Дервиш-паша - визирь Османской империи.

По дороге в Стамбул путники практически не разговаривали. Мирей была в подавленном состоянии. Кеманкеш понимал, что он убил человека, к которому Мирей испытывала что-то. Парень не мог понять, что ранило его сильнее то, что девушка принадлежала другому или то, что после убийства Генри хатун даже не смотрит в его сторону. Дервиш знал, что Мирей лучше сейчас не трогать и был сосредоточен на обратном пути. Джемила с ребенком ехали в карете, что делать с ребенком капудан не знал, но решил, что раз он был так важен сэру Лелло, он нуждаются в защите. Обратный путь занял практически две недели. Когда Мирей увидела знакомые дома, она поняла, что всё закончилось, больше нечего боятся, но почему-то её душу будто выдернули из тела. Хандан увидела Дервиша в окно и выбежала навстречу возлюбленному. Кеманкеш поклонился султанше, она в ответ качнула головой и улыбнулась. — Наконец-то, Дервиш, — с дрожью в голосе сказала Хандан, — я молилась за вас. С вами всё в порядке? Хандан окинула путников глазами. Мирей чуть поклонилась и побрела к себе. Дервиш посмотрел в след хатун и перевёл взгляд на Хандан. — Всё хорошо, — спокойно ответил паша. Султанша увидела, что в стороне стоит девушка с ребенком и вопросительно посмотрела на визиря. — Приготовьте Джемиле-хатун комнату, — приказал визирь слугам, — Хандан пойдем наверх, я хочу увидеть дочь. Кеманкеш подождал, когда все уйдут и отправился в город, чтобы хоть как-то отвлечься от своих мыслей. Люди на пути следования юноши были безликими, и он шел, не пытаясь кого-то разглядеть. Мустафа отметил для себя, что он уже не тот мальчишка-нищенка, которого когда-то встретила Мирей на этих улицах. Кеманкеш шел уверенный в себе, ему не нужно было прятаться и бояться, что в нем признают воришку, который украл хлеб. За эти месяцы, что он провел во дворце Дервиша, он вырос и повзрослел. Кара Мустафа набрался опыта в военном деле и уже мог противостоять врагам династии, но у него не было одного… У него не было той привязанности к повелителю, что была у Дервиша. Не было той любви к султану, чтобы пожертвовать ради него жизнью. Кеманкеш был готов к службе, но понятие преданности, верности и самопожертвования были еще так непонятны для его сердца. Парень бродил по улицам, пока его внимание не привлекли люди, которые толпились около кареты. Подойдя ближе, парень понял, что это экипаж какой-то знатной особы. Пытаясь рассмотреть, кого приветствуют жители, юноша пробрался вперед. Его рост позволял ему видеть поверх голов собравшихся. — «Богиня? Нимфа? Ангел?» — перед взором Кары Мустафы предстала юная красавица, парень пытался сравнить её с этими мифическими созданиями, понимая, что она ещё более восхитительна. Девушка, окруженная служанками, раздавала милостыню. Её черные кудри вились, водопадом покрывая плечи, и взлетали вверх от малейшего дуновения ветерка. Солнечные лучи, которые Мустафа уже давно не замечал из-за своего дурного настроения, вдруг стали обжигать его тело. Кеманкеш попытался подойти ближе, но девушка повернулась к карете. Слуги открыли дверцу экипажа, и девушка скрылась внутри. — Какая же она добрая, — услышал юноша перешёптывания в толпе. — Дай Аллах ей долгих лет. — Кто она? — непроизвольно спросил Мустафа, какую-то женщину из толпы. — Это наша султанша, наша покровительница, наша Кёсем. — Кёсем? — улыбнулся юноша, вспоминая пленительный стан, обворожительную улыбку и ясный невинный взор. Вдруг вокруг всё стало другим. Кеманкеш увидел маленьких пташек, что чирикали и дрались друг с дружкой за червячка, увидел ясное голубое небо, почувствовал ветер, который ласкал его лицо. Всё изменилось вокруг и мир, будто стал другим для него в этот миг. Совсем другое чувствовала сейчас Мирей. Золотые лучи солнца, которые проникали в её комнату, раздражали девушку. Она задернула шторы и в комнате во царил полумрак. Хатун хотелось укрыться ото всех. Мирей стала рыться в каких-то вещах и отыскала сверток. Развернув его, она достала кунай, тот самый, который маркиз бросил в визиря. Девушка подобрала его у обрыва, пока Кеманкеш и капудан не видели. Этот клинок единственное, что у неё осталось от Антуана. Кровь на клинке уже запеклась, его кровь. Девушка разглядывала клинок, всё думая о Лелло и последних событиях: «Маркиз, Анри, Антуан кто бы ты там не был, почему ты не выходишь у меня из головы? Почему мне так плохо? Почему я не могу забыть о тебе?». Хатун пыталась вспомнить каждую минуту, проведенную с послом и, вдруг, её будто пронзила молния… — «Это сын Кёсем-султан, брат-близнец шехзаде Мехмеда, — вспомнила слова маркиза Мирей. — Какая же ты доверчивая девочка, что же твой учитель не научил тебя убивать?» — «Что это было? — задумалась девушка. — Маркиз пытался меня обескуражить или всё же это правда? Зачем же ему надо было рассказывать мне об этом? Он хотел убить меня и думал, что этого больше никто не узнает». Мирей вышла из своих покоев и пошла в комнату, в которой разместили кормилицу с ребенком. — Джемила, — обратилась Мирей к девушке, — посол тебе что-нибудь рассказывал о ребенке? Говорил, чей он сын и откуда? — Нет, Мирей-хатун, — всё ещё будто боясь маркиза, отвечала кормилица. — Я ничего не знала и про посла. Четыре месяца назад, он нашел меня и велел заботиться об этом мальчике. Он хорошо мне платил, но никуда не выпускал из комнаты в подвале. Лишь рано утром или поздно вечером мы гуляли с ребенком в саду. Однажды я хотела отказаться от своих обязанностей и попросила посла найти мне замену. Он пришел в такую ярость, что я до смерти испугалась. Я решила больше не заикаться об этом. — Генри не говорил, как зовут этого мальчика? — Как я поняла, посол был не из тех, кто любит, что-то объяснять. А я боялась спрашивать. Я знала, что он убьет меня, если я попытаюсь сбежать или, если посол найдет мне замену. — А когда точно посол нашел тебя, и ты стала кормилицей? — Этот день я хорошо запомнила, потому что в этот день родился наш шехзаде, — улыбнулась хатун и снова погрустнела, потому что этот счастливый день для империи, стал для неё самым ужасным в жизни, так как она попала к маркизу. Мирей задумалась, вновь и вновь прокручивая в голове слова: «Это сын Кёсем-султан, брат-близнец шехзаде Мехмеда». — Мирей-хатун, — прервав размышления девушки, сказала Джемила, — Вы могли бы посидеть с ребенком? Я хочу сходить на рынок, я как привязанная последние месяцы, позвольте мне немного прогуляться. — Хорошо, мне всё равно нечем заняться. Я пока погуляю с мальчиком, но ты не задерживайся. Теперь тебе нечего бояться, Дервиш-паша позаботится о тебе. Девушка поклонилась и вышла из комнаты. Мирей взяла мальчика и отправилась в сад. Прогулка с ребенком немного отвлекла хатун от грустных мыслей, но её по-прежнему одолевали сомнения. Девушка вглядывалась в личико мальчика, пытаясь понять, могут ли слова маркиза быть правдой. Кеманкеш вернулся во дворец, через несколько часов своей прогулки и прошел в сад. — Мирей, — поприветствовал он хатун, в надежде, что она немного успокоилась после событий в Бурсе. — А где Джемила, почему ты гуляешь с ребенком? — Джемила, ушла в город. Мне кажется, что мальчик уже хочет кушать. Пойду, отнесу его Нергис-хатун, чтобы она его накормила, пока Джемила не вернулась. Кара Мустафа окинул девушку взглядом, а в его голове всплыл образ Кёсем-султан. Юноша вдруг понял, что с его сердца исчез тяжёлый груз и обида, которую он испытывал к Мирей-хатун, вдруг куда-то испарилась. Мирей отдала мальчика Нергис и пошла, посмотреть, не вернулась ли Джемила, но комната кормилицы была пуста. Девушка вернулась в покои Нергис. Маленькая Армаан смело ходила по комнате няни, пока та кормила малыша. Увидев Мирей, дочь Дервиша подбежала к ней. — Как моя красавица? — подхватив на руки девочку, сказала Мирей, и малышка засмеялась. Армаан что-то лепетала на своем языке и корчила рожицы. Черные глазки маленькой госпожи за несколько секунд могли окинуть всё вокруг, и новая идея тут же приходила в её голову. Малышка, пытаясь осуществить свой замысел, могла залезть куда угодно, и поэтому Нергис-хатун приходилось нелегко. Мирей играла с Армаан, пока мальчик кушал. Нергис с легкостью справлялась с малышом, который обладал прекрасным аппетитом. В комнату вошла Хандан и Мирей поклонилась. — Дервиш ещё не вернулся? — спросила султанша. — Я его не видела, госпожа, — ответила Мирей. Хандан перевела взгляд на мальчика, который доедал свою порцию молока. — А где эта девушка, кажется Джемила? — удивилась госпожа. Султаншу, будто потянула невиданная сила, и она подошла к малышу. — Как странно… — прошептала Хандан, разглядывая мальчика. Мирей подошла ближе и стала наблюдать за госпожой. Султанша улыбнулась, и её глаза засияли. — Госпожа, что странно? — спросила Мирей. — Нет, ничего, — ответила Хандан, не в силах оторвать взгляд от ребенка, — как же маленькие все похожи. Этот малыш, как две капли мой Ахмед. Он вызвал у меня такие светлые воспоминания… Султанша чуть погрустнела, а Мирей встряхнула головой пытаясь отвязаться от одной мысли. — Госпожа, можно поговорить с Вами наедине? Хандан вопросительно посмотрела на Мирей. Оставив Армаан у Нергис, они вышли из комнаты. — Пойдем в кабинет, — сказала Хандан, и девушка пошла следом за султаншей. — Госпожа, — начала Мирей, — когда мы были в Бурсе, маркиз, который похитил меня, кое-что мне сказал. Теперь это не дает мне покоя. — Что он тебе сказал? — Госпожа, я не уверена, что это правда. И я не хотела бы Вас растревожить этой информацией. — Говори же… — негодовала госпожа. — Султанша, он сказал, что этот ребенок… — Мирей, — прикрикнула Хандан, не понимая, что пытается сказать девушка. — Он сказал, что этот мальчик — это сын Кёсем… — Что? Это какая-то нелепица. Как этот ребенок может быть шехзаде? Ты что-то не так поняла… — Нет. Я хорошо поняла, что он сказал. Он говорил, что это брат-близнец шехзаде Мехмеда. У Хандан перехватило дыхание, и она присела на диван. Мирей налила воды и дала султанше. — Надо сказать Дервишу-паше об этом и он всё выяснит, может ли это быть правдой… — Нет, — прервала девушку Хандан. — … — Нет, не говори ничего визирю, — прикрывая рот рукой, испугано произнесла султанша. — Но почему? — Если это, правда, то Дервиш непременно вернет этого мальчика во дворец Топкапы. — Но, что в этом такого? — Брат-близнец станет претендентом на престол. Сейчас Осман хоть и старший сын Ахмеда, у него меньше шансов стать повелителем, чем у шехзаде Мехмеда. Если появится ещё один шехзаде, то он станет врагом для своего брата. Борьба за власть во дворце Топкапы — это постоянный страх для матери и наследников. Я помню себя, как я боялась, что у меня родится ещё один сын. Боялась, что мои сыновья станут врагами и слава Аллаху, что он мне подарил только Ахмеда. У Халиме было двое сыновей и, если бы старшего не казнил отец, то, скорее всего, он бы занял престол и казнил Мустафу и моего льва. Наши законы очень суровы и, если этот ребенок по странной случайности спасся из дворца Топкапы, то я не стану возвращать его туда и обрекать на горькую участь. Мирей слушала госпожу и понимала, что султанша, жившая во дворце в постоянном страхе, наверно права, но как она — ученица визиря может скрыть это от своего наставника. — Мирей, ты не должна рассказывать об этом паше, ты поняла? Хатун поклонилась, и Хандан вышла из кабинета, оставив девушку одну.