***
Чанёль взлохматил волосы и взглянул на лежащую на столе карту, сверля точку одного из городов нечитаемым взглядом. Чем ближе были сумерки, тем больше в альфе было сомнений, несмотря на долгие размышления. В себе и своём желании начать действовать альфа не сомневался, однако состояние Бэкхёна беспокоило его беспрестанно. После того разговора в сарае тема Родового дома не поднималась обоими негласно, и Пак отчётливо понимал причины омеги молчать. Вспоминать об этом было больно, в то время как внутри альфы будто бы разгоралось неукротимое пламя ярости и желания отомстить. И Чанёль не пытался отогнать эти эмоции. Все их альфа копил глубоко внутри, собирал в отдельный источник энергии, вместе с тем понимая, что Бэкхён так не сможет. Этот омега всегда скрывал за внешней холодностью нечто в разы большее. Бэкхён всегда глушил в себе страхи до последнего и подавлял их проявление, покорял своей воле, но сегодня не смог. Не смог и тогда, прижимаясь к Чанёлю посреди пропахшего соломой сарая. Они об этом не говорили, но и не забывали. Ощущения тонкого омежьего стана всё ещё грело ладони, а губы, казалось, до сих пор хранили вкус чужих, искусанных и сухих. Они об этом не говорили, но Чанёль чувствовал изменения, и в себе — в первую очередь. — Куда собирается дядя? — Любопытный детский носик обнюхивал разложенные на столе вещи, насколько это позволял невысокий ростик, поэтому Чанёль ловко усадил мальчишку на край столешницы и продолжил сбор. — Мы куда-то уезжаем? — Уходим на время. Я и твой папа, — ответил альфа, тут же получая волну неодобрения. — Но я тоже хочу! — запротестовал щенок, схватив Пака за руку. — Дядя! Почему папа идёт, а я нет?! — Потому что ещё не дорос, — прозвучало за их спинами, заставляя обоих альф повернуться в сторону приоткрытой двери. Бэкхён смотрел на них с улыбкой. От утреннего приступа не осталось ничего, что могло бы вызвать беспокойства, поэтому Чанёль заметно расслабился, увидев омегу вполне бодрым и полным сил. — Но я уже взрослый! — продолжал протестовать Ухён, возмущённо сопя маленьким носиком. — Мы уходим ненадолго, — заверил Чанёль, щёлкая щенка по лбу. — И с тобой останется дядя Исин. — Он скучный! — А вот на это дядя мог бы и обидеться, — заметил Пак, после чего принял серьёзный вид. — Знаешь что делает дядя Исин, когда обижается? — вкрадчиво спросил Чанёль у мальчишки, выдержав паузу. — Кушает вредных щенят. — Нет! — вскрикнул Ухён, спрыгивая со стола. — Никто меня не съест! — воскликнул маленький альфа и выбежал из комнаты под смех старших. — Ты в порядке? — спросил Чанёль у Бэкхёна после недолгого молчания. — Мы можем отправиться завтра. — Всё хорошо, — заверил омега, приблизившись к столу с картами. В душе рождался какой-то безотчётный трепет от мысли, что все эти земли предстояло отвоевать. — Я готов. — Я не хочу видеть, как ты дрожишь снова, — хмуро отозвался Чанёль, сложив руки на груди. Безрассудный туман в омежьих глазах Пак запомнит надолго. — Больше такого не будет, — уверенно произнёс Бэк, вскинув взгляд. — Я подумал… Мне казалось, что я боялся начинать, но я уже начал. Ты довёл меня до Долины, и я не сделал ни одного шага назад. Сомневаться уже поздно. И какую бы судьбу нам не уготовили Светила, этому не миновать, — закончил Бэкхён, лишь спустя несколько мгновений получая кивок и одобрительную улыбку.***
Выдвигаться было решено с последними лучами заката, поэтому к калитке оба двинулись вскоре после ужина. Ухён смирился на удивление быстро, но выражения обиды с лица не снимал ни на мгновение. Исин же без конца напоминал об осторожности, что могло бы затянуться ещё на добрый час, но тираду эту Чанёль оборвал крепкими объятьями и обещанием беречься. Впереди предстоял долгий путь. Волчья тропа пролегала через хвойный лес к северу от деревни, огибая горные подъёмы и торговый тракт. На Юге подобные пути давно канули в лету и стали пристанищем разбойничьих шаек и волков-отшельников. Но то было там, за чёрными стенами Межи, в то время как просторы Долины, казалось, всё ещё жили во времена подъёма их стаи. Лес возвышался снежной стеной, чернеющей во мгле наступившей ночи. Вокруг не было не души, и чем ближе волки приближались к подножью хвойного царства, тем спокойнее становилось на душе. Бэкхён не мог объяснить этого, но дикая природа этих мест ничуть его не пугала. Напротив, омега чувствовал себя куда увереннее, нежели на охоте недалеко от столицы. Луна вынырнула из-за облаков, когда деревья позади их хвостов сомкнулись непреступной преградой. Деревня осталась где-то далеко, за снежным холмом, в то время как впереди виднелись лишь сугробы и стволы могучих деревьев. Чанёль был прав, говоря о безопасности. Золото на омежьей шерсти почти потускнело и напоминало скорее дворянское серебро, нежели достоинство королевского рода. Бэкхён будто бы слился с цветом снега, ступая лапами в следы, оставленные идущим впереди альфой. Огненный волк возвышался над мордой омеги тёмной скалой, надёжно укрывая от глаз случайных встречных. Мешки болтались в зубах, звеня ножнами прихваченного оружия и склянками с лечащими мазями. Последним Исин снабдил даже больше, чем могло бы понадобиться, однако Бэкхён был этому даже рад. Долина — огромная территория, а потому и опасностей таила не меньше, чем разбойный Юг. «Давно не принимал волчий облик?» — Чанёль спрашивал не оборачиваясь, словно затылком видел немного неуклюжие переступания чужих лап, и был прав, озвучивая это предположение. «Я не обращался несколько лет», — признался омега, стыдливо прижимая уши к макушке, однако альфа даже не фыркнул, позволяя продолжать: «До Межи ни разу даже не думал об этом. Порядки в Доме изменились. Я не мог принимать участия в охоте или тренироваться на мечах. На Юге… роль омег несколько иная». «Для Южан они шлюхи», — добавил альфа резко, и Бэкхён готов был поклясться, что слышал чужой утробный рык. Чанёль сжал мешок в зубах чуть крепче и внезапно остановился, заставляя омегу по инерции толкнуться в его бок. Поджав уши, Бэк опустился на снег, закрывая морду длинным хвостом. «Но не ты», — прозвучало после паузы вместе со звуком падения мешка, после чего уха коснулся мокрый волчий нос. Альфа прикусил кончик уха почти неощутимо и тут же зализал место прикосновения. «Не надо так реагировать, — попросил он, вновь цепляя ношу клыками, — забудь, что тебе говорили на Юге, к чему принуждали. Тем более рядом со мной». Чанёль вновь развернулся, возобновляя путь, поэтому Бэкхён немедля поднялся на лапы, ускоряя шаг после недолгих раздумий. Омега поравнялся с Паком в пару прыжков, перехватывая свой мешок зубами. Заметив Бэка рядом, альфа лишь одобрительно фыркнул и продолжил смотреть куда-то вглубь мрачной чащобы. «Выведу тебя на охоту, когда откроют сезон», — прозвучало немного позже, заставляя Бэкхёна вскинуть морду. «Здесь это делать сложнее, особенно охотясь на зайцев. Мелкие гады, прячутся в снег буквально у тебя под носом, а ты летишь мордой за ними. Быстрее снегом наесться, чем поймать этих блохастых паразитов». «У меня получится», — уверенно ответил Бэк, гордо взмахивая золотистым хвостом. «Мой отец был отличным учителем». «В таком случае, если мы загнёмся от голода, это будет на твоей совести», — выдвинул Пак, и Бэкхён очень жалел, что не мог сейчас от души рассмеяться. Тропа начала расширяться ближе к рассвету, превосходя по размеру, наверное, даже торговый тракт. Ответвления расходились в разные стороны, уходя вдаль множеством следов от волчьих лап, однако их путь лежал вперёд, к пологому спуску, в низине которого тропа сливалась с дорогой. Чанёль остановился, когда деревья начали редеть, отчего Бэк в невольном удивлении навострил уши. «Переоденешься здесь», — объяснил Пак, скидывая мешок на снег. «От города потянутся волки, когда солнце взойдёт. Тебя не должны увидеть». «А ты?» Омега неловко потоптался на месте. Поблизости были разве что невысокие сугробы, огибающие многолетние сосны, и голые кусты, перемежающиеся с ещё совсем молодыми ветвями можжевельника. Словом, ничего, за чем можно было бы спрятаться, отчего Бэкхён наверняка бы смутился, не будь он в обличии волка. «Чего я там не видел, вот скажи мне?» — ворчал альфа, но всё же развернулся, ложась на снег спиной к омеге. Тот в отместку лишь наступил лапами на чужой хвост и юркнул за кусты раньше, чем Пак успел клацнуть клыками. Холод сковал тело сразу же, как за спиной исчез волчий хвост. Нагое тело краснело от пробирающего мороза, и как бы Бэк не торопился надеть на себя хоть что-то из одежды, пятки кололо так, словно омега не на снегу стоял, а ходил по острым опилкам. Впрочем, вскоре ему удалось затянуть пояс штанов, после чего Бэкхён наконец смог закутаться в меховую накидку. Выйдя из кустов, омега прижал полупустой мешок к груди и замер в ожидании. Волк тяжело поднялся со снега, переступив мощными лапами в полуметре от Бэка, достигая в росте до хрупкого плеча. Красные глаза смотрели в упор и могли бы напугать любого, не будь они сейчас к северу от Межи. «Залезай», — склонив морду, приказал Пак и чуть присел на задние лапы, чтобы омеге было удобнее вскарабкаться на сильную спину. Сам Бэкхён поначалу медлил. На лошадях он сидел уверенно, в то время как Чанёль на эту лошадь был не похож даже отдалённо. Казалось, от шерсти исходило настоящее пламя, отчего Бэк невольно одёрнул руку от неожиданности, повторяя попытку ухватиться уже смелее лишь во второй раз. Ногу омега закинул уже увереннее, едва успевая подтянуть вторую, когда волк вдруг поднялся, вырывая из груди Бэкхёна тихий вскрик. Прижавшись к волчьему телу грудью, омега обвил руками звериную шею и крепко зажмурился в страхе свалиться. Чанёль, однако, совершенно спокойно подцепил со снега выпавший из его рук мешок и перехватил обе ноши зубами. «Вот так и держись», — приказал альфа, срываясь на бег быстрее, чем омега успел ответить согласием.***
Лес расступился с первыми солнечными лучами, ослепившими мчащихся путников сразу же, как волчьи лапы принесли их на вершину покатого холма. Бэкхён позволил себе открыть глаза лишь в этот момент и оглядел простирающийся впереди простор. Тропа спускалась к широкой дороге, змейкой уходящей в сторону города, крыши домов которого уже виднелись за снежными барханами. Грейджер ждал их. Ворота впереди показались ровно в тот момент, когда солнце вынырнуло из-за горизонта, катясь по облачному небу огненным колесом. Высокие железные створки встречали высящимися на пиках знамёнами. Свой родовой герб Бэкхён узнал бы везде: будь то щиты королевской гвардии или потрёпанные временем свитки, рисунки на которых были нанесены ещё задолго до коронации Светлых, как правящей династии. Волк с нимбом из солнечных лучей смотрел в глаза каждому, кто посещал этот или любой другой город в Лайтфоре, что невольно грело душу омеги. Кажется, знамя их рода было единственным, что вожак не осмелился тронуть, но и это, как видно, грозилось измениться уже в ближайшем будущем. Второй герб Бэкхён помнил смутно и, наверное, вообще бы не знал, не будь он наследником престола или, как минимум, северянином по своему происхождению. Волк на этом знамени скалился. В пасти его горел огонь, а за ушами скрещивались два меча из старинной лунной стали. Бэк читал о ней, когда был ещё юн. Писания уверяли, что лунные оружия были способны дробить кости в прах одним взмахом, однако подобным мечом мог обладать далеко не каждый. Камни гелиодора украшали рукоятки мечей и копий, принося невыносимые муки владельцам, коих камень считал недостойными лунной стали. Об этом сложили множество песен, и Бэкхён не сказал бы, что истории об отверженных гелиодором волках были ему по душе. Ворота между тем остались позади, впуская на территорию города с северным гостеприимством. Грейджер был меньше Виола, однако превосходил по площади Клевер и мог бы разрастись до размеров Пируса, если бы Долину не изолировали от Юга. Сейчас уже нельзя было сказать, что когда-то этот город был сердцем Севера и процветал наравне со столицей. Повсюду царила бедность. Не нужно было вглядываться в закоулки, чтобы это понять, отчего Бэкхён невольно сжался, глядя на городские улицы с неверием и отпечатком печали. Вымощенная камнем дорога уходила к центру, однако омега не думал, что там было лучше, чем на окраинах. Возле домов резвились щенки, босые и исхудавшие, словно при военном голоде. На это больно было смотреть, как бы трезво не было понимание, что северные куда выносливее южан. Это были дети. Такие же, как Ухён, и неважно, какого цвета их глаза и шкура. Впереди тянулись бараки. Словно наспех сколоченные жилища казались огромным грязным пятном на фоне каменных стен виднеющихся впереди построек. Здесь пахло чем-то кислым, смешанным с залежавшимися пряностями, и, кажется, гнилью. Спёкшейся кровью и обгоревшей шкурой. «Не смотри», — раздалось резко, когда взгляд зацепился за волчью тушу в одном из дворов. Бэкхён слова Чанёля понял далеко не сразу, но затем натянул капюшон на глаза. Осознание пришло, когда омега услышал скулёж. Жалобный, многоголосый. Скулили щенки, прижимающиеся к исхудавшему телу родителя и сейчас, кажется, уже мёртвому. — Мы просто оставим их вот так? — Бэк несмело дёрнул чёрную шерсть, сжимая её в кулак дрожащей рукой. К горлу подкатил ком. Находиться в этом городе становилось уже физически больно. «Мы ничем не можем им помочь», — ответил Пак после паузы, и Бэкхён руками почувствовал, как альфа сгорбился. «Не волнуйся, их подберут местные», — обнадёжил Чанёль, и наверное, лишь эти слова заставили омегу надеяться на лучшее. Центр города был люден. Северяне сновали по улицам в оживлённом потоке, позволяя Бэку на время отпустить воспоминания об увиденном кошмаре. Грейджер готовился к открытию охотничьего сезона, о чём свидетельствовали мальчишки, кричащие об открытии оружейных буквально на каждом углу. Что Бэкхён удивило, так это обилие волков на площади. На Юге встретить волка было сложнее. В этот облик обращались лишь на время охоты или на службе, как это делали сторожевые у стен Дома. Бэк не помнил, когда именно это прочно укрепилось в умах народа, но на Юге всё чаще стало звучать выражения о волчьей дикости. Бэкхён этого не понимал и не принимал никогда. Волчья кровь текла в каждом из членов стаи, и отрицать это было бы как минимум глупо. Человеческие руки были красивы, волосы были куда мягче шерсти, и клыки можно было обнажать не только лишь ради того, чтобы спугнуть недруга рычанием. Это действительно было так, но человеческое тело не идеально. Оно слишком уязвимо, и Бэкхён был уверен, что ни один волк не протянет зиму без охоты и тепла собственной шкуры, независимо от того, в какой части королевства господствовал холодный сезон. Северяне, к радости омеги, подобным не страдали. Бурые хвосты крестьян мелькали и тут, и там. Щенки под ногами носились с задорным лаем и неустанно пытались клацнуть молочными клыками хоть кого-то из прохожих, после чего тут же уносились прочь, поджав к брюшкам коротенькие хвостики. Наряду с человеческой речью слышался волчий рокот. Вместе со стуком сапог — звук волчьих когтей. — Куда теперь? — Бэкхён склонился к уху Чанёля и вновь обвил его шею руками. Капюшон накидки надёжно скрывал светлые волосы, оттеняя и ясные голубые глаза, благодаря чему Бэк чувствовал себя куда увереннее. Взгляды горожан ничуть его не пугали. «В оружейную», — отозвался Пак, тряхнув мордой. «Возьмём тебе что-нибудь, а потом найдём место для ночлега. Не думаю, что местная знать добродушно пустит нас на порог своего замка». — Ты говорил, что ваш лорд благородный волк, — напомнил Бэк, вспоминая далёкую встречу с хранителем Долины. Помнил его омега смутно, но не мог вычленить из вороха воспоминаний хотя бы одно плохое впечатление. «Пьянство благородству ничуть не мешает», — ответил Чанёль, и у Бэкхёна не нашлось, что на это ответить. — Порадуйте любимого шёлком, сэр! — вдруг окликнул их человек, выскочивший из своей лавки, словно чёрт из табакерки. Торговец был явно с Юга. Омега понял это по акценту и выгоревшим волосам. Выходец из крестьянства, этот бета очевидно уже давно не знал, что такое голод и жизнь за чертой бедности. «Я не сэр», — огрызнулся Чанёль, сопровождая это недобрым рычанием, но торговца, казалось, это нисколько не впечатлило. Бета шустро взмахнул блестящим полотном, демонстрируя товар с широкой улыбкой. — Восточный шёлк, господин! Самый настоящий! — распалялся торговец, развеивая ткань на ветру. — Я более чем уверен, что он пойдёт вам, прелестнейший! — заговорил он зубы уже Бэкхёну, тыча товар едва ли ему не поднос. — Ну-ка, покажите ваши глаза, — попросил он и уверенно потянул руку к капюшону омеги. Всё произошло слишком быстро. Шёлк порвался, словно ничего не весящий тюль, трескаясь под натиском волчьих клыков. Звериный рык разорвал покой улицы в одно мгновение, а крик торговца, кажется, оглушил весь город от окраины до окраины. Бэкхён упал на дорогу с болезненным стоном, ударяясь коленями о камни и чувствуя, как кожа под штанами лопается с кровью. Капюшон всё ещё скрывал макушку, однако омега всё равно схватился за него для надёжности, лишь после этого поднимая глаза на лавку. Торговец отползал от возвышающегося над ним волка со слезами ужаса, пытаясь что-то сказать между заиканиями и воплями, на которые никто из собравшихся зевак почему-то не реагировал. За происходящим просто наблюдали, не поддерживая, не пытаясь разнять. — Хорош! — прозвучало чьё-то громогласное, после чего напротив рычащего зверя выросла фигура человека. Невысокий, но решительный, он обхватил волка за шею, отталкивая от рыдающего беты. — Успокойся, Чанёль! Хватит! Бэкхён в изумлении замер. Незнакомец оттеснил Пака на пару метров и ударил его между ушей, казалось, ничуть не опасаясь того, что руку эту Чанёль ему сейчас мог запросто откусить. Но альфа лишь тряхнул мордой. Бэк даже на расстоянии видел, что взгляд его прояснился. — Чего встали?! Посмотреть больше не на что? Пошли, пошли! — мужчина махнул на зевак и топнул на притаившихся за бочками щенков, прежде чем пространство вокруг лавки почти полностью опустело. Торговец скрылся за вывешенными тканями так же быстро, как и появился. — Вот ведь… — незнакомец отряхнул руки от невидимой пыли и перевёл взгляд на Бэкхёна, инстинктивно вжавшего голову в плечи. — Вы в порядке? — спросил он мягко, однако омега не торопился поднимать на него взгляд. Бэк видел лишь протянутую ему руку. — Не можете встать? — задали вопрос уже с беспокойством, но ответа так и не получили. Омега встал на ноги сам и наконец встретился с незнакомцев взглядами. Мужчина был с ним почти одного роста и мягко улыбался, невольно располагая к себе. Каштановые волосы говорили о низшем сословии, однако изумрудные глаза выдавали в нём кровь знатного рода. Альфа был одет в рубаху, больше напоминающую балахон, подвязанный поясом брюк, из-за чего Бэк мог бы подумать, что бастард жил на улице, если бы не заметил меч с изображением герба Долины, спрятанный в ножны. — Хвост мне в задницу, — неожиданно произнёс незнакомец, заставляя Бэкхёна едва заметно вздрогнуть, — ваши глаза… «Потом, Дэ», — прозвучало со стороны, прежде чем Чанёль загородил Бэка собой. Омега тут же натянул капюшон до носа и постарался не привлекать к себе и малейшего внимания. — «Потом»? Да ты издеваешься?! — возмутился незнакомец, пытаясь извернуться так, чтобы разглядеть мнущегося за спиной Пака Бэкхёна, но все попытки были тщетны. Чанёль рыком предупредил о том, что будет, если тот к нему не прислушается, и это подействовало, пусть и с опозданием. — Какого чёрта?.. «Проводи нас в оружейную, там и объясню», — попросил Пак, и мужчина не стал с ним спорить. «Всё хорошо?» — обратился альфа уже к Бэку и недовольно рыкнул, заметив ссадины на его коленях. Впрочем, омега быстро закрыл ноги накидкой, рассудив, что время для лечения было весьма неподходящее. Незнакомец между тем вёл их к указанному месту. Как Бэкхён успел заметить, альфу в этом городе знали едва ли все горожане, приветствующие его буквально на каждой улице, что ещё раз подтверждало догадки омеги о происхождении их загадочного спасителя. — Кто вы? — не выдержал Бэк, идя рядом с Чанёлем. Волк на вопрос никак не реагировал, поэтому омега продолжил уже смелее. — Мы встречались с вами раньше? — Ну, непосредственно, конечно, нет, — отозвался мужчина, не поворачиваясь, и закинул руки за голову. — Бастардов не очень-то жалуют на королевских приёмах, знаете ли. — Так вы сын лорда Долины, — пришёл к выводу Бэкхён, затихая в раздумьях на пару мгновений. — Ким… — Чондэ, — кивнул альфа, оборачиваясь к омеге с улыбкой. — Но по фамилии отца меня обычно не называют. — Я не знал, что у Северного лорда есть незаконнорожденные дети, — признался Бэк, неловко улыбнувшись в ответ. Лорд Долины запомнился омеге великодушным вожаком рода, искусным воином и верным своей семье волком. Бэкхён помнил его супруга Габриеля — красивый омега с серебряными, точно лунный свет, волосами, олицетворял собой ласку и любовь. Бэкхён отказывался верить, что с такой парой кого-то бы потянуло на крестьянских омег, и лорда Севера уж тем более. — А у кого их нет, Ваша Светлость? — Чондэ хмыкнул, вновь отворачиваясь к дороге. — Мой отец не такой святоша, коим его малюет весь Лайтфор. А что насчёт вас? — Ким спросил после короткой паузы, сворачивая за угол дома, где уже виднелась вывески оружейной. — Как вас угораздило спутаться с этой здоровой псиной? «Закрой пасть, если не хочешь лишиться своего облезлого хвоста», — предупредил Чанёль и непременно бы зарычал, не коснись Бэкхён его холки. Чондэ же на это лишь рассмеялся. — Вот всегда он так, — заговорил вновь альфа, останавливаясь перед оружейной. — Чеши за своим железом и, бога ради, избавь нас уже от этой волчьей вони, — бросил мужчина уже в сторону Пака, поторапливая его жестом. Чанёль скрылся в оружейной вместе со своим мешком, оставляя Бэкхёна один на один с новым знакомым. — Вы прибыли по Волчьей тропе или он специально для меня обратился? — По тропе было короче, — ответил Бэк, комкая в руках свой мешок. — Значит, от Исина путь держите, — догадался Чондэ, в то время как омега уже перестал удивляться его осведомлённости. — Отец Чанёля был кузнецом Грейджера до того, как они уехали в столицу. Так что мы, можно сказать, выросли вместе. — Вы жили при дворе? — Отчасти, — бастард кивнул, засунув руки в карманы штанов. — При жизни Габриеля мне даже перепадало ужинать за столом вместе с отцом. Он относился ко мне, как к родному сыну… — А… — А потом у отца поехала крыша, — Чондэ усмехнулся, но в усмешке этой отчётливо слышалась горечь. — Странно, что вы не слышали о его выходках. Вести об этом гремели по всему королевству. Впрочем, раз вы здесь, значит в столице вам было вовсе не до этого, я прав? Бэкхён в ответ неловко улыбнулся, но так ничего и не ответил. Чанёль вышел из оружейной в своей привычной одежде. На поясе висел облачённый в ножны меч, а за плечом болтался почти опустевший мешок с провизией. На лице альфы не было и намёка на радость — брови были сомкнуты на переносице, а губы сжаты в тонкую полоску. — Ещё тупее оружие делать не научились? — хмуро фыркнул Пак, обращая эту колкость в сторону пожавшего плечами Чондэ. — Держи. На первое время пойдёт, — сказал Чанёль уже Бэкхёну и протянул ему новенький меч в кожаных ножнах. Бэк обнажил сталь медленно, словно изучая, и поднял к небу. Холодный металл блеснул в просочившихся сквозь облака солнечных лучах, омега мог видеть в нём искажённое отражение улицы. — А мне становится всё интереснее и интереснее, — вклинился Чондэ, наблюдая за тем, как омега прятал меч обратно в ножны. — Поделиться всё ещё не желаете? — Не здесь, — со вздохом ответил Пак и кивнул в сторону виднеющейся за углом гостиницы. Троица незамедлительно двинулась к указанному месту, и Бэкхён всю дорогу не отпускал чужой руки, крепко сжимающей его пальцы в сухих и тёплых.***
В гостинице почти никого не было. Северные волки утро явно не жаловали. Чанёль переступил порог заведения первым и поспешил договориться с хозяином о ночлеге, пока Бэкхён и Чондэ заняли один из столов в дальнем закутке зала. — Сто лун этого олуха не видел, а он будто знать меня не знает, — пожаловался мужчина украдкой, вызывая у Бэка улыбку. — Старый пень. А мне обидно. — Не забывай, что я говорил по поводу твоего хвоста, — предупредил Пак, приближаясь к столику с тремя кружками эля. — Чтоб такой оторвать, даже особо напрягаться не придётся. — Лишь бы что-то оторвать. Дикое племя, — хмыкнул Чондэ, казалось, нисколько не оскорбившись на чужие слова. — Ну? Я заинтригован, — напомнил альфа о причине их уединения и подпёр рукой подбородок. Бэк неуверенно взглянул на Чанёля. Бастард не казался ненадёжным человеком, однако их историю можно было рассказывать даже не всем тем, кому омега доверял, как самому себе. Его побег — очаг восстания, который непременно разгорится после этой беседы. Пак встретил его взгляд спокойно, без слов говоря, что Чондэ можно доверять, и Бэкхёна это удивляло. Тем не менее, омега расслабился. Чанёлю он верил даже больше, чем себе самому. — Нас пытались убить в Родовом доме, — начал омега сразу по делу, не желая углубляться в воспоминания о пережитом ужасе. — Меня и моего сына, — добавил Бэк после чужого вопросительного взгляда. — И головорезов к нам послал мой муж, — закончил Бэкхён твёрдо, устремив взгляд на напиток в своей кружке. Говорить об этом сейчас было легче, несмотря на то, что ещё вчера омега терял рассудок от одной только мысли о вожаке и всё, что так или иначе было связано с произошедшим в Доме. Все тревоги канули в лету, оставляя после себя сквозную дыру в душе. Чондэ сидел молча несколько минут. Было видно, что услышать альфа ожидал совсем другого, и винить его за это было нельзя. Будучи сыном одного из величайших полководцев, бастард наверняка знал, как ужасна и разрушительна война. И именно это знание помогло ему понимать, что слова Бэкхёна — повод к войне, кровопролитнее прежней. — Ты… ничего добавить не хочешь? — спросил Чондэ у Чанёля и закрыл глаза после отрицательного ответа. — Сукин сын, — прорычал альфа мгновение спустя и ударил кулаком по столу. — Отец всегда говорил, что южная шавка на престоле — смерть всей нашей стаи. Знаете, он говорил это, когда был в пьяном угаре, — мужчина криво улыбнулся, — и был чертовски прав… — Мы хотим просить поддержки твоего отца, — заговорил Чанёль, встречая чужой взгляд. — Если Север встанет, победа будет за нами. — «Север встанет», — повторил Чондэ с наигранной торжественностью и осушил свою кружку. — Мы не воевали семь грёбаных лет, Пак. И чем закончились наши последние похождения? Полчищем мёртвых волчьих тушь и ещё столько же — повешенных да обезглавленных. Мой поехавший отец может и поднимет свой дряхлый хвост под знамёнами Светлых, но остальные даже не пошевелятся. Они однажды уже пошевелились и сдохли все до единого. Забыл, как казнили твоего отца? А моего папу? Не самое лучшее воспоминание для щенка — видеть, как его родителя насилует какой-то бугай в доспехах, а потом забивает, как больную скотину. — Если ничего не предпринимать, всё это повторится в мирное время, — стоял Чанёль на своём, крепко сжимая ручку кружки. — Этот южный выродок в любой момент может стереть с наших карт границы на юге, и тогда уже без толку будет вспоминать о смертях в годы войны. Я помню, как умер мой отец, — голос Пака гремел раскатами грома. — Я помню, как его обезглавили его же мечом у меня на глазах, и я никому не пожелаю такой участи, но именно это и случится, если мы продолжим трепать языками без дела! — Чанёль… — Бэкхён осторожно коснулся чужого напряжённого плеча, но тут же вздрогнул, когда Чондэ вдруг ударил кулаком по столу. — От меня ты чего хочешь?! — рыкнул альфа, скрипя зубами. — Чтобы я созвал знамёна? И как я это сделаю, а? Попрошу отца? Ты его видел вообще? Да эта туша даже передвигаться самостоятельно не может, чёрт вас всех дери! — Устрой для нас приём, — процедил Чанёль, лишь благодаря Бэку ещё находя силы держать себя в руках. — Это бесполезно! — Сделаем выводы, когда попробуем! — повысил Пак голос, прожигая Чондэ давящим взглядом. — Одна аудиенция, Дэ. Большего не нужно. Бастард разжал кулак, и Бэкхён видел, как терзали его сомнения, но в конце концов он выдохнул. Успокоился и залпом выпил эль омеги, к которому тот даже не притронулся. — Чёрт с вами, — сдался альфа, подняв руки в мирном жесте. — Любезничайте с этой пьяной свиньёй, если так нужно, но в случае чего я предупредил. Север и кончиком хвоста не шевельнёт, — повторил Чондэ свои слова, но Бэк заставил себя не заострять на них внимания.***
Ким пообещал устроить встречу через пару дней, поэтому минимум сутки у Бэкхёна оставались на раздумья. Беседу с лордом Севера стоило обдумать тщательнее всего. Первый шаг требовал максимального упорства, и омега верил в успех, несмотря на все протесты бастарда. Ночь в Грейджере была красива. Окна гостиницы выходили на торговую площадь, где всюду были развешаны бумажные фонарики, отчего казалось, что со снега взлетела сотня светлячков. Подобным образом украшали и столицу, что особенно любил Ухён, не отлипающий от окон в своей опочивальне буквально все ярмарочные дни. Здесь мальчишке бы тоже понравилось. Мысли о сыне воодушевляли и печалили одновременно. Как бы сильно омега не доверял Исину, сердце трепетало в беспокойстве. Беспокойство это подгоняло к действиям, призывало поторопиться, и Бэкхён не желал этому сопротивляться. Чем быстрее всё решится в Грейджере, тем быстрее омега вновь сможет увидеть щенка рядом с собой. Отвернувшись от окна со вздохом, Бэк взглянул на лежащий на комоде меч, скользя взглядом по ножнам, словно с опаской. Тяжесть рукоятки всё ещё ощущалась в ладони, и пусть Бэкхён более не чувствовал всполохи безумия в груди, оружие омега брал с остережением. Сталь обнажалась с тихим скрежетом и приятно холодила кончики пальцев. Остриё кололо кожу мягко, будто зная, что хозяина ранить не стоит, в то время как врага, Бэкхён был уверен, такой клинок вспорет до самых костей. Понимание этого не пугало. Скорее подбадривало и вселяло уверенность. — Нравится? — раздалось со стороны двери, на что Бэк тут же вскинул взгляд, крепко сжимая рукоятку. Чанёль сделал вид, что не заметил этого, но омега тут же ослабил хватку, приказывая себе отпустить укоренившиеся привычки. — Когда будет нужно, я сделаю лучше. Острее и легче. — И когда будет нужно? — Омега дёрнул уголком рта и тут же опустил глаза вниз, на собственные обнажённые колени. Сорочка едва прикрывала подпёкшиеся ссадины, закрыть которые Бэк не успел. Пак забрал меч и положил на постель рядом, в то время как сам опустился на корточки прямо напротив Бэкхёна. — Очень скоро, — ответил Чанёль спустя минуту, зубами откупоривая одну из посланных Исином склянок. — Раньше, чем закончится эта зима, — добавил мужчина, осторожно касаясь ран истолченными травами. После утреннего разговора с бастардом Северного лорда Пак отправился в город вместе со старым другом, в то время как омега вызвался остаться в гостинице. Бессонная ночь сморила Бэкхёна сразу же, как голова его коснулась подушки, поэтому до вечера Бэк безмятежно спал. Омега смутно помнил, что ему снилось, но отчётливые очертания волчьей фигуры запомнилось Светлому до самого вечера. Это навевало воспоминания. Во время тренировок они изредка обращались и уходили далеко за стены Дома. Бэк тогда был ещё меньше, чем сейчас, отчего альфа по размерам напоминал омеге огромного чёрного медведя. Этих зверей боялись даже волки, в то время как Огненные, казалось, не страшились ничего. Рядом с Чанёлем Бэкхён никогда ничего не боялся. Он не боялся бродить с ним по тёмному лесу, не боялся встретить разбойников или кочевников, когда они бегали по степям до горного ручья и обратно. Омега никогда не боялся его красных глаз и мерцания искр под тёмной шкурой: ни в первое обращение Пака у него на глазах, ни спустя семь лет. Это бесстрашие будто бы далось ему от рождения, передавалось по крови. — Думаешь, этот бастард говорил правду? — прервал тишину Бэкхён, смотря на свои залеченные коленки. Кожа теперь имела зеленоватый оттенок из-за мази, но обещала восстановиться уже через пару-тройку ночей. — О том, что нам здесь ловить нечего. — Он просто боится, — жёстко ответил Чанёль, закрывая баночку с мазью. — Все боятся, лишь в этом он был прав. — Я хочу надеяться, что лорд Долины встанет на нашу сторону. — Север присягнул Светлым первым, с момента коронации и объединения стаи под вашим гербом. Он служил твоему отцу, а теперь служит тебе. Все мы, — отрезал Пак и поднялся с колен. Альфа отошёл к столу, где оставил всё купленное за сегодняшний день, и достал оставшиеся склянки на столешницу. — Стоило моему отцу почить, как лорды забыли о своих присягах, — произнёс Бэкхён и обнял себя руками. В одной сорочке становилось жутко холодно. — Они служат новому вожаку, а он только и ждёт, как снести мою голову с плеч. — Той же участи желают для него все северяне, — хмыкнул Чанёль, не оборачиваясь. — Ты видел, во что превратили Грейджер прошедшие семь лет. В прочих городах обстановка ничуть не лучше, и я уже не говорю о Меже. Оборонительная крепость превратилась в дешёвый бордель с пьяницами и дезертирами. — Тебя злит это, — заметил Бэкхён, вставая с постели. — Прости, — выдохнул омега, остановившись в шаге от Пака. — За что ты извиняешься? — Чанёль развернулся с видом спокойствия на лице, но Бэк чувствовал исходящее от него напряжение. — Мне не стоило говорить тогда о малой крови, — напомнил омега, уронив голову на грудь. — Всё было совершенно не так. Потери были огромны, и мы теряем до сих пор. Этому нет ни конца, ни края. — Есть, — возразил ему альфа, касаясь подбородка Бэкхёна пальцами. — И положим его мы, — добавил мужчина воинственно, заключая омегу в объятья. Холод отступал вместе с волнением. Чанёль не прикасался к нему до сегодняшнего дня, и теперь омега понимал, почему. Им это было просто не нужно, тогда им просто хватало быть рядом друг с другом, храня в памяти жар их поцелуя, в то время как теперь близость была необходима, как чистая вода в период засухи. Чтобы отпустило обоих, чтобы за спинами их выросли крылья и подняли выше всех предрассудков. Бэкхён позволил себе лишь робкое прикосновение губ к чужому подбородку, когда волос коснулась широкая ладонь и на талию легла сильная рука, прижимая так, что отталкивать не хотелось совершенно. Омега прильнул к крепкому телу с охотой и выдохнул в губы альфы, прежде чем Пак заключил их в плен собственных, сухих и потрескавшихся, но оттого не менее мягких и желанных. Бэкхён чувствовал себя обнажённым. Жару чужих рук не препятствовала тонкая полупрозрачная сорочка, а кожа, казалось, отчаянно впитывала тепло и пускала в кровь потоками настоящей лавы. Словно бабочка, летящая к огню, омега не боялся обжечься. Ожоги на его теле расцветали розами чужих поцелуев, каждый из которых Бэк хотел оставить подольше. Увековечить их клеймом, запечатывающим тепло альфы глубоко внутри него. Именно поэтому Бэкхён не позволил расстоянию между ними появиться холодной пропастью. Омега продолжал жаться к Чанёлю, млеть в его объятьях всю ночь, наверняка зная, что этот сон принесёт ему столь необходимое сейчас умиротворение.