Знаешь, я вижу то, что не видят в тебе другие. И оно, безусловно, стоит моей любви. Ни при каких обстоятельствах ты не лги мне: я же вижу, как ты пытаешься делать вид! Как пытаешься быть безупречней всех безупречных, умолчав о минорных нотах большой души, но зовёшь меня прогуляться с тобой под вечер по местам, что для дружбы слишком уж хороши! И ты чувствуешь, как никто, что моей ноги не будет там, где мир безразличием ядовит. Знаешь, ты видишь то, что не видят во мне другие. И оно, безусловно, стоит твоей любви. Ты не думай; я за стеснительность не в обиде. Я предчувствую молча: скоро пробьёт наш час. Знаешь, Питер уже давно всё за нас увидел, будучи на столетия старше нас. Стихи Стефании Даниловой
***
— И?! — И?.. — И… Снова ей хочется на секунду закрыть глаза, слишком сильно дежавю. С разными оттенками такое «и» звучало от отца до бесконечности. Но если признаться себе совсем честно, то Розе не нравилось сравнивать Рональда Уизли с Драко Малфоем, ибо с точки зрения логики между ними не могло быть ничего общего. Практика же показывала обратное. В последние несколько дней девушка всматривалась в свекра всё внимательнее. Так, интереса ради. Почти на подсознательном уровне. Но наблюдая за ним, она находила всё новые и новые черточки, междометия, слова и даже целые предложения. Стоило лишь отвернуться и не видеть лица, как ей тут же начинало казаться, что с ней разговаривает отец. — Положить еще кусочек жаркого? — Нет, спасибо. — Вы бледны, Роза. — Я поздно уснула. А потом в оболочку вполне адекватного Драко возвращался мистер Малфой с холодным прищуром серых глаз и высокомерным тоном. — Зачем же так рано просыпаться? Вы могли бы оставаться в постели до обеда. — Я не привыкла поздно вставать, валяться в кровати и завтракать в одиночестве, знаете ли, я… (и в этот момент Розе, честное слово, хотелось сказать, что она уже привыкла к обществу старшего Малфоя, и что, вообще-то, в огромном сером доме его компании все равно нет альтернативы). Драко понимал девушку по-своему: — Ах, да, Роза, я и забыл, что вы у нас из ОЧЕНЬ большой семьи. Он не понимал, почему быстро меняющееся настроение девушки в его обществе не оставляет равнодушным. А все дело в том, что мужчина привык знать причину, повлекшую действие. Здесь же он не мог объяснить, а все, что он не мог понять, осмыслить или, на худой конец, потрогать руками, вызывало в нем чувство отвращения или, если совсем честно признаться — страха. Страха перед неизвестностью. Но факт оставался фактом: в обществе Розы его настроение менялось по нескольку раз в минуту. Малфою безусловно импонировали в девушке: характер, настойчивость, дотошность, когда дело касалось ее книги, но ровно настолько же эти черты и раздражали. И он тем более не понимал, что делает теперь здесь, в центре не магического Лондона, подпирая плечом фонарный столб в ожидании Розы. — И?! — И? — И… почему вы опаздываете Роза? — Фильм начинается через пятнадцать минут. Я не опоздала! — спорит девушка. — Кстати, на этот раз поздороваться забыли вы. Она улыбается, а Драко снова раздражен, ровно настолько, чтобы не найти слов для ответной колкости. Он лишь подставляет ей уютный уголок локтя и не отказывает себе в удовольствии чуть слышно, сквозь зубы, прошипеть: — Мы здоровались утром. — А сейчас вечер. Она останавливается в пятне света, проникающего из окна. Будто одинокий актер на сцене любительского театра. В волосы вплетаются мелкие жемчужины дождевой воды, а он снова настойчиво предлагает руку: — Вы промокнете, Роза! Сушиться с помощью магии здесь, увы, не получится. … Они покупают поп-корн в холле. Два огромных бумажных стакана с изображением каких-то цветных помпонов с открытыми ртами и дико вытаращенными глазами. Смешные картинки. И Драко с удивлением обнаруживает, что лакомство приятно пахнет. Сладким, возможно, карамелью. Или это духи Розы? Чтобы знать точно, он чуть наклоняется к ней. — Вот теперь лучше поторопиться, а то и в самом деле опоздаем. Когда места уже заняты, и в зале гасят свет, мистер Малфой с недоумением обнаруживает, что все присутствующие успели надеть весьма странные очки. — Роза?! — тихо шепчет он ей. — О, мистер Малфой, — спохватывается девушка и откуда-то извлекает такие же, как у нее, очки, ловко водружает их на нос Малфою, чуть надавив посредине. Карамелью пахнет от нее. И это странное открытие. Неприятное ровно настолько, чтобы тотчас же отвернуться к экрану и засунуть руку в ведро с попкорном… Ведь нужно поспорить, и запах точно исходит от сладостей. Маггловское кино ему не нравится. Совсем. Оно чуть интереснее колдографий. Хотя ему кажется, что смысла меньше. К тому же он устал и дела министерские эти. В общем, с большим неудовольствием Малфой понял — его клонит в сон. Хрустящая кукурузой Роза, какой-то скрип с экрана, тихая музыка; Драко уже готов был прикрыть глаза. Всего на секунду, как вдруг… он почувствовал на своих пальцах в ведре с попкорном тонкие, мягкие пальчики. — ОЙ, — она первой отдернула руку. — Что? — Мой кончился. Извините. Я как-то машинально. В кино мы ходим только с папой, вот я по привычке и… — Что по привычке? — Я доела свою кукурузу. И когда моя кончается, я всегда таскаю её у папы. Кстати, мистер Малфой, и чтокаете сегодня вы. — Как можно съесть такую порцию за пять минут? Мне, конечно, не жалко — вот возьмите, — и он протянул ей свой попкорн, — просто объясните КАК? — Пять минут? — Роза подозрительно уставилась на мужчину. — Вы проспали весь фильм, мистер Малфой!***
Раньше она никогда не замечала, что у темноты есть пальцы. И тяжелое, смердящее дыхание. Она понимает, что инстинктивно пытается разогнать маслянистый синий мрак мокрыми от страха ладонями, когда шагает за порог хорошо знакомой комнаты. Ночной мир переполнен слишком громкими звуками: будто раскаты грома — звук собственных шагов, точно крик чайки — поворот ключа в ржавом замке, токийское землетрясение сотрясает грудь — то бьется сердце. Она огибает невидимые, но изученные наизусть препятствия: угол стола, за ним еще один, еще. Дверь. Под пальцами холодная. Нет, обжигающе ледяная, а за ней… Знакомый запах парфюма, кажется, въевшийся во все предметы, находящиеся в помещении. Даже в ее кожу. Женщина торопливо пересекает просторную полупустую комнату — ее цель картина, висящая над камином. Узкие ладошки в темноте святящиеся, точно два призрака, давят сначала на верхние, а потом и на нижние уголки. За спящим колдопортретом едва различимо звякает какая-то шестеренка в механизме и полотно чуть слышно отъезжает в сторону. За картиной лимбовый замок. Она чертит палочкой в воздухе, произнося сложные заклинания, обнаруживающие защитные чары, но не находит ничего. Неужели сейф заперт просто на комбинацию цифр? Она тихо шепчет «Alohomora», но дверца не открывается. Пальцы женщины дрожат, когда она дотрагивается до замка. «12051982». Сейф закрыт. Она набивает следующую комбинацию «19821205». Снова мимо. Дальше идут «120582», «01092005», «010905», «05061980». И лишь после часа бесплодных попыток и полного отчаяния, на комбинации «12050109» замок сдается. Как же она сразу не догадалась?! Спрятать то, что находится в сейфе, не составляет труда. Ведь она, в отличие от хозяина этих ценностей, благоразумно пользуется заклятием сжатия, маскирующими чарами, и тогда на ее ладони оказывается маленькая дамская пудреница с инкрустированной цветными камнями крышечкой. Женщина покидает комнату и больше не слышит громких звуков. Её не терзает совесть. Впервые за много недель, а быть может и лет, она засыпает в собственной постели глубоко и спокойно. До самого утра.***
Из синей папки Розы Малфой
«Привет папа! У меня все хорошо. Правда! И все твои догадки что я: похудела, подурнела, не высыпаюсь, выгляжу бледной, устала (нужное подчеркни, пожалуйста, сам), лишь следствие того, что раньше ты видел меня после маминой стряпни и пирогов бабушки Молли. Конечно, эльфы Малфоев не могут сравниться в мастерстве с Уизли, но я не горюю и открою секрет: нашла новую, совершенно удивительную кондитерскую в западной части Косого переулка, где, собственно, и надеюсь увидеть тебя в следующий четверг, часиков в семь. Выпьем по чашечке латте, поболтаем. Все же мне кажется, что ваш с мамой визит в Малфой-Мэнор, мера излишняя. Тут никто меня не унижает, не обижает и не притесняет. Особенно свекор. Вообще не могу взять в толк, с чего ты делаешь такие предположения. Мистер Малфой, когда я его вижу, а если учесть его занятость — это случается не часто, сама предупредительность. Так вот: он всегда обходителен и очень вежлив со мной. Мы видимся в столовой. Разговариваем. Он даже дал мне право переделать несколько комнат в доме по своему усмотрению. Правда, мне пока не хочется. Я начинаю привыкать к этой странной серой эстетике. Как дела у мамы? (Вот только не нужно сейчас с укоризной сверлить взглядом этот пергамент и говорить, что мне нужно чаще наведываться к вам). Не нужно. Ибо я понимаю, как долго потом мама отходит после таких визитов. Знаешь, пап, а ну ее к гриндилоу, эту кондитерскую. Давайте-ка лучше встретимся все втроем и погуляем по Косому переулку. Сейчас лето и совсем не хочется сидеть взаперти. Хорошо? Кстати, я забыла рассказать, хотя, чувствую, что ты будешь весьма недоволен таким сравнением, но все же не могу промолчать. Вчера мы с мистером Малфоем побывали в кино. Это было эпохальным событием, потому что он сказал твоими словами: „Роза, да это же просто чушь несусветная“, а после молвил, что такое месяц нужно сливочным пивом запивать. И все это притом, что он проспал ВЕСЬ сеанс. Никого не напоминает, а пап? На этом заканчиваю. Хотя… Ты часто спрашиваешь про Скорпиуса. Я тоже часто спрашиваю, но не о нем, а у него. И знаешь… хотя он приезжает все еще крайне редко, но письма становятся длиннее и интереснее. Он так потрясающе описывает страны и города, в которых бывает, что создается полное ощущение, что я там побывала. ОЙ, ПАПА!!! Забыла о самом главном. Теперь у меня есть собственная собака, которую вы стотыщлет не разрешали заводить, потому что у Хьюго аллергия на шерсть. Теперь в моей комнате, и что немаловажно, в кровати (не говори маме) спит маленькая рыжая и самая лохматая на свете собака — Бобби. Не правда ли тебе интересно, откуда она? Уговорил! Расскажу! Вчера, когда мы с мистером Малфоем возвращались из кинотеатра, было совсем не поздно, и нам пришлось довольно долго идти по не магическим кварталам, чтобы найти безопасное для трансгрессии место. Как назло навстречу нам периодически попадались целые группы простецов. Учитывая то обстоятельство, что накрапывал мелкий дождь, а зонта не было ни у меня, ни у мистера Малфоя, улучшению его настроения это обстоятельство не способствовало. Поэтому, когда я увидела что-то маленькое и мохнатое, свернувшееся колечком у чьего-то порога, он только раздраженно фыркнул и попросил меня поторопиться, ведь я, конечно, поспешила к повизгивающему комочку. Собака. Маленький щенок, который промок насквозь и жалобно так звал кого-нибудь на помощь. И я решилась. Решилась попросить, папа, чтобы взять его с собой. ТЫ бы видел выражение лица Малфоя, который, бедняга, не знал, под каким благовидным предлогом мне отказать. И пока он сомневался, я уже засунула дрожащую собачонку под мантию. — Роза, у пса, наверняка, есть хозяин. — Где? — задала я вопрос. — Возможно, за этой дверью, — с этими словами он шагнул на порог незнакомого дома и решительно постучал в дверь. Ему открыла старая маггла. Такая старая, что, кажется, я никогда не видала таких старух. Мистер Малфой минут пятнадцать выяснял у нее о собаке, но без особого успеха. Бабушка забывала о чем речь, стоило свекру договорить предложение лишь до середины. Но он не сдавался долго, до тех самых пор он тряс несчастным Бобби перед носом бабки, пока она, наконец, не обозвала его идиотом и не захлопнула перед его носом дверь. Папа, мне стоило огромных усилий сдержать приступ смеха, глядя на мистера Малфоя, у которого с волос и даже с кончика носа стекала вода, а он убеждал меня, что не так уж и холодно, не так сыро, что собаку можно оставить там, где мы ее нашли. Он размахивал щенком, как большой мокрой тряпкой, а Бобби воспользовался, и когда расстояние между ним и щекой Малфоя сократилось до минимума — малыш лизнул его. Во всю ширину своего языка. Аргументы Малфоя закончились на следующем моем вопросе: — Мистер Малфой, вы, кажется, говорили, что южная часть дома принадлежит нам со Скорпиусом? — Да. — Так можно мне забрать щенка на свою половину дома? — Скорпиус не любит собак, — сделал он новую попытку. Видимо, не в привычках Малфоя сдаваться. — Еще как любит, — заключила я и окончательно устроила собаку под мантией. В общем, я рада. Мистер Малфой — тоже, хотя пока ему успешно удается это скрывать. Но когда Бобби зажевал скатерть, а потом налил три лужи подряд, он только хмыкнул: — Что это? — Это лужи, мистер Малфой. Все малыши так делают. — О, надо же, он даже писать САМ умеет? Мне кажется, папа, что они поладят. Ведь мы с мистером Малфоем тоже почти поладили. Думаю, тебя это обрадует. До скорой встречи, папочка! Целую! Твоя Роза. P.S.: Передай привет мамочке, расцелуй щечки моей бабушке, а дедушке передай, что все в силе, и завтра я обязательно сопровожу его на выставку маггловских двигателей».***
Он смотрел на неё, ловя себя, как вор, за пальцы. К неутешительным выводам приводил его собственный разум. Во-первых (и это было самой главной причиной, по которой он смотрел на неё), Драко Малфою было невыносимо стыдно за сына. Конечно, он знал, что Скорпиус будет отсутствовать подолгу, но не предполагал, что его появления станут столь эпизодическими, что он сам будет проводить в обществе Розы гораздо больше времени, чем её собственный муж. А во-вторых, и это было весьма печально, мистер Малфой стал замечать, что ему нравится общество невестки. Нет, у него и мыслей не возникало, посмотреть на нее, как на женщину, ведь если не брать в расчет двадцать пять лет разницы, то можно придумать еще миллион других причин. Но Малфоя смешила ее непосредственность и простота. Мужчина заметил, что она любит сидеть на диване, довольно комично подвернув под себя ногу. Ни одна леди не могла бы себе такого позволить. Роза же при этом, весьма сосредоточено ковыряла пером в пергаменте, закусывала губу, скребла кончик носа и возвращалась к письму. Драко с удовольствием наблюдал разрастающийся бардак вокруг Розы, когда она при его появлении быстро собирала разбросанные пергаменты в свою синюю папку, откуда они торчали подобно длинным языкам. — Извините, это, кажется, ваша половина дома. — Вы можете оставаться здесь, штраф будет взыскан с пограничников, пропустивших нарушителя, — шутил Драко. — То есть вы не сердитесь? — Почему я должен сердиться? Граница чисто условная. Просто мне не хотелось бы, чтобы в этой части дома царил такой же бардак, как у вас. При этих словах Роза густо краснела, вспоминая большое, свежее пятно от горячего шоколада на ковре, которое еще вчера хотела убрать, но, конечно, о нём позабыла. — Я исправлю, — молвила она. — Я могу прочитать какие-нибудь из ваших записей? — он взглядом указывал на папку, что Роза прижимала к груди. — Нет. Это мое. Ваши воспоминания принадлежат вам, то, что в этой папке — моё! — Вы не хотите делиться? Как же вы тогда планируете издаваться, Роза? — Я не хотела бы обсуждать это с вами. Ведь вы тоже не очень-то торопитесь ответить на мои вопросы. И, признаться, он был почти готов.***
Из мусорной корзины Драко Малфоя
1. Письмо сыну 2. Связаться с Тиа***
***