Пратитья-самутпада

      Когда есть это, то есть и то, если возникает это, то возникает и то, если это исчезает, то исчезает и то.       Суть причинности взаимного возникновения событий, которые цепляются одно за другое и приводят к тому, что мы имеем сейчас.       Миллионы, миллиарды событий, цепляясь друг за друга, приводят нас в определенную точку, из которой открывается равнозначное количество дорог. Все события, произошедшие «до», привели к месту, которое заставило остановиться. Весь поиск себя, настоящей Истины, завел в тупик. Дорога оборвалась на том моменте, когда есть всего несколько исходов.       Первый исход: смириться с произошедшим и улететь на самое дно, в пропасть.       Второй исход: зависнуть посередине, где-то между жизнью и смертью, и находиться в постоянном страхе ожидания того, что неизбежно произойдет.       Исход номер три: держаться из последних сил и выбираться наружу, потому что все, что могла дать точка заземления, уже осознано.       Когда есть это, то есть и то, если возникает это, то возникает и то, если это исчезает, то исчезает и то.       Судьба, Истина — слова, решение всегда остается за человеком.       — Алек, держись! — попытка протянуть руку в любом случае окажется ненужной, если за нее не хватаются в ответ. Это все долбанные мантры долбанного Отабека, который научил все-таки не делать лишних движений там, где они бесполезны. Жаль только, что осознание приходит слишком поздно, когда уже все произошло и дел наворочено столько, что и не разгребешь. — Твою мать!       Снизу раздается нервный смех. Это не мантры — просто истерика, потому что смирение приводит к спокойствию, а у них уже и выбора то нет.       — Я держусь, не кричи.       — Вижу я, блядь.       Последнее сказано на понятном, родном языке, потому что нет других, достаточно емких слов для происходящего.       Остается только сесть и выдохнуть. И не смотреть на пропасть.       Поиск себя.       И как, нашел?       Сидя на дереве, каким-то чудом вросшем в скалу, отсчитывая остаток собственной жизни вовсе не медалями, как думал раньше, а тем, с какой скоростью ветка перегнется. И подсчетом здоровых конечностей, что есть на двоих: три руки и три ноги.       Как долбанная Шива.       — Сколько рук у Шивы? — почему-то именно сейчас этот вопрос кажется важным.       Когда еще искать ответы на все то, чего не знаешь, если не перед возможной смертью?       Александр задирает голову, чуть расслабляя здоровую руку — держаться за скалу не особо удобно, сухожилия как канаты, натянуты до предела. Мышцы давно затекли, а пальцы будто стали стальными и негнущимися. Он смотрит вверх и видит лицо, освещенное чуть розоватым светом. Спокойное. «До пиздеца», как обязательно бы добавил сидящий сверху. Кто бы знал, что вечно недовольная складка на лбу разгладится именно здесь, когда они будут висеть над пропастью и неизбежно ждать смерти. А ждать ли?       Три исхода на выбор. Александр переводит взгляд от лица друга вниз, в черноту ущелья. Потом на скалы. А потом смотрит в небо.       — Рассвет, — улыбается он, глядя на розовое марево над горными пиками.       Плисецкий сверху хохочет.       — Романтика!       Поиск себя. Ну, как, нашли?