see me right

- Знаешь, я думал, что ты повзрослела, что вся твоя жизнь теперь не зиждется на одном твоём «хочу», но я, видимо, ошибался, - сказал Чунмён, оказавшись на крыльце. Он обернулся, ожидая увидеть Гюри рядом, но остановился на полушаге, когда заметил, что она осталась на том же месте. Гюри стояла с опущенной головой, смиренно разрешая свирепым каплям атаковать её сгорбленную спину. Разрешая Чунмёну атаковать её справедливыми (несправедливыми!) словами. - Не мокни, иди сюда, я не буду больше тебя ругать, - терпеливо сказал парень. Его голос удивительным образом сочетался со звучанием падающего дождя. Тихий, всепоглощающий, естественно усталый звук. Он привык так общаться с ней. Каждый раз, вспомнилось ей, когда она делала очередную безрассудную глупость. Бессмысленную, по его мнению. Было ли так на этот раз? Было ли её поведение результатом всего лишь очередного акта непослушания и эгоизма? Да, определённо так и было. Но одновременно совершенно иначе. - Ты думаешь, я хочу? – тихо спросила Гюри, слизывая с губ холодную воду. – Просить? Навязываться? Вызывать недовольство? Вода колола кожу, но куда больше её жалили собственные слова. Признание, которое першило в горле горькой недосказанностью, готовое вырвать наружу. Насколько тяжело сказать, настолько и невыносимо держать в себе. - Ты думаешь, я этого хочу? Прямо сейчас? Тебя хотя бы на мгновение посещала мысль, что мною может двигать что-то другое? Нет. Конечно же нет. Его удивлённый взгляд был тому прямым подтверждением. На самом деле Гюри не хотелось. Она была просто непослушным ребёнком, да, бесспорно, но, как и каждый ребёнок, она жаждала услышать слова одобрения. «Ты молодец. Ты решила правильно. Ты делаешь правильно. Выбираешь правильно». - Что ты сделаешь прямо сейчас? - Гюри… - Скажи, что ты сделаешь прямо сейчас. - Разрешу тебе остаться. - На одну ночь? А дальше что? - Вызову тебе такси. Как же до боли предсказуемо. Настолько, что Гюри еле сдержалась, чтобы не рассмеяться прямо в лицо другу. - Зачем? - Чтобы ты вернулась домой. Твои родители волнуются. - А если у меня больше нет дома? - Что? Пожалуй, сейчас она чувствовала настоящий триумф. - У меня больше нет дома, Чунмён. Меня выгнали. Ты спрашивал, как относится к моему поступлению отец. Тебе всё ещё интересно услышать правду? - Только не говори… - Меня. Выгнали. Из. Дома. – «О, теперь я скажу». – Мне больше некуда возвращаться. Я неделю живу в маленькой квартирке подруги и продаю дорогое барахло за бесценок, чтобы оплатить учёбу. Гюри и не думала, что её слова произведут такое впечатление. Да, ей хотелось сказать, хотелось выплеснуть из себя горечь вместе с постыдным признанием. Но разве есть что-то удивительное в том, что она сказала? Разве хоть раз отец считался с тем, чего она действительно хотела? Разве Чунмён об этом не знал? Не знал. Он не знал и сейчас ему было так стыдно, что он неверяще распахнул глаза, с силой вцепившись в пластиковую ручку дорого чемодана Гюри. Естественно, он всегда думал, что Гюри слишком драматизирует, что отец не может быть таким беспощадным, ведь перед ним всегда был пример его папы – строгий, но справедливый. Разве у кого-то могло быть иначе? Взрослый и умный, но такой наивный Чунмённи. Вместо удовлетворения «вот, видишь, ты неправ» она чувствовала только сожаление. Нет, нет, не так. Она не хотела видеть вину на его лице. Или всё же хотела? - Может хватит мариновать девушку под дождём, а, хён? Не знал, что ты такой бессердечный. Прозвучавший сверху голос откровенно не шёл дождю, сожалению и обиде, что царили между Чунмёном с Гюри. Голос глубокий, низкий, с еле заметной, тёплой насмешкой. Совсем не как зимний ливень, нет. Девушка озадаченно подняла голову, рассматривая стоящую на балконе высокую фигуру, но ни дождь, ни быстрое исчезновение из поля зрения оной не способствовали видимости. - Гюри-я… - начал было Чунмён, но был моментально перебит возникшим в дверях парнем. - Вы что, оба в дораме снимаетесь? – загрохотал он с порога звучным баритоном. – Трагичная сцена воссоединения бывших возлюбленных или что? Айщ, как же льёт. Хён, не отвлекайся, займись чемоданами. А ты не торчи под дождём. Последнее, скорее всего, было сказано именно ей, но парень так быстро менял объекты, к которым обращался, что Гюри не смогла бы со стопроцентной уверенностью поручиться, поэтому продолжила истуканом стоять и пялиться на нового участника их с Чунмёном драмы. Высокого, широкоплечего, статного. И совершенно кривоногого, резюмировала девушка, опустив взгляд на его обутые в шлёпки ступни. Она оторопело, будто со стороны, наблюдала, как он резво поскакал под дождём прямо к ней, схватил обжигающе тёплой, большой ладонью за запястье и без обиняков (ни тебе привет, ни как зовут, приятно познакомиться, милости просим в нашу обитель похоти и разврата) потащил в дом мимо застывшего Чунмёна. В коридоре парень совсем по-собачьи помотал головой, стряхивая дождевые капли с высветленных до голубоватой седины волос. Он весь был похож на большую, лохматую, громкую и тёплую собаку, мысленно отметила девушка. - Не обращай внимания на бардак. Мы отрываемся, пока нет Кёнсу, - сделал и без того большие глаза парень, будто бы Гюри имела хоть малейшее понятие о том, кто такой Кёнсу. Будто бы Гюри имела хоть малейшее понятие о том, кто этот высокий, лохматый великан, уверенно раздающий указания. Она стянула с ног мокрые ботинки и оставила их серди кучи разбросанной мужской обуви. Обитатели сего жилища всяко не заморачивались по этому поводу, а входя в новый дом, нужно перенимать их правила, кивнула себе девушка. - Тебе надо в душ и переодеться. Пойдём. Хён, не задерживайся с чемоданами! - Вот ведь наглый мальчишка, - услышала миролюбивое ворчание старшего Гюри, она спиной чувствовала его взгляд, но предпочла оставить разборки на потом. Малодушно сбежала переодеваться. (Сбросить информационную бомбу и уйти зализывать раны – прекрасный тактический ход, запомните). В мягкие, безразмерные вещи, с разбегу выданные ей… а кем, собственно? - Это мой спортивный костюм. Не переживай, он чистый, я только что снял его с сушилки. И любимый, так что обращайся с ним хорошо. Здесь раньше жил Тао, - тем временем инструктировал её парень, поднимаясь на второй этаж. – Но он с месяц как свалил жить на Каннам. У него отпадная квартирка, хочу сказать, поэтому я его не виню. Свет включается справа. Твои вещи сейчас занесёт хён. - «Хён»? Чанёль, а посодействовать не хочешь? – донеслось снизу. - Сегодня я инструктор, а ты носильщик. Такой у нас концепт. - Спасибо… Чанёль-ши? – неуверенно пролепетала девушка. - Чанёль-ши? – удивлённо переспросил её провожатый. – Вау, мне нравится. Формальный стиль. Ко мне сто лет так не обращались. Особенно в этом доме. Тут есть целых трое младше меня, но они бессовестно наглые (особенно Кёнсу), от них почтения не дождёшься! - Чанёль-ши! Какое почтение вам оказать, чтобы вы соизволили мне, презренному смерду, помочь? – такой уровень яда в тоне Чунмёна Гюри не слышала приблизительно лет… никогда? Чанёль закатил глаза и наградил её очередной улыбкой, немного напоминающую оскал, помогать своему хёну он в любом случае не спешил. Девушка несколько раз поклонилась ему и, помявшись ещё мгновение возле двери, прошмыгнула в тёмное, прохладное нутро комнаты. Выключатель и правда находился сразу справа. Гюри плотнее прижала одежду Чанёля к груди и осмотрелась. Просторная, по-простому обставленная, со всем самым необходимым: застеленной кроватью, небольшой прикроватной тумбочкой, нишей для гардероба и книжной полкой. Нейтрального, серо-голубого цвета отделка стен и полупрозрачная тюль на большом, с широким подоконником окне. Складывалось впечатление, что здесь чего-то не хватает. Индивидуальности, скорее всего. А ещё будто здесь уже годами никто не жил. То ли Тао был отпрыском спартанцев, то ли после его переезда здесь произошла серьёзная зачистка последствий. Девушка съёжилась, почувствовав, как кожа на ногах и спине покрылись пупырышками от холода. Кое-как отлепив себя от стены, она направилась в душ. На самом деле одежда Гюри намокла не настолько сильно, чтобы использовать чужую, разве что джинсы неприятно липли к ногам, но кто в своём уме будет отказываться от гостеприимства, если его оказывает почти двухметровая дылда с леденящей душу улыбкой? То есть Чанёль казался очень (излишне) дружелюбным, но встреть она кого-то подобного в тёмном переулке, наложила бы кирпичей на целую Китайскую стену. Ванная оказалась небольшой, спать в ней, обустроив себе целые апартаменты, как герой Чо Инсона в одной дораме, точно не получилось бы, но в целом здесь было всё необходимое. Даже мягкие на вид, классически махровые полотенца. Пока что обитель Чунмёна напоминала отель all inclusive, хотя вопящая интуиция Гюри вещала о кроличьей норе. «Даже вот Чеширского кота уже успела встретить», - позабавленная очередным неожиданным сравнением усмехнулась девушка. Шум воды заглушил вторжение в её временное пристанище, поэтому Гюри приятно удивилась, когда увидела все свои вещи в комнате. Ей хотелось тут же снять с себя до чёртиков удобный, несмотря на то, что она в нём буквально утонула, однако такой же по ощущениям чужой спортивный костюм, чтобы переодеться в свою собственную одежду, но крик из гостиной заставил её передумать. Чунмён спрашивал, что она будет пить – кофе или чай. Видимо, здесь было так принято, тем более, что слышимость позволяла. Значит её ждут. А заставлять ждать людей, от которых непосредственно зависит твоё будущее – моветон. И просто неразумно, особенно для изворотливой манипуляторши вроде Гюри. Промокнув мокрые волосы полотенцем, она проигнорировала существования фена, ведь иначе тогда пришлось бы разбирать гору вещей величиной как минимум с Эверест. Девушка воровато высунула голову, осматриваясь. На втором этаже оказалась маленькая и уютная зона для отдыха и три двери, ведущие в комнаты. Одна была заклеена стикерами с забавными надписями на английском и лого разных групп – от рок-классики до хардкорной электронщины. Сомнений в том, кому она принадлежит, не возникло. Перед второй, минималистической от и до, лежал пристойный до неприличия светло-коричневый коврик с надписью welcome. Гюри решила не спрашивать себя, зачем стелить его в доме, особенно с учётом того, что корейцы всегда снимают обувь, списывая это на причуды хозяев. - Так кофе или чай? – надрывался снизу Чунмён. - Как насчёт вискарика? – заговорчески подмигнул ей Чанёль, показываясь из той самой обклеенной двери с увесистой бутылочкой наперевес. – Своровал у Бэкхёна. Золотая коллекция. Гюри опять же не имела представления, кто такой Бэкхён, но оставила для себя мысленную зарубку – этот парень точно знает толк в элитной выпивке. Чунмён, возившийся возле барной стойки с конфетной вазочкой и кружками, неодобрительно покачал головой, когда Чанёль потянулся за стаканами. - Тебе никто не наливает, вечный трезвенник, а твоему тонсэну нужно согреться. - Её зовут Гюри. И я ничего не говорю. - У тебя мнение на лице, вытрись. Чунмён раздражённо цыкнул, когда Чанёль стянул одну шоколадную конфету, а тот у него за спиной сделал страшные глаза и показал старшему язык. Девушка сдержанно хихикнула, наблюдая за их переругиванием, забравшись с ногами на диван. Она отметила, что планировка дома напоминала уже вспомнившуюся ей дораму с Чо Инсоном, где жили главные герои. Просторная гостиная комната смежная со столовой и кухней, со второго этажа тоже прекрасно просматривалась. Помимо диванов имелись два хардкорные геймерских кожаных кресла. Наличие приставки очень порадовало Гюри, она ещё со средней школы была ярым фанатом Sony Playstation. Вообще по всему периметру были разбросаны всяческие малозначительные, но создающие уют мелочи. Интерьер был выдержан в типичном американском стиле кэжуал – простые, естественного происхождение материалы, клетчатый узор, приятные, свежие цвета. Ничего сверхъестественного на самом деле, но находится и жить здесь приятно, Чунмён определённо не за просто так платит своему декоратору. Пока она разглядывала обстановку, парни уже успели собрать всё необходимое для душевных, полупьяных посиделок. Чанёль плеснул в толстый, гранённый стакан немного элитного пойла из золотой коллекции кое-какого Бэк… мёна? (неважно) и настойчиво протянул его Гюри. - Тебе нужно согреться, - озвучил официальную версию парень, хотя на деле это больше напоминало: «Тебе нужно расслабиться». Гюри и правда нужно было расслабиться, особенно под напряжённым и ожидающим взглядом Чунмёна. Чанёль выжидающе на неё уставился, тоже не особо способствуя релаксации. На самом деле на трезвую голову рассказывать историю своей жизни было не так-то просто, поэтому она решительно отхлебнула и чуть закашлялась, когда жидкость неприятно опалила горло. Тем не менее напиток оставил приятное послевкусие. Второй и третий глоток пошли легче, не прошло и минуты, как парень подлил ей новую порцию горячительного. Когда в груди прирученным, тёплым зверем свернулось в клубок спокойствие, а в голове зазвенела приятная пустота, девушка вздохнула. - Мой папочка, - начала она, выделив последнее слово особо язвительным тоном (в подвыпившем состоянии Гюри не всегда контролировала концентрацию своего яда), - никогда не был фанатом образованных женщин. Самостоятельных, не зависящих от его стабильно тяжёлого нрава и немалого заработка. Мужчины – совсем другое дело. Мужчины должны быть сильными, непоколебимыми и твердолобыми настолько, чтобы не видеть ничего помимо своего всепоглощающего превосходства. Естественно, женщине отводилась вполне однозначная роль в этом спектакле. Некоторое время я прекрасно с ней справлялась. Я была не самой послушной дочерью. «Сплошное разочарование». В какой-то момент, не добившись ничего своим неповиновением, я справедливо заключила, что нужно менять тактику боя. Поэтому после окончания школы не проявила никаких чаяний по поводу высшего образования и сделала так, как всегда хотел отец. Занималась благотворительностью, сверкала натянутой, благочестивой улыбкой и кивала болванчиком в нужных местах. Я думала умаслить его, притупить бдительность, выторговать преференции, но, как видите, совсем не преуспела… Во время своей речи Гюри старалась не смотреть на Чунмёна, уж слишком обжигал его внимательный, пропитанный горячей, с пылу с жару, виной, взгляд. Разве люди в подобном состоянии не прячут глаза? Определённо не про Чунмёна, который принимал это чувство целиком, совершенно его не стесняясь. Вместо этого Гюри уставилась на Чанёля. Он удивительным образом всем своим видом способствовал откровениям. Одно время казалось, что ему совершенно плевать на её излияния, он бренчал на незнамо откуда взявшемся укулеле или любовно постукивал по гладкой поверхности маленького африканского барабана. Это неплохо помогало и отвлекало от слишком сконцентрированного на ней друга. Рассказ лился рекой, пока Гюри отстранённо отмечала длинные, узловатые пальцы, смешные оттопыренные уши, которые Чанёль время от времени потирал от скуки или нетерпения. В другой раз он наоборот реагировал с живой, детской непосредственностью, хмуря или поднимая брови, демонстрируя неподдельное возмущение или непонимание. В его реакции девушка находила сильно необходимое ей сейчас участие. - Летом я решилась. Начала подготовку к экзаменам. Постоянно откладывала тяжёлый разговор, в итоге решила, что нечего сотрясать воздух зазря, поступить не так-то просто, особенно после такого длительного перерыва после школы. Скрываться помогала мама. Я, если честно, не до конца верила в эту авантюру, во время изматывающей вступительной лихорадки даже думала – если не получится, то так тому и быть, выйду замуж на одобренного папой партнёра и передам бразды правления. Но я поступила. И рассказала всё отцу. Чем всё закончилось, - развела руками Гюри, - вы наблюдаете прямо сейчас. Мне некуда идти, все мои кредитные карты заблокированы, никакого содействия я не получу до тех пор, пока не брошу смехотворную идею и не вернусь с раскаянием. В комнате повисла тишина. Но она не казалась напряжённой и острой, какой могла быть для неё ещё полчаса назад. Девушка испытала неожиданное облегчение, будто после долгого лечения и болезненной операции наступила долгожданная ремиссия. Гюри наконец решилась поднять глаза на Чунмёна. Он смотрел на неё новым, раньше незнакомым ей взглядом. Она не сразу смогла его прочитать, но когда уголки его губ приподнялись, явив улыбку, девушка расслаблено вздохнула. Её поняли правильно. - Разбирай вещи. Мы проведём голосование, когда все вернутся. - Я уже за, - громыхнул довольно Чанёль между прочим. - И если никто не против… Но есть кое-что. - Я не буду вас как-то стеснять! Обещаю, буду придерживаться всех ваших внутренних правил! Да вы меня даже не заметите! – тут же затараторила девушка, оставляя пустой стакан. - Вау, у тебя такой покладистый тонсэн, Чунмён-хён. Наконец-то и у меня такой появится! - Ты заберёшь свои слова сразу же, как только она здесь освоится, – буркнул Чунмён, а потом снова обратился к Гюри: – Гюри-я, я не просто так отказал тебе. У нас и правда есть некоторые внутренние правила. И самое важное из них – никаких девушек. Ни при каких обстоятельствах. - Но как же тогда… Чанёль коротко хохотнул, будто вспомнил что-то очень забавное. - Раньше у нас селились девушки. Например, моя хубэ из старшей школы со своей подругой. Всё закончилось их дракой. Они подняли такой шум, что соседи даже вызывали полицию. Наверное, на том нужно было остановиться, но на наше объявление отзывались и другие девушки. Одна из них учинила здесь настоящий дебош. Без полиции на этот раз, но пришлось ремонтировать половину гостиной и кухни. Было ещё несколько неприятных случаев… Гюри с нарастающим недоумением слушала чунмёнов рассказ. - У вас тут какая-то странная сейсмическая активность, которая превращает девушек в истерических монстров? – неуверенно предположила она. - Нет, - оскалился Чанёль. – У нас тут просто Бэкхён. «Оу, всё стало на свои места, спасибо за исчерпывающее объяснение, ушастый». Чанёль же искренне наслаждался произведённым эффектом. - И… - У Бэкхёна не только хороший вкус на выпивку. У него вообще много талантов. Например, сводить с ума девушек. - Не только девушек, если уж на то пошло, - вставил Чунмён, – меня порой он тоже доводит. Теперь ты понимаешь? Мало того, что мы здесь все натерпелись на последние пару лет концертов с порчей имущества и нервов, так и ты… Бэкхён совершенно невыносим, но он умеет быть очаровательным. Но обычно его надолго не хватает. Мне бы не хотелось, чтобы ты столкнулась с таким парнем, особенно сейчас. То есть как? Ей отказали только потому, что какой-то плейбой не умеет держать свой отросток у себя в штанах? Гюри рассмеялась, не выдержав абсурдности ситуации. - Оппа, я понимаю, внутренние правила, это да… Но ты серьёзно думаешь, что у меня сейчас есть в планах крутить шашни с парнем, да хоть он трижды главный обольститель Сеула? Особенно если он такой. Я дождусь вашего консилиума, вече, круглого стола или как вы там это называете, но за мою честь можешь не волноваться. Ха, как же, Бэкхён. Чунмён одобрительно, сдержанно улыбнулся, хотя ей на мгновение показалось, что друг готов отчитать её за излишне фамильярный тон. Чанёль же не спускал с неё заинтересованного, насмешливого взгляда. Весь его вид говорил – «ага, как же». Гюри с вызовом уставилась на него в ответ – «а вот так же». Их игру в гляделки перервал Чунмён: - Ладно, уже поздно, всем нам нужно отдохнуть. Девушка издала поддерживающее мычание и поднялась с насиженного места, чтобы помочь с уборкой. Чунмён сначала пытался протестовать, мол, Гюри же гостья, все дела, но она проигнорировала друга и крепко ухватилась за поднос с чашками. Симпатичный сервиз, на самом деле, и почему только жаловался. Но если у неё и правда получится здесь поселиться, то определённо нужно будет присмотреть что-то красивое в благодарность. - Маракасы? – удивлённо спросила Гюри, заметив их на одной из тумбочек. - Ага, - просто отозвался Чанёль, пряча алкоголь на верхней полке. - Укулеле, бубны… у вас здесь что-то вроде музыкального магазина? - В гараже ещё стоит барабанная установка, - не без гордости заявил парень, будто только и ожидал этого вопроса. - Хвастаешься игрой перед девчонками? – понимающе хмыкнула девушка, скосив на него взгляд - Естественно, - на привлекательных губах Чанёля заиграла совершенно невыносимая плутовская улыбка. Посмотрев на него, Гюри накрыло горячим осознанием - с Чанёлем они точно поладят. Кроме того, один голос за неё уже есть. Девушка не тешила себя мыслью, что так уж пришлась ему по душе, вероятнее всего парню как раз-таки не хватало прошлых зрелищ и он всеми фибрами души жаждал новой концертной программы. Но это определённо неплохое начало. После скомканного прощания и ободряющего поглаживания по спине от Чунмёна, троица наконец разошлась по комнатам. Укладываясь спать, Гюри силком заставила себя снять чанёлев спортивный костюм и переодеться в пижамку, с трудом найденную в пучинах собственных вещей. Костюм был очень удобный, но спать в мужской одежде для неё всё ещё оставалось чем-то особенно интимным. Раньше она всегда носила вещи бывшего парня, хоть до него и считала все эти штуки с тасканием рубашек и футболок парней сплошным клише. Включив усыпляющий плейлист, девушка наконец умостилась в не сильно дружелюбную, неродную кровать. Спать на новом месте всегда было для неё проблемой, а с учётом шаткой ситуации, нервы не успокаивались тем более. В мыслях вполне ожидаемо всплыло совсем недавно услышанное имя. Бэкхён. Перед внутренним взором появилось очередное клише – высокий, статный, красивый, с уверенной, немного нагловатой улыбкой и приподнятыми в любопытстве бровями. Что-то отдельно напоминающее Чанёля, который, скорее всего, рубаха-парень и далеко не первый Казанова. Но располагает. Наверное, обаятельный. И полнейший засранец. На таких огромными неоновыми буквами мигает – ОПАСЕН. Против такого парня, скорее всего, не устояла бы даже она. Раньше, до Ханя. Гюри усиленно вытеснила из головы ненавистный образ бывшего и навязчивый новый – загадочного Бэкхёна. Она не кривила душой, когда говорила с Чунмёном. И совсем не сомневалась в себе, когда принимала вызывающий взгляд Чанёля. Мужчины – последнее, о чём бы ей хотелось сейчас думать и последнее, о чём стоило переживать. Да, пусть они хоть сто раз первые обольстители Сеула. Или просто обаятельные рубаха-парни. Неоклассика сделала своё дело, и отчаянно поворочавшись около часа, Гюри наконец провалилась в неспокойный сон. На этом, собственно, и должен был закончиться насыщенный приключениями день, если бы Гюри не приспичило попить посреди ночи. Она специально не включала свет, чтобы лишний раз не тревожить чужую обитель. В наушниках продолжали ненавязчиво звучать Secret Garden, когда она наконец добралась до холодильника, где традиционно стоял кувшин с водой. Как тут совершенно неожиданно загорелся свет. - О Боже! - взвизгнула девушка и резким движением вырвала наушники из ушей. Повернувшись, она заметила вальяжно прислонившегося к барной стойки парня. - Хм, конечно, особенно в постели, - проговорил хорошо поставленным, будоражащим голосом гость, - но в повседневной жизни можно просто Бэкхён. Он осматривал её цепким, оценивающим взглядом с головы до ног, отмечая каждую деталь её внешности. - Милая пижамка, - хмыкнул он, не отрывая взгляда от её филейной части, где красовалась милая мордочка панды. Гюри подавила почти неконтролируемое желание прикрыться. Стоп. Стопстопстоп. И эта пергидрольная красотка с нависающей над густо подведёнными глазами (да таким смоки айс позавидовала бы даже Тейлор Момсен) чёлкой и есть знаменитый Бэкхён? Серьёзно? Гюри всегда была против навешивания ярлыков, но прямо сейчас этот укладенный и намалёванный мальчик напоминал ей скорее завсегдатая гей-клубов, нежели покорителя дамских сердец. Не особо высокого роста, в облегающих стройные бёдра скинни и подчёркивающей разворот плеч рубашке, он выглядел, несомненно, впечатляюще, если бы... Оу, она оценила его «великолепное» мастерство пик-апа и выдала первую зародившеюся при его виде мысль: - Что-то мелковат ты для главного плейбоя. Ночной гость недоумённо нахмурился, он определённо ждал другой реакции от явления своего светлого лика. Но слишком быстро нашёлся, потому что выдал очередную страшно остроумную шуточку ниже пояса: - А я в корень пошёл. - Чудненько, - молниеносно ответила Гюри наименее заинтересованным тоном, фальшиво улыбнулась и бочком попятилась в сторону гостиной. – Спокойной ночи. - Да уж скорее доброго утра Девушка отсалютовала нежданному визитёру стаканом, милостиво оставляя за ним последнее слово, и попыталась ретироваться. Под колким, прищуренным взглядом было чертовски неуютно, собственное инстинктивное желание скрыться от его глаз безумно раздражало. Пожалуй, это была самое странное знакомство за сегодняшний вечер. И за пару последних лет, если уж на то пошло. Только Гюри пересекла гостиную, как со стороны коридора послышался такой грохот, что она так и застыла с поднятой над ступенькой ногой. Господи, эта ночь когда-нибудь закончится? Как ответ от всевышнего послышалась возня в коридоре, пьяный китайский мат, а потом в комнату ввалилось два тела, одно смутно знакомое. Назвать этих двоих, еле держащихся на ногах, подпирающих друг друга, людьми в их состоянии было слишком смело. Внизу громко отворилась дверь, и Гюри услышала полный отчаянья и страдания голос Чумнёна: - Бэкхён, опять! - Бэкхён всегда, - довольно мурлыкнул упомянутый, смотря на пьяное безобразие с искренней отческой любовью. Чунмён яростно запричитал, упоминая всех самых важных католических святых, хотя сам был закоренелым буддистом. - Сухо-хён, я в-в порядке, - пролепетало уже знакомое и даже почти любимое розоволосое чудо. Вот так сюрприз, подумала Гюри, хотя внутри она вся сжалась от умиления, наблюдая за тем, как паренёк немощным котёнком тычется в бок хёна, отлепившись наконец от своего собрата по алкогольной интоксикации. Второй парень, кстати, такого чисто материнского отклика вовсе не вызывал. В отличии от угловатой и юношеской красоты мальчишки, он весь был похож на молодую, опасную, с плохой координацией, однако, но пантеру. Раскосые, кошачьи глаза, взлохмаченные иссиня-чёрные волосы, выразительные нос и губы, крепкое телосложение – всё в нём выказывало хищника. Вот кто куда больше походил на главного обольстителя, чем вот то, что сейчас довольно скалилось, наблюдая за сложившейся ситуацией. Сверху послышался совсем идиотский, почти громогласный смех, отчего черноволосый встрепенулся, поднял голову вверх, но, не разобравшись в своих конечностях, свалился на пол. Возле него не было заботливого поддерживающего за плечи хёна. У Чунмён-хёна на всех этих непутёвых детей не хватает рук, хоть и болит за каждого одинаково, судя по тому, как он страдальчески поморщился, наблюдая падение. Чанёль влился в царящую вакханалию идеально – с включённой камерой и детским восторгом наперевес. Пока Чунмён отмывал любимых чад, всё ещё сокрушённо причитая, он самозабвенно всё это снимал, как самый отпетый папарацци. Гюри сделала ещё одну мысленную зарубку – ни за что не напиваться в компании Чанёля, ибо чревато. Бездействовали только два героя этого спектакля. Девушка то и дела ловила на себе прожигающий до нутра взгляд, под которым всё ещё было чрезмерно неуютно. Усиленно избегая нового знакомого, она поплелась за Чунмёном, получая указания по поводу расположения спального места Тао. Так, оказывается, свали пьяного вусмерть представителя кошачьих. Он попытался возразить и даже вознамерился поняться в свою комнату, но за шкирку был загнан на постеленный Гюри диван. Удивительно, сколько в компактном Чунмёне оказалось силы. Не привыкать, видать, ох, как не привыкать. Девушка сокрушённо покачала головой, уперев руки в бока, и ненамеренно встретилась взглядом с Бэкхёном. Он ни на миллиметр не изменил расположения, только склонил голову набок, изучая новую игрушку, случайно закинутую в его манеж. Или же очередную зверюшку, которую он собирается медленно и со вкусом препарировать, как на уроке биологии в старшей школе. И Гюри накрыло вторым, неприятным и тяжёлым осознанием, - они с ним ни за что не поладят.