль, что он с мужчиной, а значит залета можно не бояться. — Только не вытаскивай! — взмолился под ним Айр, быстро доводя себя до разрядки рукой и короткий стон оповестил, что он тоже кончил. — Скорострел, мать твою, — вынес он вердикт, заваливаясь на кровать, пока Рен стаскивал презерватив. — Найду его на полу — пальцы сломаю. — Это было настолько плохо? — проворчал Лоуренс, шлепая босыми ногами на кухню к мусорке. — Ты мне сейчас самооценку угробишь, — он завалился рядом с ним на кровать, стянул заляпанные смазкой джинсы и прижал к себе расслабленное разгоряченное тело. — Давай по шкале от одного до десяти. — На пятерочку, — Айр устроился у него на груди, обвивая руками и прижимаясь к нему. — Не кончил бы так быстро, было бы семь. А так, вполне неплохо для натурала. — Ну спасибо, — шутливо протянул Рен, чмокнув его в лоб. — И вообще, я был два месяца лишен практики. Даже с собственной рукой, а тут ты такой весь из себя умоляющий. Мог бы быть помягче. — Я знаю о СИЗО слишком много, чтобы поверить, что у тебя там не было никакого уединения, — фыркнул Айр. Лоуренс поморщился, вспомнив одиночную камеру. — И откуда? — Свои источники. — Порно — это не источники, — хохотнул он, за что получил щипок куда-то под ребра. — Ладно, по-честноку, это был самый неловкий секс в моей жизни. — Согласен, — Айр улыбнулся и подтянулся чуть повыше, целуя его, и Рен не дал ему так просто отстраниться, повалив на спину, а потом продолжил покрывать поцелуями его лицо, шею, мягко оглаживая руками торс. Парня хотелось тискать, и именно этим Рен и занялся, время от времени ловя его счастливую улыбку губами, хотя немилосердно клонило в сон. — Давай спать, солнце, — ласково провел Айр по его скуле кончиками пальцев. — Мне завтра в полшестого вставать. — Я помню твой дурацкий режим, — улыбнулся Рен, обхватывая его руками и прижимая к себе. — Прости меня. — Выебу. Спи уже, — он напоследок чмокнул дурака в ухо и стиснул в объятиях крепче. — Скажи честно, — все-таки не смог он смолчать, — ты сделал это из-за того, что чувствуешь себя виноватым? Потому что если это так, то тебе отходит награда «Идиот года». В произошедшем нет твоей вины. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, и я никогда не стал бы вменять тебе то, к чему ты не причастен. Айр ничего не говорил, но Рен почувствовал, что в миг, когда прозвучал вопрос, тело в его объятиях нехорошо напряглось. Лоуренс ласково поцеловал его в висок и стиснул крепче. — Не совсем, — наконец выдохнул воздушник. — Давай спать, ладно? Я не хочу ничего этого сейчас обсуждать, просто, если можешь, скажи, что прощаешь меня. — Прощаю, дурачье, — фыркнул Рен, — и ни в чем не виню. — Спасибо, — еле слышно выдохнул Айр, сжимая пальцы на его предплечье. — Спокойной ночи? — Спокойной, — кивнул тот в ответ и уткнулся губами в темный затылок. Думать о СИЗО и причинах, почему он побывал в этом чудном уголке мироздания, Лоуренсу не хотелось абсолютно. Благо он устал в достаточной степени, чтобы заснуть быстро, сбегая от собственных размышлений в тонкую рябь кошмаров. Разбудил его Айр, собирающийся на тренировку. На часах было полшестого утра, Рен раздраженно забрался головой под подушку, получил поцелуй в лопатку и заснул снова. Встал он окончательно, когда раздался громкий дребезг дверного звонка. Не проснувшись до конца, он натянул первые попавшиеся штаны и поплелся открывать, краем сознания отмечая шум воды в душе. Однако это его не насторожило, и он открыл дверь, широко зевая. — Что, сладкий, ключи… — седая бровь стоявшего на против него мужчины поползла вверх, — забыл?.. На лестничной площадке стояла пожилая супружеская пара: смуглая женщина лет пятидесяти и ее муж, смутно знакомой наружности — по телевизору пару раз видел. Лоуренс быстро окинул их взглядом с ног до головы, застыл, заметив украшающие их запястья белые метки, и сглотнул. — Доброе утро, — выдавил он из себя и отошел с прохода. — Доброе утро, молодой человек, — протянул ему руку мужчина, и Рен немного неловко пожал ее, ощущая, как крепко стиснули его ладонь. — Мирг Кёрт, приятно познакомиться. — Лоуренс Ларсен. — А ты миленький, — потрепала его по щеке женщина, заставив опешить. — Ну иди сюда, — она расцеловала его, замершего от такого напора, в обе щеки, — не тушуйся. Этот старый хрыч любит важничать, когда не надо, — кивнула она в сторону мужа. — Я Мила, обращайся по имени, не стесняйся. Где мой сыночек? Чегой-то он родителей не встречает? — она бесцеремонно прошла внутрь и начала стучаться в дверь ванной комнаты. — Айр, а ну вылезай, хорош пирсинг полировать! Шум воды моментально стих, послышался шорох, и растрепанная влажная голова воздушника показалась из-за полузакрытой двери. — Вы что тут забыли вообще?! — ошеломленно смерил он родителей взглядом. — А ты не рад нас видеть? — Мила потрепала его по щеке так же, как и Лоуренса минуту назад. — Одевай свои телеса, разве так родителей привечают? Айр исчез на секунду и вышел, обернув бедра полотенцем, хмуро взирая на родственников и изредка косясь на Рена с легким оттенком паники в глазах. — Не сверкай тут своим срамом, — подал голос его отец. — Я тебе говорил уже, что видеть это не хочу. — Смирись: у себя дома я могу ходить хоть голышом, — огрызнулся в ответ Айр. — Вырастил на свою голову заднеприводного! — возвел Мирг к потолку очи-горе. — Совсем стыд потерял! Рен, про которого все забыли, тихо охреневал в сторонке. Но недолго. — Так, дружок, пошли-ка отсюда, им надо пособачиться немного, — Мила взяла его под руку и повела на кухню, усаживая на стуле. — Вы не завтракали еще, да? Сейчас я чего-нибудь сварганю быстренько, эти двое как раз успокоятся, и мы все вместе поедим, — она принялась хозяйничать на кухне, будто у себя дома. Рен все еще охреневал. — Ну, рассказывай, — перед ним опустилась кружка с кофе, пока женщина завязывала черные густые волосы в пучок. — Что рассказывать? — на напиток он воззрился, как на послание Великой. — О себе рассказывай, о чем же еще. Да не боись ты, мы не кусаемся. Из прихожей доносились злые голоса Айра и его отца, явственно опровергая последнее утверждение. — Они не ладят? — чуть тише спросил Рен, кивая себе за спину. Знать, что его любимый человек не в ладах с отцом, не хотелось. Мила уже что-то строгала — нож только и мелькал по доске. — Да не, просто такое случается, когда два барана сталкиваются рогами. Айр когда в старшую школу пошел, пирсинг себе сделал, а папа у нас старомодный, проколы любого типа не любит, вот и ругаются с тех пор. У меня видишь, даже сережек нет, — она указала кончиком ножа себе на ухо. — А сына только и делает, что на рожон лезет, лишь бы старика побесить. Он нам когда заявил, что гей, я боялась, что Мирг от него только рожки да ножки оставит, ан нет. Папка наш лишь сказал, что, увидев проколотые соски, сразу понял, что Айр любит вставлять себе что не надо куда не надо, на том и порешили. А бесятся они уже просто по привычке, — отмахнулась она. — Когда напиваются на пару, начинают обмусоливать политику, невероятно раздражает, политики хреновы, на работе этого хватает, а они еще и дома добавляют. Что, с тобой он такого себе не позволяет? — Ни разу не видел его пьющим, — немного стеснительно отозвался Рен. Вся ситуация казалась какой-то нереально-неправильной. Родители Айра оставляли в недоумении: вот этот человек, назвавший сына «заднеприводным», заседает в парламенте? Вот эта болтливая женщина, расцеловавшая его, как близкого друга, еще до того, как представилась — жена политика? — Неужто мой сыночек взялся за ум? А теперь о серьезном. Как твои родители отреагировали на ваши с Айром шуры-муры? — Мама — более-менее. — А отец? — Они в разводе, он не живет с нами, — сухо пояснил Рен. — Так что плевать, что он там думает. Женщина вывалила нарезанное на сковородку и обернулась на него: по его угрюмому виду она поняла, что задела больную мозоль. — Родители всегда любят своих детей. — Я бы не был в этом так уверен, — буркнул он, вспоминая реакцию отца на известие о том, что его сын — меченый. — Ренни, солнышко, я уверена, все не так плохо, как ты думаешь. Вон смотри, у меня единственный ребенок, и тот гей, лишил меня надежды на внуков, а я… — Что ты несешь, женщина, у тебя пятеро детей! — перебил ее Айр, плюхаясь рядом с Реном на стул, и протянул ему футболку. Лоуренс благодарно ее принял, вместе с поцелуем, который заставил его покраснеть, как школьницу: не при родителях же! — Ну, преувеличила чутка, — отмахнулась Мила. — Постойте, пятеро? — захлопал глазами Рен, придя в себя после неожиданного проявления чувств.  — Да, четыре сыночка и лапочка-дочка, — потрепала она закатившего глаза Айра по голове, широко улыбаясь. — У тебя есть сестра? — «Лапочка-дочка» это про него, — кивнула женщина в сторону сына, от души уронившего голову на стол. — Он же мне жениха домой привел. — Она считает это невероятно смешным, — пробубнил Айр в столешницу. — Ты как с матерью разговариваешь, оболтус? — его отец сел на против. — Милая, сделай мне чаю, пожалуйста. — Встань и сделай, я занята, — она что-то рьяно помешивала на сковороде. — Эти южане, — пробормотал Мирг, и обернулся к Рену: — Спуску моему непутевому сынку не давай, а то он так же лениться будет пальцем пошевелить ради тебя, — за что тут же схлопотал деревянной лопаткой по голове. — Рен, забери меня из этого дурдома, — взмолился Айр, кладя ему голову на плечо. От этого Лоуренс замер каменным изваянием: все-таки так явно выказывать отношения между двумя парнями перед родителями для него было слишком… неуютно, неловко. Да просто слишком. Что не осталось без внимания. — Отомри, сынок, — по-доброму усмехнулся Мирг. — Никто вас тут осуждать не собирается. Любите друг друга и ладно. — Пап, ну вот какого хрена? Поэтому я и не хотел вас знакомить! — Познакомил же. — Да вы сами приперлись! — Именно, иначе мы бы до старости так и не узнали, что это за парень, из-за которого ты виски глушил два месяца и почти ревел по ночам, — подала голос Мила. «Мой коллекционный виски, между прочим!» — добавил Мирг. — Мам! Да вы что, сговорились что ли?! — возмутился Айр, покрываясь красными пятнами стыда. — И я не ревел! А ты что ржешь, придурок? — пихнул он Рена локтем в бок. — Они надо мной издеваются, а ты им еще и помогаешь! — Правильно парень делает, надо принимать заранее выигрышную сторону, — подмигнул Лоуренсу отец Айра. — Всё, прекратили балаган, — на стол опустилась сначала подставка, а потом и сковородка с чем-то овощным, что Рен никогда до этого не видел и определить, что это такое, не мог. — Мальчики, достаньте тарелки с приборами. Лоуренс и все еще красный Айр встали со своих мест, пока Мила наоборот, садилась рядом с мужем. Воздушник избегал смотреть в сторону Рена, его уши пылали, а Рен тихо посмеивался про себя, находя это забавным и даже милым. Улучив момент, он невесомо и беззвучно чмокнул Айра в щеку и подбадривающе ему улыбнулся, за что получил нежный взгляд и расслабленный выдох. — Прости. Они ведут себя, как придурки, — шепнул он Рену на ухо, пока они гремели тарелками. — Я не знал, что они придут сегодня. — Они твои родаки. Смущать тебя — их долг, — так же тихо ответил Лоуренс и ласково погладил его плечо, словно говоря: «Я рядом». Айр тепло улыбнулся в ответ. Завтрак прошел слишком странно: оба парня сидели как на иголках, а родители Айра откровенно над ними потешались и не стеснялись колдовать в открытую: охлаждали еду, сквозняком приоткрыли окно, а потом принялись укладывать сыну волосы, используя свои силы вместо фена. Айр скрипел зубами, закатывал глаза, грозился встать во главе гей-парада и явиться на благотворительный прием, одетый только в радужные перья. Лоуренс охреневал и ржал уже не скрываясь. Чета Кёртов задержалась с ними на добрые полдня и начали собираться только после ворчливого «у тебя дел других нет, сенатор фигов?» от Айра. В тот момент его мать «Мила, родненький, Мила, к чему официоз» забавляла Рена рассказами о своей молодости. Ее муж лишь усмехался, притворяясь, что никоим образом не предается ностальгическим воспоминаниям, лениво перекидываясь язвительными фразочками с сыном и потягивая найденное в холодильнике пиво. На прощание Айр крепко обнял их обоих, хмуро прося в следующий раз сначала позвонить, а потом уже так бесцеремонно заявляться. — Он сенатор, ему можно, — мать потрепала его по щеке. — А ты лучше бы домой почаще заезжал, братья скучают. И Ренни с собой бери, познакомитесь, да Ренни? Хорошая же идея, скажи? Лоуренс немного сконфуженно пробормотал, что все зависит не только от него, а так он был бы рад, но навязываться не хочет. За это его щека и пострадала. — Не говори чепухи, лучше заставь его приехать, а то ведет себя, как идиот. Все от братьев бегает. «Не хочу, чтобы знали!», «будут ненавидеть!», «брат-гей — горе в семье!» и все в таком духе, — закатила она глаза. — Маленькие они еще, — нахмурился Айр. — Не надо им знать. — Карим школу заканчивает, близняшки в старшую в этом году идут, а младший постоянно спрашивает, почему ты не приезжаешь. Мне надоело сыпать отговорками, типа «устал-голова болит-занят, ох уж этот универ»! — вспылила Мила, очень похоже хмурясь. — Веди себя, как мужчина, в конце концов! Ты их брат, а они искренне считают, что тебе на них плевать. Короче, Рен, тебе задание. Заставь его приезжать к нам хотя бы раз в месяц. — Сделаю все возможное, мэм, — улыбнулся Лоуренс. Далее следовали долгие раскланивания, Мила все не могла проститься с сыном и убеждала его, что все будет хорошо и братья его примут, а Айр лишь сухо кивал, скрестив руки на груди, и явно пытался соскочить с этой темы. К его сожалению, его мать была замужем за сенатором и все уловки по смене объекта обсуждения знала на перечет, так что прекратила она только тогда, когда ее муж, удовлетворенный тысячным обещанием сына, решил, что настало время уходить. Они оба подставили щеки под поцелуи, Рен получил крепкое рукопожатие от отца своего парня, и они вновь остались в квартире одни. — Подумать только, у тебя четыре брата. — Не хочу об этом сейчас говорить, — раздраженно выдохнул воздушник и плюхнулся на диван. — А я ведь считал тебя одиноким, — Рен сел рядом и усмехнулся. — А у тебя огромная семья, классные родители. Которые не презирают тебя из-за того, что ты меченый. — он замолчал. На него резко накатило осознание своей неполноценности: у него этого не было. Не было большой любящей семьи, принимающей его таким, как он есть. — Оказывается, одинок тут я, — еле слышно выдохнул он и поморщился оттого, что это прозвучало, словно нытье. — Хотя. У меня есть Зиг. И ты, — добавил он уже тише и неловко улыбнулся. — Я тоже тебя люблю, солнце. Рен улыбнулся шире и закинул руку ему на плечо. «Хорошо встречаться с парнем, — подумал он, — никаких затрат на романтику», — и уткнулся носом ему в висок. — Но домой ты на следующей неделе съездишь. — Ну хоть ты не начинай!