На моей луне

Я просыпаюсь от небольшого холода, и когда открываю глаза, не понимаю, где я и что происходит. Приподнимаюсь с постели и глазам открывается моя комната, а рядом на тумбочке, где вчера стояло мое пиво, лежит пакет с кровью. Потираю виски. Голова просто раскалывается и до сих пор клонит в сон. — Кэр? — зову ее, как и в любой другой непонятной ситуации. Через некоторое время дверь приоткрылась и в проем просунулась ее светлая макушка. Заметив, что я уже встала, она быстро вошла в комнату и села рядом. Она взяла меня за руку, и два холода обожгли друг друга, но мы не испугались этого и не расцепились. — Как себя чувствуешь? — спрашивает осторожно, поправив мои волосы после сна. Она поджимает губы, а ее глаза наполняются слезами. Я недоуменно моргаю. — Мне холодно, — хриплю, и она начинает укутывать меня в одеяло. Я тру глаза и вспоминаю вчерашний вечер. — Что происходит? — Ты наглоталась таблеток, — напоминает мне. И говорит она это прямо, потому что по другому это никак не завуалировать в красивую обертку. — Если бы не Кол, ты бы… ты… — Умерла, как и планировала, — я громко простонала, завалившись на спину, и накрылась одеялом с головой. Что же он за садист? Оставил меня одну разбираться сейчас с этим дерьмом и обясняться перед мамой. Я просто хотела спокойно отправиться в мир иной и чтобы мне никто не мешал при этом. Спасибо, блять. — Зачем, Лу? — спрашивает, сдерживаясь, чтобы не накричать на меня. Я слышу, как она всхипывает, и прошу оставить меня, но она начинает снимать одеяло с меня и пытается поднять. — Остань, Кэролайн! — кричу я после минутной борьбы. — Что ты хочешь от меня? Просто дайте мне умереть! — и мне прилетает пощечина. — Хватит вести себя, как эгоистичная сука, Мэрилу, — говорит она сторого и поднимается на ноги. Держись за щеку, я недоуменно вытянулась в лице. За всю мою жизнь меня ещё ни разу не били. — А сейчас ты, как миленькая, встанешь, приведешь себя в порядок и спустишься вниз, — комнадует, а затем опускает ладонь на пакет с кровью. — И ты обратишься либо добровольно, либо принудительно, — шипит напоследок и исчезает из комнаты. Я много раз моргаю, стараясь прийти в себя. Кэролайн впервые вела себя так со мной строго. И мне даже слегка понравилось это и привело в чувство. Но уже несколько поздно начинать быть примерной сестрой как ей, так и мне. Я приглаживаю волосы, стучу себя по щекам, и выхожу из комнаты. Я иду медленно, слышу, как внизу в гостиной переговариваются мама с сестрой. Господи, чувсвую себя провинившимся ребенком, который сказал родителям, что ненавидит их и теперь ему неловко идти на семейный ужин. Я тяжело вздыхаю, когда спускаюсь по ступенькам, и набираюсь сил. Элизабет сидела на кресле в гостиной, а на диване, с дальнего края от неё, расположилась Кэролайн. А мне же достанется место посередине между ними, чтобы быть в «кругу» любви, поддержки и заботы. Спасибо, Кол. Даже перед моей смертью ты мне знатно нападлил. — Привет, мам, — я криво улыбаюсь, пока она хмурится. Она делает шаг ко мне, второй, поднимает руку на меня и я зажмуриваюсь. — Ты такая дура, Мэрилу! Но удара не последовало, а через несколько секунд меня заключили в крепкие, тёплые объятия. Меня пробила дрожь и завербело в носу. Нет! — Не трогайте меня! — я отскакиваю назад и врезаюсь спиной в косяк проходной арки. Поднимаю руки на уровни груди, не собираюсь больше подпускать их к себе. — Пожалуйста, Лу, — просит мама, протянув мне свои открытые ладони. Глаза у неё были на мокром месте, а лицо опухшее, что говорило о ее бессонной ночи, проведённой в слезах. — Не отталкивай нас, мы хотим тебе помочь! — Мне не нужна помощь! — я проглатываю болезненный ком в горле. — Я хочу умереть! — и слёзы брызжут из глаз. — Всем будет лучше без меня! — Что ты такое говоришь? — ахнула сестренка, мама накрыла рот рукой и затрясла головой. — Я убила тебя! — перехожу на крик, не смотря на то, что начинаю задыхаться. Слёзы застилают глаза так, что я уже не вижу ничего перед собой. Оседаю на пол, содрогаясь в рыданиях. — Я разрушила твою жизнь, как мне жить после этого? Сжимаю футболку на груди. Как бы мне хотелось, чтобы прямо сейчас мое сердце остановилось навсегда. — Господи, Лу, — Кэр подбегает ко мне, берет в свои объятия и поглаживает по спине. — Ты не виновата, в том, что произошло. Это все Кэтрин! — Кэтрин, да?! Мама, а тебя это устраивает? Твоя нелюбимая дочь отняла у тебя то, что ты любила больше жизни! — Господи, — и Лиз тоже упоминает Бога. Она садится с нами на пол и обнимает нас двоих, как в детстве. Она плачет, вместе со мной, и целует нас двоих в лоб. — Я люблю вас обоих больше жизни! И ничто не разбивает мне сердце, как то, что мои девочки страдают, а я не в силах им помочь, — она гладит меня по голове, прижимая нас сильнее к себе. — Если бы только меня не было, — начинаю я и закусываю губы, потому что голос дрожит, а слёзы ещё больше начинают течь из глаз. — Какая же ты дурёха, Лу, — смеётся мама. Кажется, это не первый раз, когда я такое говорю. И тогда она мне ответила… — Если тебя не будет, то и я не хочу жить в этом мире, — и это окончательно разбивает мне сердце. — Прости меня, мама, — я заикаюсь, пока пытаюсь извинится, и рыдаю навзрыд. — Я не хотела, чтобы все так обернулось! Элизабет забирает меня из объятий Кэролайн, прижимает меня к своей груди, прямо к своему большому и доброму сердце. Она поглаживает меня по голове, целует в лоб, как мантру читает, что она не злится, все будет хорошо, и что она любит меня. — Приготовлю пока ромашковый чай, — говорит над нами Кэролайн и уходит на кухню. — Прости, мам, — я шмыгаю носом, почти успокоившись. Мама напевает мою любимую колыбельную из детства, и я прикрываю глаза.