Дервиш-паша - визирь Османской империи.

… дворец Великого визиря. Дервиш пробыл дома несколько часов, но ему не давала покоя мысль о девушке, которая была сейчас во дворце Топкапы с его падишахом. От этой особы можно было ожидать чего угодно, ведь паша понимал, что она, как и Д’Эффиа иностранный шпион. — «Я смирился с тем, что маркиз находится в Стамбуле, но я так и не выяснил, кому он служит, — подумал Великий визирь. — Что я узнал о нём? Он француз или всё же англичанин? Я не знаю его настоящего имени, ведь Антуан Куаффье де Рюзе маркиз Д’Эффиа — это, скорее всего, такое же заимствованное, как и посол Лелло. Какие он преследует цели и задачи? А эта леди — Кэтрин Лелло….». Дервиш прокрутил в голове ещё раз сегодняшний день. — «Я наверно был слишком жесток с Мирей. Я забываю, про её возраст и то, что она девушка. Хатун тяжело, но она, тем не менее, раньше не подводила меня». Паша расхаживал по кабинету, пытаясь найти решение для новой головоломки. Понять, как ему действовать в этой ситуации. — «Маркиз сказал, что пробудет сегодня весь день в посольстве, что если мне посетить его дом?» — свежая мысль пришла в голову визирю, и он вышел из кабинета. Идя по огромной гостиной, визирь услышал смех детей и поднялся наверх. Армаан бегала по комнате и совсем измучила кормилицу. Хандан сидела около внука и, качая кроватку, смотрела на игру дочурки. Дервиш подошел к жене и поцеловал. — Я должен уйти, — тихо сказал он, видя, что мальчик засыпает. — Снова уходишь, — печально пропела госпожа и с любовью взглянула на мужа. — Где Мирей? — После разговора с тобой она не возвращалась. Великий визирь обнял дочку, поклонился султанше и вышел из покоев. Спустившись вниз, он немного постоял у входа и направился в комнату Мирей-хатун. Мирей лежала на диване, уткнувшись в подушку, и плакала от боли и обиды. Ей казалось, что она лишняя в этом мире, её голова и сердце разрывались на части. Раздался стук в дверь. Девушка вскочила и вытерла слезы. Тихо подойдя к двери, хатун открыла её. — Дервиш-паша, — суетливо сказала девушка и инстинктивно провела рукой по лицу, боясь, что учитель увидит, что она плакала. Визирь сделал шаг вперед, и хатун отступила, чтобы паша прошел внутрь. — Я был не справедлив к тебе, прости, — по-отцовски сказал наставник. — Нет, Вы правы, — виновато ответила ученица, — я должна была сразу рассказать Вам. Из-за меня Вы попали в трудное положение. Умная Мирей догадалась, что паша сорвался на ней, потому что эта девушка и Д’Эффиа что-то выкинули. — Султан Ахмед попал под чары госпожи Лелло, — пояснил наставник. — Простите, визирь, — Мирей виновато опустила голову. Дервиш приподнял её за подбородок и посмотрел в глаза хатун. — Ты не виновата, кто виноват так это маркиз. Его попытки повлиять на дела в Стамбуле, а теперь и попытки влезть в семью султана переходят границы. Он крутит тобой, да и я чувствую себя, марионеткой в его руках. Стоит де Рюзе дернуть за веревочку, и я отступаю. Он же вновь нападает, но так больше не может продолжаться. Я должен покончить с ним. Мирей в ужасе замерла, в её мыслях предстала самая страшная картина. — Я должен убить его, — твердо сказал Дервиш. — Маркиз не переживет эту ночь. Девушка не могла произнести ни слова. — Он сказал, что будет в посольстве, — уже сам себе говорил визирь. — Ну, ладно. Отправлюсь сначала к нему домой, если его там нет, то подожду его возвращения. Паша открыл дверь и, не обращая внимания на остолбеневшую хатун, вышел. … дворец Топкапы. Пасмурная погода утра сменилась не менее угрюмым днем и плавно перетекла в прохладный вечер, но Ахмед, будто не замечал уже этих опавших листьев, увядающих цветов и мерзко холодной земли, он был весел. Понимая умом, что леди Лелло — это не его гарем, что это жена посла другого государства, повелитель ничего не мог с собой поделать. Её нежная, легче пуха рука, как-то незаметно прокралась в его ладонь, и не было сил сопротивляться этому. Тонкая талия шептала: «Обними». Плечи просили поцелуя и, как бы султан ни старался, у него не получалось оторвать свой взгляд. Ахмед не замечал и того, что Кёсем заприметила со своего балкона двух, как ей показалось, влюбленных. Султанша металась по комнате, не понимая, откуда могла взяться эта девушка. Подозвав свою верную служанку Мелике-хатун, Валиде велела ей выяснить всё про соперницу. Госпоже показалось вечностью то время, что не было Мелике, а когда служанка пришла, султанша не в силах ждать, кинулась к ней, чтобы услышать то, что ей удалось выяснить. — Эта девушка пришла с англичанином, который встречался с Великим визирем, но почему она до сих пор здесь не понятно, — хатун опустила глаза и добавила, — с близи эта девушка ещё прекраснее, и повелитель, я думаю, очарован… — Да, как ты смеешь, — крикнула Кёсем и толкнула маленький столик, на котором стояли фрукты и щербет. Посуда с грохотом покатилась по комнате, а султанша вновь метнулась к балкону. Мелике приказала служанкам у дверей прибраться и последовала за госпожой. Ахмед, витавший, словно в облаках, бросил свой взгляд на дворец и увидел, что Кёсем-султан красная от гнева смотрит на них. — Ваш сад настолько великолепен, — пропела миледи, которая тоже увидела султаншу, — несмотря на то, что уже осень, он всё ещё прекрасен. — А я после Ваших рассказов об Англии теперь хочу в эту страну, — с горечью сказал султан. — Но я более не свободен, чем любой мой подданный. Я хотел бы вдохнуть тот воздух, которым Вы дышали в детстве и погулять по тем улицам, по которым ступала Ваша нога. — Ваша мечта может отчасти осуществиться, повелитель, — загадочно прошептала Катерина. — Как же? — Если бы Вы побывали у нас в гостях… — она сделала многозначительную паузу. — Наш дом обставлен по последней английской моде и, приходя туда, я чувствую себя как дома. Только… — Только? — Я подумала глупость, простите, — леди засмущалась и опустила глаза. — Вы, наверное, слишком заняты, я и так отняла у Вас уйму времени. Но мне так скучно в Стамбуле, я постоянно одна в огромном пустом доме… — А как же сэр Лелло? — Генри практически нет дома. Вот и сегодня… — девушка тяжело вздохнула и закусила губу. — Меня ждет одинокая ночь. — Я понимаю Вас, госпожа, — сочувствующе сказал Ахмед. — Мне тоже очень одиноко… Катерина подняла огромные голубые глаза на собеседника и искренне удивилась. В её взгляде повелитель прочел: «Как можно быть одиноким в этом огромном дворце? Как можно чувствовать себя одному имея гарем из красавиц? Но приличия не позволяли леди сказать это вслух. — Я хотела бы Вас принять у себя, — девушка замялась, — но, рамки, в которых я нахожусь, не могут мне позволить делать подобные приглашения. — Я — Падишах мира, а Вы — гостья в этом государстве и я считаю себя обязанным проверить, как Вы устроились и всем ли Вы довольны. Прошу Вас не смущаться, Кэтрин, даже Ваш муж не сможет мне помешать сделать этого. Ахмед взял леди Лелло за руку и повел из этого райского сада. Кёсем увидела это и бросилась в комнату. — Мелике, подай мне теплый кафтан. Помощница замешкалась, но опомнившись, тут же принесла одежду. Кёсем быстрым шагом пошла по коридору вниз. Как нарочно то один, то другой служащий гарема останавливал госпожу, чтобы получить распоряжения относительно дел гарема. Султанша отмахивалась от них, потому что боялась опоздать, но как госпожа не спешила, когда она вышла на улицу, то увидела удаляющуюся карету. … по дороге к дому посла Лелло. Ахмед и его спутница ехали в черной без изысканного обрамления прогулочной карете султана. В этом экипаже повелитель обычно выезжал в город, если хотел проехаться инкогнито. — Моя госпожа, — с волнением произнес молодой правитель, — Вы так прекрасны, что я просто теряю голову. Повелитель взял ручку девушки и поднёс к своим губам. Влажный поцелуй лег на руку красавицы и султан увидел, как юная прелестница, млея, прикрыла глаза. То, что чаровница не сопротивлялось, придавало молодому человеку уверенности в своих действиях и султан начал наступление. Покрывая хрупкое тело поцелуями, повелитель обнимал желанную леди. Карета остановилась, и девушка вздрогнула, будто придя в себя. — Мы приехали, мой повелитель, — чуть дыша, прошептала миледи. Стараясь быть не замеченными, молодые люди прошли в дом, а немногочисленная охрана осталась возле кареты. Дервиш, собираясь с мыслями и, настраивая себя на решительные действия, приближался к дому Лелло. Мрачный, с каменным лицом, паша понимал, что в нем борются две противоположности и то, что он чувствовал душой, не позволял ему чувствовать его разум. — «Маркиз должен умереть, — говорил голос в голове, и сердце грозного визиря сжималось. — Почему? Почему я мучаюсь? Почему мне кажется, что это шпион сыграет в моей жизни не последнюю роль? Нет, нет. Его нельзя оставлять в живых, ведь он может стать моей гибелью. Он знает мою тайну, он знает про Хандан. Всё решено. Он не переживет эту ночь». Великий визирь подошёл к дому посла и замер. — «Карета султана, — паша сразу узнал её. — Что повелитель здесь делает? Неужели они выманили его из дворца, чтобы…». Дервиш кинулся вперед, но его остановила чья-то рука. Визирь оглянулся. Маркиз, с неподвижным лицом и мутным взглядом, стоял перед наставником Ахмеда. — Дервиш-паша, — оглушающе-ровно сказал Антуан, — не беспокойтесь за своего падишаха, ему сейчас, думаю, очень хорошо. Визирь вновь хотел сделать шаг к дому, но, казалось не применяющий никакого усилия англичанин, держал его цепкой хваткой. — Уверяю, что с султаном всё в порядке, — всё так же монотонно твердил маркиз, не спуская взгляда с паши. — Я думаю, он придет в ярость, если Вы потревожите его. — Зачем Вы заманили его к себе? — зарычал визирь. — Повелитель пришел добровольно, — маркиз взглянул на окно, в котором отражался свет свечи и его глаза остекленели. — Если с ним, что-то случится… — Дервиш развернул посла к себе лицом, но глаза Генри были будто две льдинки. Маркиз не похожий сам на себя ни улыбался, ни шутил и был погружен куда-то вглубь себя. Лицо Антуана, не выражало ни единой эмоции, взгляд был устремлен в никуда, а дыхание было чуть уловимо. — Что с Вами? — сбавив тон, спросил паша. Антуан смотрел сквозь визиря и, по всей видимости, даже не слышал, что тот сказал. — Анри, — ещё более дружелюбно заговорил наставник Ахмеда и положил руку на плечо посла, — что-то случилось? Маркиз опустил глаза и покачал головой. — Пойдемте в таверну, — Дервиш сделал шаг в сторону, увлекая за собой англичанина, и тот податливо побрел за пашой. Приятели шли молча. Наставник Ахмеда не хотел показаться излишне участливым и назойливым, и поэтому не спрашивал Антуана о его состоянии. Когда они пришли в таверну, то сели за стол, где обычно располагались и заказали вина и закуски. Просидев молча практически полчаса, они уже опустошили два кувшина, но ни тот ни другой не разговорились. Маркиз смотрел в одну точку, время от времени подносил бокал к губам и выпивал всё до капли. — Сегодня, — наконец, сказал посол, понимая, что визирь ждет от него откровения, — мне напомнили об одном эпизоде моей жизни…. О котором я пытаюсь забыть…. Агент промолчал ещё около минуты и улыбнулся натянутой улыбкой, от которой даже грозному визирю стало горько. — Странно, почему из всех людей в мире я говорю это Вам? — мутно-серые глаза встретились с глазами Дервиша. — Почему из всех знакомых, я хотел бы рассказать это Вам? Паше показалось, что глаза маркиза блеснули, будто слезы подкрались к ним, но Антуан опустил голову и прикрыл глаза. — Я не выбирал свою судьбу. Меня привели в орден и лишили детства, юношества, друзей, семьи и любви. Я пожертвовал всем для братства… Маркиз снова улыбнулся горькой улыбкой и замолчал. Дервиш не стал его тревожить, лишь смотрел на него в упор. Понимая, что выпивка никак не облегчит состояние посла, визирь сказал. — Анри, пора идти домой. Вам надо отдохнуть. — Дервиш, — засмеялся посол, — а у меня нет дома. И идти мне некуда… Тем более, сегодня. Ладно, идемте, я Вас провожу, я понимаю, что Вас ждут. Великий визирь и посол выпили довольно много, но не были опьянены. Видимо состояние напряженности не позволило приятелям расслабиться. Когда они подошли к дому паши, маркиз выхватил кинжал и наставил на визиря. Дервиш не шевелился, он понимал, что Антуан не позволит ему двинуть рукой. Взор паши устремился на посла, прожигая его насквозь. Туманные глаза англичанина смотрели не менее пристально. Агент взял правую руку визиря и, вложив кинжал ему в ладонь, приставил лезвие к своей шее. — Хочешь убить меня? — ровно дыша, сказал маркиз. — Ты же шёл за этим, Дервиш…. Ты шел, чтобы убить меня. Ну, что же давай. Сделай это. Другого случая у тебя не представится. В уголке глаз Генри появилась слеза, но он не отводил взгляда. — Перережь мне горло, — молил англичанин, — перед тобой негодяй. Негодяй, который убил ту, которую любил больше всего на свете, в угоду этому проклятому ордену… Дервиш смотрел на маркиза и понимал, что мысли, с которыми он шел к нему отступили, и желание убить исчезло. Паша опустил кинжал и положил свою руку на плечо молодого человека. Одинокая слезинка покинула своё место и побежала по щеке Антуана. — Пойдем, — сказал паша и подтолкнул маркиза вперед. Приятели подошли к дворцу Дервиша и наставник Ахмеда постучал. Охранники открыли ворота, и визирь показал маркизу на вход. — Проходи. — Вы приглашаете меня в свою непреступную крепость, — потеряно произнес Лелло. — Заходи, — настойчиво повторил Дервиш. Маркиз прошел за ворота и осмотрел дворец. Приходя сюда раньше, у него не было времени взглянуть на огромные стены, как он выразился, этой непреступной крепости. Вдохнув холодный воздух полной грудью, Генри посмотрел на визиря. — Иди к ней, — тихо сказал паша. — Полагаю, ты знаешь, где комната Мирей? Антуан усмехнулся, поняв, что девушка рассказала наставнику, что маркиз приходил раньше. — Иди к Мирей, тебе это сейчас нужно… Дервиш поклонился и пошел к себе.