На моей луне

Мы сидим с мамой на кухне и ждём, пока вскипит чайник. Я лениво листала ленту фейсбука в телефоне, переодически отвечая на чьи-то сообщения. Над нами с Лиз висело напряженное молчание, которое я, в общем-то, и не заметила вовсе, если бы мама не кидала на меня постоянно косые взгляды. Я пару раз смотрела на неё исподлобья и видела, как она не знает чем себя занять. То у неё пальцы тронуться отбивать ритм на столе, то ее руки начнут потирать шею. И ее глаза по кругу ходили от меня к часам, а от них к чайнику. И вот наконец он вступает, и она чуть ли не подпрыгивает из-за стола и бежит к нему. Я откладываю свой телефон, посвящая ей все своё внимание. Она достаёт две кружки, закидывает в них чайные пакетики, и себе ещё добавляет вербены вместе с мятой, чтобы перебить противный вкус. — Как у тебя дела с твоим… эм, Коулом? — неожиданно интересуется маман, и я подозрительно прищуриваюсь. Она нелепо, натянуто улыбается, взмахнув головой. Ей явно было неловко спрашивать о таком. — Он не объявлялся, после того, как я сбежала, как настоящая Золушка, — отвечаю сконфужено. Задевает ли меня это? Не думаю. — Мужчины всегда такие дети, даже если им под тысячу лет, — я качаю головой, и мама лишь прыскает на это, потрепав меня по голове. Наверное, в мои годы, она высказывалась точно так же. — Может, оно и к лучшему? — спрашивает она осторожно, прощупывая почву, и ставит кружку с чаем подле меня. Но сразу видно, что она немного расслабилась, после того, как я разрядила обстановку — ее плечи опустились, и она больше не держалась так строго. Раздаётся трель телефона. Мама начинает шарится по карман, после чего достаёт свою старую кнопочную мобилку и хмурится, прочитав имя звонившего. Она отвечает на звонок и прикладывает трубку к уху. Она говорит: «Елена?», и у них завязывается диалог, но, к сожалению, я слышала лишь одну сторону. — Не может быть, — выдыхает, приложив руку ко рту, и поднимается из-за стола. Я с каплей заинтересованности слежу за ней глазами, и попиваю зелёный чай. — Но кто это мог сделать? — Лиз подходит к раковине и останавливается. Она опускает кулак на кухонную мебель и нервно, размеренно начинает стучать им по поверхности. — Я сейчас же приеду… нет, но… Елена! — она вздыхает, путаясь в собственных словах, и поднимает голову к потолку. — Хорошо, держите меня в курсе, — массирует переносицу, на пару секунд задерживая на ней руку. — Спасибо, что позвонила. Она кладёт трубку и убирает телефон в сторону. Все ещё задирает голову, а в следующий миг включает кран и умывает лицо. Я вижу со стороны, как дрожат ее руки. — Все норм? — спрашиваю, вскинув одну бровь. Она мотает головой, вытирает лицо, выключает кран. Легко бьет себя по щекам, приводя себя в порядок. Она же шериф Форбс, мать двоих детей. Сильная и независимая женщина, которая не может позволить себе показать малейшую слабость. Маман определённо феминистка. Она не раз отстаивала свои права, доказывая, что достойна быть шерифом на ровне с мужчинами, которые ни во что ее не ставили. Кэролайн забрала от неё эту черту себе, не оставив мне и крохи от неё. — Билл, — выдыхает мама, спустя какое-то время. — Твой отец, — поясняет она, видимо, прочитав мой вопрос в голове «какой ещё Билл», — он вчера попал в больницу, и сестра Мередит вылечила его вампирской кровью. — Делаа, — тяну я, представляя, какой там скандал он закатил, и делаю глоток чая. Он, наверное, себе кровопускание устроил, чтобы выгнать эту «отвратительную» кровь. — И кто-то после убил его… Чай уже остыл совсем, и я встаю, чтобы долить немного горячей воды. — Елена предполагает, что это все та же Мередит, — продолжает мама, замечая, что я никак не реагирую на это. — Сто баллов он не будет обращаться, — неуместно прыскаю, делая ставки. — Жаль. Он, вроде, любил меня, — больше чем Кэролайн. — Я тоже тебя люблю, Лу, — она не даёт мне сесть за стол, после того, как я поставила чайник на место. Она берет меня за локти, обращая мое внимание к ней. — Ты хоть слышишь, что я говорю? Мама всегда сдерживается, чтобы не накричать на меня. Она может разговаривать с Кэролайн на повышенных тонах, может громко возмущаться на своих подчиненных, орать по телефону на отца. Со всеми она ругается, говорит всем все прямо и в лицо, а со мной постоянно подбирает слова и говорит спокойным, чуть ли не ласковым голосом, будто у меня аутизм. Она, наверное, думает, что если повысить на меня свои децибелы, я, не знаю, повешусь тут же? — Ты так изменилась, Мэрилу, — говорит она с застывшей пеленой на глазах. А меня ни чуточки это не трогает. — Я тебя совсем не узнаю, — она берет мое лицо в свои руки, но я не могу заставить себя посмотреть ей в глаза. — Расскажи мне, что было на том фестивале, — умоляет меня. — После… обращения Кэролайн ты тут же исчезла… Мы искали тебя почти две недели! Даа, тот самый в ожидании незабываемый рейв, на деле оказался мною напрочь забытый. Я не помню ровным счетом ничего. Видимо, я неплохо оторвалась. Точно. После него-то я и изменилась. Мама отходит от меня. Она отворачивается и ее руки поднимаются к лицу. Я знаю, что она утирает слезы. Я помню, как Кэролайн завела меня домой. Я была в грязной, изорванной одежде, с колтуном на голове, вся бледная и дрожащая. И пустым взглядом. Как только мы с ней встретились глазами, мама тут же заплакала. Наверное, она знала уже в тот момент, что лучик света в ее жизни, — любимая малышка Лу, — погас навсегда. У неё не было сил даже обнять меня. Прижимая руку к лицу, она заливалась слезами, а я как ни в чем не было спросила, что у нас есть пожрать. Голод тогда одолевал меня страшной силой. — Я просто больше… не чувствую себя живой, — мямлю я, чтобы избежать лишних вопросов. Я не уверена, что вообще хочу жить, маман. — Прости. — Не извиняйся, — она закусывает губу. Хочет ещё что-то сказать, но просто не в силах этого сделать. Общаться со мной — выше ее сил. Уверена, что она подумала, что в том, что я такая плохая дочь, виновата только она сама. Я знаю, о чем говорю. На ее месте я бы так и подумала. Это то, что передалось мне от Лиз Форбс на генетическом уровне. Самое худшее ее качество. Ты ебанная катастрофа, Мэрилу Форбс. — Я побуду у себя, — говорит она, становясь спиной ко мне. — Буду ждать новости от Елены с Кэролайн… — Хорошо, — мама уходит, а я беру свой стакан с чаем, включаю телефон и продолжаю листать новости. Тебе только и остаётся, что выпилиться нахуй.