17 минут.

POV Кисе.       Слышу где-то позади себя голос Касамацу-сенпая. -Какого черта, Кисе!? – он в замешательстве, видимо начинает сильно злиться на меня. Или на ситуацию, развернувшуюся перед ним?.. - Ты можешь объяснить? – Начинает говорить настойчивее. В любом другом случае, я бы уже виновато потирал затылок, извиняясь одним только взглядом и смотря на капитана сверху вниз по причине нашей разницы в росте. Но не сейчас..       Сейчас, не видя перед собой дороги и случайных препятствий в виде прохожих, я несусь вперед, стараясь не задерживаться ни на секунду: ни у светофора при переходе проезжей части, ни у попутчиков, которые пытаются задать мне какой-то вопрос (вероятно, просто спросить дорогу). Я не вижу их. Не вижу ни ветвей низкорастущих деревьев, хлыстающих по моим плечам, ни маленькую девочку, которую буквально перепрыгиваю и лечу дальше, чуть ли не сшибая малышку с ног. Я не вижу даже Юкио, который несется следом за мной, совершенно не понимая, что происходит.       На секунду мне кажется, что он не хочет оставлять меня одного. Видит, каково в данный момент мое состояние и переживает, как бы я сам не попал в неприятности. Но подобная мысль тут же улетучивается, даже не успев крепко закрепиться в моей голове. Мне нужно спешить.       Но, черт?.. Я иду, совершенно не видя своего пути! Не понимая, что я делаю и зачем!..       «Куроко-кун..» - слова Момоюшки до сих пор крутятся у меня в черепушке, разворачивая в ней странную пропасть, которая, к полному моему удивлению и раздражению, не засасывает вовнутрь все окружающее, а, наоборот, извергает из себя бурю самых разных ощущений и чувств, грозящую вот-вот разорвать не только мои сердце и душу на части, но и все тело в целом. Нечто, вдруг попытавшееся вырваться из моей груди, невольно заставляет меня приложить руку к рубашке, и, с огромной силой и до громкого хруста дорогой ткани, сжать ее, в надежде задержать в себе какой-то раздирающий вопль, через который выразиться все, что скопилось во мне. Чувствую, как дрожь, несколько минут назад охватившая каждую клеточку моего тела как внутри, так и снаружи, лишает меня полного осознания происходящего в данный момент и хотя бы малейшей ориентации в пространстве. Я не понимаю, что делаю. Просто иду, не видя никого и ничего перед собой. Иду лишь с одной мыслью в голове: узнать, что именно случилось с Курокушкой и кто конкретно в этом виноват. Момоюшка сказала слишком мало, а значит, я сам должен выяснить детали причины, по которой Тецуя попал в больницу. Однако плохое предчувствие, вдруг слишком неожиданно поразившее меня, приказывает ногам остановиться, а легким сделать хотя бы один вдох, который мне сейчас необходим, как ничто иное. Но.. Я не могу. Внезапный и подгибающий колени испуг сражает меня наповал, не давая груди вздыматься, насытив себя самой важной потребностью. Не могу.. Конец POV Кисе. * * * - Моё имя – Акихиро Тадаши. – мягкий голос, непривычный для человека, способного разрезать живую и неживую чужие плоти, заставил каждого из сейриновцев вскочить на ноги со своих мягких диванов, поставив глаза на пришедшего. Замешательство и растерянность, с которой они встретили доктора, довольно отчетливо говорили о том, что они хоть и хотели узнать, каковы последствия того самого мачта с «Кирисаки Даичи», но и ужасно боялись.. Боялись услышать слова, которые могут перевернуть с ног на голову их и так не беззаботную жизнь. Боялись, что уже привычный образ существования на баскетбольной площадке и стабильность, возникшая сразу после отборочных, вмиг рухнут, словно тот самый груз, который сейчас парни и их Тренер несли хоть и с трудом, но и с огромным удовольствием. Боялись изменений, которые их команде придется претерпевать из-за возможной травмы Куроко. Боялись, что больше не смогут играть со своим фантомом..       И теперь этот липкий, скользкий, запечатывающий любой намек на поток позитивной энергии, страх неизвестности, будто узел где-то в груди, не давал ни напарнику Тецуи – Кагами, ни ребятам, которым так и не довелось играть с ним в одном матче – запасным, ни всем остальным, почувствовать хотя бы малейшую надежду на успех, на дальнейшее светлое будущее. «Нужно верить в лучшее». - Увы, в этой ситуации это были всего лишь пустые слова.. - Я так понял, вы – друзья того паренька? Куроко, кажется. – нарушив довольно затянувшееся молчание, с которым Тайга шел вместе с хирургом в комнату ожидания, он, совершенно спокойным и словно сочувствующим взглядом, прошелся по присутствующим. На свой вопрос, как и ожидалось, врач получил лишь несколько синхронных кивков со стороны ребят и короткое негромкое «да», слетевшее с уст единственной девушки среди этой компании. Мужчина видел.. да что там? Он буквально чувствовал и ощущал все то осязаемое напряжение, смешанное с ужасом и подпитанное смятением от неизвестности будущего, которое сейчас царило в помещение и к коему, казалось, можно даже прикоснуться. Поэтому, решив больше не томить и так вылетевших из привычной реальности спортсменов, он продолжил. - У меня есть для вас две новости: как всегда, это – хорошая и плохая. – Тотчас вся команда заметила, как доктор изменился в лице, сменив свою мягкую и еле-заметную улыбку на более серьезное выражение, которое словно предупреждало ребят набрать в руки побольше собственной выдержки, дабы выслушать «приговор» от начала до самого конца. И как только Акихиро открыл рот, дабы сообщить все, что ему удалось выяснить и установить, где-то в коридоре, за вторым слева поворотом, послышался внезапный грохот будто рухнувшей на плитку скамьи, сопровождаемый раздраженным рычанием, который в мгновенье неприятно резанул по ушам. «Сейрин», как, впрочем, и Тадаши, просто не могли не обратить внимания на такой внезапный переполох; и когда перед их глазами сверкнула темная, чуть потрепанная шевелюра, подкрашенная легкими синеватыми бликами от ярких неоновых ламп, сейриновцы, казалось, потеряли и так растраченный запас собственных мыслей и слов. - Аоминэ? – невольный, и к тому же риторический вопрос слетел с губ Кагами так же неожиданно, как и Дайки, влетевший в помещение на скорости, превышающей его собственную во время нахождения в «Потоке». POV Аоминэ.       Двумя минутами раннее.       Неистовый жар, разливающийся по моим венам, кажется, вот-вот вырвется наружу, высвободив тем самым все пламя тех чувств, что бушуют во мне с того самого момента, как мы покинули стены школы. Каждой клеточкой своего тела, каждой мышцей и нервом, я чувствую, как что-то медленно, но болезненно рвется внутри меня. Даже больно дышать. Ощущение, будто кислород, поступая в легкие, вызывает в них нечто взрывное, не оставляя мне шанса насытить себя чистым вечерним воздухом, который легким морозом начал опускаться на Токио. Эта тревога и ярость, смешавшись во что-то убийственное и неистовое, словно режет на части каждый дюйм моего тела. Мне больно.. Черт! Это, действительно, боль. Дикая, ярая, сжирающая все без остатка, не оставляющая отступлений к спасению. Кожа пылает, словно из-под нее вот-вот вырвется нечто, способное убивать. Будто паразит, засевший где-то внутри меня, лишает всю мою плоть хоть какого-то намека на жизнь..       Видя перед собой двери больницы, я моментально забываю обо всех нормам вежливости и приличия, которых, кстати, и так в моей жизни было не слишком-то и много. Почти не понимая, что делаю, я приподнимаю ногу, всаживая ее в стеклянную конструкцию, распахивая перед собой и Сатцуки, которая все это время плетется где-то позади, словно страшась подойти ко мне ближе. И, наверное, делает правильно. - Вы к кому, молодой человек? – игнорирую вопрос девушки у стойки регистрации, пролетаю мимо, удаляясь по коридору. Я знаю, что Момои идет следом. И что она, хочется ей или нет, ответит за меня, и, возможно, даже извинится за такое поведение. Мчась за поворот, не замечаю молодых врачей, по всей видимости интернов, снося бедолаг с ног, при этом продолжая свой путь. И вроде все идет относительно ровно, за исключением ауры, со скрежетом все больше и больше сгущаясь вокруг и внутри меня, но внезапно чувствую, как чьи-то сильные руки грубо обхватывают мои плечи, моментально останавливая мой стремительный полет к центру больницы. А зря.. - Какого хрена? – не имея сил терпеть хоть какое-то препятствие перед собой, я срываюсь на крик, смешанный с рычанием, царапающим горло. В ответ слышу какое-то неразборчивое бурчание охранника, впившегося в меня и не дававшего прохода. Чё-ёрт! – Ублюдок.. Сейчас же пусти меня! – напрягая и так окаменевшие мышцы, пытаюсь вложить все свою силу, дабы выбраться из крепкого хвата. – Пусти, мать твою! – повторяю. Не понимает, сучёныш. С ярым раздражением, неожиданно даже для самого себя, вырываю правую руку, тут же разворачивая корпус, и бью его в челюсть, совсем не обращая внимания на боль, прострелившую растерзанные часом раннее костяшки об дверцу того самого школьного шкафчика.       Кровь.. Видимо, я задел его нос, раз алая густая жидкость, хлынувшая из крупного парня, тут же добавила еще пару красок на мою белую майку. Но мне все равно. Главное, что он отпускает меня, а значит, я смогу продолжить путь. - Сукин ты сын! – чего? Я.. не могу остановиться? Злость и ярость, пропитавшись теперь еще и разъедающим разум раздражением, не позволяют мне двинуться дальше, решив, что нужно выпустить пар, используя охрану в качестве «жертвы» последствий такого бурного состояния. Не осознавая, что делаю, я вновь заношу кулак, уже готовясь нанести второй и, возможно, нокаутный удар по уже размазанному лицу мужика. Секунда, и.. - Дайки-чи! – и я словно оцепенел..       Замерев на месте, медленно опускаю голову, чуть шире раскрывая глаза, и вижу, как хрупкие бледные руки, опоясывая крепкий торс, сжимают меня в надежное кольцо, не просто призывая, а моля остановиться. Мгновенно растеряв всю слепую ярость, с которой секунду назад я был готов убить этого чертового охранника, я неспешно отвожу взгляд назад. - Сатцуки.. – невольно шепчу, попутно, будто в замедленной съемке, опуская вниз занесенную для удара руку. Обхватив меня, она лбом вжимается в мою спину, отчего я неожиданно начинаю чувствовать странное тепло, разливающееся по телу, и даже немного гасящее мое разъяренное зверство. Она не смотрит на меня, и я совсем не вижу ее лица. Но чувствую и словно слышу, как горячие, обжигающие мою кожу даже сквозь ткань футболки слезы слетают с ее ресниц, пытаясь очистить пошатнувшуюся волю и силу девушки, которая, видимо, не могла больше держать все в себе. Опустив руку, я все же сжимаю длинные пальцы в кулаки, слыша собственный скрип мелких кистевых суставов и натянутой на костяшках окровавленной кожи. - Чёрт! – согнув колено, выкидываю ногу вперед, ударяя об небольшую скамью, которая с внезапным и громким шумом летит к противоположной стене коридора. Тотчас чувствую, как Момо сжимает меня еще сильнее, видимо теперь даже не моля, а требуя остановиться. И я, роняя голову, повинуюсь, разжимая кулаки. Конец POV Аоминэ. - Аоминэ? – от неожиданного появления брюнета на горизонте, почти все сейриновци тут же раскрыли глаза, на мгновенье позабыв о враче, который стоял рядом с ними с точно таком же недоумении. Яркое появлением Аса «Тоуо» тут же заставило их встрепенуться, учитывая, какой шум Дайки поднял, только открыв двери больницы. И эта пауза, наверное, длилась бы еще несколько минут, если бы ни Аоминэ, который вместе с Момои тут же шагнул в сторону собравшихся, желая поскорее присоединиться к беседе. - Что с Тецу? – грубый тон, сорвавшийся с уст мулата словно пробил присутствующих током, заставив парней переглянуться друг с другом, а затем впиться взглядом в Тадаши, вновь настраиваясь на то, что сейчас скажет врач по поводу состояния Куроко. - Мы как раз пытаемся это выяснить. – неожиданно для всех проговорила Рико, видимо первой вышедшая из удивленного состояния, виновником которого был Дайки. По последнему, кстати, было видно с самого его появления, что он ждать ответа точно не намерен. Он требовался ему сейчас же, без каких-либо «но» и «минутку». * * * - Ты опоздал. – мягкий и странно-заливистый голос, разлетевшись по залу, заставил игроков практически замереть, а тренировку и вовсе остановиться.       Не смотря на позднее время суток, разминка, а затем и товарищеская тренировочная игра шли своим полным ходом. Парни даже особо не парились за стрелку часов, перевалившую за девять, поэтому продолжали играть, наполняя площадку скрипом спортивных кроссовок и ударами множества оранжевых мечей. Все было, в принципе, совершенно обыденно, за исключением одного: сегодня в школе отсутствовал самый заметный, вероятно, среди всех команд баскетболист, позднее появлением которого заставило присутствующих засыпать пространство немыми, но ощутимо-волнительными вопросами.       Грохот закрывающейся двери, и парень неспешно двинулся в раздевалку, намереваясь, пусть и почти под конец дня, но все же начать тренировку, верно надеясь остаться здесь после общего ухода, дабы побыть наедине со своим собственным «я», к которому, кстати, стоило еще какое-время попривыкнуть. Будто проигнорировав вопрос товарища по команде, юноша скрылся за дверью небольшого помещения, после чего, видимо справившись с самыми привычными «обязанностями» (вроде переодевания и морального настроя на тренировку) вышел на площадку, неспешно направляясь к основному составу своих сокомандников. - Так не похоже на тебя. Что-то случилось, Сей-чик? – неподдельно волнительные лепет, коснувшись ушей Акаши, еще долго не мог перевариться в его непривычно загруженной голове. Лишь спустя пару секунд он поднял глаза на высокого товарища, а затем, отрицательно кивнув, выдохнул скопившийся куб воздуха в легких. - Все в порядке, Мибучи. – привычно спокойным и чуть прохладным голосом вымолвил капитан, окидывая всю сложившуюся перед его глазами картину. – Как тренировка? - Сестричка Рео промазал трехочковый! – решив подстебнуть друга, почти выкрикнул Хаяма, раскрыв рот, тем самым демонстрируя всем присутствующим яркую во всех смыслах и белоснежную улыбку, украшенную парочкой ровных клыков. – Накажи его, Сей-чан! – надо признать, этот парень – заводила всего «Ракузан», ведь только он, в любой, легкой или напряженной, ситуации сохраняет беспечность, так подходившую к его заметному и броскому образу. - Что-о? – недовольный возглас самого «женственного» атакующего защитника, которого только знает история японского баскетбола, в мгновенье дала своему оппоненту зеленый свет на открытие бестолкового, но занятного спора, который должен был вот-вот развернуться между парнями. И, наверное, в любой другой день Акаши понаблюдал бы за столь бессмысленной дискуссией, но не сегодня. Сегодня его голова была забита нечто другим.       Оставив парней самостоятельно разбираться со своими насущными проблемами, Сейджуро медленно двинулся в сторону корзины с мячами, дабы приступить к тренировке. По дороге он вновь погрузился в собственный рой мыслей, при чем сделал это настолько быстро, что даже не успел услышать внезапно воцарившееся позади себя молчание, с которым стартовый состав проводил его почти до самой стены, где лежали мячи. Сказать, что это было удивление – это, наверное, ничего не сказать. Все, даже Небуя, секундой позже Акаши присоединившийся к основе, были, словно током, поражены таким поведением своего капитана. Мало того, что опоздал, так еще и не среагировал на халатность Рео, о которой вслух высказался Котаро пару секунд назад. - Может Сей-чик заболел? – задумчиво протянул Мибучи, на что парни просто пожали плечами, даже не зная, как среагировать на такое состояние Сейджуро. Простояв так больше минуты, они, переглянувшись между собой, все же разошлись по своим позициям, задумчиво, но все же активно возобновив тренировку.       Следующие минут двадцать все вновь шло своим чередом. Парни разбились на две команды, решив сыграть друг с другом на счет, поставив на кон проигравшим оплату за ужин в кафешке неподалеку. Надо сказать, после Зимнего Кубка жизнь всего «Ракузана» претерпела довольно приятные изменения. Тренировки проходили в более умиротворяющей атмосфере, дав напряжению отступить в долгий ящик; сами ребята приходили в зал с большим удовольствием, уже изначально зная, что день пройдет не только с пользой, но еще и весело; да и сами отношения между игроками изменились: стало больше внимания уделяться не только на способности игроков, но и на их личные качества; да и основной состав, а в особенности Некоронованные Короли, в сторону которых раньше боялись даже посмотреть, стал мягче и свободнее относиться к своим товарищам и еще не совсем опытным первогодкам. В общем, школьная и баскетбольная жизнь всей команды неспешно, но с большим успехом, приобретала новые краски, против которых, кстати говоря, даже сам Сейджуро не имел особых возражений. Вот и сегодня, даже не думая сворачивать тренировку, ребята ловили кайф, в кои то веки играя без лишнего напряжения и боязни получить от капитана и его подопечных свирепый, буквально уничтожающий взгляд.       Время пребывания в зале (кстати благодаря Акаши) теперь для «Ракузан» было неограниченным. А потому, закончив основную тренировку, они разбились на две команды, решив напоследок сыграть простую и расслабляющую игру с целью не просто отточить свои навыки еще один лишний раз, но и получить самое обыкновенное удовольствие. Однако, спустя уже пару минут игры, из дальнего угла помещения раздался голос, на обладателя которого капитан тут же поднял свой взгляд, жестом останавливая матч. - Акаши-сенпай! Ваш телефон! – выкрикнул «доносчик», решив, что нужно все же сообщить парню о мобильном, который уже не просто устал, а охрип от бесконечных звонков.       Не теряя ни минуты, аловолосый двинулся в раздевалку, оставив своих товарищей в легком недоумении. Однако, уже заходя в небольшую комнатку, заставленную школьными шкафчиками, он повернулся и, подняв руку, дал парням знак, что можно играть дальше.       Под возобновленные скрип кроссовок и шуршание сетки, капитан прошел в раздевалку, парой шагов преодолев расстояние от двери до места, где лежал его телефон. Взяв в руки аппарат, он тут же тихо хмыкнул, увидев на экране четко выведенное имя пользователя: «Отец» - и нажал зеленую кнопку. POV Акаши.       Признаться, я меньше всего ожидал увидеть на дисплее именно это «имя». Обычно отец не звонит мне, когда знает, что я на тренировке или занят любыми другими важными делами. Очень странно, но непонятное волнение, с которым я проснулся сегодня, внезапно приобрело крутой оборот, мгновенно превратившись в тревогу. Недолго думая, я нажимаю кнопку и прислоняю телефон к уху, тут же давая звонившему понять, что слушаю его. - Сейджуро слушает. – что за черт? Голос предательски дрогнул. Почему-то мне кажется, что этот звонок перевернет мою жизнь. - Акаши. – услышав голос отца, с которым он обратился ко мне, внезапно ощущаю легкое покалывание где-то в груди. Мне не нравится его тон. Что-то случилось. Пытаясь сохранить максимальное спокойствие и сосредоточенность, чуть сильнее сжимаю трубку мобильного. – Мне звонили с больницы. Главврач, мой некогда хороший знакомый, сообщил о поступлении в реанимацию баскетболиста. – Меня словно ударило током. Конец POV Акаши. * * * - Думаю, я могу продолжить. – собравшись с мыслями, Тадаши еще раз окинул ребят, внимательно впившихся в него внимательным, но осторожным взглядом. Уже больше часа «Сейрин» находились в больнице, изводя себя самыми разными мыслями и опасениями, касающимися состояния своего товарища. И вот он – момент, который должен решить всю будущую судьбу не только команды в целом, но и каждого ее члена, включая Тренера Рико. – Повторю, у меня есть для вас две новости: хорошая и плохая. Ваш друг, Куроко, сейчас находится под полным и пристальным присмотром специалиста, его состояние медленно, но верно стабилизируется. Думаю, что в скором времени вы сможете навестить его. Не прошло и секунды, как помещение, уже как час готовое взорваться от разрывающего стены напряжения, заполнилось облегченными выдохами собравшихся. Всех, за исключением Аоминэ, который, будто не слыша о хорошей новости, был поглощен присутствием плохой. - И плохая.. – ощутив мгновенное молчание, вновь проникшее в комнату ожидания, доктор почему-то сунул руки в карманы белого халата, скрывая от посторонних глаз желваки, выступившие на кулаках, которые он тут же сжал. – Вследствие травмы, мышцы ног полностью атрофировались. Ваш друг больше не сможет ходить..