see me right

Гюри вынырнула из обрывочного, не приносящего отдыха сна. В наушниках продолжал надрываться один из самых драйвовых её плейлистов. Вчера она заключила, что лучше уж слушать какой-то панк, чем смех и визги резвящейся толпы внизу. Утром ей пришлось пожалеть о своём выборе: голова гудела, уши неприятно ныли из-за наушников, а от музыки тошнило. Вся её жизнь сопровождалась любимой музыкой, которая оттеняла события, воплощала настроение и делала её существование чуть менее невыносимым, из-за чего девушка ненавидела это чувство. Ночью она успела замёрзнуть, поэтому пришлось затолкать брезгливость куда поглубже, чтобы не окоченеть. Вспомнив, что творила незнакомая парочка на укрывавшем её одеяле, девушка начала судорожно сбрасывать его с себя, попутно чуть не свалившись с кровати. По обнажённой, лишённой пухового кокона коже тут же прошёлся озноб, а сонливость испарилась в мгновение ока. Внизу гремели посудой и переговаривались. Страшно было представить, что творилось в доме после вчерашней попойки. Гюри поймала себя на мысли, что не хочет вылезать из кровати до тех пор, пока снаружи есть хоть одна посторонняя душа. Или хотя бы захудалый стакан из-под пива. Предположение, что все уже убрались, было, вероятно, излишне смелым. — Ага, конечно, — простонала девушка, увидев на телефоне начало одиннадцатого. В такую рань есть вероятность наткнуться на какое-то бездыханное тело за дверью, не то что на мусор. Но продолжать затворничество ей не дал жалобно урчащий желудок, в последний раз она потчевала его недопитым стаканом воды. Обречённо вздохнув, девушка скатилась с кровати, неся своё тяжёлое от недосыпа тельце в сторону ванной. Ужасное состояние — только проснулся, а уже устал. Через несколько минут Гюри с опаской открыла дверь и высунула наружу голову. Пока что в пределах видимости не наблюдалось ни одного тела, что, без сомнений, плюс. Минус в виду разбросанных перьев из разодранной диванной подушки и кучей мусора том там то сям, однако, игнорировать не получалось. «Милая же подушечка была, с кисточками, скорее всего ручной работы», — с сожалением подумала девушка, закрывая за собой дверь. Судя по голосам и стуку ножа, внизу ЧанХуны что-то готовили. В это мгновение Гюри затопило всеобъемлющей благодарностью Вселенной за то, что в ней существовал Пак Чанёль. Да, она была из тех, кто продавал свою благосклонность за еду, чем Чунмён в своё время удачно воспользовался. На первом этаже дела обстояли намного хуже, пусть и не настолько плохо, как она ожидала, обошлось по крайней мере без посторонних пьяных тел. Перевёрнутое игровое кресло выделялось на фоне творящегося бедлама особенно сильно. — Что здесь произошло? — не удержалась от вопроса Гюри. — Вечеринка, — молниеносно ответил Чанёль, на мгновение оторвавшись от шинкования овощей. — Доброе утро. — Привет. — Фигово выглядишь, нуна, — вместо приветствия уведомил О, отвлекаясь от наблюдения за готовящим хёном. — Спасибо, Сехунни, — без тени благодарности промямлила девушка, пристроившись рядом. Настроение окончательно помахало ей ручкой. Не то, чтобы Гюри действительно задел его комментарий, ей было вполне комфортно показываться перед парнями с утра, не беспокоясь об опухшем лице или отсутствии макияжа. Но такой комплимент пусть от мелкого и вредного, но всё равно привлекательного представителя противоположного пола считался более чем сомнительным. Девушка потянулась за нашинкованной морковью, но получила по рукам. — Терпение, леди, — назидательно сказал Чанёль, предотвращая вторую попытку покушения на овощи. — Но я очень голодная, — заныла Гюри. — Кто не работает, тот не ест, — с важным видом объявил Сехун, похрускивая морковкой. — Это ты-то работаешь? Моральной поддержкой, что ли? — осведомилась девушка. — Я сварил рис. — Нажал на кнопку рисоварки, — поправил Чанёль. — Рис, прекрасно, мне подойдёт рис. — Потянулась за миской Гюри, планируя поскорее набить желудок. — Я собираюсь приготовить пибимпап, подожди немного. — Я не могу ждать. — У хёна правда хорошо получается, не перебивай себе аппетит. Вот, можешь выпить моё фруктовое молоко. Вид у Сехуна был такой, будто бы он от сердца отрывал эту баночку, поэтому Гюри не спешила её брать. — Оно моё любимое, очень вкусное, бери. — Сехун не всем предлагает своё любимое молоко, пользуйся моментом. — Джо не делится едой? — хмыкнула девушка, на что Чанёль громко рассмеялся. Сехун выглядел смущённым, что значит, по мнению самой Гюри, априори милым. Она с преувеличенной благодарностью приняла щедрый дар. — Прощён, — пробормотала она, пытаясь скрыть улыбку. — Что? — Ничего. Я могу чем-то помочь? — У меня тот же вопрос. — Я не настолько плоха, Чанёль. Я могу… поджарить яйцо. — Вау. Я под впечатлением. Можешь посидеть во-о-он там, — указал ножом на барную стойку Пак, — и рассказать что-то забавное, чтобы мне не было скучно. — Я плохо тебя развлекаю? — тут же оскорбился Сехун. — Ты неплохо сожрал половину того, что я нарезал, поэтому можешь последовать примеру Гюри. — Вот так ты, да, хён? Девушка не прислушивалась к милой, добродушной перепалке, обводя взглядом то, что творилось на кухне. Даже чтобы сесть ей пришлось освободить немного пространства. Почти всю поверхность барной стойки занимал пульт, кухонный стол был заставлен бутылками, под ногами валялись стаканчики и обрывки полиэтиленовых пакетов. Гюри оторопело смотрела на неряшливо обвязанный гирляндой торшер. Включённый. Пачки из-под чипсов, сами чипсы, туалетная бумага, кожура банана — всё это великолепие венчало пол гостиной. Чтобы убрать это, понадобится по крайней мере столетие и армия уборщиков-энтузиастов. — Кто будет всё убирать? — задала Гюри мучавший её с самого пробуждения вопрос. — Бэкхён-хён, потому что массовик-затейник, и Чунмён-хён, потому что самый старший и всегда после нас расхлёбывает. Всё вполне очевидно, как видишь. — Чунмён-оппа? Ха, — оторвавшись от и в самом деле удивительно вкусного молока, выразила сомнение девушка. — Как пить дать сегодня у него появятся чрезвычайно важные, не терпящие отлагательства дела, может быть даже какая-то очередная зарубежная конференция, и мы не увидим его ближайшую неделю. Он скорее устроит экспедицию на Марс, чем уберётся в доме. — Тогда Бэкхён. — Бэкхён скорее явится в трусах с слоновьим хоботом на причинном месте, чем будет убираться, — принял эстафету Чанёль, посмеиваясь. — Это вчерашний наш спор, если что. — Ты думаешь, он действительно это сделает? — оживился Сехун. — Я бы на его месте умер со стыда. Лучше разобрать наши Авгиевы конюшни, чем заработать такой компромат на всю жизнь. — Бэкхён и стыд звучит как что-то совсем несочетаемое. — А ты шаришь, — подмигнул ей Пак. Ну конечно, не одному же Бёну читать окружающих, словно бульварные романы в мягкой обложке. Но в тот момент Гюри даже не представляла, насколько была права. Увы. Со второго этажа послышался звук отворяющейся двери и шаркающие шаги. Когда перед её взором показался расслабленный, растрёпанный, немного опухший со сна, почти полностью обнажённый Бэкхён, она не поверила своим глазам. В жизни Гюри было не так много моментов, которые она предпочла бы забыть, но именно этот — один из них. Однако представший перед ней вид, скорее всего, навсегда запечалится на подкорке. Одетый всего лишь в светло-серые трусы с головой игрушечного слонёнка на паху, Бэкхён как ни в чём не бывало зашёл на кухню. Со стороны парней послышался звук падающего тела, захлёбывающийся, похожий на рыдания морского котика смех и яростное хлопанье ладони по столешнице. Гюри отмечала всё это автоматически, её взгляд был прикован к обтянутой плотной тканью заднице Бэкхёна, на которой венчался такой же принт, что и спереди. Только спереди был не принт… Девушка мысленно искала в своей голове кнопку отключения питания. Мозг работал в аварийном режиме. — Ты… Бэк… ты… чёо-орт! — ревел захлёбывающийся Чанёль, вцепившись в бока Бёна, чтобы не распластаться на полу по примеру Сехуна. Младшей же кое-как поднялся, сгорбившись над кухонным столом, чтобы не пропустить уморительное зрелище. Его худую, широкую спину сотрясал задушенный, повизгивающий смех. — Я знаю, что ты загадал это только для того, чтобы полапать мой пресс, но давай фоткай скорее, я замёрз. Где твой телефон? — Господи… я не могу… ща умру… ты просто нечто, Бэк! НЕЧТО! — не успокаивался Чанёль. — Хорошенькое зрелище? — проронил Бён, обернувшись. Гюри не сразу поняла, что он обращается к ней. Только спустя мгновение девушка осознала, что продолжает пялиться на его зад. Вид самодовольной, издевательской ухмылки Бэкхёна помог ей мгновенно прийти в себя. — Зачётные трусишки, — как можно более саркастично обронила она. — Спасибо, милая. Они сделаны на заказ. Оказывается, у тебя даже есть вкус, вот так сюрприз, — сказал парень, а потом шёпотом обратился к еле живому Сехуну: — Она от меня без ума.  — Я просто сделала саркастичный комплимент даже не тебе, а твоим смехотворным трусам. Не выдавай желаемое за действительное, — тут же ощетинилась Гюри. — Милый. Бён не удостоил её ответом. Чанёль продолжал лапать живот Бэкхёна, второй рукой пытаясь нашарить свой телефон. Сехун перестал подавать признаки жизни, только изредка стучал лбом по столешнице. Затянувшееся представление прервал возникший как чёрт из табакерки Чунмён. — Хьюстон, у нас проблемы, — в его взгляде плескался первобытный ужас. — Только что во двор зашёл Кёнсу. Одно имени хватило, чтобы все присутствующие оторвались от своих занятий и ошарашенно уставились на Чунмёна. На несколько секунд в доме воцарилась абсолютная тишина, потом послышался звук отпирающейся входной двери, и мир вокруг Гюри завертелся. — Надо спрятаться, — предложил Чунмён, тут же хватая её за руки и волоча за собой. — Куда? — выпучил глаза Бэкхён. Это было даже забавно. Гюри не думала, что его маленькие глазки могут достичь таких размеров. — Бегом-бегом-бегом, — как мантру повторял Сехун, преодолевая расстояние к своей комнате в каких-то три шага. Чанёль несколько секунд дезориентировано метался по кухне, но после того, как заскрипели половицы в коридоре, наспех выключил плиту, схватил в охапку Чунмёна и всё ещё ничего не понимающую Гюри и поволочил их в комнату, в которой исчез Сехун. В момент, когда все пятеро оказались внтури, в дом вошли. Девушка отметила две не заправленные кровати, большую полку с книгами, беспорядок на столе и коллекцию аниме-фигурок. Парни же прислонились к тонкой перегородке, что отделяла их от кого-то по меньшей мере Фредди Крюгера, судя по их реакции. — Почему сегодня? Разве он не должен был приехать завтра? — Мы все умрём, мы все умрём. — Надо забаррикадировать дверь. — Господи, что делать… Поток панических перешёптываний прервал громогласный удар в дверь, заставивший всех вздрогнуть, а кое-кого ещё очень мужественно взвизгнуть. — Чанёль или Бэкхён? — прозвучало низко и спокойно снаружи. — Кёнсу-я, это не то, что ты думаешь. Я могу всё объяснить, — залепетал Чанёль, пытаясь нелепо оправдаться. — Чанёль или Бэкхён? — Бэкхён, Бэкхён! — тут же вскричал ушастый, без зазрений совести сдавая друга. — Бэкхён привёл к нам кучу пьяного народа и устроил вечеринку! — Мудак… — прошипел Бён, лягнув босой ногой чанёлеву лодыжку. — Это всё Тао! И вообще, её Чунмён-хён разрешил, к нему все вопросы! Я просто невинная жертва обстоятельств! За дверью некоторое время помолчали. Гюри подошла к столпившемся парням, любопытно прислушиваясь. — Выходите. — Кёнсу-я, тебе нужно остыть, мы подождём. — Выходите сейчас, потом будет хуже, — тем не менее голос Кёнсу звучал всё так же спокойно, и, если бы не сильный удар ранее, девушка предположила бы, что парни просто сгущают краски. Если же говорить честно, у неё складывалось впечатление, будто они попросту рехнулись. Бэкхён с Чанёлем яростно гримасничали друг другу, а потом их взгляды одновременно устремились к Гюри. Она даже не успела почувствовать что-то неладное, как её схватили две пары рук. — Прости, — виновато пискнул Пак. — Но лучше ты, чем мы. — Злых драконов обычно задабривают симпатичными девственницами, — бледно, но каким-то образом всё равно нагло улыбнулся Бэкхён. — Что… Один момент, и её с силой выставили за дверь, отчего девушка чуть не налетела на стоящего снаружи молодого мужчину. Первое, за что зацепился её взгляд — полные, опущенные уголками вниз губы, и только потом глаза. «При первой встречи может показаться, что он желает тебе самой ужасной смерти и не прочь приложить к ней руку», — некстати вспомнились слова Сехуна. Теперь Гюри понимала, что он имел ввиду. Пропитанный свинцовой тяжестью взгляд придавливал к полу, на одно короткое мгновение ей показалось, что он на самом деле способен убить. Прицельным выстрелом прямиком в лоб, оставив аккуратное, слегка дымящееся отверстие. — Это наша жертва. Её зовут Гюри. Можешь отвести на ней душу, — милостиво разрешил Бён, мерзко хихикнув. Чунмён запротестовал: — Она здесь ни при чём, Кёнсу-я, не слушай Бэкхёна! Парень — Кёнсу — ещё с минуту буравил её взглядом, а потом с тихим «айщ» отвернулся и направился на кухню. Девушка облегчённо вздохнула, только сейчас осознав, что почти не дышала, смотря ему в глаза. За то, что она не распласталась на полу от страха и напряжения, девушка мысленно дала пять баллов Гриффиндору. Она прижалась к двери и загнанно наблюдала за тем, как парень — Кёнсу — закатывает рукава белоснежной, немного помявшейся в дороге рубашки и принимается убирать заставленный стаканами стол. Всё происходящее напоминало Гюри плохую голливудскую комедию. Она не решалась сделать хотя бы шаг, не знала, стоит ли что-то говорить, пытаться познакомиться или оправдаться, пока только приехавший, определённо уставший человек убирает бедлам, к которому не имел совершенно никакого отношения. Она внезапно почувствовала раздражение и злость на притихших в комнате парней и какую-то странную, необоснованную и отстранённую симпатию к… к Кёнсу. Потоптавшись немного в нерешительности, Гюри таки отлепила себя от двери и уставилась на оплетённый гирляндой торшер. Не найдя ничего лучше, чтобы занять себя, девушка начала её разматывать, украдкой бросая взгляды на новоприбывшего. Парень был невысокого роста и довольно компактного телосложения, но не казался маленьким. Его присутствие ощущалось достаточно тяжело, даже если он больше не буравил своим грозным взглядом. Под обнятой белой тканью узкая спина бугрилась мышцами, а загорелые, сильные руки ловко перебирая валяющийся вокруг мусор. Вероятно, сказывался богатый опыт в сфере уборки. Он был подстрижен короче, чем остальные жильцы дома, тёмные, жёсткие на вид волосы небрежно падали на высокий, гладкий лоб. Между густыми бровями залегла глубокая складка, которую Гюри безумно захотелось разгладить. А ещё посмотреть, как эти поджатые в недовольстве губы будут выглядеть, когда Кёнсу улыбается. Хотя, если совсем на чистоту, смотря на его суровое выражение, Гюри начинала сомневаться, способен ли он на улыбку. Положив скрученную гирлянду на каким-то чудом избежавшую захламления полку, девушка подошла к перевёрнутому креслу. Не успела она примериться, как бы поудобнее его ухватить, Кёнсу заговорил: — Не трогайте, я сам поставлю. Сказанное прозвучало одновременно мягко и требовательно и заставило Гюри застыть на месте. — Хорошо, — прошелестела она в ответ, облизывая пересохшие губы. — Чем я в таком случае могу помочь? — Вы не обязаны, — попытался отмахнуться Кёнсу. — Да, но мне хочется. Ответ его несколько удивил. Тем не мене, поразмышляв полминуты, парень предложил принести из кладовки необходимые для уборки принадлежности. Нагружая себя моющими средствами, мусорными пакетами и шваброй, Гюри в очередной раз подумалось, как же всё-таки несправедливо сваливать всё на Кёнсу. И на неё, раз уж она вызвалась волонтёром. Однако девушка предполагала, что даже предложи она оставить весь бедлам виновникам, он бы не согласился. Судя из тех обрывочных сведений, что удалось урвать, человек терпеть не мог бардак и усиленно контролировал остальных жильцов. Тем даже приходилось отрываться в его отсутствие. Доотрывались. Удивительно только, как Кёнсу удавалось впрягать в это дело Чунмёна, ведь обычно чем усерднее тот пытается прибраться, тем больше хаоса вокруг себя создаёт. Эту загадку столетия предстояло разгадать позже. Разгребать Авгиевы конюшни довелось в уютном молчании. Всё в обществе нового знакомого казалось уютным: коротко переговариваться по поводу фронта работ, передавать новый мусорный пакет для упаковки очередной порции мусора, сталкиваться локтями на небольшой территории кухни. Гюри почти полностью отпустило напряжение из-за сложившейся ситуации, но неловкость с новой силой овладело ею, когда её предал собственный урчащий живот. Получилось настолько громко, что даже балбесы в комнате должны были услышать, что уж говорить о Кёнсу… — Вы голодны? — спросил он, отвлекаясь от протирания столешницы. — Чанёль готовил пипимбап, но мы не успели позавтракать, — ответила Гюри, пытаясь оправдаться. Уши и щёки пылали, когда живот разразился новой порцией негодования. — Ох, это моя вина, — вздохнул Кёнсу, он и правда звучал виновато. — Подождите, пожалуйста, я сейчас переоденусь и накормлю вас. — Вы не обязаны… — Но мне хочется. Парень скупо улыбнулся, стянул резиновый перчатки и, подхватил одну из оставшихся в гостиной дорожную сумку, устремился наверх. Гюри осталось только хлопать ресницами и пялиться на лестницу, по которой резво взбежал Кёнсу. Через пару минут он вернулся. В свободных чёрных спортивных штанах, такого же цвета футболке и очках в толстой оправе. «Когда надевает очки, сбрасывает лет двадцать». И правда, в них и домашней одежде Кёнсу выглядел так же грозно, как может выглядеть только маленький и симпатичный воробушек. Пока Гюри пялилась, оценивая удивительное преображение, парень надевал фартук. — О, я всегда предпочитаю носить его, когда занимаюсь на кухне, но увиденный беспорядок настолько занял мои мысли, что я и думать забыл о нём, — видимо, неправильно поняв её взгляд, начал оправдывать из-за своей нерациональности раньше Кёнсу. — Хотя логичнее было бы переодеться до начала уборки. — Оу, — глубокомысленно изрекла девушка в ответ. — Садитесь, пожалуйста. Я бы накрыл в столовой, но пока что кухня — самая чистая часть этого дома. Гюри послушно села, украдкой рассматривая нового знакомого. Если он и заметил такое пристальное внимание к своей персоне, то виду не подал. Во второй сумке, с которой приехал Кёнсу, оказалось множество пищевых контейнеров разной величины. Проверив рисоварку и недоваренные Чанёлем пипимбап, Кёнсу начал выкладывать их по маленьким пиалам. Все его действия и движения казались выверенными и непринуждёнными, будто бы он проделывал подобное очень много раз. — Ваша мама прекрасно готовит, — восторженно сказала Гюри, наблюдая представшее перед ней гастрономическое разнообразие. — Да, так и есть, — со скромной улыбкой ответил Кёнсу, смущённо опуская взгляд. — Но это сделал я. — Серьёзно? — куда более несдержанно, чем ей самой хотелось, спросила Гюри. — Да, я люблю готовить, если выпадает свободное время. — Вау, — совершенно искренне изумилась она, отмечая аккуратно, почти филигранно нарезанные овощи. — Это невероятно, Кёнсу-ши, — назвав его по имени, Гюри только сейчас вспомнила, что так и не представилась. — Омо, совсем забыла, меня зовут Юн Гюри. Девушка попыталась поклониться, но чуть не встретилась лбом со столешницей. — Я знаю, — сдерживая весёлую улыбку, сказал Кёнсу. — Чунмён-хён написал о вас и ваших… обстоятельствах. — Вот как, — в момент растеряв весь свой восторженный настрой, обронила Гюри. Казалось бы, худшего первого впечатления, чем она уже произвела, оказавшись в чужом доме после бурной вечеринки, попросту не придумаешь. Но нет, оказаться в чужом доме после разгульной ночи с её «обстоятельствами» было гораздо хуже. — У всех бывают такие ситуации, — внезапно сказал парень, закончив с закусками. — Ну да, это же так типично — уходить из дома, — Гюри тактично заменила «быть выставленной» на менее унизительный вариант. — На самом деле я прекрасно понимаю, что чувствуют такие люди. Время от времени мне тоже хотелось сбежать. — И как, вы сбегали? — Нет, я всегда был слишком послушным сыном, — слегка улыбнулся Кёнсу, стаскивая перчатки. — Так и ни разу не смог решиться. Но люди, готовые отстаивать свои убеждения до конца, пусть даже такими радикальными методами, вызывают у меня восхищение. Правда. Гюри подняла опущенный из-за стыда взгляд и посмотрела на парня. Он был серьёзен, но в уголках его глаз виднелась улыбка. — Спасибо. — Пожалуйста. А теперь ешьте. «…но на деле этот хён будет первым, кто запомнит, сколько сахара ты кладёшь в кофе, на какие продукты у тебя аллергия и какие лекарства нужно покупать в случае той или иной болезни». Удивительно. Кёнсу внушает ужас только лишь своим появлением; Кёнсу способен подавить одним взглядом; Кёнсу забывает обо всём на свете, когда видит беспорядок; Кёнсу хорошо готовит и кормит своей едой даже малознакомых людей; Кёнсу находит добрые слова поддержки, пусть и не обязан этого делать. А ещё Кёнсу восхитительно улыбается, теперь Гюри недоумевала, как ей пришло в голову, что он не способен на это. За завтраком, плавно перетекающим в обед, выяснилось, что Кёнсу ездил в свой родной город по работе, он планировал остаться у родителей подольше, но шеф вызвал его раньше запланированного. Упоминание шефа заставило парня на мгновение поджать губы, но Гюри не придала этому значения — вряд ли так уж много людей на самом деле пылают большой любовью к своему начальству, тем более, когда оно портит им планы. Он работал администратором в одном из самых изысканных ресторанов итальянской кухни в Сеуле и был приятно удивлён тем, что девушка о нём знает. Как бы не так, именно в «Larghetto» они семьёй праздновали мамин юбилей два года назад. Гюнпо не нашёл лучшего места и повода, чтобы огорошить всех новостью о помолвке со своей хубэ из Лондонского университета. Забыть эпохальный скандал, что устроил тогда отец, было попросту невозможно… оставалось надеяться, что в то время Кёнсу там ещё не работал. — Всё было очень вкусно, спасибо, а как насчёт…- «четвёрки запершихся в комнате болванов» показала в сторону комнаты Гюри. — О, не волнуйтесь, никто из них не способен жертвовать своим желудком, совсем скоро они вылезут на свет божий. То ли в роду Кёнсу затесались шаманы, то ли он попросту слишком хорошо знал своих соседей, потому что не прошло и пяти минут, как за дверью послышались яростные переругивания, в последствии которых Бэкхён почтил их своим великолепием. Слава Кришне и Иисусу Христу, на этот раз в пожертвованном кем-то халате. — Меня выдвинули в качестве парламентёра, — заявил он, примирительно выставив перед собой ладони. — Выдвигали по принципу, кого меньше жалко? — невинно спросила Гюри. — Это мы тебя по такому принципу выдвигали, — не остался в долгу Бэкхён. — Я же был выбран благодаря своим великолепному красноречию и непревзойдённому дару убеждения. А ещё ведь ты же любишь меня, правда, Кёнсу, и не станешь бить, даже не выслушав? По тому, каким неуверенным и вопросительным стал его тон под конец, складывалось впечатление, что Бён сам не шибко-то верил в собственные слова. Кёнсу никак не отреагировал на новоявленного парламентёра, продолжая вдумчиво жевать собственноручно приготовленный кимчи. — Мы не думали, что ты приедешь раньше, — осторожно подходя чуть ближе, начал Бэкхён. — Мы бы убрали всё ещё до твоего приезда. Технически, мы ничего не нарушили, потому что вечеринка была во время твоего отсутствия, так что… Мы уберём всё, что нужно убрать, поэтому, не мог бы ты?.. — Выразительно просящий взгляд в сторону еды. — Будешь? — невозмутимо спросил Кёнсу. — Достать для тебя палочки? — Ты не злишься? — Технически вы и правда ничего не нарушили, так что если вы уберётесь, то ладно. В рисоварке ещё остался рис. Бэкхён чуть ли не вприпрыжку приблизился к столешнице, полностью растеряв весь свой настороженный вид. Как показали дальнейшие события — очень зря. Стоило Бёну потянуться за столовыми приборами в руках Кёнсу, его шею тут же взяли в захват. Судя по громким визгам и тщетным попыткам выбраться, достаточно болезненный. — Ты тупеешь, когда голодный. — А ты глаза мне… ай…выколешь… палочками. Кёнсу, пусти… а-а-ай, ты забыл, что я твой хён?! — Это ты забыл, «хён», — выделил последнее слово Кёнсу, продолжая безжалостно тыкать Бэкхёна под рёбра свободной рукой, — что старшие не должны создавать своим тонсэнам проблем. Гюри сидела на своём табурете, как в Колизее, и мысленно вопила «кончай его!», еле сдерживая кровожадный смех. Однако вдоволь насладиться физическими страданиями Бёна ей не дал Чунмён, не выдержавший, очевидно, мучений ближнего своего. — Не один Бэкхён виноват, поэтому и наказание он должен нести не один! — выпалил убеждённо парень, уперев руки в бока. — Обожаю… коллективную… ответственность, — полузадушено сказал Бэкхён. За спиной Чунмёна маячила высокая и худощавая фигура Сехуна — Я тут вообще ни причём, Кёнсу-хён. Кёнсу скривился, будто сама идея прекратить экзекуцию над Бёном казалась ему кощунственной, но под убедительным взглядом Чунмёна сдался. Да, была у старшего такая способность — внушать вину даже тогда, когда ты ни в чём не виноват. Оказавшись на свободе, Бэкхён отскочил от экзекутора на приличное расстояние и с видом оскорблённой невинности начал растирать пострадавшую шею. — Хён, можешь выходить, Бэку уже за всех досталось, — обратился Сехун к скрывающемуся за углом Чанёлю. — Привет, Кёнсу-я, ты знаешь, что я тебя люблю, да? — сразу же попытался подлизаться Пак, показывая сердечко пальцами. — Нет, — невозмутимо отмахнулся До. — Будешь драить все туалеты на пару с Бэком до конца следующего месяца. — Эй, а меня-то за что наказывать? Это, вообще-то, Чунмён-хён дал разрешение на вечеринку! Бён тем временем не пытался хоть как-то оспорить свой приговор, покаянно опустил голову и благоразумно молчал во избежание увеличения срока. — Да, Кёнсу-я, на мне больше вины, чем на Чанёле, — тут же вклинилось раскаивающееся воплощение справедливости. На лице До отразилась нешуточная внутренняя борьба. — Ладно, тогда хён убирается на кухне до конца следующего месяца. — Не успел Чанёль облегчённо выдохнуть, Кёнсу добавил: — В таком случае ты будешь убираться после хёна. — Нет, спасибо, давай свои туалеты, — молниеносно ответил Пак. Гюри не удержалась от смешка. Способности Чунмёна к уборке это почти что притча во языцех и прекрасный метод устрашения. Кёнсу умудрился явно слабое место превратить в козырь, чему девушка почти восхитилась. — Хотя я не понимаю, почему ответственность вроде как коллективная, а разделяю её только я… Обиженные причитания ушастого остались без внимания, куда больше парней занимала стоящая на столе еда. Бэкхён потянулся за палочками, которыми ему чуть не выкололи глаза, но Кёнсу ударил его по руках и кивнул в сторону упакованного в пакеты мусора. — Вперёд. Бён скорчил такую несчастную мину, что Гюри захотелось запечатлеть её и повесить у себя в комнате в качестве фото-обоев, чтобы наслаждаться его концентрированными страданиями. Девушка не смогла отказать себе в удовольствии и насмешливо фыркнула. Это казалось удивительным, но Кёнсу действительно слушались. Вот и Бэкхён, зыркнув на неё исподлобья, поплёлся выполнять указания. После завтрака, к которому допустили одного Сехуна, Гюри вызвалась помочь Кёнсу с посудой. Так уж сложилось, что этот парень всего за одно утро успел дважды украсть её сердце. Как будто бы вкусно приготовленной еды было мало, он ещё и поставил кое-кого совершенно невыносимого на место. Закончив с уборкой, Кёнсу извинился и ушёл к себе отдыхать, Гюри ещё немного поболтала с Сехуном и тоже отправилась к себе в комнату. Разбирать вещи было рано, но желание хоть что-то поделать и избавиться от нервного возбуждения загнали её в ванную. Она заключила, что нет ничего самонадеянного в том, чтобы разложить самые необходимые банные принадлежности. Там её и обнаружил Чунмён. — Убираешься? — спросил он, прислонивших к двери. — Немногого. Не сидится на месте. — Я поговорил с парнями, сегодня вечером проголосуем. Я знаю, ты будешь нервничать, пока не узнаешь вердикт. — Спасибо. — Я принёс какао и зефирки, не хочешь посидеть со мной? Гюри отвлеклась от протирания раковины и посмотрела на Чунмёна. Ей всё ещё не верилось, что он, такой понимающий, добрый и чудесный, существует в её жизни. — Конечно, хочу. — Почему оно здесь валяется? — недоумённо спросил он, когда заметил скрученное в углу одеяло. На незаправленной кровати стоял поднос с двумя кружками и маленькими белыми валиками зефира. — А… понимаешь… Наверное, его нужно сдать в химчистку. Или, ну, знаешь, выбросить? — Зачем? — Тут такое дело… просто… — Гюри пыталась подобрать как можно более приличное объяснения, но довольно быстро сдалась. — Вчера я застукала, как на нём кое-кто занимался сексом. — Оу, — только и выдавил из себя парень, присаживаясь на край, прошло некоторое время, прежде чем он пришёл в себя после такой новости. — В таком случае нам нужно новое одеяло, да? Или лучше кровать? Думаю, неплохо было бы съездить в Икеа и прикупить тебе что-нибудь. Комната выглядит совсем пустой. У меня будет время на неделе, ориентировочно в четверг, могу тебя отвезти. — Комната хорошо выглядит, ничего не нужно. Да и я не уверена, смогу ли я здесь остаться. — Не волнуйся по этому поводу. Я объяснил ребятам твою ситуацию, уверен, они не будут против. У тебя есть планы на четверг? — Нет, планов нет. — Тогда поедем? — Вкусные зефирки, — с набитым ртом улыбнулась Гюри, пытаясь перевести тему. — Значит поедем. — Оппа, нет, — естественно, её нелепая попытка не увенчалась успехом. — У меня… у меня нет на это денег, если честно. То есть, у меня что-то есть, но я не поняла, достаточно ли этого хоть на что-нибудь. Мне ещё нужно распределить траты, поэтому… — О деньгах не волнуйся. У Чунмёна был такой вид, будто он собирался… Только не говорите… — Я буду платить за комнату. Столько, сколько нужно. Я не хочу быть иждивенкой.  — Это много, Гюри-я. Как ты планируешь оплачивать учёбу? — Возьму студенческий кредит. Найду подработку. Несколько. Я хорошо знаю английский. Я смогу что-то найти. — Это очень тяжело. Просто учиться в университете тяжело, а совмещать с работой — ещё тяжелее. Ты разговаривала с мамой? — Да, вчера написала ей, что у тебя. — Нет, ты говорила с ней? — Нет. — Почему? — Потому что она дома. А я здесь. Гюри проглотила вставший комок в горле. Чунмён рядом тяжело вздохнул. В этот короткий миг он выглядел так, будто бы вся тяжесть мира лежит на его плечах. — Вам нужно встретиться. — Вряд ли получится. Скорее всего отец дал распоряжения водителю, сама мама водить не умеет. — Господи, ты серьёзно? Он запретит вам видеться? — Уже запретил. В ближайший месяц, если я не одумаюсь, он вычеркнет меня из семейного реестра. — Не могу в это поверить, — сокрушённо прошептал Чунмён. — А твой брат? Ты можешь попросить его о помощи? — Я не хочу навешивать на него свои проблемы. Да и не думаю, что ему есть до меня дело. — Напиши ему, объясни ситуацию, Гюнпо должен понять. — Ты же знаешь, мы никогда не были близки. Всегда со всеми проблемами я шла к тебе. — Я могу, но… — Не нужно, — перебила его Гюри. — Я справлюсь. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — Возможно. Но я заварила эту кашу, я и должна расхлёбывать. Ты уже многое сделал для меня, пожалуйста, сделай ещё кое-что. Поверь в меня, ладно? Я сама в себя не верю, поэтому пожалуйста. — Хорошо. Конечно. — Чунмён не глядя накрыл её руку и ободряюще сжал. — Если хоть кто-то способен справиться с подобным, то это ты. Ведь Юн Гюри всегда добивается того, чего хочет. Разговор с Чунмёном заставил Гюри с большим рвением взяться за свой недомагазин. До вечера она успела заключить ещё две сделки и договорилась об отправке. Она проверила свой счёт и немного успокоилась, завидев там чуть больше четырёх миллионов вон. Девушка так увлеклась, что очнулась только тогда, когда к ней постучал Кёнсу и позвал в гостиную. «Час расплаты пробил», — пронеслось почему-то у неё в голове. Мальчишки рассеяно поприветствовали её, они были слишком заняты общением с кем-то по видео-звонку. — Эй, Чонин, сколько там в Португалии часов? Я вижу, как сквозь шторы пробивается свет, хватит дрыхнуть! — Мне всё равно, сколько… Я… хочу… спать, — кто-то на том конце очень смачно зевнул. Голос у говорившего был мягкий, низкий и сиплый со сна. — Чонин, познакомься с Гюри! — пробасил Чанёль и повернул к ней телефон. На дисплее она увидела тёмные волосы и одеяло, разглядеть больше из-за приглушенного света не получилось. — Я её знаю, — пробурчал, вероятно, Чонин и уткнулся в подушку так быстро, что Гюри даже не успела рассмотреть его лица. Она тоже его знала. Даже больше. Было время, когда она жутко ревновала оппу к его новому другу. Они как-то виделись, но Гюри игнорировала высокого худощавого подростка, она была слишком занята перетягиванием внимания Чунмёна на себя. Он был помехой. «Точно, — мысленно ударила себя по лбу девушку. — Того мальчишку ведь тоже звали Чонин». Она почти не запомнила его, разве что ощущение, которое он заставлял её переживать: ревность, неуверенность и неловкость. Теперь этот мальчишка живёт с Чунмёном в одном доме и станет одним из тех, кто решит её судьбу здесь. Вот тебе и несмешные шуточки судьбы. Через минуту спустился Чунмён. Он кивнул ей с улыбкой и тут же переключился на Чонина. Это, наверное, было мило. То, как разговаривал с ним старший, как подтрунивал над ним и как смеялся над его ответами. Гюри отмечала всё это на периферии, девушка не чувствовала ревности или обиды, только тревогу. Она смазывала всё, что происходило вокруг, и заставляла цепенеть. Её бывший психоаналитик уже бы диагностировал какое-то расстройство, и Гюри, прислушавшись к своему ускоренному сердцебиению, даже не стала бы отнекиваться. Нарастающий шум в ушах отогнал громкий хлопок дверью. Парни отвлеклись от телефона и посмотрели вверх. Бэкхён спустился порывистым, чеканным шагом, поприветствовал Чонина и каким-то непостижимым образом устроился в самом центре происходящего, прямиком напротив Гюри. Он был одет в стильный, идеально сидящий на нём костюм, на шее висела не застёгнутая бабочка. Выбеленные волосы были непринуждённо уложены, весь его вид источал уверенность и роскошь. Его появление вывело Гюри из оцепенения. Она громко прокашлялась, привлекая к себе внимание. Чунмён тут же отвлёкся и чуть виновато посмотрел на неё. — Как вы понимаете, внеплановое собрание устроено не просто так… — оживлённый шум и смешки стихли, все обратили внимание на Чунмёна. Гюри чувствовала себя немного неуютно, оставшись на диване одной. Её позиция как никогда ясно показывала, что она здесь чужая. — Ой, давайте без этих вступлений, а то Чонин снова уснёт, — бесцеремонно перебил Бэкхён, печатая что-то на смартфоне. — И я спешу. — Я не сплю, — невпопад пробормотал куда-то в подушку Чонин. — Хорошо, — послушно кивнул Чунмён. — Раз все в курсе ситуации, предлагаю проголосовать. Кто за то, чтобы Гюри пожила с нами? — Я за. — Тут же поднял обе руки Чанёль. — Я тоже. — Кёнсу обошёлся без лишних телодвижений, но его короткая улыбка подействовала на Гюри успокаивающе. — Если хёны не против, то я не против. — Пожал плечами Сехун. — Чонин? — позвал Чунмён. — Чонин, ты как? — Да-да, конечно, можно я уже пойду спать? И, не дождавшись ответа, отключился. — Это вообще можно считать за ответ? — спросил сам у себя Чунмён. — Ну ладно, пусть будет. Все уставились на Бэкхёна. Он же увлечённо рассматривал свои ногти, делая вид, что не замечается такого пристального внимания. — Бэкхён, твоё решение? — А, что? — обвёл он присутствующих рассеянным взглядом, судя по всему, происходящее его мало заботило. — Разве моё мнение что-то изменит? Хочется поиграть в спасителей дамы в беде? Пожалуйста, только меня в это не втягивайте. В итоге я всё время оказываюсь крайним. — Бэкхён, мнение каждого имеет значение. — Мне кажется, вы уже всё решили. У меня встреча через пятнадцать минут, так что… — он поправил идеально сидящие брюки, обозначая намерение свалить как можно скорее. — Перестань набивать себе цену и просто скажи — да или нет, — закатил глаза Кёнсу. Гюри уже отметила любовь Бёна к театральным эффектам, но сейчас он превзошёл самого себя. Парень нарочно держал паузу, только зачем? Когда их взгляды встретились, девушка поняла: он стремился показать, что её дальнейшая судьба здесь зависит от его решения. Он прищурил глаза, всматриваясь в её лицо с таким усердием, будто пытался в нём что-то найти. И, судя по вдруг появившейся кривоватой усмешке, он таки нашёл. — Ладно, пусть, — небрежно махнул рукой Бэкхён и потянулся за пиджаком. — Вдруг и мне в карму за спасение сырых и убогих зачтётся? Всем хорошего вечера, до завтра меня не ждите! — Эй! — окликнул его Чунмён, желая отчитать за «сырых и убогих», но за парнем уже захлопнулась входная дверь. — Как он умудряется оставаться таким бодрым после гулянки? — вдруг полюбопытствовал Сехун. — Он ведь пил больше всех из нас, лёг тоже позже всех… Гюри бы задала другой вопрос: как он умудряется оставаться таким мудаком до самого конца, всегда сохраняя за собой последнее слово? «До конца? — невесело хмыкнула девушка себе под нос. — Судя по всему, это только начало».