Герой для серебряных крыльев

      Полноликое светило украдкой заглядывает в окно на самом последнем этаже, едва рукой подать до крыши огромного здания кадетского общежития. Звезды рассыпались миллионами бесчисленных огней на темно-синих небесах, и где-то вдалеке краткие вспышки от взрывов, словно молнии, освещают мрачное небо над столицей империи Райх. Империи, что не жалеет крови своих бойцов ради секундной победы. Империи, где военный долг превыше всего, а жизнь лишь приложение к орденам, за которые готовы умереть многие в этом охваченном пламенем и войной мире.       Луна заглядывает в комнату, а Серебряковой все не спится, она мается от надоедливой бессонницы, пытаясь прогнать до боли знакомые образы северного фронта, всплывающие перед ее глазами. Бесконечное море боли, которое никогда не оканчивается ни на минуту. Лейтенантское звание, жизнь в тылу, пускай она не будет длится вечно и ей предстоит снова вернуться на фронт... Но она немножечко этому рада, ведь перед глазами вновь возникает образ Татьяны Дегуршафф. Девочка с кристально чистыми голубыми глазами, светлыми волосами, со своим запоминающимся детским голосом и неподдельной улыбкой в те минуты, когда где-то вдали слышны возгласы противника. А именно одно лишь слово: "Отступление!", звучащее со стороны противника — заставляло юную колдунью, что носила погоны, расплываться в блаженной улыбке. А позднее праздновать победу за чашечкой самого дорогого кофе, который ей удавалось достать.       Из головы Виктории не выходил образ Тани. Девочки, которая так мило улыбается, смотря на то, как рушится мир. Девочки, которая никогда не плакала от боли и отчаяния... Девочки, которая помогла ей осуществить еще одну мечту. Стать сильнее... Серебрякова не спит, она ходит по комнате то взад то вперед, сложив руки за спину. На столе разбросаны учебники, на кровати безалаберно валяются конспекты. Все ее мысли занимает лишь одно хрупкое и милое создание.       Таня. Больше никто не интересовал ее так, как она. Девушка, облаченная в белоснежную рубашку, так и не разделась полностью с того момента, как перешагнула порог своей комнаты. «Завтра экзамен по тактике. Завтра экзамен. Надо учить. Надо учить…»       — Черт! Да почему я думаю только о тебе, Дегуршаф!— Виктория остановилась и смахнула одним махом все учебники со своего стола, книги, которым было уже больше пяти лет, упали на пол, многие ударились об бетонные стены, стук, грохот, шорох листов бумаги. Перепуганный взгляд ярко-зеленых глаз, в которых отражался лунный свет. Ненавидя, ненавидя ее всем своим сердцем, стирая из памяти ее образ в который раз, юная леди снова возвращается к памяти? Ноги дрожат, она не может стоять, руками упирается в столешницу из красного дерева, поднимая голову, смотрит на ночную столицу… И вот вновь вдалеке гремит выстрел, и яркая вспышка света пронзает небеса где-то там, далеко, на самой границе. «Почему… я так боюсь за тебя?» Она пошатнулась, зажала руками рот от осознания своих действий, она боялась, что сейчас кто-то постучит в двери. Так и случилось. Тяжелые шаги армейских сапог, один, два, три…       — Кадет! Вашу мать! Это вы там гремите, спать не даете?! Староста… Вот это попала. Вика задрожала, медленно и тихо опустилась на пол, продолжая зажимать рот обеими руками, боясь сказануть какую-нибудь странную нелепость, девушка дрожала, как осиновый лист на осеннем ветру в дождь, еще и с молнией в виде голоса старосты. Грубый, громкий тон, хриплый голос мужчины, который продолжил, не слыша ответа:       — Серебрякова! Вы там повесились что ли?! Она попыталась максимально притворится сонной и только что проснувшейся от его голоса. Несколько раз чавкнув, зевнув, она убрала руки со стола и сонно произнесла, пытаясь притворится, будто спала:       — Сэр, простите окно забыла закрыть, и ветер снес все бумаги и учебники… Простите, я только проснулась… Мужчина не стал выбивать двери, видимо, поверил, но все равно дал свои указания:       — Закройте окно, или научитесь открывать его так, чтобы был ЛЕГКИЙ сквозняк, а не УРАГАН, из-за которого грохот по всему этажу!       — Д-да-да, да, Сэр! — выдавила девушка из себя и кинулась собирать учебники, листы, тетради, и где-то затесалась ручка… Мужчина не стал ничего говорить более, лишь поспешил вернуться в царство Морфея, в свою теплую кровать. Грезя о женщинах, вине и вечной славе. Шаг. Еще раз. Шаг. Словно строевой марш, как на фронте…       — Таня… Ее имя не выходит из головы, Виктории никогда не забыть этой улыбки. А теперь...       Найти покой без нее невозможно, Виктория понимала это и даже сейчас, ее руки дрожали от страха. Вспоминалось минное поле, запах пороха, звук выстрела из винтовки прочно засел в голове, вместе с ее голосом. И криками, разрывающими темноту, и пелена тумана пред глазами, адский ужас, брызги крови на сырой земле, усеянной гильзами от использованных снарядов, осколки гранат. Разрытая земля, окопы и траншеи, перепуганные люди, проржавевшие лопаты, что лежали рядом с винтовками. Не с оружием, так с лопатой, именно так решили делать солдаты. Она слышала как наяву крики и попытки отдавать команды в безумной суматохе, которая, захватив разум, убежала куда-то следом за душой, ушедшей в пятки. Но она всегда была в безопасности... Это ужасно, прятаться за спиной ребенка вроде Тани. Но этот ребенок способен убить взрослого человека в два счета. И сам осознанно идет на смерть. И такие, как она, всегда были за ее спиной. Татьяна, она никогда не отдавала свой отряд на растерзание зверям. Даже прикрывала свою слабоумную ведомую, ее Вику. Когда девушка встретила ее впервые, то первое, о чем подумала... "Девочка? Серьезно?" Всего лишь ребенок из приюта при церкви, разве это было нормально, назначать такую малышку этим заниматься? Но низкий рост и детское личико это лишь ложная характеристика. Милый маленький ребенок оказался чудовищем. Ее взгляд словно у дикой кошки, которая сомневалась в каждом солдате, попавшем под ее командование. Этот жестокий взгляд, способный поражать самое яркое воображение… Дикая, необузданная энергия била ключом, а в ярко-голубых глазах пылало пламя, кипела вода. «Вампир».       Вампир, именно так она назвала ее в самый первый раз, ребенок, который оказался лейтенантом, носил на своей груди один из самых знаменитых, посмертных орденов. Серебряные крылья, которые Виктория впервые увидела в живую, на груди у настоящего человека, а не в руках кого-то из его ближайших родственников. Интересно, что же за жертву принесла лейтенант, чтобы получить эти два великолепных крыла.       Она отдала чужие жизни. И в тот самый миг, когда Виктория посмотрела на нее, ей показалось, что вот-вот ей вцепятся в шею и выпьют всю кровь, словно она лишь жалкий смертный, который встретил настоящего упыря. Но почему? Почему ей нравится этот животный страх, взявшийся из ниоткуда, страх, который приводил ее прямо в руки неизвестного ранее зверя.       В Тане Дегуршаф есть то, чего нет ни в одном обычном ребенке, это не магия, которая словно раскаленная магма течет в жилах вместо крови. Такая же проклятая магия, что бьется в сердце рыжеволосой девушки, которая отнюдь не похожа на бестию, способную марать руки кровью. Она была лишь простым призывником, у которого дрожали коленки при виде главного командования, ее руки не могли держать оружие правильно. А когда нужно было убивать, по телу пробегал табун мурашек, заставляющий девушку падать на колени и беспомощно делать попытки удержаться на фронте. Ей хотелось сбежать отсюда куда подальше, но была одна страшная проблема. Побег означал — расстрел. И пощады нет даже в самых необычных случаях, она сама привязала себя цепью обязательств к одному из кругов ада. Когда за пределами лагеря гремели взрывы, она стояла прямо перед своим палачом. Что-то не так, прямо перед ней настоящий лейтенант, которому лишь 11 - 12 лет от роду, который положил свою жизнь на алтарь войны. И этот взгляд прямо сейчас пожирал несчастного курсанта, у которого дрожали коленки, а это они еще не вышли на поле боя…       Но тогда, набравшись смелости, она назвала себя. Унтерофицер, из эскадрильи. В тот день она кричала, называя себя так громко, что это слышали все. Пусть знают, кто она такая и зачем сюда пришла в тот день. И Таня впервые коснулась ее. От этого прикосновения словно исчезла какая-то странная боль, она не могла уловить посыла, лишь касание, простое касание, от которого шло необъяснимое тепло. Этот миг заставил ее снова вспомнить все. Она плакала, вспоминая ее слова. «Не вздумайте пережить…», — обращение к перепуганным добровольцам, которые даже не имели представления, на кого попали. Ее слова о смерти, она словно плевалась ядом, намекала, что земля Райха требует крови, от этих воспоминаний становилось страшно. По телу снова пробежала дрожь, Виктория пыталась не рыдать, но сил уже не оставалось, из минуты в минуту прокручивая каждое ее движение в замедленном действии в своей памяти. Унтерофицер Виктория Серебрякова теряла голову, видя вместо луны руку Татьяны Дегуршаф, которая командным жестом словно командовала диким псам «Фас». Та адская прогулка, которую предложила в тот день лейтенант… Она пронесет память о ней до самой смерти. И ее улыбка… ее улыбка, которая не сходила с лица.       Она так сильно нравилась ей. Вика поднялась, но в тот же миг ее ноги начали шататься и перед глазами все поплыло, ее начало заносить то влево то вправо, а в какой-то момент она просто упала на кровать. Все листы, карты, тетради зашуршали под тяжестью ее хрупкого женского тела. Как осенние листья под подошвами обуви армейских сапогов, она не знала ничего другого, она не умела носить ничего, кроме военной униформы, и забыла даже слова «магазин», «платье» и «туфли», она не умела ходить на каблуках. И даже ни разу не была на свидании! И вот перед глазами белоснежный потолок, ее комнаты в кадетском общежитии. Тело била невероятная дрожь, а в ее синих глазах можно было утонуть от отчаяния и боли.       Слезы ручейками текли по щекам от осознания того, сколько потеряно, сколько упущено, скольких забрала жадная и страшная зверюга по имени война. Она не имеет лица, ее руки это ножи, ее глаза это командиры, ее марионетки это солдаты. А она кукловод, который уничтожает тела и души в огромной печи, подобной той, в которой сжигают трупы. Война словно копала ямы, в которые скидывали тела убитых. Она помнит, как упала в кровь и увидела труп. И это спокойное: «Ну почему ты так кричишь?»…       Поучительная прогулка. Ничего не скажешь, в тот день она навсегда попрощалась со своим мирным восприятием мира… Виктория захныкала еще сильнее, но зажала рот обеими руками. Прилагая усилия, чтобы не разбудить никого из соседей. И этого страшного седого старика, коменданта, который снова совершит обход и на сей раз выбьет двери. Она знала, что это настоящий кошмар, но не хотелось лежать в земле вместе с кучей других солдат. А быть убитой комендантом общежития или схлопотать оценку за плохое поведение и подавно. Но не только война была причиной ее боли. Рыжая девушка просто теряла голову от осознания кое-чего еще, от того, что она влюблена в кого-то, но не знала в кого именно. Ее догадки подтвердились лишь тогда, когда в памяти снова всплыли образы. Небо, ангел в нем, и это она, Танечка... Ее талисман. Тот самый фантастически яркий элиниум. Крылатый талисман, настоящая диковина, вершина научного прогресса, с ним их лейтенант настоящее послание Бога. Мессия, сокрушающая все на своем пути. Вновь вспоминая ее улыбку, Виктория более-менее успокоилась. В лунном свете, в сумерках ночи, на ее лице были видны синяки под глазами, темно-фиолетового оттенка. А сами глаза красные от слез, пытаясь прогонять все видения о прошлом, девушка прикрывала их, тяжело дыша, но вновь ее одолевали страшные воспоминания, смешанные с чем-то живым, дивным и прекрасным, и вот картина сменилась вновь. Она окинула взглядом комнату, и лунная полупрозрачная дымка сменилась на обманчивый туман, принесенный с фронта. В тот миг, когда вновь вдали прогремел взрыв, она вздрогнула, сердце остановилось на мгновение. Рыжая принцесса чуть не вскрикнула от ужаса, понимая, где именно раздался взрыв. А перед глазами снова сидящая на возвышении, она. Ангел, которого она, кажется, знала когда то давно. В другой жизни, в другом мире. Дежавю? Или ее глаза ей были до боли знакомы? Ребенок взрослый не по годам, отдавал ей приказы и сам бросался в бой. У Тани на самом деле доброе сердце, не смотря на отвратительные эпизоды, в которых она заставляла ее дрожать от ужаса. Она скрывает свою нежность и тепло за сотнями масок, которые все принимают за суровую реальность. Как только Вика не смела ее называть...       Садистка. Психопатка. Безумная. Странная. Ненормальная девушка. Которая режет без ножа одним только взглядом. Вампир. Она называла ее так. Таня Дегуршав. Милифрил. Имя, крещенное огнем. Милифрил, таинственный камень, значение которого она знала, камень, которого не существует без рук человека. Рук той, в кого Серебрякова втюрилась с самого первого мгновения?!       Благородный металл, легкий, прочный, такой незаметный где-то там, вдали, но способный отвернуть любую катастрофу. Уничтожить саму смерть, отразив пулю, пущенную врагом. В самое сердце. Но в этот раз пуля была, скорее всего, отлита из самого милифрила, той, кто оставила на память о себе лишь призрачные воспоминания. «Таня, лейтенант... Я... не знаю, куда себя деть» Она закрыла глаза, начала молчать. Представляя лишь ее взгляд. А сердце безумно билось в обращении к ней, беззвучное признание лейтенанту. Мир замолкает, лишь сердце старыми и знакомым языком говорит о любви. Сумрак ночи проглотил всю боль. Оставив лишь память, разговоры в ночи. Лишь дело, сухие команды, но жар, отдающий от тела ее лейтенанта, давал понять тогда совсем иное. Лучезарная улыбка, тонкие хрупкие пальцы, которые переводят оружие в режим боевой готовности. Тихая молитва господу богу в тот миг, когда они опоздали. Вечером лишь робкие взгляды украдкой на лейтенанта Дегуршав. И дрожание рук, которые умышленно прятала за спину. Ее тихий, дрожащий, как и руки голос тихо шепнул:       — Люблю тебя, я люблю... Тихо шепнула, в полумраке ночи, вот-вот еще раз шепнет, видя ее перед собой. Вот-вот закашляется и заплачет. Шуршат листы бумаги на незаправленной кровати. А в сердце медленно записывалось лишь одно имя. Навечно. Это странно, любить маленькую девочку. Но что она могла сделать с собой? Закрыться и тихо молчать. Пряча руки, дрожащие за спиной. И только лунный свет запомнит ее голос. Города и фонари потушил рассвет. А она уснула в окружении бездушных карт, книг, написанных кровью умерших, и под ощущение того, что кто-то рядом с ней... Где то в небесах, на северном фронте, кто-то увернулся от выстрела, но все равно коснулся рукой груди, где тихо кольнуло в сердце. Словно разряд электрического тока. Удар в сердце, беглый взгляд...       — Фея 21 запрашивает координаты врага! Но снова слушая грубый голос диспетчера, думала лишь о испуганном создании, упавшем у ее ног в самый первый день ее настоящей войны... И неведомая боль в груди заставила обернуться в сторону столицы. "И о ком я думаю? Черт побери, до отпуска еще 5 трупов!" Но мыслями она была не там, мыслями она была слишком далеко отсюда, в мирном и тихом городке... Хотелось бы ей уснуть в мягкой и теплой постели. Но не совсем одной.