***
Кларк попрощалась с мистером Кейном, главным библиотекарем, а после — вышла из здания и попала прямо под ливень. Дождь льёт как из ведра, и единственное, что защищает Кларк — это тонкая фуфайка с эмблемой Полиса. Она чувствует, как вода попадает сквозь одежду, кожа становится полностью влажной к моменту, когда блондинка доходит до машины. Сев, она вздрагивает и включает печку на максимум, а после — вытаскивает из джинсов телефон, где он каким-то чудесным образом избежал влаги. Кларк нахмуривается, заметив три смски и пропущенный звонок от Лексы. Она вспоминает, что чувствовала вибрацию телефона в кармане, но из уважения к мистеру Кейну и из-за страха потерять работу, ведь иначе она бы нарушила правило о запрете телефонов, Кларк проигнорировала звонок. Чувство беспокойства просочилось в её грудь, Кларк открыла смски и облегчённо выдохнула, когда увидела, что Лекса просто хотела узнать, не могла ли бы Кларк забрать её с практики. Она бегала на короткую дистанцию и вовсе не ожидала ливня. Кларк прокручивала список контактов, пока не нашла необходимое имя. Лекса подняла трубку со второго раза. — Кларк? — Ага. Извини, я пропустила твой звонок. Ты ещё на пробежке? — Кларк может слышать разговоры на заднем фоне, но не звук библейского потопа, обрушивающегося на её машину. — Нет. Практику перенесли на центр, спасибо, господи. Ты не могла бы меня забрать? Я очень не хочу идти домой в эту жесть. — Я не против. Не хочу, чтобы ты подхватила простуду или эболу, или ещё что-нибудь. — Не думаю, что так можно заработать эболу, Кларк, — оспаривает Лекса, однако Кларк слышит ухмылку в её голосе. — Ну, я отморозила себе задницу и подумываю над тем, чтобы по пути заскочить в Старбакс. Хочешь что-нибудь? — Кларк, ты, наверное, мой самый любимый человек сейчас. Пряный латте сделает мой день. Кларк ухмыльнулась: — Ну, если бы я знала, что кофе сделает меня твоим самым любимым человеком, я бы начала приносить тебе его каждый день. — Это была бы самая нелепая трата твоих денег. — Нет, если бы это заставляло тебя улыбаться. — Это… Это, вообще-то, очень мило, — Кларк клянётся, что застенчивость проявляется на выражении лица Лексы, когда она говорит это. — Буду ждать на парадных ступеньках центра. Спасибо, Кларк. Когда Лекса мычит, в первый раз ощутив вкус тёплого напитка на языке, Кларк очень хочет наклониться через консоль и поцеловать её в щёку. Но потом оберегающее лицо Октавии промелькает в её разуме, и Кларк решает, что, вероятно, это хорошо, что она не подвергается воздействию собственных желаний. — Так что, твой жёсткий тренер не заставила тебя бежать в дождь? Я думала, ты говорила, что её девиз — это «что не убивает, делает тебя сильнее»? Лекса делает ещё глоток прежде, чем сказать: — Индра сурова, но не настолько жестока, чтобы тренировать нас в ливень. К тому же, что она будет делать, если её команда заболеет пневмонией? — Пробежит сама? Лекса усмехнулась, и бабочки в животе Кларк дали о себе знать: — Наверное. Вообще, мне не помешала бы лёгкая практика. Скорее всего займусь йогой, когда вернусь домой, так что я ничего не потеряю. Мне нужно выучить новые позы для занятий. — Звучит… весело, — Кларк повернула на их улицу, пытаясь не думать о Лексе, сгибающейся в позы йоги в узких штанах. И она с треском проваливается. — Хочешь присоединиться? Научу тебя каким-нибудь лёгким позам. Кларк не может отказать Лексе. Оказывается, узких штанов Лексы недостаточно, чтобы отвлечь её от жуткой боли от йоги. Рэйвен, однако, отключается и пожирает линолеум.***
Всё, что ей нужно — шарпи [прим. переводчика: перманентный маркер]. Ей нужно было подписать свою последнюю картину, которую нужно нести на следующий день, а она потеряла все свои маркеры. Зная, что у Октавии наверняка нет того, что ей нужно и, учитывая беспорядок Рэйвен, поиск шарпи займёт больше времени, чем оно того стоит, так что Кларк отважилась отправиться в комнату другой своей соседки. Блондинка слегка постучала в дверь. Она слышит звук оркестровой музыки за закрытой дверью, так что она точно знает, что девушка, о которой идёт речь, дома. — Лекса? И всё ещё нет ответа. Думая, что, возможно, другая девушка вышла и оставила музыку включённой, Кларк нерешительно повернула ручку и отворила дверь, открыв своему взору комнату. Её мозг сразу подвергся короткому замыканию. Лекса, как оказалось, была очень даже дома. Брюнетка растянулась на животе на своей кровати. Ладно, это нормально. Она в длинной футболке и в маленьких шортиках. Опять же, ничего сверхъестественного. Совершенно приемлемая пижамка. Глаза Лексы закрыты, так что она не знала о присутствии Кларк в собственной комнате. Она словно дремлет после обеда, и Кларк бы так и подумала, если бы не подушка между её бёдер и круговые движения брюнетки по этой самой подушке. И хриплые вздохи. О, боже, эти вздохи. Лекса ещё раз делает рывок по подушке, дрожа, жадно хватая воздух ртом и выгибаясь, а после, кажется, она понимает, что кто-то ещё помимо неё есть в комнате. Как только её мозг обрабатывает эту информацию, она взвизгивает, ну, серьёзно, она взвизгивает и подлетает на кровати, схватив одеяло. Кларк смутно осознаёт, что она только что вошла в комнату соседки прямо во время её оргазма. — О, чёрт, Лекса, извини! — Боже, ты когда-нибудь слышала о стуке? — недоверчивый голос исходит из одеяльного буритто на кровати. — Я стучалась! Мне просто нужен был маркер, и я подумала, что тебя нет дома… — Я дома! Я была дома! — голова Лексы наконец показывается из-под одеяла. Её щёки уже практически фиолетовые. — Ну, теперь-то я вижу. Боже, — они смотрят на что угодно, только не на друг друга несколько неловких секунд, а после — Кларк прокашливается: — Ну, я возьму маркер с твоего стола и спрячусь у себя в комнате, так что ты можешь… эм, закончить или что-нибудь ещё сделать. — Ты, вроде как, вошла как раз во время моего окончания, так что я пойду и попытаюсь утопиться в душе. Кларк краснеет, и пульсирование между ног возвращается в полную меру, несмотря на её смущение. Она сама знала, что мастурбация — вполне нормальное явление, да и она, к тому же, довольно часто баловалась таким, но девушка никогда и не представляла, что чем-то подобным может заниматься Лекса. Просто она всегда такая напряжённая. И сердитая. Это определённо не описывает того, кто регулярно таким занимается. — Я очень, очень извиняюсь, Лекса, — Кларк почувствовала, как слёзы начали жечь в уголках глаз, несмотря на возбуждение. Она знает, что это, вероятно, нанесёт неисправимый вред по их складывающейся с Лексой дружбе. Она взяла со стола маркер у двери и развернулась, чтобы уже уйти из комнаты. — Кларк, подожди, — Лекса стояла с одеялом, обёрнутым вокруг её талии, и прошла через комнату. — Ты меня тоже извини. Это просто очень смутило меня. Я не хотела злиться. Кларк, если честно, немного удивлена, что Лекса извиняется, но ей стало гораздо легче, что её соседка до сих пор разговаривает с ней, несмотря на то, что Кларк вмешалась в её личное пространство подобным образом. — Я, вроде как, заслужила. Лекса усмехается, её щёки до сих пор слегка розовые, а зрачки расширены. — Да, но ещё ты заслуживаешь прощения. При условии, если ты сотрёшь это унизительное воспоминание из своей памяти. Кларк чувствует, как губы поднимаются в нежной улыбке. Лекса не перестаёт её удивлять: — Только если ты тоже сделаешь это. — Готово. Боже, было бы хорошо, если бы я больше об этом не вспомнила. Никогда. Кларк уверена, что это — единственное, о чём она сможет думать. Всегда.***
Они делают вид, что того события никогда не было, и удивительно, но всё между Кларк и Лексой возвращается в норму довольно быстро. Ну, если заряженные возбуждением взгляды и неловкие разговоры можно посчитать за норму. По крайней мере, Кларк считает, что это заряженные возбуждением взгляды. Когда холодные зелёные глаза Лексы встречаются с её собственными, Кларк чувствует, как тепло разливается по всему телу вплоть до кончиков пальцев, а после — оседает между ног, оставляя её мокрой, липкой и неудовлетворённой. Кларк никогда не может понять, что происходит в голове Лексы, но часть её очень, очень надеется, что тело её соседки реагирует тем же образом. Когда она не занята тем, чтобы пялиться на свою соседку, Кларк, на самом деле, узнаёт очень многое о девушке. Она узнаёт, что любимый цвет Лексы — нефритовый зелёный, а её любимая закуска — это крекеры в виде золотых рыбок и маринованный укроп, и что она любит старые чёрно-белые фильмы. Кроме того, она узнаёт, что её биологическая мама умерла от рака молочной железы, когда ей было восемь, и что Лекса не разговаривала со своим отцом и мачехой с тех пор, как окончила старшую школу. Кларк интересно, из-за чего это, но она не комментирует слова девушки, и Лекса, кажется, благодарна за это. Сама Кларк рассказывает Лексе о ДТП, в которое попали её родители, и что её отец погиб, когда как мама осталась жива, и что их отношения остаются натянутыми до сих пор. Лекса просто сидит и слушает, пока Кларк говорит, а когда глаза начинает жечь от слёз, Лекса не говорит ей, что всё будет хорошо и не пытается выдавать типичные соболезнования. Она просто берёт её руку и смотрит прямо в душу.***
Момент, когда Кларк осознаёт, что она безвозвратно влюбилась в Лексу, происходит в самый тёплый день в середине октября. Лекса только закончила со своей ежедневной пробежкой и разлеглась на ковре гостиной, тяжело дыша. Кларк сидела на диване и смотрела шоу Эллен, изо всех сил пытаясь не думать о том, что эта одышка невероятно схожа с той, когда она ворвалась к Лексе. — Ты жива? Она жалеет, что посмотрела на девушку, которая до сих пор лежит на полу, одетая лишь в спортивный лифчик и узкие шорты. Грудь её быстро поднимается и опадает, а пот всё ещё блестит на шее и ключицах. Кларк очень хочет слизать его. Лекса тяжело сглатывает и поворачивает голову в сторону, наконец открыв глаза, чтобы посмотреть на Кларк. — Я в порядке, — отвечает она, однако неубедительно, потому что делает паузу между словами, чтобы вздохнуть. — Просто заставила себя немного сильнее потрудиться. Кларк кивает, всё ещё думая, что её соседка сумасшедшая, раз думает, что бег — это весело. Кларк уверена, что у неё у самой аллергия на бег. И тем не менее, она встаёт с дивана и идёт на кухню, чтобы наполнить бутылку холодной водой для Лексы. Девушка с благодарностью берёт её и прижимает ко лбу, а после — садится и делает несколько глотков. — Мне нужно в душ. Кларк ухмыляется и кивает. Лекса потная, запах от неё распространяется, и, пусть он и не похож на запах духов или свеч, Кларк не может не находить его немного сексуальным. Лекса встаёт с пола и глубоко вздыхает, несколько раз сглатывает, её щёки краснеют: — О, нет. Прежде, чем Кларк успевает спросить, что не так, Лекса кидается на кухню и склоняется над раковиной. Кларк бросается вслед за ней и гримасничает, когда слышит звуки рвоты. Она убирает потные волосы из хвоста Лексы от её лица. Брюнетка через несколько мгновений наконец успокаивается и включает воду, чтобы стереть все следы своего недомогания. Кларк мочит бумажное полотенце и прижимает его к задней части шеи Лексы, а после — смачивает ещё одно и передает его девушке, чтобы та смочила им лицо. — Ты в порядке? — Мне скорее стыдно, — признаётся Лекса, поворачиваясь, чтобы прислониться к столу. — Тебе стыдно за то, что тебя вырвало? — Мне стыдно, потому что меня вырвало перед тобой. Если бы я с таким усердием сегодня не бегала, со мной, вероятно, было бы всё хорошо. Это вообще практически никогда со мной не происходит. — Если я решилась бы пробежать, я бы, наверное, даже до раковины не добралась бы. Меня бы просто вырвало в гостиной. Это было бы шоу ужасов. Поэтому я и не бегаю. А ещё потому, что я не люблю боль. Ты, наверное, сумасшедшая. Лекса качает головой, слегка усмехаясь благодаря шутке, и встречается взглядом с Кларк своими напряжёнными зелёными глазами: — Почему ты так обо мне печёшься? Кларк пожимает плечами: — Так и поступают друзья. Ты наверняка сделала бы то же самое. — Ты этого не знаешь, — вздыхает Лекса. — Я не привыкла к тому, что у меня есть друзья. Или к тому, что у меня есть друзья, которые обо мне волнуются настолько, что встречают меня с пробежки, помогают испечь торт или держат волосы, когда плохо. Глаза Лексы немного затуманены, и Кларк ощущает внезапный прилив нежности к своей соседке. Она приподнимается к более высокой девушке и обвивает руки вокруг её плеч. Кларк хмурится, когда Лекса напрягается при этом прикосновении, но от этого блондинка лишь сильнее обхватывает её. В конце концов смуглые руки обнимают талию Кларк, и подбородок ложится на её плечо. Кларк вдыхает запах пота, солнца и Лексы, и понимает, что объятия Лексы похожи на волшебство. Она решила, что, вне зависимости от того, во что выльются их отношения, объятия Лексы должны стать самой главной подпиткой в её жизни.***
Впервые, когда это случается, Лекса с Кларк становятся единственными присутствующими на еженедельном соседском ночном просмотре кино. Рэйвен на ночь застряла в лаборатории, а Октавия решила угробить традицию, уйдя гулять с Линкольном. Девушки сидят на разных сторонах дивана, тревожно выбирая по телевизору фильм из списка лучших ужастиков. У них занимает всего пятнадцать минут, чтобы понять, что фильм, который они выбрали — самый отвратительный кусок дерьма, который они когда-либо видели. Всю остальную часть фильма они хихикают, смотря на поддельные крики, доносящиеся с экрана, которые происходят на протяжении всех нелепых поворотов сюжета, а также девушки пытались повторять диковинные голоса героев. В этот момент Лекса расслаблена сильнее, чем когда-либо видела Кларк, и она чувствует, что их дружба снова начала двигаться вперёд, преодолевая всю эту неловкость. В конце концов Кларк приходится отводить взгляд от расслабленной улыбки на лице Лексы, как только осознавала, что пялится на неё. — Я пойду, возьму газировку, хочешь что-нибудь? — Воду, пожалуйста. Кларк кивнула и встала с дивана, а после — попыталась двинуться в сторону другой комнаты, однако одеяло, обёрнутое вокруг её лодыжки, помешало ей что-либо сделать. Она тут же рухнула на противоположную сторону дивана к Лексе. А если конкретнее, она рухнула прямо на свою соседку. Между их телами нет никакого пространства, и Кларк чувствует бедро Лексы на своём бедре, а ещё одно — между своими ногами. Они потирают лбы там, где ими соприкоснулись, и, когда Кларк ловит расширенный от удивления взгляд Лексы, не сдерживается и начинает смеяться. Этот смех, должно быть, оказывается заразным, так как вскоре грудь Лексы начинает сотрясаться напротив её собственной, и в итоге они чуть ли не гогочут. — Ты в порядке? — спрашивает Кларк, восстановив дыхание. Лекса, ухмыляясь, кивает: — Не думаю, что у меня что-нибудь сломалось. Кроме, может быть, моей гордости. Закатив глаза, Кларк пытается слезть с брюнетки, но останавливается, когда девушка начинает хватать ртом воздух и внезапно схватывает запястье Кларк там, где та пытается удерживать свой вес. — Что… — она переносит свой вес, и девушка внезапно выгибается, сдавленно всхлипнув. Пальцы вокруг запястья сжимаются так, словно в кожу Кларк вбили гвозди. — Твоё колено… Кларк смотрит вниз между их телами и видит, где находится её колено. Она чувствует, как румянец растекается по щекам, который, должно быть, вполне может конкурировать с бордовым окрасом, поднимающегося с шеи Лексы. — О, чёрт, Лекса. Извини, пожалуйста. Попытавшись слезть с дивана, Кларк лишь сильнее вдавливает колено между бёдрами девушки. На этот раз Лекса уже стонет, и она сильнее прижимается к бедру Кларк. Блондинка прикусила губу, потому что это, наверное, самый возбуждающий звук, который она когда-либо слышала, и, вау, она чувствует тепло от эпицентра Лексы сквозь материал её трико, и Кларк замирает. — Кларк. Слезь с меня, и я проползу под свою кровать и умру там. Совершенно ясно, что Лекса невероятно смущена, однако её глаза такие тёмные, практически чёрные, а её дыхание ускоряется, и Кларк уверена, что она ещё и дико возбуждена. — Давно не было? Лекса фыркает. От очередного движения она ещё раз сжимает Кларк и ёрзает бёдрами, мягко заскулив: — Это не твоё дело. Кларк колеблется, прежде чем ещё раз прижать своё колено, упиваясь шипением, выскользающим из губ Лексы. — Не знаю, как насчёт тебя, но я не была бы против, — она жестикулирует в сторону их тел, — если бы это сейчас случилось. У меня тоже давно этого не было, и я бы солгала, если бы сказала, что сейчас я немного не заведена. Но, эй, скажи лишь слово, и мы притворимся, что этого никогда не было, и мы просто посмотрим какой-нибудь другой отвратный фильм. Лекса посмотрела на Кларк сквозь длинные ресницы. На секунду Кларк показалось, что девушка больше не заговорит. И тем не менее, брюнетка судорожно кивает и сгибает ногу так, чтобы мускулистое бедро сильно прижалось к Кларк. Дёрнувшись от неожиданного контакта, Кларк попыталась удержаться на руках и сделала так, чтобы бедро сильнее прилегало к Лексе, и начала двигать им. Лекса издала сдавленный стон, и этого оказалось достаточно, чтобы начать неистово двигаться, как и принято подросткам на диване. Лекса не тратит время впустую, обхватив ногой спину Кларк, и приподнимается, чтобы их губы соединились. Кларк начинает задыхаться в этом поцелуе, она стонет, когда их с Лексой языки встречаются впервые. Лекса облизывает её нижнюю губу, а после — возвращается обратно внутрь. Она, безусловно, целуется лучше всех, с кем когда-либо целовалась Кларк. Блондинке приходится отстраниться и прильнуть лицом к шее Лексы, когда дышать становится совсем проблематично. Она чувствует, как тепло начинает разливаться в самом центре, и Кларк уверена, что Лекса уже на грани, учитывая то, как задыхающиеся вздохи щекочут её ухо. Когда Лекса кончает, глаза её зажмуриваются, мышцы на шее напрягаются, а вены раздуваются. Она выгибается навстречу Кларк, чуть не свалив её с дивана, и сильно содрогается. Стона, которым сопровождается оргазм Лексы, достаточно, чтобы отправить Кларк к краю пропасти. Она опускается на девушку, содрогаясь от пережитого. И вот теперь Кларк не уверена, как можно назвать объятия соседок после секса, которые только что отымели друг друга на диване во время ночи кино, однако Лексе, кажется, более комфортно, чем самой Кларк, а руки и ноги блондинки выглядят как размокшая лапша. Так что вместо того, чтобы слезть с Лексы и притвориться, словно этот оргазм отупил её, как, наверное, и стоило бы сделать, Кларк, вместо этого, кладёт голову на ключицы Лексы и слушает биение её сердца. — Это только что произошло. Лекса застывает, когда говорит Кларк, а после — расслабляется и кладёт руку на спину Кларк. — И этого не должно повториться. Хотя она и хочет оспорить это, Кларк знает, что Лекса права. Позволить подобному развиваться и дальше, значит полностью разрушить их соседские отношения. Плюс ко всему, между их занимающими всё время работами и парами, ни Кларк, ни Лекса, не могут найти возможность, чтобы развить их многообещающий роман. Кларк лишь кивает на груди Лексы, не пытаясь даже сдвинуться. Они поработают над тем, чтобы спрятать это событие под ковёр, как только Кларк почувствует пальцы на ногах. Завтра Октавия наверняка убьёт её. Но сегодня, однако, она хочет этим насладиться.