Потерянная

      — Добрый вечер, Миледи.       Передо мной появился он: высокий и красивый, и как обычно, на лице сияла улыбка «очарования». Его прекрасная осанка и безумно фотогеничная внешность бросались в глаза. Сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать. Почему он тут? Что привело его сюда?       — Д-добрый вечер. Почему ты здесь в такое позднее время?       — Просто вышел прогуляться, сам не заметил, как дошёл до Лувра. А потом увидел тебя. — Он говорил, как мне показалось, с некой ноткой грусти в голосе. — Кстати, а ты почему так поздно гуляешь, причём одна?       — Да, просто задержалась… — и тут я оказалась в ступоре. Чуть не сказала, что была у Великого Хранителя. — Дела были, не уследила за временем, вот и припозднилась.       — Маринетт, скажи… — он запнулся, похоже подбирал верные слова. На его лице появилась грусть. Глаза были полны печали и… Одиночества?       — Сказать что?       — Твои родители… Они любят тебя?       Неужели у него что-то случилось? Его выгнали из дома? Не мог же Габриэль поступить так со своим сыном?! Я не знала как ответить в такой ситуации, чтобы не задеть его ещё сильнее. Поэтому решила спросить у него, что же все-таки произошло:       — Адриан, у тебя какие-то проблемы с отцом?       — Ну… Можно, наверное, и так сказать.       — Хочешь обсудить это? Не стесняйся, я тебя выслушаю. Может быть и подскажу что-нибудь. Но если не хочешь со мной об этом говорить, то найди того, кому доверяешь. Нельзя держать в себе такой тяжёлый груз. — сейчас я немного забеспокоилась о его душевном состоянии. Ему, действительно, нужно выговориться. Если он останется в таком состоянии, то уверена, что Бражник поймает его в свои сети. Адриан мне очень нравится, и я не хочу с ним сражаться, если все-таки его акуманизируют. Мне было тяжело противостоять Алье, когда та стала Леди ВайФай, а атаковать человека, к которому неравнодушна, будет еще труднее.       — Нет, я доверяю тебе. Наверное, именно поэтому пришёл сюда. Спасибо, Маринетт.       — Пока ещё не за что. Давай зайдем ко мне, там и поговорим. — Я улыбнулась. Надеюсь, что смогу ему помочь.       — А твои родители не будут против?       — Не беспокойся. Думаю они наоборот будут рады. — это прозвучало как-то странно. — Не бери в голову.       Мы направились в сторону моего дома, минуя Пале-Рояль, площадь, дворец и парк которого располагались напротив северного крыла Лувра. Ночью он был ещё прекраснее. Хоть Королевский дворец и выполнен в стиле классической архитектуры, он не переставал быть таким же величественным, каким был ещё при кардинале Ришелье.        Идти нам предстояло ещё долго. Мой дом находился близ Эйфелевой башни и, чтобы туда добраться, требовалось перейти Сену. Поэтому я решила, что стоит поговорить с Адрианом о чем-нибудь. Тема пришла сама собой. Агрест учится в нашей школе уже год, а я толком о нем ничего и не знаю, кроме того, что он знаменитая фотомодель, занимается фехтованием и учился до этого дома. Мне было интересно — есть ли у него хобби, какие-либо предпочтения. Я спрашивала сначала его о художественном искусстве: оказалось у нас обоих любимым художником является Ван Гог; его самые любимые писатели — Александр Дюма, Антуан де Сент-Экзюпери и Жан Кокто. Мы говорили о многом, казалось, что даже время остановилось для нас.       Дойдя до главной магистрали восьмого округа Парижа — до Елисейских полей, мы вышли к мосту Александра III. Во многих путеводителях он описывается как самый изящный мост в Париже. Декоративная отделка, с фигурами пегасов, нимф и ангелов, представляет собой яркий образец стиля боз-ар и имеет много общего с оформлением раскинувшегося справа Гран-Пале. Не знаю, как другие считают, но для меня это место — одно из самых романтичных в городе. Хоть и оказалась здесь с Адрианом по не очень хорошим причинам, но я рада, что иду по своему любимому месту с ним. Такая обстановка пробудила во мне мечты о будущем с Агрестом: вот мы начинаем с ним встречаться, потом он делает мне предложение, я иду в прекрасном белом платье ему навстречу, мы растим троих деток… Я почувствовала как моё лицо залилось краской. Всё Маринетт, прекрати об этом думать. Чтобы как-то более или менее отвлечься от этих мыслей, я продолжила расспрашивать Адриана о его предпочтениях.       Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, когда мы подошли к дверям моего дома. С первого этажа, где у нас находилась пекарня, доносился слабый запах недавно приготовленной выпечки. Мои родители уже заканчивали уборку на кухне, когда мы зашли внутрь. Увидев Адриана рядом со мной, они тут же заулыбались. Знаю я это выражение лица, родители включили режим шиппера. Главное, чтобы они не лезли к нам.        — Привет, мам, пап. Вы же помните Адриана?        — Добрый вечер, мадам и мсье Дюпен-Чэн. Извините за столь поздний визит.        — Конечно же, помним. Проходите мои милые. — иногда наступают такие моменты, когда мне очень стыдно за родителей, и сейчас — именно такой случай. — И не беспокойся, юноша. Мы рады, что ты зашёл к нам. Не хотите чего-нибудь отведать?        — Спасибо, мам, но мы возьмём только горячий шоколад. Если захотим перекусить, то сообщим. — сказав это, я прихватила напитки и указала Адриану куда идти.       Поднявшись ко мне и взяв большой плед, мы вышли на балкон. Хоть он и небольших размеров, но нам было достаточно просторно. Мы придвинули два кресла-качалки вплотную друг к другу и разместили напротив них стол, куда поставили свои чашки.       Устроившись поудобнее, мы ещё некоторое время молча созерцали ночное небо, усыпанное звёздами. Мне не хотелось прерывать такую прекрасную обстановку, начиная разговор о проблемах моего собеседника, но, в тоже время, я не могла оставить его, не выслушав.       Просидев так ещё немного, я все-таки решилась начать разговор:        — Так… Ммм… Расскажи, что же все-таки у тебя случилось.       Адриан не сразу ответил, то ли подбирал слова, то ли пытался найти силы рассказать обо всем:        — Не знаю даже с чего начать. Наверное, тебе стоит сначала узнать о моей жизни, когда ещё была… жива мама. — его голос дрожал, пока он произносил последние слова. Ох, Маринетт, что ты делаешь? Теперь ему придётся переживать самые грустные моменты своей жизни снова. — Мой отец был очень заботливым. Он всегда со мной играл, пока мама была занята; если были какие-то сложности у меня, то ему не составляло труда помочь мне. Мы проводили каждый день, будто жили в сказке. Но…       Вспоминать о смерти своей матери — очень больно. Похоже, я никак не могла обойти эту тему стороной, чтобы ему было не так грустно. Собравшись с духом, Адриан все-таки нашёл в себе силы продолжить:        — Но потом мамы не стало, и… отец кардинально поменялся. Я даже не мог ходить в обычную школу, потому что он запрещал мне, говорил, что боится за меня, что мир, за пределами дома, опасен.       Я сидела молча все это время и продолжала слушать. Ему так тяжело живётся: отец не понимает его, слишком сильно опекает, не даёт ему свободы для самовыражения. Его страх за жизнь единственного сына понятен, но в тоже время нельзя же так сильно контролировать все, что делает Агрест-младший.        — И вот сегодня я спросил его, почему он не появился на самом важном в моей жизни мероприятии. В ответ отец на меня накричал, сказав, что отвлекаю его от важной работы. Главное, до этого мы обсуждали грядущее моё выступление, он пообещал прийти, но не сдержал своего слова. — это на самом деле ужасно обидно. Как можно так поступить со своим сыном?       Я не знала что ответить. Даже не предполагала, что у него могут быть такие напряженные отношения с отцом. Единственное, что могла предложить — просто поговорить друг с другом, но, как понимаю, это ему не поможет. Только если:        — Адриан, может, с одной стороны, сейчас прозвучит плохой совет от меня, но, с другой, я думаю, что тебе стоит напомнить отцу о том времени, когда ещё была жива твоя мама.        — Но как мне это сделать, если он даже не хочет меня слушать?        — Честно сказать, я не знаю как помочь, но есть одно предложение. Попробуй сначала, как обычно, завести разговор о твоих с отцом отношениях. Если не будет слушать, то напомни ему о тех временах, когда вы проводили свободное время вместе, скажи о том, что тебе не хватает этого. Да, я понимаю, что от смерти родного человека трудно оправиться, и не все это могут сделать, но объясни ему, что жизнь на этом не заканчивается, что у него есть ещё и ты. Думаю, это может растопить его сердце.        — Я… Я не уверен, что это подействует, — его взгляд был устремлен на луну, заступавшую на темном небосводе на свою смену. — но попытаться все-таки стоит. Спасибо, Маринетт.        — Не за что. Надеюсь у тебя все наладится с отцом.        — Я тоже… Я тоже…       После такого душевно тяжёлого разговора, мы ещё немного обсуждали обычные темы, шутили о школе и твердили о грядущем «Весеннем фестивале».        — Ещё раз спасибо, Маринетт, за сегодняшний вечер. — улыбнувшись и помахав мне рукой на прощание, Адриан направился к себе домой. А я продолжала стоять и смотреть ему вслед, пока его силуэт не скрылся за поворотом.