***
— Сацу. Аомине улыбается радостно, пусть и немного неловко. Подруга долго стоит на пороге, рассматривая его во все глаза, а потом срывается вперед. Обнимая девушку, вдыхая такой знакомый аромат, чувствуя легкие, нежные прикосновения к своему ментальному телу, Аомине Дайки улыбается. Он чувствует, словно вернулся обратно. Домой. Когда и где все было намного яснее и легче. — С возвращением, Сацуки. Поцелуй в розоволосую макушку получается у молодого человека очень просто. По-домашнему и без какого-либо двойного подтекста. Многих удивляло, что заставляет таких разных людей, с настолько различными пси-способностями настолько просто понимать и комфортно взаимодействовать друг с другом. Ни Момои Сацуки, главный аналитик генерала Ниджимуры, ни Ас «Тоуо» Аомине Дайки не могли на это ответить. Это очень сложно объяснить или хоть как-то обозначить. — Иногда мне кажется, что ты должна была стать моим соулмейтом. Сацуки замирает и смотрит на друга так, что Аомине становится не по себе. Немного стыдно, горько и почти больно. Светло-розовые, похожие на лепестки сакуры, глаза смотрят слишком понимающе. — Возможно, — девушка неловко улыбается и отводит взгляд. Аомине подходит ближе, прикасается к вечно холодным ладоням. — Я рядом. Момои Сацуки утыкается лицом в его плечо и содрогается от беззвучных рыданий. Ментальное тело послушно раскрывается, создает пси-контактное пространство, куда и приглашает его войти Момои. Аомине медленно опускает щиты и блоки, а после ныряет в то, что сейчас и есть Сацуки. Высшая форма доверия, которая немыслима между такими как они, но почему-то именно в их случае столь возможна. Парадокс, с которым даже учёные корпуса не знали, что поделать. И как использовать тоже. Соулмейт Момои Сацуки неизвестное существо, встреча, как и полноценная связь с которым по всей видимости абсолютно не возможны.***
— Чудесно выглядишь, Кисе, — Аомине с ухмылкой пристраивается на стул. В это время Момои хлопочет у больничной капсулы, расставляя над ней какие-то новомодные светлячки, которые якобы помогают быстрее восстанавливаться. Как будто регенерацию пси-сенсорных и ментальных травм можно хоть как-то ускорить. Будь это правдой, Аомине давно бы… — Аомине-чи, — радостный сенс-образ пробивается сквозь мысли Дайки, вырывая его обратно в реальность. — Придурок! — рука Аомине сама по себе замахивается, по старой привычке, чтоб дать этому обалдую хороший подзатыльник, но… Всё ещё бледный, осунувшийся Рёта смотрит на него с такой радостью, счастьем и теплом, что весь запал пропадает. — Тебе нельзя, — как маленькому начинает объяснять Дайки, — использовать свои способности, пока ты не поправишься. — Можно, — мотает головой собеседник. — Я не хочу потерять навык или того хуже, снизить свой коэффициент и пластичность. — Кисе-кун! — восклицает Момои. Её глаза сияют красноватым. — Этого ни в коем случае не случится. Ниджимура-сан… — Знаю, знаю, — поспешно обрывает её блондин. — Но всё равно. На «Кайджо» главное командная игра и упорные тренировки. — Разумные тренировки, балда! Объявившегося в палате Касамацу Кисе Рёта встречает поистине сияющей улыбкой. Аомине кажется, что сейчас он ослепнет. Ментальное тело друга, всё ещё нестабильное, ранимое, раскрашивается всеми оттенками счастья, радости, нежности и тепла. От этой откровенной, невольной демонстрации Дайки становится не по себе. Чуточку горько. Обидно. Больно. Завидно, до слепой ревнивой обиды. Почему? Почему всё так? «Дай-чан» — тихий отклик, почти осторожное прикосновение к сознанию и вымывающая всё волна беспокойства, понимания и принятия. «Всё в… порядке, Сацу» — отвечает неслышно он. Они переглядываются, а потом смотрят на то, как капитан «Кайджо» строит своего Аса. Серо-голубые, какие-то штормовые глаза Касамацу Юкио смотрят на Кисе с таким беспокойством, волнением и притворной суровостью, что только Рёта и верит в неё. Кисе верит всему, что делает и говорит Касамацу. — Мы вас оставим и придём потом, — Аомине кивает словам Момои и позволяет той, буквально за руку выпроводить его из палаты. До самой двери спину, как и ментальные щиты прожигал острый, хмуро-недовольный взгляд Касамацу. — Как думаешь когда он поймет? — Однажды обязательно. Момои Сацуки улыбается светло и радостно. Глаза её горят счастьем за друга, который нашел свою родственную душу. Метка не всегда проявляет себя, как нечто определенное. Иногда это… То, что сложно увидеть и ещё сложнее ощутить. Наверное, даже сам Кисе не верит. Слишком часто ему, да и им всем, говорили, что шансов почти нет. — Поколение Чудес, — название их группы неприятно горчит на языке. — Как думаешь… — Момои кусает губы, смущенно поправляет юбку. — Акаши-кун… — Нет. Плечи Сацуки расстроено опускаются. — Он бы нам сказал, если бы… встретил его. То, что случилось с «Ракузан» всё ещё слишком довлеет над ними всеми. Поколение чудес осиротеет, если их Император погибнет. Несгибаемый, умный, а главное несмотря на всё, верный себе и друзьям, Акаши Сейджуро был тем, кто объединил их всех. Его решение уйти из Звездного флота, не поддержал никто, даже Муракасибара. А тот с самого начала был настроен против Звездного флота. — И всё-таки, я хочу посмотреть на лица Касамацу и Кисе, когда до них дойдет, — Аомине мечтательно улыбнулся, а Момои весело прыснула. Смех подруги тихими колокольчиками отдавался в его ментальном пространстве. Это было приятно.***
Всё, кроме Кисе, были уверены, что Касамацу родственная душа Рёты. И плевать на выкладки ученых, на многостраничные диаграммы, графики, отчёты и экспертизы. Кисе Рёта не был бездушным. Не был он и пустым. Аномальная адаптивность и пластичность ментального поля не делали его менее человечным. И уж точно не могли быть ценой или компенсации того, что у него нет метки соулмейта. Поколение чудес в это не верило. — Ведь и нам надо во что-то верить, Дайки. Шинтаро кивает словам Акаши. Муракасибара задумчиво рассматривает ассортимент вкусняшек, но Аомине замечает как расслабляются его плечи, после речи Сейджуро. — Наука не абсолютна, — как завершающий штрих, произносит Император.***
— Аомине-кун, — недовольно начинает Имаёши и поправляет сенс-очки. Тот также недовольно морщится, но безропотно, если такое вообще, можно про него сказать, выслушивает очередные нотации и упреки капитана. С ним непросто. Аомине и сам знает, понимает насколько другим сложно с ним общаться. Да, он — Ас. Его чутье, его прирожденные навыки и способности, отточенные сотнями, тысячи часов тренировок, уникальны. Дайки знает, слышит, видит. Многие в Звездном флоте сомневаются в том, человек ли он. Его инстинкты, его интуиция, его чувство корабля и сенс-систем корабля помогают ему совершать невозможное. Это только отдаляет его от остальных. «Победить меня могу только я сам». Однажды ему сильно досталось за такие слова. Тогда он впервые почувствовал отклик от своей родственной души. И это было… странно. Непонятно. Сложно. Местами больно. Если коротко, то расшифровать сигнал соулмейта Аомине можно было примерно так: «Ты ошибаешься». Волны чужого, слишком странного, сложного для Аомине, сознания омывали его ментальное тело оттенками горечи, боли, застарелой обиды, чувства долга и… гордости. Гордости за то, что он или она, а может и оно, принадлежало к какой-то общности. Группе. Аомине словно горел. Он плавился в ощущениях, странных отголосках мыслей, обрывках сенс-образов и эмоций. — Кто ты? Голос звучал грубо, требовательно и чуть недоверчиво. Его обладатель был готов в случае необходимости, атаковать. И на этот раз Аомине вполне мог выгореть, в конце концов, он не был таким счастливчиком как Кисе. — Я…***
Сакурай Рё был неплохим старшим офицером. Но очень уж робкий, неуверенным в себе, если конечно речь не шла о тактике и управлении боевыми системами «Тоуо». В таком случае лучше к Сакураю не лезть. Иногда Аомине было почти интересно, почти азартно хотелось заглянуть в него. Рассмотреть, увидеть, понять… Дайки этого не делал. Его родственная душа сделала с ним почти нечто такое же. И… ничего не поняла. Слишком большое различие в пси-коэффициенте и сигнатурах. Не говоря уже о видовом различии и особенностях психики, менталистики и пси-способностей. Как результат — странная, неустойчивая, а местами и вовсе опасная связь. Поддерживать которую очень сложно. Аомине и сам не понимал, почему не бросил эти попытки. Докричаться. Дозваться. Ответить… Мостик «Тоуо» встретил своего Аса бескрайним темно-синим горизонтом за бортом. А команда приветственными сенс-откликами. Имаёши как всегда неприятно ухмылялся, Вакамацу проверял и перепроверял системы, Сакурай и остальные были уже внутри рабочего сенс-пространства. Дайки улыбнулся. Широко, искренне. Здесь, в своём кресле, погружаясь в контакт с кораблем он чувствовал себя счастливым. На своем месте.***
— Кто ты? — Я… Аомине осекся. Замер. Приказал способностям уменьшить уровень вычислительно-аналитической части сознания. Прислушался… И медленно, осторожно убрал щиты. — Я верю… что над нами одни звёзды. Тишина на том конце связи была скорее задумчивой, чем враждебной. — Можешь звать меня… Кагами*. Это наиболее… оптимальное значение. — Аомине Дайки. Собственный смех Асу «Тоуо» показался похожим на облегчение, досаду, радость и долгожданную надежду. Надежду на то, что все будет. Да непросто, да сложно, но… Будет. — Вместе. Волны чужого сознания осторожно, пусть и местами грубовато, исследовали его. Узнавали, пытались понять. И ответно раскрывались. Как будто дикий смертоносный зверь признал тебя достойным доверия. И теперь терпеливо ждал, когда ты к нему прикоснешься. Мириады звезд, сложные концепции, ассоциативные и сенсорные связи, вещи о которых Аомине никогда и подумать не мог, как о существующем, проносились сквозь его сознание. Оставляя после себя прочные, тонкие нити. Связывая Кагами и Аомине вместе.