Рейло - однострочники

Сонгфик по песне Joan Baez "Diamonds & Rust". https://www.youtube.com/watch?v=1ST9TZBb9v8 Для Селины (<3), принесшей мне эту песню и ее предысторию.       Мягкий свет безымянной луны чертил бледные дорожки на черных кронах близлежащих деревьев и плетеной циновке террасы, служившей ныне укрытием для Рей. За те несколько лет, что прошли от событий на Крайте, сопротивленцы каждый день, каждое мгновение своих жизней посвятили борьбе с Первым Порядком. Но все равно проиграли. Сегодня днем в голоновостях пресс-секретарь Верховного лидера заявил, что последний крупный мир, имевший возможность хоть как-то противостоять этой военной махине, подписал мирный договор и признал власть Первого Порядка. Там же, в голоновостях, мелькнуло фото Кайло Рена за подписанием договора, и это был первый раз за все эти годы, когда Рей снова смогла его увидеть.       Сидя в одиночестве на циновке, разрисованной лунным светом, Рей думала о том, что им всем – беглецам, дремлющим за стенкой, и ей, сидящей на террасе – следовало делать дальше. И о Кайло Рене. Она знала, что думать о нем чревато – это наверняка поспособствовало бы открытию связи, - но не могла заставить себя перестать.       На фото он выглядел по-другому. Оправившимся. Излечившимся. Таким же, как тогда, в допросной, когда он снял перед ней маску. Видимо, он больше не страдал от своих деяний, ничто не разрывало его на части, и одиночество больше не было над ним властно.       В этом плане ему явно было лучше, чем ей.       Рей даже не сильно вздрогнула, когда крики ночных птиц угасли, и она почувствовала себя словно оглушенной безмолвием.       «Проклятье», - пронеслось в ее голове, когда периферическое зрение выхватило из полумрака темную фигуру, вдруг появившуюся из ниоткуда метрах в пяти от нее.       - Здравствуй, Рей. – Его голос был тих и спокоен, как шелест морских волн, и двоился слабым эхом, символизируя все те световые годы, что в действительности пролегли между ними.       - Здравствуй, Бен. – Рей трясло, как и ее голос при произнесении этих слов. Она и сама не понимала, почему ей было все еще так тяжко и тоскливо говорить с ним по истечении стольких лет. Ей казалось, что не сиди она сейчас на полу, вряд ли смогла бы устоять на ногах.       Рей заставила себя отвести взгляд от лунных бликов на кронах и все-таки взглянуть на него.       - Ты почти не изменился. Такой же тяжелый взгляд, как тогда, в тронном зале. Когда ты назвал меня никем. - Она попыталась улыбнуться, но получившееся выражение лица скорее напомнило маску агонии. – Где ты сейчас?       - На «Сиянии». – Он оглянулся, словно пытаясь понять, где находится, но Рей знала: раз она видит только его, он тоже видит лишь ее одну. – Это новый флагман Первого Порядка. Хотя ты, наверно, и так знаешь.       Кайло смерил ее холодным взглядом, и Рей на секунду усомнилась, было ли в его глазах что-то еще, кроме этого холода, когда она видела его в последний раз, на Крайте.       - Столько лет прошло с тех пор, как ты пришла ко мне и принесла с собой надежду. – Рей пыталась услышать хоть одну нотку горечи, сожаления или конфликта в этих словах, но они были столь же непроницаемы и пусты, как у ее тюремщика на «Старкиллере».       - Ты тоже кое-что мне принес. – Не было смысла уточнять, что. Ему ли не знать, что эта встреча была для нее величайшим уроком, источником разочарований и смирения. И этот урок был ценнее любого кайбер-кристалла, но оставил горький вкус пепла во рту.       Он слабо улыбнулся.       - Ты мог бы стать величайшим джедаем. Последней надеждой. Весь мир мог бы быть у твоих ног. Мы могли бы побороть одиночество вместе... – Ее слова были полны тоски и былого пыла, и с каждым звуком все яснее перед ее глазами вырисовывалась картина:       Он стоит посреди тронного зала, на его лице воодушевление и почти что улыбка. С потолка летит пепел и огарки занавесей, которыми были завешаны стены, и искры падают на его растрепанные волосы. В целом мире не существует иных звуков, кроме их тяжелого дыхания – одного на двоих, и Рей испытывает восторг: она оказалась права, Бена можно было спасти, вернуть, стоило лишь ему помочь. Ей бы хотелось остановить это мгновение и наслаждаться им вечно: их тяжелым дыханием, Беном, пеплом в его волосах…       - О, отбрось ностальгию, - Рей не сразу смогла понять, явилось ли это ответом на произнесенные вслух слова, или же он почувствовал ее эмоции, ее воспоминания, и от этого остро ощутила внезапно накатившие стыд и отчаяние, – весь мир уже у моих ног. И мог бы быть у твоих тоже. Но ты решила иначе, и я больше в тебе не нуждаюсь.       Ностальгия! Так это теперь называется? Какое красивое слово для разбитых надежд.       Кайло Рен был всегда хорош в подборе слов. И в создании неопределенности. Хотя его последняя фраза, очевидно, явилась той самой точкой, что должна была рано или поздно заменить многоточие времен Крайта.       В глубине души Рей хотелось бы, чтобы многоточие оставалось многоточием. Но, даже поняв за прошедшие годы, что ее желание видеть в Бене последнюю надежду зиждилось не только на его родословной, не только на конфликте света и тьмы, но на сострадании, на родстве душ и даже на нежности, она была не в силах изменить или вернуть прошлое. Оно все обратилось теплым сиянием кайбер-кристаллов и горьким вкусом пепла во рту.       Рей грустно улыбнулась растворяющемуся в темноте призраку. Впервые за долгие годы она почувствовала принятие.       Оно было горько-сладким на вкус.