Пусть это длится вечно

Глава 6. Подарки желанные и не очень - До чего же ты упертая! – ругался Джаред с монитора в планшетнике, - У меня свадьба. Такое бывает раз в жизни… - Ну не у всех, - усмехалась Эйс, крутясь в кресле, - Свадьба не похороны, можно и повторить! - Тьфу на тебя! – ругнулся Джей, - Не нервируй меня! Мне это вредно! - Прости, Джей! – покаянно опустила голову она, - Больше не буду! Но свадьба в Рождество… Это вы с Мишей дали маху! Пораньше нельзя? Джаред закатил глаза раздраженно. - У него нога только-только начала нормально сгибаться-разгибаться. Он сам не хотел идти под венец на костылях. У Коллинза было тяжелое ранение правой ноги осколками мины, множественные переломы. Это случилось там, на Южной, когда он пытался остановить русский танк, слепо бредущий на мины. Если бы не Коллинз, Куценко вряд ли был бы здоров, а может его и не было бы уже. - Короче, Эйс! – злился Джей, - Ты будешь моей подружкой! И ты идешь на мою свадьбу! - Джей! Солнышко! – взмолилась Эйс, - Не хочу быть подружкой!.. И там будет Эклз! А я не хочу его видеть, никогда… - Ну что за детский сад! – развел руками Падалеки, - Вы же взрослые люди! Давно пора сесть и поговорить спокойно. Он тоже упрямая скотина, не хочет идти на свадьбу. - Вот видишь, - усмехнулась она, - О чем еще говорить? - Миша! – вдруг, сощурившись, позвал Джей, - Миша! Иди сюда быстро! Коллинз тут же появился на мониторе,видимо приковылял быстро, как только смог, запыхавшийся, обеспокоенный. Мельком поприветствовал Эйс, склонился к животу Джареда, приложил руки с любовью. - Что случилось, Джей? – спросил он, заглядывая тому в глаза. - Она! – ткнул Джаред в монитор, - Она не хочет быть моей подружкой и вообще идти на нашу свадьбу! Коллинз сурово глянул прямо в душу Эйс своими голубыми глазищами. - Как ты можешь? – со страданием проговорил он, - Неужели у тебя нет сердца? Эйс не знала, смеяться ей или плакать. Она вообще-то собиралась на свадьбу, но подружкой быть не хотела. Потому, что другом жениха должен быть Эклз. - Если не будет Эклза, - затравленно забормотала она, не в силах оторваться от этих глаз-озер. Ведь именно таким способом Коллинз когда-то соблазнил ее, уложив в свою постель. – Джей, убери его! Я согласна! Если Эклза не будет! - А его и не будет, - уже весело подмигнул Коллинз Эйс, - Эта скотина… В общем, просто скотина! Я с ним больше не разговариваю! Эйс захохотала. Так похоже на Джареда сказал эту фразу Коллинз! Действительно, совместная жизнь делает людей похожими. - А кто же другом будет? – спросила она. - Гоша! – довольно протянул Коллинз, - Он сразу согласился. - Еще бы! – фыркнул Джаред, - Он тебе жизнью обязан! - Ура! Все решено! – обрадовалась Эйс, - Я буду подружкой! В действительности Эйс и не думала отказываться, но Эклз… Перспектива встретиться с ним после того, как она наорала на него, послала, не радовала. Он все еще снился ей, но она уже не злилась. И чем ближе был день свадьбы, тем рассеяннее становилась она. И все чаще задумывалась о МакЭвое. Стоя возле бота в ангаре и слушая доклад лейтенанта о последнем вылете роты, Эйс пристально его разглядывала, будто увидела только что. Голубые глаза, выразительный нос, скулы, сильные руки, развитая мускулатура, приятный запах корицы и милая широкая улыбка. - Что-то не так, майор Камерон? – тихо спросил он, видя, что она зависла. - Что? – не сразу среагировала Эйс. Она все еще не привыкла к своему новому званию, которое получила лишь неделю назад. - Вы слушаете меня? – склонил голову набок Джеймс. - А, да, - улыбнулась она, - Джеймс, я хочу, чтоб вы сопровождали меня на свадьбу полковника Коллинза. У вас есть смокинг? Джеймс пораженный, обрадованный закивал. - Да, да, майор! – внезапно севшим голосом сказал он, - Я так рад!.. «А я-то как рада» - подумала Эйс мстительно, представив себе, как скуксится Эклз, если все же появится на свадьбе. Она была уверенна, что Джаред вцепится в друга мертвой хваткой и постарается вытащить его с Люцифера. Она не ошиблась. -Дженс! – Джаред смотрел на Эклза своим фирменным взглядом я-милый-щенок-меня-нельзя-бросать-погладь-меня. Они сидели на диване в огромной гостиной Коллинза, Джаред выпятил свой круглый живот, чтоб еще больше усилить эффект. Эклз в растерянности улыбался. - Ладно, Джей, - сказал он наконец, и добавил, склонившись к пузу Джея, - Анна, я делаю это только ради тебя! Сделай одолжение, родись прямо на Рождество! - Обалдел! – испугался Джаред, - Еще слишком рано! Конец января, вот наш срок. - Тогда на мой день рождения, - не унимался Эклз, - Десятое января! - Ну, это еще возможно, - серьезно стал размышлять Джаред, поглаживая живот, - Ты можешь стать крестным отцом. - Конечно! – уверенно кивнул Эклз, - А ты думал предложить эту роль кому-то другому? Эклзу было хорошо, весело. Он уже успокоился, хотя и хмурился, вспоминая, что предстоит на свадьбе. Смокинг и жесткие парадные туфли он приготовил, даже эту удавку-бабочку собирался надеть. А это подвиг для Эклза! И он как-нибудь справится с Камерон. В крайнем случае, будет ее игнорировать и все. Со времени последней их встречи прошло немало дней, недель, и все это время она сидела в его мыслях, как вбитый гвоздь. Порой раздражая Дженсена до ужаса! Но он тосковал, скучал. Убеждал себя всячески, что все это лишь эмоции, не реализованные желания, а сердце упрямо твердило другое. Он часто смотрел короткое видео, о тех прошедших днях, когда Эйс только пришла на Фаргейт, и Олссон был жив, и Пеникетт… Это было снято в столовой, в день рождения сержанта Чау. Эйс несла к столу небольшой пирог со свечами, а все вокруг пели «С днем рожденья тебя!». И все смеялись, шутили, и Эйс была там такой… Как же он скучал!.. Ох, если б он знал! Если б он только знал, каким адом и раем обернется для него эта свадьба!.. Эклз получил отпуск неделю назад, съездил к отцу, увиделся с сестрой, и подумывал сходить в бордель. Месяц назад, в увольнительной, он случайно встретился с Крисом в баре и не устоял. Сейчас ему ни к чему были нежности, и жесткий секс – это было то, что надо. Хорошее подтверждение своей вернувшейся мужской силы, да и парень был все-таки обалденным, горячим, бесстыдным. В общем, все по рецепту. И вот Эклз раздумывал – Крис или бордель, все же не видя между ними особой разницы. Остановился на борделе. Надо хорошенько оттянуться, чтоб его выжали там по полной. Чтоб не пыхтеть потом при виде Эйс… И все-таки он запыхтел! Да еще как! Эта стерва Камерон мало того, что полностью его игнорировала, так еще пришла на свадьбу с этим сопляком МакЭвоем под ручку. А тот сиял, прямо лопался от гордости! Ох уж мне эти молодые лейтенанты! И она хороша… Хороша! Волосы немного отросли, касались худеньких плеч, оттеняли белую кожу лица. Узкое шелковое платье яблочно-зеленого цвета показывало все: плечи, руки, стройные длинные ноги, обтягивало тонкую талию. И неизменный высокий каблук. Какое-то легкое ожерелье кулоном уходило ей прямо во впадинку между грудей, а длинные серьги нежно касались ее шеи, плясали, когда она слегка отбрасывала пряди волос, откидывала голову назад. Губы матово поблескивали, глаза горели зеленью. Как же ты попал, Эклз! Нет тебе спасения от этой занозы! Он смотрел, как она стоит чуть позади Джареда у алтаря, держит его букет вместе со своим, улыбается, иногда подмигивает русскому майору, который стоит позади Коллинза, и вообще кажется счастливой. И видимо, светлый образ Пеникетта уже растаял вдали. Во время веселого свадебного банкета Эклз с легкой улыбкой наблюдал, как она отплясывает с какими-то двумя латиносами одновременно под забойную песенку Мартинеса. «Настала ночь для твоих губок… Один лишь укус, один укус… Сладкая ночь… Я озабоченный вампир», и Эйс соблазнительно двигает бедрами, попой… МакЭвой в священном оцепенении смотрит на нее, забыв как дышать. Бедный, бедный лейтенант! То ли еще будет, пацан! Она размажет тебя по полу, она тебе не по зубам, - думал Эклз, не отрывая глаз от Эйс. И не было ревности, была такая тоска… До боли в суставах хотелось обнять ее, прижать к себе, и никогда не отпускать. Пусть злится, брыкается, но не отпускать… И как же это сделать, когда она и не смотрит на него? Ведет себя так, словно Эклза вообще нет в природе. А он готов был утащить ее прямо с танцпола, на глазах у всех!.. Если б это помогло… Она уже не тосковала по ушедшему, но что-то в ней изменилось, он чувствовал это, но не мог дать определение. И любовался, любовался ею… А она веселилась во всю, отжигала с Куценко ламбаду, танго, а потом бесилась под песенку русских девчонок из «ВиаГра», которых русский майор привез с собой с Союза. Когда появились эти три красотки, женщины и омеги в зале заметно напряглись, альфы, все как один, подобрались, сделали стойку. И Куценко с Эйс явно наслаждались реакцией окружающих. Коллинз, зря что уже женатый, чуть не вскочил с места и не пустился в пляс, а Падалеки показал Эйс кулак, обещая наказание. На что она только смеялась и громко подпевала девушкам: «А я хочу перемирия! А я хочу перемирия! Кто без тебя в этом мире я… Расскажи, как внутри поделить две половины души?». Эклз любовался ею! В какой-то момент одна из певиц потащила было Эклза танцевать, но он очень вежливо, но твердо отклонил ее руку, покачал головой, хмурясь, давая понять, что не желает. Тут к нему подскочил Куценко, хлопнул его по плечу и зашипел на ухо: - Ты совсем дебил, янки? – и указал в сторону танцующей Эйс, - Русского не знаешь, так я тебе переведу. Она хочет перемирия! С тобой перемирия! Дурак ты, Эклз! И поскакал дальше плясать, а Эклз в недоумении пялился теперь на Камерон и думал, к чему бы все это. По спокойной, веселой женщине и не скажешь, что ее что-то мучит. И не взглянула ни разу… И если бы захотела, то сама сказала бы… Да, нет. Не сказала бы. И это Эклз отлично понимал. Но когда на смену трем красавицам с Союза, вышли «БандЭрос» и запели очень медленную, чувственную песню, и МакЭвой, наконец, решившись, пригласил Эйс танцевать, и обнял ее, и она немного грустно улыбнулась лейтенанту, Эклзу захотелось свалить отсюда куда-нибудь подальше. И не видеть Эйс больше никогда… Но он продолжал смотреть, впитывать, запоминать ее образ. И тут, словно почувствовав, Эйс подняла на него глаза. Просто смотрела, без эмоций, не осуждая и не зовя, не предлагая и не прося. Взгляд был молчанием, грустным, наполненным до предела и пустым одновременно, молчанием. «Жизни не жалко, а жаль лишь мгновенья и свет на ресницах, и ночь, что больше не повторится. Жизни не жалко, жизни не жалко, лишь взгляд и тепло от твоих ладоней, а может все это мне только снится…» Куценко не знал, что майор Эклз кое-что смыслил в русском, и теперь его рвало на части. Когда все это кончится? Когда все это успело обрасти такими сложностями? Почему нельзя просто взять ее за руку и увести далеко-далеко? Почему она не может просто взять меня за руку и остаться со мной? Ведь смогла же она тогда примчаться ко мне в каюту! И целовала, и готова была отдать себя, если б я позволил… Почему теперь все так запуталось? Эклз брел по коридорам ресторана, зашел в какой-то закуток, недалеко от кухни. Наткнулся там на стайку официантов, поздоровался. Ему предложили сигарету, он не отказался. Болтали о чем-то нейтральном, даже шутили. Принесли бутылку текилы, и Эклз с удовольствием отхлебнул из нее, вдруг поняв, что за весь вечер так и не напился. А хотелось напиться вдрызг… Поблагодарив официантов, он побрел назад, но в зал не пошел, а вышел на улицу и увидел там МакЭвоя. Тот стоял в одиночестве, грустно глядел на небо в звездах, выдыхая морозный воздух, глубоко прятал стиснутые кулаки в карманах брюк. - Как дела, лейтенант? – подмигнул ему Эклз, - Почему один? МакЭвой страдальческим взглядом смерил захмелевшего Эклза. - Она уехала, майор Эклз, - сказал он с горькой усмешкой, - уехала одна. - Куда? – вдруг охрипшим голосом, враз очухавшийся, спросил Эклз, - Куда она поехала? - Ничего не сказала, - пожал плечами Джеймс, - сорвалась и уехала. Эклз развернулся, кинулся в зал, подскочил к Коллинзу и Падалеки. На их недоуменные взгляды зарычал: - Куда? Куда она поехала? - У нее были твои ключи, - спокойно ответил Миша. И Эклз в дикой радости поцеловал сначала его, потом Джареда. Потом, оказавшегося рядом, Куценко. Всучил ему текилу. - Я люблю тебя, русский! – выкрикнул он обалдевшему майору, - Всех вас люблю! – и сорвался прочь. - Ну наконец-то! – закатил глаза Джаред. - О как Аська его скрутила! – помотал лысиной Куценко. Мужчины засмеялись. Эклз, выскочив на улицу, свистнул первому попавшему таксисту, завалился в мобиль и заорал: - Гони, гони, гони! – и только чуть позже спохватился, назвал адрес. Сердце его колотилось, руки тряслись, он старался дышать глубоко, чтоб хоть немного успокоиться, и ни хрена у него не получалось. В голове билась только одна мысль: она у него, она поехала к нему, она хочет быть с ним! Только бы не испортить все!.. Так, Эклз, молчи! Чтобы она ни сказала, молчи! И целуй, целуй, не давая ей опомниться! Когда подъехали к дому, Эклз вышел, на ходу отмахнувшись от таксиста, протягивающего его же карточку. «Оставь себе» - бросил он и пошел к дому на негнущихся ногах. Сердце билось где-то в животе… Он сразу понял, где она, и, открыв дверь в свою спальню, увидел ее стоящей у окна. Она стояла спиной к нему, смотрела на звезды, положив руки на оконную раму. Она слышала его, не могла не слышать, но не обернулась. Он тихо подошел, уткнулся лицом в ее волосы, счастливо вздохнул, услышал ее прерывистый вздох. Медленно накрыл ладонями ее руки, сплел пальцы с ее дрожащими пальцами. Закусил губу, услышав ее сдавленный стон, сам задышал неровно. Осторожно, боясь спугнуть, прижался к ее спине. Господи, Эйс! Обернись! Но она лишь часто дышала, не оборачивалась. Чуть откинула голову ему на плечо. Он увидел шею, ключицы, стал целовать их, едва касаясь, но ему этого было мало. И вдруг она, мягко высвободив руки, завела их за спину, вжикнул замок, и платье с шелестом упало на пол. Эклз в восторге смотрел на ее голую спину, коснулся пальцами нежной кожи, стал целовать плечи, лопатки, вдоль позвоночника, нерешительно коснулся губами ямочек на пояснице. Он стоял перед ней на коленях, целуя талию вдоль края кружевных трусиков, поглаживая руками бедра. Обернись, Эйс! Радость моя! И она повернулась. Он со стоном уткнулся ей в живот, целуя, вдыхая запах, поднимаясь выше и выше. Припал жадно к груди, целовал затвердевшие соски, снова и снова. Чуть не рычал от ее рваного дыхания, тихих стонов. Она чуть оттолкнула его, стала снимать с него смокинг, не отрывая взгляда от его обезумевших глаз. Он не выдержал. - Не смотри так, Эйс, - прохрипел он, - с ума схожу… Договорить ему она не дала, закрыла рот поцелуем. Глубоким, нежным, диким, языком обводила его губы, прикусывала, пила, обрушивала в пропасть. Он с силой сжал ее ягодицы, прижал к себе со стоном. Она стала целовать его подбородок, шею, рванула с рычанием галстук, ворот рубашки, прошлась пальцами, губами по груди, ощутимо прикусила сосок. «Эйс, детка!» - хрипел он, позволяя ей спускаться все ниже и ниже. И она спускалась, целовала, обводила рельефы пресса языком, запустила руку за край брюк, другой рукой расстегнула ремень, замок. Спустила ниже боксеры, накрыла рукой пульсирующий пенис. «Эйс, малышка… Прошу, не надо…» - просил он шепотом, но не мог оттолкнуть ее. Она так ласкала его, губами, языком, глубоко погружая в горло, стонала, кончиками пальцев прохаживаясь по мошонке, внутренней стороне бедер. Да, Эйс, да… Он держал ее за плечи, и все же решился, осторожно опустил ладонь на ее затылок. Не толкал, придерживал. Он не хотел так быстро кончить, но и отодвинуться не мог. Это было выше его сил… Она вдруг застонала, впилась ногтями в его бедра, глотнула и он взорвался миллиардами искр… - Эйс! – выкрикнул он, - Девочка моя! Да, да, да… Эйс… Впервые в жизни женщина кончает, делая ему минет, а он впервые в жизни получает от этого такой убойный оргазм. Какое же ты чудо, Эйс! И как же я хочу тебя!.. Мне мало тебя, мало… Он дернул ее вверх, обнял, поцеловал жадно. Теперь он будет вести! Он рывками отбросил остатки одежды, поднял Эйс на руки, подошел к кровати, осторожно положил. Снял с нее туфли, поцеловал ступни, лодыжки, икры, колени, бедра, подбираясь к трусикам. «Нет, не надо» - схватила она его за руки, но он лишь вновь сплел свои пальцы с ее, стал целовать ее живот, бедра, сходя с ума от ее запаха. И когда она сдавленно охнула, медленно снял с нее трусики. Навис над ней, разглядывая ее покрасневшее лицо, полу раскрывшиеся губы, подернутые дымкой глаза. Ее явное смущение умиляло и возбуждало. И бесстыдство, и стыдливость! Ты чудо, мое чудо, Эйс!.. Он склонился к ее губам: - Я люблю тебя, Эйс, - прошептал он, и поцеловал, не давая ей возможности ни ответить, ни вздохнуть восхищенно. – Моя детка… Хочу тебя, Эйс… Хочу тебя… - шептал он, целуя, снова и снова, осторожно раздвигая ей ноги, целуя и целуя. - Дженс, - едва слышно позвала она, - пожалуйста, прошу тебя… - и он почувствовал, как она потянулась к нему навстречу вся, и вошел. Медленно-медленно, задохнувшись от нахлынувшей радости, от счастья невероятного узнавания, от нежности… - Боже, Дженс, - выдохнула она в изумлении, прижимаясь лбом к его лбу, - Дженс!.. - Радость моя, - шептал он хрипло, начиная двигаться осторожно и медленно, - Малышка моя, моя Эйс… как я мечтал об этом… нежная моя, любимая, единственная… Как хочу тебя, хочу… Она задыхалась от ощущения заполненности, полного удовлетворения, словно все это они уже делали не раз. И ведь так и было, пусть только во сне, но было. Каждый толчок разносил в ее теле тугую волну жгучего наслаждения, сжимал сердце сладко, рождал стон радости, восторга. Он не мог оторваться от ее губ, груди, рук, живота и двигался медленно, коротко, чувствуя, как она двигается ему навстречу, широко раскинув ноги. Она обнимала его, проводила ладонями вверх и вниз по спине, забываясь, прижимала с силой его таз к себе. Шептала и шептала его имя, тихо стонала, и в этом было столько нежности, истинной страсти, желания. Он таял, растворялся в ней, в этой пульсирующей, жаркой тесноте, в ее шепоте, в глазах, и почувствовал, как она содрогнулась, прижала его поясницу, увидел, как откинула голову назад и почти закричала. Как же ты прекрасна в этом порыве! Как… Он в безумной благодарности прижался губами к ее шее, и разлился мощным потоком, потеряв себя в бешеном восторге. Пусть это длится вечно, Эйс! Вечно… - Люблю тебя, Эйс, - прошептал он ей в ухо, задыхаясь от восторга, - Люблю тебя… люблю… - Дженсен, - она заглянула ему в глаза, пораженная, счастливая, - я… Он вновь поцеловал ее, не в силах видеть блеснувшие невольно слезы. Нет, не плачь, радость моя! Я здесь, я люблю тебя! Только не плачь… Он не мог перестать двигаться, чувствовал распускающийся узел, но не мог остановиться. - Эйс, - шепнул он, - малышка… Узел… Если не хочешь, я… Но она быстро обвила его ногами, крепко прижав к себе, руками обхватила шею. Посмотрела серьезно и срывающимся голосом сказала: - Только попробуй уйти! Убью… И он сдался, счастливо улыбаясь, уткнулся ей в шею, и застонал, взрываясь снова и снова, чувствуя ее пульсацию, наслаждение, слушая ее стоны. В грохоте биения сердца, погружаясь в нее все глубже, он подумал, что с ним такого не было уже очень давно. Такого полного слияния, такого безумия… И было ли когда-либо? Не было такого, чтоб возникло это инстинктивное желание сделать человека своим, а Эйс хотелось повязать множеством узлов. Чтоб наверняка, чтоб навсегда, чтоб не вырвалась, чтоб… - Ты моя, - тихо рычал он, целуя жадно, коротко вбиваясь, - только моя, навсегда, навсегда… На шаг не отпущу… Прикую к себе наручниками… Ты моя… люблю… Она согласно шептала что-то в ответ, полностью отдаваясь до последней молекулы в теле, до последней мысли, подчинялась, абсолютно теряя себя и вновь обретая… Потом она лежала головой на его груди, слушая, как медленно выравнивается ритм и дыхание, прижимаясь животом, тазом к нему – чем ближе, тем лучше. В затуманенном сознании билось – хочу, чтоб он вообще никогда не выходил из меня. Дикое желание! Она тихо засмеялась, пряча лицо. - Что такое? – с улыбкой спросил он, обнимая. - Дурацкая мысль пришла в голову, - хихикнула она. - Расскажи, - попросил он. - Обещай потом не подкалывать, Дженс! - Обещаю… И она прошептала ему на ухо: «Хочу, чтоб ты всегда был во мне! Всегда, Дженсен!». Он сглотнул, обалдело заглянул в ее смущенное лицо, хриплым шепотом пробормотал: - Ты мои мысли читаешь, Эйс? - Ты обещал не… - Я серьезно, Эйс! – он навис над ней, заглянул в глаза, - Только что подумал то же самое… Он поцеловал, прижался лбом к ее щеке, зашептал: - Столько времени потратил зря. Вел себя, как придурок! Да я и есть придурок… Да, Эйс! Когда я только увидел тебя там на аэродроме, услышал твой запах, рассматривал тебя в лифте… Тогда бы мне понять, вспомнить, схватить тебя на руки и унести, сделать своей… Сколько времени без тебя! Но сейчас я счастлив, сейчас я понимаю отца… Он говорил мне однажды, как встретил маму, как сердце его чуть не лопнуло… Черт, я несу полный бред! Но я тоже понял, что сдохну, если ты не будешь моей… Навсегда, Эйс! Мне мало, мне всегда будет мало тебя, малышка… Я хочу, всегда буду хотеть большего. Больше тебя, еще больше… Я не знаю, истинность это, как в легендах, или нет. Но ты моя! Моя невозможная бета! Сумасшедшая, невероятная, любимая, единственная… Только моя! Я не знаю, что творится в твоей голове, почему именно сегодня ты пришла, но я теперь принадлежу тебе. Весь твой. Можешь делать со мной все, что хочешь, лишь бы была моей… Я люблю тебя, Эйс… Она ладонями обхватила его лицо, принуждая поднять глаза. И когда он это сделал, то увидел ее тихую улыбку, нежную, безмерно счастливую. - Дженсен, мне кажется, - сказала она тихо, - я знаю тебя вечность. Будто всегда была твоей… - Я часто снился тебе? – спросил он серьезно. - До ужаса, - кивнула она, - Мне казалось, что я схожу с ума. - И ты снилась мне, - сказал он с улыбкой, - Ты вытворяла со мной такое!.. Она соскользнула чуть ниже, едва заметным движением таза медленно ввела его в себя, так, что он задохнулся счастливо, прикрыл глаза. - Вот такое? – шепнула она, двигаясь медленно, удерживая лишь его головку. Он боялся шевельнуться, чтоб не выскользнуть, не хотел… - О боже, Эйс!.. Да… - зарычал он, утыкаясь ей в грудь, - Не останавливайся!.. Да. Эйс, да… Она, обхватив его ногами, ловко перевернула, оседлала, стала медленно-медленно насаживаться, двигаясь по кругу. - И такое? – мурлыкала она. - Да, - хрипло дышал он, - наверное… Да, малышка!.. Боже, Эйс! Только не останавливайся… Любимая, да… Да!.. Он положил руки на ее бедра, - так хотелось и руками чувствовать ее движения. Легкие, точные, медленные, дарящие дикий восторг… Никогда ему не было так сладко, жарко, тесно, волшебно… Тело плавилось, распадалось, он потерял себя, и неожиданно кончил с низком стоном, разлился мощно, запрокидывая голову. - Эйс! – стонал он, - Что ж ты делаешь со мной… - Все, что хочу, - шепнула она ему на ухо, - Ты мой, Дженс… Она нежно поцеловала его, заглянула в глаза, улыбнулась. Он запустил пальцы в ее волосы, сжал, наслаждаясь их густотой и мягкостью. - Ты меня сделала, Эйс, - усмехнулся он, - Со мной такое впервые… - Это тебе за то, что ты делал со мной в моих фантазиях, - она снова поцеловала его, - Ты был очень плохим парнем. - Я такой и есть, - серьезно сказал он, нисколько не рисуясь, - Грубый, злой, жестокий. Наговорил тебе столько гадостей, Эйс… - А ты еще за это получишь! – засмеялась она, соскакивая с постели, и куда-то пошла. - Стоять! – резче, чем хотел, произнес он, - Куда? - В ванную, - улыбнулась она, - Ты со мной? Он тоже вскочил на ноги, взял ее за руку, и они вместе зашли в душ. При резком свете ламп он разглядел, как пылают ее щеки, блестят глаза, розовеет кожа. Под струями воды он прижимал ее к себе, растирая ей спину и без конца целуя. Он чувствовал, как она начала гореть и постанывать громче, он чувствовал как… - Эйс, - недоуменно склонился он к ней, заглянул в затуманенные глаза, - Это что? Цикл? Она обалдело кивнула, застонала низко. - Накрывает, - зашептала она, - Надо же… А я думала… О боже! Только… через неделю… Дженсен… Он впился в ее губы грубо и жадно, стиснул в ручищах до хруста, засмеялся счастливо: - Теперь точно не отпущу ни на минуту! Сколько у нас времени? Она уже плохо соображала, разрываемая тупой сладкой болью, дрожанием, уткнулась ему в шею, цепляясь за плечи. - Три дня, - загнанно дышала она, - Дженс… хотела… М-м-м, Дженс… сказать… Боже, Дженс! - Знаю, - он нежно погладил ее спину, - У тебя циклы и тебе нельзя пить таблетки, - и добавил, ничуть не смущаясь, - Залез в твои личные данные в базе. Ты же не против? Она молча помотала головой, застонала громко, когда он стал все жестче сжимать ее ягодицы, чуть раздвигая половинки. Он мягко, но требовательно, повернул ее спиной к себе, легко надавил на поясницу, прося наклониться. Она прижалась к мокрой стене щекой, закрыла глаза, ощущая его нежные, осторожные поглаживания. Он двигался не спеша, миллиметр за миллиметром, готовый в любой момент отступить, если ей станет больно… Эйс, детка, я боюсь сделать тебе больно! Ты же моя малышка!.. Она тихонько, заведя руку за спину, потянула его за локоть, будто прося о большем. Он шепнул ей в ухо: - Если будет больно, не молчи, прошу… В ответ она лишь глухо застонала. Он с бьющимся сердцем осторожно толкнулся, судорожно выдохнул, чувствуя, как его затягивает бесстыдно, медленно, понемногу. Продвинулся еще, она почти закричала «Да!». С каждым толчком он входил глубже и глубже, сам стонал хрипло, шептал ее имя. Он, как и раньше, накрыл ее ладони своими, сплел пальцы, уткнулся лицом ей в шею. Стал двигаться жестче, быстрее, чувствуя, видя, как она жаждет этого, и его разносило на кусочки от счастья, наслаждения… Вода с тихим плеском лилась на двух обезумевших, распаленных, потерявшихся друг в друге людей, во влажном воздухе стоял густой дурман, сплетенный из двух ароматов, слышался восторженный шепот-хрип, переходящий в громкие стоны… Их обоих накрыло волной, разорвало, рассыпало салютом бешеного восторга, растворило и бросило в бесконечность. «Да, да, да…» - стонала она, чувствуя огромный узел в себе. «Эйс, детка… Эйс…» - почти кричал он, кончая снова и снова… Когда узел спал, Дженсен развернул к себе Эйс лицом, зацеловал благодарно, любяще. «Ты моя радость… Люблю тебя…» - хрипло бормотал он. Она смеялась счастливо. Оглядевшись вокруг, они засмеялись вместе – в ванной комнате был просто потоп!.. А дальше был просто рай, сумасшествие, безумие страсти, желания, нежности, любви, счастья. Он горел вместе с ней, чувствовал ее, понимал без слов, по малейшему движению. Ему казалось, что он нашел именно свое, принадлежащее только ему, сотворенное специально для него. Вся она, от макушки до кончиков пальцев ног, была создана для него, только для него… Он не смог дойти до кровати, обнял ее, подкинул на руки, усадил на подоконник и вошел. Жестко, с размаху, не имея терпения, и она лишь счастливо шептала, отдаваясь вся, целовала, сжимала в объятиях. Не было нужды что-то спрашивать, подстраиваться, стесняться, - она его женщина, всегда была его. Она знала это, радовалась, вся тянулась к нему. Он и вслух, и мысленно повторял «Ты моя! Люблю тебя, Эйс! Только моя!», она шептала в ответ всякие глупости. Стонала, кричала его имя, не желая отпускать его ни на минуту. Они, словно одержимые, впивались друг в друга, держали друг друга крепко, боясь отпустить, потерять. Лишь на рассвете уснули, обнявшись, тесно сплетясь руками, ногами, телами. И, возможно, их соединение продолжалось и во сне. И Дженсен даже во сне держал ее за руку, утверждая свои права на нее, властно прижимал к себе, говорил что-то кому-то об этом… Она проснулась первой. Не открывая глаз, потерлась щекой о его колючий подбородок, невольно зашипела. Он в полусне ткнулся губами в ее волосы, висок, вдохнул запах. Рыкнул повелительно, перекинул одну ее ногу к себе на бедро и медленно, почти лениво, вошел. Она, все так же, не открывая глаз, застонала с удовольствием, сама задвигалась не спеша ему навстречу. Дыхание сразу же сорвалось, стоны стали громче, одеяло слетело на пол. Она уткнулась ему в шею, целовала. Он одной рукой прижимал ее за поясницу, чтобы еще четче чувствовать ее движения, дышал загнанно, стонал. И снова восторг, взрыв, фейерверк, до красных кругов перед глазами… И свое, родное, долгожданное, любимое, желанное. - Привет, моя красавица! – прошептал он, немного отдышавшись, ласково заглядывая ей в глаза. - Привет, - без улыбки, серьезно ответила она, нависая над ним. Разглядывала его внимательно, словно желая убедиться, что это действительно он. Он улыбнулся широко. - Да я, это, я, - и он обнял ее, - Твой Эклз. Она вдруг засмеялась радостно, целуя его в щетину. - Господи, - выдохнула она, - боялась, что это лишь сон! Он еще долго улыбался не понятно чему, слушая, как она плещется в душе, ощущая в себе приятную усталость и бурлящую кровь. И сердце его стучало ровно, удовлетворенно. Хотелось петь, обнять весь мир… А еще хотелось есть и пить. И только он подумал об этом, как услышал чьи-то шаги внизу. «Мисс Свон» - вспомнил он о своей приходящей домработнице. Быстро накинул первое, что попалось под руку, рубашку, брюки, и пошел вниз, на кухню. Нужно было попросить мисс Свон пока не приходить к нему, чтоб не мешала. - Мисс Свон! – громко позвал он еще с лестницы, - Добрый день! Из кухни выглянула симпатичная омега, голубоглазая, темноволосая, стройная и явно неравнодушная к Эклзу девица. Она окинула его полуодетую фигуру восхищенным взглядом, улыбнулась. - Так вы дома, мистер Эклз! – пропела она, - Я надеялась, что успеваю сделать вам обед, - и она круто развернувшись на высоких каблуках, вернулась в кухню. Эклз со снисходительной улыбкой отметил ее сегодняшний наряд: короткая юбка в складку, белая, явно тесная, блузка, высокий хвост на макушке. Глупая девчонка! Вот уже несколько дней пытается его соблазнить, вихляя попкой, хлопая ресницами и надувая губки. Еще вчера я мог бы трахнуть тебя, зажав в углу, а потом уволить, но ты опоздала навсегда! Он невольно засмеялся, понимая, что меняется, что его изменили. - О, у вас отличное настроение! – с надеждой глянула девушка на него, и добавила, принюхавшись, - А чем так пахнет в доме? Прямо с порога почувствовала… - Вот об этом я и хотел вам сказать, мисс Свон, - кивнул Эклз, опираясь на стол, - Я даю вам отпуск на несколько дней. Можете пока не приходить. - Вы хотите сказать, - начала было девица, удивленно распахивая глаза и прижимая руку к груди. - Вы уволены! – раздался спокойный голос Эйс. Эклз резко обернулся, девица в шоке уставилась на женщину, завернутую в большое полотенце. Эйс холодно вскинула бровь, смерила гордым взглядом мисс Свон с головы до ног, и молча указала на выход. Девица, сразу все поняв, надулась, схватила пальто и упорхнула. Эйс, проводив ее глазами, уставилась теперь на Дженсена. Он улыбался восхищенно. Эйс погрозила ему пальцем. - Никаких «пока»! – серьезно сказала она, - Чтобы духу ее здесь больше не было! И вообще!.. - А кто же будет помогать мне по дому? – склонил голову на бок Дженсен, - Я люблю порядок! - А ты попроси меня, - усмехнулась Эйс и скинула с себя полотенце. Повернулась под его обалдевшим взглядом и пошла наверх. Эклз закусил губу, прикрыл глаза, простонал: «Господи, как я люблю ее!», и бросился за ней следом. За секси-домработницу Дженсен расплатился сполна, получив в награду серию крышесносных оргазмов, горячее признание его неотразимости альфы, и обалденно вкусный завтрак-обед чуть позже. И после этого Эйс не дала ему дойти даже до лестницы, оседлала прямо на ступеньках. И Дженсен был счастлив, безумно счастлив, наверное впервые в жизни. И это счастье продлилось три дня, и возможно продлилось бы еще дальше, если бы не нужно было выйти в мир, о котором они забыли в объятиях друг друга, если б Эклз следил за входящими на своем планшетнике, если б… - Я вернусь быстро, - сказал Дженсен, надевая куртку, - ты не успеешь соскучиться. - А нельзя заказать что-нибудь домой? – недовольно нахмурилась Эйс, кутаясь в его большой халат. - Нет, нельзя, - усмехнулся он, глядя на нее. Она была такая забавная, такая родная, нужная, теплая в этом махровом коконе, с растрепанными волосами, без косметики. Он шагнул к ней, снова поцеловал, прижал к себе нежно. - Нам надо и есть тоже, - улыбнулся он ей в волосы, - Ты же не хочешь, чтоб я грохнулся в обморок на самом интересном месте? - Нет, - замурлыкала она, поднимаясь на носочки, чтоб коснуться губами его уха, - Я хочу другое… - Эйс, - с трудом отошел он от нее, - я быстро! – и выскочил за дверь, пока еще были силы ей сопротивляться. Он сбежал со ступенек, накинул капюшон и пошел быстрым шагом, улыбаясь своим мыслям. На самом деле, Эйс была права, и они могли вообще не заморачиваться по поводу кухни. Один звонок в любую более-менее приличную забегаловку, и доставка на дом обеспечена в течение получаса. И если уж совсем честно, то Эклзу нужно было зайти в аптеку и купить… тест на беременность! Еще ночью он почувствовал в поцелуе отчетливый привкус молочного шоколада на языке. Яркий, насыщенный! И чуть не заорал вслух о своей догадке, но вовремя сдержался. Он прекрасно помнил, что значит этот вкус, он помнил слова Эйс «В тот момент я была беременна», и теперь его разрывало от предвкушения, от желания самому убедиться, что он прав, что это случилось. О, пусть это окажется правдой! Как я уговорю ее сделать тест, я не знаю, но я это сделаю! И если я прав, то… О, Эйс! Ты сделаешь меня самым обалдевшим от счастья мужиком в этом мире! Ты так нужна мне! И ребенок, именно от тебя!.. Охренеть, Эклз, ты реально свихнулся… Аптекарь сурово смотрел на улыбающегося мужчину и не мог понять, зачем ему пять видов тестов на беременность сразу. - Сэр, - говорил он ему по слогам, - достаточно вот этих двух, чтоб быть уверенным, - и аптекарь отложил две коробочки в сторону, - Остальные уже лишние. - Мне нужны все, - усмехнулся Эклз, - Это нужно, чтоб убедить одну очень вредную мисс. Аптекарь вздохнул, сложил все пять коробочек в пакет, пробил оплату по карточке. И возвращал ее этому странно счастливому мужчине, сказал: - Но если вашей мисс вдруг станет дурно… Ну там, тошнота, рвота. То сразу в клинику, к врачу… Эклз вдруг испуганно замер. - А такое может быть на таком раннем сроке? – спросил он. - Всякое бывает, - пожал плечами аптекарь, - слабый иммунитет, стресс, возраст после 35-ти, конфликт резус факторов… Но его уже никто не слушал, - Эклз выскочил из аптеки на словах «всякое бывает» и уже мчался домой на всех парах… Эйс нашла в вещах Дженсена длинный теплый свитер, пижамные штаны, толстые носки, и все это одела. Ее морозило непривычно с самого утра, хотелось забраться под одеяло и не вылезать оттуда как можно дольше. А еще лучше обнять Дженсена и… О, боже! Циклы ведь кончились, а ее все так же накрывало, стоило только подумать об Эклзе, его руках, губах, шепоте хриплого голоса. Это что-то особенное! Хотелось смотреть ему в глаза, подчиняться, ластиться к нему, как кошка, и быть как можно ближе. Эйс с улыбкой смела с кровати постельное белье, бросила пока все это у кровати. Стала искать чистый комплект в шкафу, и тут запищал планшетник Эклза. Так громко и противно, что Эйс вздрогнула, чуть не упала, зацепившись ногой за ворох белья на полу. Подскочила к комоду, где лежал планшетник и замерла, вмиг заледенев. На экране высвечивался номер и имя: Крис Эванс. Ниже шла надпись: «Вы пропустили входящий звонок от…», а еще ниже шли первые слова сообщения от этого абонента: «Эклз, у меня будет ребенок. Срочно…». Эйс, плохо понимая, что делает, медленно повернулась, вышла из спальни, спустилась вниз. Нашла в гостиной сотовый телефон, набрала номер знакомый давно и, когда ей ответили, помертвевшими губами сказала: - Миллиган, забери меня отсюда, - и назвала адрес. Видимо что-то было страшное в голосе бывшей хозяйки, такое ужасное, что капрал без вопросов и промедлений примчался на зов за каких-то десять минут. Он был, мягко говоря, в ужасе, увидев как майор Камерон, в какой-то непонятной одежде, бледная, взлохмоченная, выскочила из дома и прямо по серому снегу, без обуви, кинулась к его машине. Быстро забралась назад и закричала ему: «Прочь отсюда!». Он привык подчиняться ей, он уважал ее, боготворил, и потому ни о чем ее не спросил. Молча рванул с места, лишь коротко кивнул, когда она глухо прошептала: «В какой-нибудь мотель. Подальше». И потом ничего не спросил, заселил ее в номер приличного, на его взгляд, мотеля. Смотался за город в дом ее родителей, взял ее вещи, успокоил их, соврав, что майор отдыхает у друзей. Привез вещи и кое-что из еды, разложил все это в номере, и потом присел рядом с Камерон на кровати. Она так и сидела все эти полтора часа, что его не было. Сидела, молчала и смотрела в одну точку. Что же с ней случилось? На вид никакого насилия. Да и не могло такого быть! Его майор Камерон порвет любого, кто посмеет распускать руки! Она такая!.. Но что же с ней? Почему молчит, почему такая бледная? Он посидел еще немного и хотел было уже уходить, как Камерон заговорила тихим, усталым голосом: - Адам, сколько лет тебе было, когда умерла твоя мама? - Пять, - понурил голову капрал, он понял, о чем хочет сказать Камерон. - И все это время Морган скрывает тебя как сына? – она посмотрела на парня с грустью. - Вы давно знаете, мэм? – спросил он. - С самого первого дня жизни с твоим отцом, - она кивнула утверждающе, - У тебя его глаза, и руки, и смех. Прости, если когда-нибудь обижала тебя… - Вам не за что извиняться, Эйс, - Миллиган смотрел на ее спокойно, серьезно, - Вы всегда были ко мне внимательны, без соплей, порой суровы, но вы меня признавали. Вы знаете обо мне больше, чем родной отец… Эйс кивнула, легла на кровать. - Спасибо тебе, Адам, - прошептала она, закрывая глаза. - Я приеду проведать вас через три часа, - чуть громче сказал капрал, - Никуда не уходите, не предупредив меня. Хорошо? - Конечно, - кивнула она и накрылась с головой одеялом. «У Криса будет ребенок, - без особых эмоций думала Эйс, - Ребенок Эклза. Он был с ним. И теперь у них будет ребенок». Эйс хотела бы разреветься, заорать, сломать что-нибудь, но ледяной холод сковал ее всю, и она неожиданно для себя уснула. Эклз, подходя к дому, неприятно удивился распахнутым дверям. Это относительно спокойный район, но все-таки… Какого черта! - Эйс! – громко позвал он, закрывая дверь за собой, опуская пакет на пол, - Эйс, малышка! Я вернулся! Дом звенел тишиной и морозом. И не было… Эклз уже понял по слабеющему запаху, что ее нет в доме. И по тому, как кольнуло в груди. Он ринулся наверх, в спальню, - дверь здесь тоже нараспашку, на полу комом валяется постельное белье, у тумбы стоят ее туфли, платье висит на спинке кровати… Куда ты ушла, Эйс? Зачем ушла? Почему ушла, малышка?.. Вновь запищал планшетник, заставив Эклза вздрогнуть. Он в два шага подошел к комоду и увидел – три сообщения от Эванса младшего и пять от Эванса старшего. «Эклз, у меня будет ребенок. Срочно приезжай в клинику. Брат убьет меня» - читал Эклз и его начало трясти. Не от страха, а от злости! На себя, на Криса, на Люка, на всех! «Эклз, сука! Немедленно в клинику! Будь мужиком, ответь за свои поступки!» - это сообщение Люка. Эклз в слепой ярости швырнул планшетник об стену, заорал бешено. В один миг вся его жизнь пошла прахом! В один миг он потерял все – единственную женщину, которую любит, которую хочет сделать своей женой, и, скорее всего, ребенка, о котором он уже мечтает, которому уже подбирал имя. Вся жизнь, надежды, мечты – все ухнуло в пропасть. И никто, кроме него самого, в этом не виноват… Он понял, что Эйс видела эти сообщения, понял, почему она ушла. - Эйс! – в дикой тоске заорал он, запрокидывая голову, - Вернись! Вернись! Вернись! Эйс!!! В клинику он пришел сразу же, как только взял себя в руки. Он шел по коридорам и ничего не видел вокруг, ни медперсонала, ни беременных женщин и омег, ни их спутников. Он смотрел вперед, желая только одного – побыстрее разобраться с Крисом и начать искать Эйс. Это было все, о чем он мог думать. И потому на автомате уклонился от подскачившего к нему Люка, без усилий завернул ему руку за спину, и не глядя в его перекошенное от злости лицо прорычал: - Тест на отцовство. И потом будем разговаривать, понял? – и оттолкнул от себя Люка. Шагнул к сидящему в кресле Крису, бледному и дрожащему, спросил его жестко: - Вопрос первый: какой срок? Вопрос второй: с кем еще ты трахался? - Эклз, кончай козлить! – прикрикнул Люк, подходя к нему, - Будь мужиком… Эклз резко повернулся к нему, впился холодным взглядом. - Я мужик, - тихо, с угрозой, сказал он, - и отвечу за все. Но и ты будь мужиком, Люк, и признай, что твой братец давно не девственник. Люк вскинул руки в беспомощном, раздраженном жесте и соглашаясь, и злясь. Он промолчал. - Ну? – жестко рявкнул Эклз Крису, - Сколько? Криса трясло, ему было страшно. Впервые с ним случилось что-то, не входившее в его планы, настолько серьезное, глобальное, перевернувшее всю его жизнь с ног на голову. От самоуверенности дерзкого красавчика-омеги не осталось ничего, кроме синих глаз, сейчас в испуге распахнутых. - Три недели, - пробормотал он, опуская глаза, - Кажется, это случилось тогда, когда мы столкнулись в баре… - Я помню, - зло перебил его Эклз, - И? Сколько альф было у тебя в тот день? - Эклз! – зашипел было Люк, но Эклз жестом заставил его замолчать. - Еще двое, - едва слышно ответил Крис. - Ты! – подскочил к нему брат, даже замахнулся, чтоб ударить, но сдержался, - Ты… Ты какими мозгами думал, Крис?! Ты вообще думал?!.. Эклзу было не интересно слушать семейные разборки, он хотел как можно быстрее уйти отсюда. - И чего мы ждем? – раздраженно взмахнул он рукой, - Сделаем тест и определимся уже! - Сейчас они придут, - тихо сказал Крис. - Кто? – не успел спросить Эклз, как появились… лейтенанты Смит и Паттинсон! - Твою мать! – почти в истерике воскликнул Люк. - Заебись, коллеги! – невольно усмехнулся Эклз, - Члены одного кружка! Но смешно никому не было, а уж Эклзу и подавно. Уилл был серым от страха, Роберта колотило крупной дрожью, и сейчас они были похожи на двух жутко напуганных малолеток. Какие уж там офицеры! Не обмочиться бы… - Господа! – вышел к ним из ближайшего кабинета кругленький очкастый доктор, - Я так понимаю, что все возможные кандидаты на отцовство в сборе? Ну, что ж! Прошу по очереди в кабинет. Сначала будущий папочка! Крис сдал кровь первым, потом Эклз, потом Паттинсон и Смит. На вопросительный взгляд доктора Люк зло буркнул: «Я родной брат этот идиота!», на что доктор покладисто кивнул. Видимо, его давно уже не смущали подобные истории. Он лишь улыбнулся и сказал: - Ждем результатов в течении часа! Можете посетить наше кафе, там изумительный кофе! Мужчины лишь исподлобья глянули на него. Никому не хотелось ни пить, ни есть. Эклз же мог думать только об Эйс. Что с ней сейчас? Есть ли рядом кто-нибудь надежный? Не стало ли ей плохо? А вдруг она в истерике? Вдруг сделает какую-нибудь глупость, вроде вырванного с мясом нано-робота? Вдруг от шока она… Нет, нет, нет! С ребенком не должно ничего случится! В том, что она беременна, Эклз уже не сомневался. Он вспомнил, как описывал свое состояние Коллинз, когда почувствовал еще не родившуюся дочь через пару суток после зачатия. И ему казалось, что что-то подобное случилось и с ним этим утром, - словно что-то теплое и родное толкнуло его в грудь, когда он занимался с Эйс любовью, прижимая ее к постели. Так ощутимо, что он невольно приподнялся на локтях и задвигался менее агрессивно… Боже, Эйс! Не делай глупостей! Дождись меня! Я найду тебя и мы все решим!.. О том, что он будет делать, если ребенок Криса окажется и его ребенком, Эклз даже не думал. Он не любил Криса и этого ребенка никак не принимал… - Эклз, - тихо заговорил с ним Люк, - Ты мой друг, но Крис мой брат, единственный. Поэтому, ты не злись на меня… - Эванс, - раздраженно бросил Эклз, - Заткнись, прошу! После поговорим. Мне и без того хреново… - Неужели, - с легкой обидой спросил Люк, - тебе так противна перспектива стать отцом? Эклз посмотрел на него серьезно, долго, и сказал: - Я могу потерять ее, Люк! Она, все, что мне нужно в этой жизни. Только она! Люк кивнул, он понял друга. И нисколько его не осуждал, хоть и злился. - Ну, господа! – провозгласил появившийся наконец доктор, - Могу поздравить одного из кандидатов! Мистер Паттинсон! Рад сообщить вам – вы скоро станете отцом! Как бы ни был занят Эклз своими переживаниями, но эта новость вывела его из ступора. Он в шоке уставился на посиневшего Роберта, который вполне твердо произнес: - Я не женюсь на нем! И тут произошло сразу несколько вещей одновременно: Люк кинулся к Паттинсону с рыком «Убью, сука!», Эклз вцепился в взбесившегося старшего брата, Смит схватил дрожащего Криса за руку и заорал: - Выходи за меня! Все уставились на Уилла в изумлении, а он лишь повторил увереннее: - Выходи за меня, Крис! - Чудненько! – обрадовался доктор и ушел в свой кабинет. Люк стряхнул с себя Эклза, жестом показывая, что не тронет никого. От ярости он не мог говорить, и даже крепко держащий за руку младшего брата Уилл его не успокаивал. Крис уже не дрожал, но был бледен, закрыл глаза, и видно было по его сжатым губам, что он решает для себя важный вопрос. Эклз с омерзением смотрел на едва дышащего Роберта. Да, парень молод, всего каких-то двадцать пять лет. Карьера только начинается, да и жизнь тоже, а тут такой облом на взлете! В общем, понять его можно, но Эклз не понимал, не хотел понимать. Возможно, если бы тест определил отцом его, Дженсена, то он и сам бы не был в восторге, но все же… Эклз не стал бы вести себя как поддонок. Да, он не женился бы на Крисе, но ребенок ведь не виноват, что у взрослых мозг иногда отсутствует полностью!.. - Я иду на аборт, - тихо, но уверенно сказал Крис, посмотрев прямо на брата. - Что ты сказал? – в ужасе спросил Люк, - Аборт? - Да, - кивнул Крис, вдруг успокоившись. Он выдернул свою руку из ладоней Уилла, не глядя на него, произнес, - Спасибо, Уилл! Но это лишнее. Люк, ища поддержки, посмотрел на Эклза. Тот кивнул ему ободряюще. - Ты хочешь убить ребенка? – прошептал Люк, - Часть себя? - Не говори ерунды! – зло бросил Крис, - Это всего лишь зародыш, кусочек, сгусток материи… - Он уже дышит, - спокойно возразил ему Эклз, - у него уже есть сердце, и оно бьется. Он живой! Он хочет жить, Крис! У него есть право на жизнь… - Да пошел ты! – заорал на него Крис и вдруг обхватил голову руками, застонал, сжался в комок. - Крис, - осторожно подошел к нему Люк, - брат, не делай этого! Нас осталось только двое, ты и я… И у меня не будет детей. Я бесплоден. -Что?! – в шоке поднял заплаканное лицо Крис, - Почему ты молчал? - Только вчера узнал, - Люк понуро покачал головой. Глянул на Эклза затравленно, - Подавители, мать их… Крис устало откинулся на спинку кресла, Люк сидел рядом. Братья молчали. Уилл глядел в пол, став вдруг за несколько минут взрослее. Роберт нервно кусал губы, сжимая и разжимая кулаки, видимо решаясь что-то сказать. - Я, - начал было он, но Эклз так глянул на него, что тот заткнулся, опустил голову. - Слышь, Паттинсон, - хмуро заговорил Люк, - Увижу тебя рядом со своим братом, хребет переломаю! Пошел на хрен! Роберт соскочил и унесся прочь, раздраженно пыхтя. Уилл коротко глянул ему вслед и опять повторил: - Крис, выходи за меня! - Спасибо, Уилл! – громко ответил ему тот, - Но нет. Я не выйду за тебя. Забудь! Эклз жестом показал Смиту «Уйди», и тот кивнул с сожалением и ушел. А Эклз сел напротив братьев. - Ты бы подумал, Крис, - сказал он спокойно. Крис сморщился как от зубной боли, посмотрел на Эклза с неприязнью. - Ты издеваешься?! – дрогнувшим голосом произнес он, - Ты совсем тупой?.. Если бы… Эклз, да если бы этот ребенок был твоим, то… Я хотел бы, чтоб он был твоим. - Крис, - мотнул головой Эклз, - не вынуждай меня говорить тебе правду… - Я знаю, - перебил его Крис, - ты любишь ее. Эклз поднялся на ноги, посмотрел на братьев грустно. - Из-за тебя, - сказал он без злости, - я ее потерял. Она увидела твое сообщение и ушла. Я ее потерял. Крис опустил глаза. - Прости, - выдохнул он. Эклз лишь устало махнул рукой и пошел к выходу. В груди его ныло, альфа внутри тоскливо скулил, подвывал. Перед глазами все плыло, словно он смотрел через пелену дождя. Эйс, вернись! – рвалось у него в голове… Эйс проснулась поздно вечером того же дня. Огляделась вокруг, не сразу сообразила, где она. Но мысль-воспоминание резануло ее болью и все встало на свои места. Она в мотеле, она ушла от Эклза, у него будет ребенок от Криса. Боль вспыхнула, но тут же все утихло. Как странно! Мне даже плакать не хочется. И пульс ровный, и дыхание. Будто мне все равно! Разве так бывает? Она увидела оставленный на столе пакет с логотипом супермаркета и поняла, что проголодалась зверски. Разворошив пакет, она нашла в нем большую бутылку йогурта, булочки, вяленое мясо, огурцы, помидоры. Умница, Миллиган! Купил именно то, что я люблю! Она с наслаждением глотнула йогурт и с жадностью накинулась на пакетик с мясом. Боже, как вкусно! Еще бы перца чили и еще мяса… Миллиган застал ее сидящей за столом и жующей булочку. Выглядела она лучше, чем днем. Он заезжал, как и обещал, проведать ее, но она спала, и он не стал ее будить. Сейчас она казалась оживленной, как обычно, но что-то все-таки в ней изменилось. - Как дела, мэм? – осторожно поинтересовался он, подходя к столу. - О, Адам! – обрадовалась Эйс, - Ты не мог бы принести еще вяленого мяса, острой приправы и лаймов. Только очень-очень кислых! И мяса побольше! - Конечно, мэм! – недоуменно кивнул капрал, - Полчаса и я вернусь. Что-нибудь еще? - Да, - улыбалась она, - Елку! Рождество прошло, а через три дня новый год! - Вы хотите остаться здесь надолго? – капрал округлил глаза, - И зачем елка на новый год? - Русские отмечают новый год с елкой, - Эйс радостно кивала, - Это очень красиво! И да, я останусь здесь надолго… Пока не решу кое-что. И вот еще, Адам! Вот, возьми карточку! Не спорь со мной!.. И забери отсюда мой планшетник… Я сказала, забери! Миллиган в легком шоке наблюдал через час, как она с аппетитом поедает мясо, чили и лаймы, и даже не морщится! Болтает о разных пустяках, что-то спрашивает у него, вся какая-то радостная, слегка взбудораженная, но внутренне холодная, как глыба льда. Адам хорошо знал бывшую жену своего отца, знал, какой она бывает в разных ситуациях, но такой он видел ее впервые. Он не удержался и в машине заглянул в ее планшетник, желая понять, почему она так хотела от него избавиться. И увидел сотню пропущенных входящих и пару сообщений. Немного поколебался, но прочел их. «Эйс, ответь! Умоляю! Надо поговорить!», «Вернись, прошу! Я должен тебе все объяснить!» - кричали сообщения. И звонки и сообщения были от Дженсена Эклза, майора. Адам смутно что-то припоминал. Он хорошо помнил погибшего Пеникетта, помнил, как Морган упился, узнав, что Эйс выходит замуж за этого лейтенанта. А вот Эклза совсем не знал. Что у них там приключилось? Почему Эйс такая странная? Ответ он получил на следующий день, когда притащил большую искусственную елку и коробку с мамиными рождественскими украшениями в мотель. Войдя в номер, Адам услышал неприятные звуки рвотных позывов из ванной комнаты и бросился туда. Толкнув дверь, он увидел Эйс, склонившейся над унитазом. Ее сильно рвало! - Господи, Эйс! – закричал он, подскакивая к ней, - Что случилось? Отравились? Она наконец оторвалась от унитаза, отерла дрожащей рукой рот, подняла на парня измученные глаза. - Наверное, - едва слышно прошептала она, - Столько съесть мяса… Дай мне воды. Адам напоил ее, хотел было помочь ей подняться, но она отказалась. Осталась сидеть на полу, и ему пришлось сесть рядом с ней. Она странно молчала и это пугало его. - Что же все-таки с вами? – не выдержал он наконец. - Вроде все нормально, - пожала плечами Эйс, - Все хорошо, только тошнит вот… - Может к врачу? – осторожно начал Адам, - Может вы заболели? - Нет, Адам, - Эйс похлопала его по руке, - Я здорова. Но Адам все-таки отвез ее в больницу в тот же день, потому что она, не дойдя до кровати, упала в обморок. Эклз, наплевав на все правила приличия, сначала обзвонил всех знакомых и друзей Эйс. Тех, кого сам знал. Кого не знал, тех допрашивал Коллинз. Миша даже поговорил с Морганом, но никто не имел ни малейшего понятия, куда делась Камерон. Мартинес орал в планшетнике, что вырвет Эклзу глотку, если с Эйс что-нибудь случится. Серебряков ругался матом и тоже пообещал американцу долгую мучительную смерть от своих рук. Куценко, только что вернувшийся на Союз, коротко сказал, что летит обратно и что Эклзу лучше найти его подругу до его прилета на Глок. Кхан плевался ругательствами на хинди, совершенно забыв, что он вообще-то прекрасно владеет английским. Все, все были уверены, что случилось нечто ужасное, раз Эйс Камерон, баба со стальными нервами, вдруг сорвалась и исчезла неизвестно куда. И каждый в красках описывал, как казнит Эклза, если все не образуется. Дженсен с тоской думал, что надо обратиться к родителям Эйс. Страшно, но надо. - Подожди, Дженс, - бормотал Коллинз, прихрамывая, бродил по гостиной друга, - Надо еще раз подумать!.. Она в отпуске, да? Нано-робот ей так и не вживили, и мы не можем определить ее местоположение. - И состояние, - глухо рычал Эклз, уткнувшись в диванную подушку. Он не брился уже несколько дней, ничего не ел и не пил, почти не спал. Новый год встретил в обнимку вот с этой подушкой, от которой еще слабо пахло хризантемами. Он тоскливо застонал, вспоминая, как Эйс лежала на этом диване, счастливая, задыхающаяся, обнаженная… - И планшетник ее находится в доме Моргана, - говорил Коллинз, - Стоп! Ты дурак, Дженс! – вдруг заорал он на друга. - Знаю, - буркнул тот. - Нет, ты идиот! – радостно заулыбался Коллинз, - Планшетник не мог привезти генерал, а значит, это сделал Миллиган! Эклз встрепенулся, он понял! Схватил сотовый, валявшийся на полу, нашел список исходящих звонков и быстро определил незнакомый номер. И, как только ему ответили на том конце, он зарычал в трубку: - Где она? Адам Миллиган с удивлением услышал грубый голос в телефоне, поморщился, но ответил: - Она, это кто? - Миллиган, не тупи! – орал на него незнакомый мужчина, - Эйс! Где Эйс? Что с ней? Миллиган понял, с кем говорит. Это Эклз, тот самый. Молодец, конечно, что допер на четвертые сутки, но что ему-то теперь делать? Рассказать или нет? Получить нагоняй от Эйс или по морде от здоровяка майора?.. - Ну? – надрывался Эклз в трубке, - Отвечай, Миллиган! Или я найду тебя и приду… - Она в клинике Санрайз, - быстро затараторил Адам, даже зажмурившись, - Жива, почти здорова, сейчас под капельницей. В отделении патологии… В трубке противно пищало. Видимо, Эклз уже сорвался с места, не дослушав. Что ж, Адам сделал как лучше, ведь малышам нужен отец… Когда Эйс очнулась в клинике, куда ее привез перепуганный Миллиган, она сразу все поняла. Врач, осматривавший ее, еще ничего ей не сказал, но она уже все поняла. Горячая волна радости окатила ее, сердце забилось чаще, брызнули невольные слезы. - Я беременна? – тихо спросила она улыбающегося, высокого, голубоглазого врача. - Да, мисс Камерон, - довольно кивнул врач, - вы беременны! Эйс лишь закрыла глаза и с жаром пожала руку врача. Тот заулыбался еще шире. - Кстати, - сказал он, - я буду вашим лечащим врачом. Доктор Уэйд. Приятно познакомиться! Эйс в испуге распахнула глаза. - Как лечащим? – спросила она, - Зачем? Мне что-то угрожает? Ребенку плохо? - Нет, нет! – замахал руками доктор Уэйд, - Успокойтесь, мисс! Ваш брат сказал, что у вас была первая беременность шесть лет назад, закончившаяся печально. И поэтому я буду вынужден оставить вас в клинике на некоторое время. Вы согласны? - Какой брат? – еще больше испугалась Эйс, - Бэн здесь? Он все знает? - Какой Бэн? – усмехнулся доктор, - Ваш брат мистер Миллиган! И, кстати, у вас разные фамилии. Вы кузен и кузина? - Да, - брякнула Эйс, облегченно вздохнув, - Двоюродный брат, Адам Миллиган. - Прекрасно, - кивнул доктор, - А теперь будут вопросы, потому что мистер Миллиган сказал, что вы из другого города. И у нас нет ваших данных. Молодец, Адам! Ловко придумал, чтоб не было шумихи и чтоб Морган сюда не примчался. А он примчится! Даже раньше, чем… Так, стоп! Ни слова, ни мысли, ни вздоха! Забудь! Есть дела поважнее!.. Господи, я беременна!!! Боже, боже, боже! Это случилось! У меня получилось!.. Эйс отвечала на сотни вопросов врача, а сама уплыла мечтами в будущее, в счастливое будущее, где она уже мама! Да, да, да! Спасибо тебе, господи!.. - Мисс, мисс! – видимо доктор повторил свой вопрос пару раз, - Вы меня слышите? - Да, доктор Уэйд, - кивнула она, - Зовите меня просто Эйс. - Ну тогда, - подмигнул врач, - я просто Трэвис для вас. Я спрашиваю, как давно были циклы? - Четыре дня назад, - ответила Эйс и, немного смутившись, добавила, - И да, я провела их с альфой. - Отлично! – кивал врач, - И такой отменный результат! Как врач, я в восхищении, и как альфа, просто в отпаде! И, дорогая Эйс, могу поздравить вас с прекрасной беременностью двумя малышами! - Что?! – Эйс даже подскочила на кресле, - Двойня?! Как?! Откуда?! - Ну, милая, - развел руками доктор, - Вы у нас леди необычная, с двойным дном. И у вас будет двойня! - Эклз, я убью тебя, - невольно вырвалось у Эйс, но она тут же счастливо засмеялась, - Я могу кричать ура, Трэвис? - Можете, - разрешил тот, - только не громко, и не напрягайте брюшные мышцы… - Ура! – громким шепотом сказала Эйс и с нежностью положила ладонь себе на плоский пока живот… Измученная бесконечными анализами, расспросами, осмотрами Эйс уснула сразу же, как только оказалась в своей палате. А на утро ее разбудил отвратительный запах карамельных булочек, которые кто-то оставил в тарелке рядом с ее кроватью. Эйс с трудом сдержала рвотный позыв, даже еще толком не проморгавшись со сна, и тут же оказалась в крепких объятиях своей мамы. Оказалось, что миссис Камерон уже час, как дожидается пробуждения дочери. После радостных, удивленных восклицаний, вперемешку со слезами матери, Эйс узнала, что Кимберли известил Миллиган, что семья ни о чем не знает, и что «господи-спасибо-тебе-я-так-боялась-что-у-тебя-больше-не-получится-но-какое-счастье-я-снова-стану-бабушкой-а-ты-мамой-наконец», и еще много-много всего. Эйс даже чуть встряхнула свою обычно сдержанную маму, которая сейчас была похожа на взбудораженную наседку. - Мама, - улыбалась Эйс, глядя на раскрасневшуюся, утирающую счастливые слезы мать, - все очень хорошо! Все будет теперь просто отлично! Не плачь, пожалуйста… Кимберли порывисто обняла свою девочку, прижала ее голову к груди, зажмурилась и зашептала: - Принято благодарить бога в такие моменты, а мне хочется расцеловать этого хмурого обалдуя Эклза, так я ему благодарна… Эйс резко отстранилась от матери, сурово глянула на нее. - Ни слова больше, мама, - тихо, но твердо сказала она, - Я не спрашиваю тебя, как ты догадалась, но больше ни слова! Никогда! Кимберли потеряно кивнула, сделала вдох, улыбнулась. - Хорошо, малыш, - покладисто ответила она дочери, - Для меня главное, что ты… - Мам, - перебила ее Эйс, - я хочу мяса, жареного, с острым перцем чили, и чего-нибудь кислого. - О, боже! – всплеснула руками миссис Камерон, - У тебя будет мальчик! - Два мальчика, - улыбаясь, уточнила Эйс. Мать так и рухнула в кресло, в изумлении таращась на дочь. Миссис Камерон, наверное, впервые в жизни, соврала мужу, что ездит в больницу к давней подруге, которая вдруг заболела. Она ни слова не сказала ни сыну, брату Эйс, ни невестке. Вместе с Миллиганом она обустроила быт Эйс, чтобы ей было уютнее в этой, хоть и вип, но все же палате. Как женщина, она хотела выяснить все относительно Эклза, но, как мать, понимала, что лучше эти разговоры оставить до лучших времен, когда ее дочь будет чувствовать себя лучше. Через две недели можно будет снова задать вопрос, но пока тишина. Две недели. Именно столько доктор Уэйд собирался наблюдать за Эйс, пока не убедится, что малыши прижились основательно и сюрпризов не будет. Он даже разрешил поставить в палате елку, и сам пришел встретить новый год вместе с Эйс. Кимберли пробыла у дочери до позднего вечера, так же как и Миллиган, но обоим нужно было вернуться домой. Чтоб не вызывать подозрений, лишних вопросов. Доктор Уэйд принес большой пакет яблок и апельсинов, и двух белых плюшевых медвежат в подарок. Эйс была тронута, мило болтала с доктором, шутила, но Трэвис видел, что пациентка на грани больших слез. Кроме того, ее анализы стали стремительно ухудшаться. За какие-то сутки показатели рухнули вниз, да и сама она резко подурнела – осунулась, побледнела, под глазами залегли тени. Доктор уже знал, кто она, - майор Камерон, космический десант, крейсер Фаргейт, бывшая жена генерала Моргана. Он смотрел на сидящую в кресле напротив женщину и поражался, - не юная девушка, не писанная красавица, а сейчас еще и на панду похожа из-за темных кругов вокруг глаз, но такая притягательная! Чувствуется в ней стальной стержень, но и женственная, с отличным чувством юмора, умная, с потрясающим хрипловатым голосом. Что же с тобой случилось, Эйс? Почему адъютант твоего бывшего мужа называется твоим братом? Помогает тебе? Твоя мать посещает тебя украдкой? И кто же отец детей? От кого ты скрываешь беременность? От бывшего мужа? Или… - Трэвис, - тихо сказала Эйс, глядя на задумавшегося врача, - Не забивайте себе голову ерундой! - Вы читаете мысли? – усмехнулся он. -Вы слишком громко думаете, - усмехнулась она и серьезно спросила, - На сколько у меня плохи анализы? И почему мне так плохо сегодня? Трэвис помолчал, перекатывая в руках апельсин, потом внимательно посмотрел на Эйс. Нет, ей врать нельзя, не такой она человек. - Как странно, - начал он, - человечество пережило апокалипсис пятьсот лет назад, и выжило лишь благодаря уникальному опыту слияния человеческого и звериного организмов. Мы получили волчьи инстинкты, как будто нам мало было своих… Но мы выжили, восстановили многое из небытия, освоили космос и бродим тут, как в парке погожим днем. Мы странные создания, Эйс. Мы многое можем, но совершенно бессильны, когда эмоции плещутся через край. Мы все же остались всего лишь людьми… По опыту знаю, что ваше ухудшение связано со стрессом. И будет еще хуже! Вам не понравится то, что я скажу, но вам нужен ваш альфа, отец малышей. Эйс, это серьезно! Она отвернулась к окну, сжала дрожащие губы, опустила голову. Ну, вот, истерика близко. Трэвис встал с места и присел на корточки у ног Эйс. - Эйс, - сказал он, - нужно его позвать. Даже если у вас с ним пятая мировая война. Его присутствие нужно детям. Разговоры о благотворном влиянии отца на ребенка еще в утробе не просто сказки. Убедился в этом за десять лет работы. - А без этого никак нельзя? – тихо плача, спросила Эйс, - Есть же какие-нибудь препараты! - Уже утром вам начнут курс внутривенных вливаний, - кивнул Трэвис, - но этого будет мало. Есть опасность истощения вашего организма без энергии альфы, и вы можете просто потерять малышей. Или даже сама не доживете до их рождения. - Что?! – испуганно вскрикнула Эйс, - Потерять?! - Были такие случаи, Эйс, - Трэвис взял ее за дрожащую руку, - Все это серьезно. Позовите его, Эйс. Где бы он ни был и что бы он не натворил. Ради детей и ради себя. Эйс вновь опустила голову, судорожно вздохнула, пытаясь перестать плакать. Наконец она кивнула. - Хорошо, - едва слышно сказала она, - я подумаю. И спасибо вам, Трэвис! Доктор Уэйд поднялся во весь рост, легким жестом пригладил ей волосы. - И больше не плачьте, - сказал он с улыбкой, - И с новым годом, Эйс! - С новым годом, Трэвис! – отозвалась она эхом. Доктор ушел, а она сидела в кресле и смотрела в окно. В свете ночных прожекторов серый снег казался белым, крупные хлопья его медленно плыли в воздухе. Как же мне тебя позвать, Дженсен? Ну почему ты такой? Почему я люблю тебя?.. Эйс закрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно. Нет, она справится сама и детей не потеряет. И Эклза не позовет. Утро первого января встретило Эйс тошнотой и рвотой. «Я, видимо, упилась текилой во сне!» - пыталась она шутить, обнимая унитаз и виновато глядя на пришедшего с поздравлениями Миллигана. А тот чуть не плакал от бессилия как-либо помочь ей. И все-таки он помог, - поднял на руки, уложил на кровать, позвал медсестру, врача. - Это то, о чем я вам вчера говорил, - хмуро глядел доктор Уэйд, - Вы подумали? - Нет, - Эйс отвернулась и от него и от вида иглы, входящей ей в вену, - Позже поговорим. Доктор кивнул, снова оглядел ее сурово и выгнал Миллигана прочь. За одно запретив на сегодня посещения и прогулки по коридорам. «Решите до вечера» - сказал он напоследок и оставил Эйс один на один с ее мыслями и капельницей. Думать Эйс не хотела, не хотела новых слез, воспоминаний, и поэтому усилием воли затолкала все мысли в дальний-дальний угол сознания, и стала тупо считать капли, глядя на систему. И рисовать в голове детскую на двоих малышей… Я справлюсь, я этого очень хочу, а значит так и будет, - думала она и слезы продолжали тихо скатываться. В душе она понимала, что доктор прав, но не могла заставить себя хотя бы попытаться найти оправдание Эклзу. Мысли все равно роились вокруг случившегося, хотела она того или нет. Слишком серьезной стала ситуация. Эйс не могла заглушить в себе этот шепот «Люблю тебя, радость моя… Любимая, единственная…», произнесенный его губами, его голосом. Тело, предатель, начинало дрожать и плавиться, помня дикие, нежные ласки, бешеный восторг, обжигающее наслаждение, что дарили его руки, губы, тело. Она видела в мыслях его суровое, хмурое лицо над собой, слышала этот низкий, хрипловатый голос, ощущала его так явно… Эйс с раздражением выдернула иглу из вены, вскочила на ноги. Хватит! Нужно собраться, взять себя в руки, все забыть… Но вот что удивительно! Она все еще слышала его голос как наяву и ей становилось лучше и легче, так, словно он был рядом!.. Что за бред?!.. - Сэр, - услышала она за дверью возмущенный голос медсестры, - посещения запрещены! - Попробуй остановить меня! – это прорычал… Эйс в один прыжок оказалась у двери и закрыла ее на замок. И тут же отшатнулась от нее, - Эклз с силой рубанул кулаком в дерево. Она почти в страхе вжалась в стену рядом. Сердце бухало, ноги подкашивались – ей до смерти хотелось ринуться на этот голос… - Эйс! – ревел Эклз, - Я виноват! Чертовски виноват, но выслушай меня! Я не отец того ребенка! Ты слышишь? Эйс! - О боже, - простонала она в неимоверном облегчении, - боже! – и вздрогнула всем телом. Дверь треснула от сильного удара ногой, распахнулась и в палату влетел разъяренный Эклз. Он заметил ее, сжавшуюся в комок, напуганную, бледную. Шагнул к ней и вопреки ее протестам обнял, сграбастал в охапку, прижал к себе с силой. - Тихо, тихо! – забормотал он, в дикой радости вдыхая запах ее волос, целуя в висок, - Тш-ш-ш, малышка! Не вырывайся! Не отпущу! Даже не думай, Эйс! Теперь ни на шаг! Слышишь?.. Вот так, умница… Тише, тише… В палату вошел запыхавшийся доктор Уэйд, сзади его толкали в спину медсестры и охранники. Он мигом оценил ситуацию, даже улыбнулся при виде небритого, сверкающего сердито глазами здоровяка, сжимающего в своих ручищах затихшую мисс Камерон. - Док, - бросил ему Эклз, - все хорошо. Я не причиню ей вреда! - Знаю, мистер Эклз, - кивнул доктор, - Позже поговорим, - и с искренней улыбкой обернулся назад. - Все в порядке, все хорошо! – начал он оттеснять охранников в коридор, - Ему можно! Он здесь по праву! Все. Все. Все! Займитесь своими делами! И Трэвис прикрыл за собой дверь, жалобно скрипнувшую на раздолбанных петлях. Дженсен взял ее лицо в свои руки и стал жадно целовать в губы, лоб, глаза, щеки, нос, подбородок и снова губы, и снова, и снова. - Прости, - шептал он, - прости, прости! Я виноват, я скотина, но я люблю тебя! Малышка, радость моя! Прости меня! Люблю, люблю тебя! Только ты мне нужна! И наш ребенок!.. Я знаю, все знаю… Эйс, прости меня! Любимая, прости!.. Он в надежде заглянул в ее глаза, чуть не плача, и увидел ее измученный, серьезный взгляд. Она хмурилась. - Ребенок Криса, - тихо сказала она, - Ты правда не имеешь к нему отношения? - Правда, - кивнул Дженсен. - Но ты был с ним? – еще тише спросила она. - Да, - Дженсен судорожно сглотнул, - но это было до… - Ты, - Эйс со злостью ударила Дженсена по плечу, - изменил мне! - Эйс! – он в недоумении шагнул назад, - Но тогда мы не… - Ты, - она опять его ударила, - изменил мне! После всего, что говорил мне! - Эйс! Малышка! – он отступал и отступал назад под ее яростным натиском, а она продолжала колотить его с обвинениями. - Эклз, ты бессовестный лгун! – кричала она, - Ты говорил, что тебе нужна только я! А сам после этого… Дженсен схватил ее за руки, и снова крепко обнял. Не дал докричать, впился ей в губы долгим, нежным поцелуем. Ласкал языком, прикусывал, наслаждался, как в первый раз. Он уже ничего не шептал ей, только целовал, стискивал руками, стал целовать ниже – шею, ключицы… Распахнул халат, рванул сорочку в стороны, припал к покрасневшим, набухшим соскам, застонал низко с рыком, услышав ее придушенное «Дженс, да…». Она обняла его за шею, прижалась сама, уткнулась ему в шею. Он уже готов был подкинуть ее на себя и прижать к стене, но вдруг опомнился. - Боюсь сделать больно, - прохрипел он, заглядывая в ее затуманенные глаза, - навредить. - Нет, - выдохнула она, - доктор сказал, что так даже лучше… - Я его уже обожаю, - заурчал он, подхватывая Эйс на руки. Он уложил ее на кровать, склонился над ней, - Так соскучился… Эйс, малышка… И когда он, почти теряя сознание от желания и сдерживая себя из последних сил, вошел медленно, она притянула его к себе ближе, крепче и прошептала ему на ухо: - У нас будут близнецы. - Что?! – он замер удивленный, счастливый, пораженный, - Правда? – и когда она кивнула, он поцеловал ее нежно, снова и снова. Целовал и целовал, шепча едва слышно: «Спасибо, малышка… Люблю тебя, люблю…». И любил, и ласкал, и целовал… В коридоре, сидя в кресле, доктор Уэйд довольно улыбался, охраняя их покой. Отпустить Эйс доктор согласился все же не сразу. Он обследовал эту поразительную женщину еще раз, удивился резко улучшившимся анализам. Еще бы! После такого бурного примирения! Трэвис улыбался, вспомнив как в течение двух часов отгонял от палаты Камерон любопытных, слетевшихся на стоны забывшейся парочки. Он отлично понимал этого Эклза, и даже счет за сломанную дверь не предъявил. Но поговорил с ним откровенно и жестко. - Вы военный? – спросил Трэвис Эклза, - Космический десант? - Майор Дженсен Эклз, крейсер Люцифер, - кивнул тот. - Что ж, майор Эклз, - усмехнулся доктор, - Буду прям, вы меня поймете. - Что-то не так? – Эклз подобрался, с тревогой глядя на врача. - Нет, - серьезно ответил тот, - все хорошо. А после вашего прихода все стало замечательно. Ваше… м-м-м, присутствие улучшило все показатели. И это отлично! Мисс Камерон будто ожила, но должен вас предупредить! Никогда не оставляйте ее одну дольше, чем на сутки! Она очень выносливая, крепкая, сильная, но она беременна. И не одним, а двумя малышами. А значит сил нужно в два раза больше! Она не справится в одиночку. Без вас, вашей энергии, она либо погибнет сама, истощившись, либо потеряет детей. И если это случится, я найду вас на вашем крейсере и… - Я понял, док, - усмехнулся Эклз, - Я и без ваших указаний не оставлю ее одну. Ни на минуту! Я слишком долго шел к ней, и теперь не отойду от нее ни на шаг. Доктор Уэйд одобрительно развел руками, засмеялся. - В таком случае, - сказал он, - жду вас с мисс Камерон в сентябре. Будем рожать! Свадьбу Эклз и Камерон сыграли в начале февраля, удивив всех, и родных, и друзей. Эйс хотела отложить церемонию до лета, отмахиваясь от заверений Падалеки, что летом у нее будет огромный живот и ни одно платье не будет смотреться хорошо. «Надену мешок!» - смеялась Эйс, прижимая нежно к груди малышку Анну Коллинз, которая родилась прямо в день рождения самой Эйс, двадцать четвертого января. Эклз нашел более весомый довод, чтоб убедить Камерон. «Летом тебе будет тяжело, жарко, душно, - говорил он, заглядывая ей в глаза, - Их двое! Это как две роты на себе тащить!». Эйс надулась: «Не хочу свадьбу второпях! Будто малолетка залетевшая!». Дженсен смеялся, обнимал ее и говорил: «Так мы и залетели! И так удачно! А потом, кто сказал второпях? Моя сестра и твоя мама уже все организовали. Тебе осталось только выбрать платье, ну и все эти женские мелочи». Эйс сдалась под двойным напором бесстыжих глаз Эклза и его нетерпеливых губ. Выбрала платье и сказала свое «Да», отдаваясь ему прямо в примерочной свадебного вип-салона. За день до свадьбы Эйс навестила Талулу, хотела вернуть ей кольцо, подаренное в помолвку погибшим Тамо. Но миссис Пеникетт отказалась решительно, заявив, что такова была воля ее сына и что кольцо должно остаться у Эйс, как память. «Подари его своей дочери» - улыбнулась Талула. «У меня мальчики», - пораженная Эйс не знала, что дальше делать. «Значит будет и девочка! – Талула погладила Эйс по щеке, - Я очень рада за тебя, детка!». Эйс, вернувшись домой к Эклзу, рассказала ему все как есть. Думала, что он разозлится, но оказалось нет. Дженсен долго, внимательно разглядывал кольцо, держа его на ладони. Думал о чем-то, вспоминал и эти воспоминания заставляли его горько улыбаться. «Пусть останется в нашей семье, - сказал он наконец, - Лейтенант сделал для меня самую важную вещь – ты жива! Я благодарен ему и никогда не забуду». Он отдал Эйс кольцо, поцеловал ее, когда та прижалась к нему вся, прошептал, тяжело вздохнув: «Страшно подумать, что было бы, если б не он». Больше они об этом не говорили, и ангельского терпения Эклза хватило не намного. Именно в тот день Эйс сообщили, что особняк, оставленный ей бывшим мужем, продан и средства переведены на ее счет. На вопрос Эйс, что делать дальше с этими деньгами, Эклз сердито заявил: «Выкинь к черту! Раздай кому-нибудь! Но я не желаю, чтоб они были у тебя! Ты без двух минут миссис Эклз! И никакого Моргана! Ты поняла меня?». Он в ярости хлопнул по столу кулаком, на что Эйс спокойно сказала: «Это деньги и не малые!». Эклз глянул на нее хмуро, и такое сверкнуло в его глазах! Эйс даже поежилась. - Моя женщина, мои дети, моя семья, - грозно произнес Дженсен, - Запомни! Еще вопросы? - Нет, - тихо ответила Эйс и чуть не заплакала от страха. Все-таки альфа есть альфа, особенно такой, как Эклз. И ему было неприятно само упоминание имени Моргана, а уж его деньги! Нет, пусть все это катится в прошлое… Но он обнял Эйс, поняв, что напугал ее своим рыком, прижал ладони к ее животу, поцеловал в губы. - Просто сделай, как я прошу, - мягко сказал он, прижимая к себе, - Хорошо? Эйс кивнула, обхватила его за шею, уткнулась носом ему в грудь. Почувствовала, как он счастливо расслабился, настояв на своем, и это ее не раздражало. Наоборот, ей нравилось ему подчиняться, признавать его власть и силу над собой. И когда на следующий день, стоя у алтаря в церкви, он громко, уверенно произносил клятву, Эйс вся дрожала от радости. Он держал ее руки в своих крепко, смотрел прямо в ее широко распахнутые влюбленные глаза и говорил с глубокой убежденностью: - Я, Дженсен Росс Эклз, беру тебя, Айсидора Мария Камерон, в жены. Я обещаю перед лицом Господа, быть верным тебе каждый раз, быть твоей опорой, как в счастье, так и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Моя любовь останется с тобой навсегда до скончания моих дней на этой земле. Клянусь! И когда Эйс повторила вслед за ним свою клятву, и они обменялись кольцами, он не сразу поцеловал ее. Эклз обнял ее так порывисто, с такой силой, что всем присутствующим было ясно, - он нашел свою единственную, свою истинную пару. А когда поцеловал, то заслонил собой от любопытных глаз, чтобы никто не увидел, как засияли ее глаза, как нежно он ее целует, как они шепчут друг другу «Люблю тебя». Свадьба была веселой, шумной, с многочисленными гостями, салютами. Другом Эклза был, теперь уже, майор Джонсон, подружкой Эйс была Маккензи, с радостью согласившаяся на эту роль. Приехавший с Флоры Энрике Мартинес спел лишь одну песню для жениха и невесты, но самую красивую. «Она все, что у меня когда-либо было, она все, что мне нужно…» пел Энрике, с улыбкой глядя на Эйс в белом платье, порозовевшую, счастливую. И Эклз впервые не ревновал свою теперь уже жену к этому чертовски красивому альфе. Он, никогда не танцующий, сделал над собой усилие и теперь просто кружил в обнимку с Эйс по кругу под эту песню. А Эйс и этому была рада! Она обняла его за талию, положила голову ему на грудь, и тихонько вела его в такт музыке. Он чувствовал ее движения и просто следовал за ней, доверившись, и это было так легко, волнующе, проникало под кожу, ласкало, успокаивало, влекло… Он с гулко бьющимся сердцем до конца осознавал, что она – это все, что ему нужно. - Вот ты и танцуешь, - тихо улыбнулась Эйс, глядя ему в глаза. - Только с тобой, Эйс, - серьезно ответил он, - только с тобой, малышка. Он не целовал ее прилюдно, но крепко держал за руку, будто боялся, что ее уведет кто-нибудь из этих мужчин, пришедших на свадьбу. Даже подошедшему с поздравлениями майору Куценко он не доверял, а когда тот включил на своем планшетнике прямую связь с Союзом и на мониторе появился Серебряков, то и вовсе обнял Эйс за талию, притянул к себе. Серебряков был уже без повязки, чем очень обрадовал Эйс. «Скоро буду видеть нормально, - улыбался Алексей расплакавшейся Эйс, - Аська, не плачь! Прилечу осенью». Эйс кивала ему: «Да, конечно! Так рада тебе!». «Я рад, - запнулся он, подыскивая слова, - Такое чувство, будто сам тебя замуж отдаю, своими руками. И в этот раз по-настоящему. Я рад, Асенька, правда рад». К великому изумлению Куценко, Эйс и самого Серебрякова, Эклз вдруг ответил майору на русском: «Спасибо, Алексей!». Эйс посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами, от удивления забыв все слова. «Просто хотел быть вежливым» - улыбнулся Эклз. А на самом деле он просто хотел сделать приятное жене. Эйс потянулась к нему и шепнула на ухо: «Долго нам еще тут быть? Хочу остаться с тобой наедине». Эклз в восхищении шепнул ей в ответ: «Швыряй букет и валим отсюда!». Конечно, просто так уйти им не позволил Падалеки, который хоть и устал сам, но заставил все сделать как положено. Передал малютку Анну мужу, собрал всех незамужних женщин из числа гостей и под громкие радостные крики собравшихся скомандовал: «Раз, два, три!». Эйс отработанным на полигонах движением зашвырнула свой букет высоко, так, что все замерли, наблюдая траекторию его полета. Букет не достался ни одной девице, он попал прямо в руки майора Джонсона! Раздались восторженные крики, свист, подбадривание, аплодисменты, и Джонсон, спокойно улыбаясь, преподнес этот букет невесты Фелиции Дэй, чем вызвал просто бурю. Кажется, намечалась еще одна свадьба! Дженсен и Эйс сбежали, как только утихли аплодисменты, и гости пошли танцевать. Миллиган отвез их в дом Эклза и даже помог майору войти, - придержал дверь, пока Эклз с Эйс на руках переступал порог. Оставшись, наконец, одни, они долго целовались у ступенек лестницы, пока Эйс не потащила мужа наверх в нетерпении. Он смеялся, называл ее сумасшедшей, но когда оказались в спальне, он в каком-то волнении замолк. С трепетом и нежностью целовал ее, не спеша снять с нее белое платье. Помог сначала снять фату, потом туфли. Усадил на кровать, принялся массировать ей ступни, легко поглаживая и поднимаясь выше. Ей сначала хотелось подразнить его и поднять подол длинного платья выше, но она почувствовала его настроение и просто доверилась ему. Он стал целовать ее голени, колени, руками поглаживал бедра. Потом легко уложил ее, навис над ней, вглядываясь внимательно в глаза, гладил ее волосы и молчал. И было что-то сокровенное в этом взгляде, сильное, искреннее, то, что сложно облечь в слова, высказать. Эйс почувствовала как что-то обжигающее сгущается в груди, пульсирует, разнося короткие колючие волны по телу. И когда Дженсен легко-легко, нежно-нежно коснулся ее губ своими, целуя, эти волны превратились в шторм. А когда он стал шептать между поцелуями «Люблю тебя… Эйс, моя малышка… Ты нужна мне, Только ты… Единственная, любимая… Сладкая моя… Эйс, люблю тебя… Люблю… Моя, только моя… Хочу тебя… Безумно… Умру без тебя… Хочу, Эйс… Только тебя… Иди ко мне… моя радость… хочу тебя, хочу! Люблю!.. Иди ко мне… Иди ко мне… Эйс…», в ее теле расплескался ураган, циклон, цунами, и она задохнулась в взорвавшемся восторге. - Дженсен, - застонала она, цепляясь за его плечи, - Дженсен… Он смотрел на нее с нежностью, медленно расстегнул ей платье, стал снимать не спеша сначала один, потом другой рукав, снял полностью. Оглядел ее всю в восхищении, и нежно поцеловал живот, уже не такой плоский. Не торопясь снял с нее белье и вновь посмотрел в глаза. Она шумно дышала, все еще содрогаясь от сладких спазмов, глаза ее горели, щеки порозовели, губы были приоткрыты. И вся она будто кричала «Ну же! Поцелуй! Возьми!», но он лишь стал медленно целовать ее грудь, живот, снимая с себя рубашку, брюки… «Ты моя радость! Моя красавица! Моя жена!» - шептал он, целуя ее в шею, нависая над ней. Снова заглянул ей в глаза, в душу, в сознание. «Иди ко мне» - шептал он, легко целуя в губы, от чего она вся раскрылась ему навстречу, обняла, потянулась к нему. «Боже, Дженсен!» - выдохнула она, принимая его и тут же разливаясь в новом бешеном восторге. И даже когда он, сначала осторожно, а потом, поддаваясь инстинкту, сильнее вонзил зубы в ее плечо, ставя метку, она почувствовала не боль, а бурю наслаждения. И мир распался на миллиарды осколков… Что за чудо! Разве такое бывает?!.. Бывает, когда любишь, когда тебя любят душой, сердцем, всем существом. Когда ты для него весь мир. Когда он для тебя вся вселенная. Когда прикасаться, целовать, ласкать так же естественно, как дышать. Когда нет сил быть на расстоянии, когда слиться в одно целое, это значит жить… - Ты все для меня, - шептал он, вжимаясь в нее с силой, - все! - Я люблю тебя, - задыхалась она счастливо. И все было правильно, легко, красиво, по-настоящему. Он любил ее, шептал сумасшедшие нежности, она таяла и терялась в его руках, отдаваясь снова и снова в безумном восторге… Потом был медовый месяц на Флоре. И хотя купаться в феврале было рискованно, зато можно было бродить по пляжу, часами лежать на песке, слушая шум прибоя, любуясь закатами. А ночью сидеть у костра, играть на гитаре, смотреть друг другу в глаза, целоваться, любить друг друга. Эклз обнимал жену со спины, положив ладони на ее живот, утыкался лицом в ее волосы, рассказывал ей разное, иногда пел своим низким, пробирающим до дрожи голосом. Эйс порой закрывала глаза и молча благодарила бога за все, что было, есть и будет в ее жизни. Но больше всего она была благодарна Тамо за все, что он дал ей и сделал для нее. Она часто вспоминала его, и ей он виделся улыбающимся, успокоенным, словно говорил: «Я счастлив, потому что ты счастлива». И не было больше грусти, только тихая нежность. Эклз после долгого отпуска и медового месяца ушел с Люцифера, перевелся сначала в штаб, в потом в академию. То, что он не сделал для Синди, он сделал для Эйс, не задумываясь, легко и с радостью. Оставил космос ради возможности каждый вечер возвращаться в свой дом, где его ждала любимая жена, каждую ночь любить ее, каждое утро просыпаться от ее поцелуев и снова любить, каждые выходные, праздники быть рядом с ней. Теперь он искренни не понимал, как было можно жить иначе? Эйс стала для него всем миром, и его это не напрягало. Свобода? От чего? Или для чего? Он был волен делать все, что хочет, Эйс его никак не ограничивала. Ей это даже в голову не приходило, но ему самому было лучше рядом с ней, с ней он был дома, - свое, родное, теплое. А еще это трепетное ожидание малышей! Эклзу так нравилось наблюдать, как меняется тело Эйс и она сама становится другой. Он порой подолгу любовался ею по утрам, пока она спала. И круглый животик, и налившиеся груди, и немного раздавшиеся бедра – ему нравилось все. А уж какой она теперь стала требовательной и страстной! Если и раньше она отдавалась ему с большой охотой, то теперь сама его соблазняла везде, где только можно. Иногда он шутил, что она использует его бессовестно, на что она говорила «Отлично! Не прикоснусь к тебе пока не рожу!» и надувала губы. Конечно, он не мог продержаться и двух часов. Обнимал ее, целовал в губы, шею, груди, в безумном восторге ласкал ее теперь ярко-красные набухшие соски, такие чувствительные теперь. Плавился от ее стонов и шепота «Дженсен, боже!», и терял себя, растекаясь в ней благодарно. И все же он как-то посоветовался с доктором Уэйдом по поводу повышенной возбудимости жены, не опасно ли это для малышей. Доктор долго смеялся, глядя на хмурого, серьезного Эклза, потом сказал спокойно: «Вам повезло, мистер Эклз! У вашей жены прекрасная, здоровая беременность. Гормоны пляшут как по нотам. Наслаждайтесь! После рождения мальчиков вам будет обоим не до секса! Уверяю вас!». И как же он оказался прав!.. Когда у Эйс начались схватки было утро четверга, Эклз гонял первокурсников на плацу в академии и не сразу заметил сигналящий планшетник. А когда услышал ее срывающийся на крик голос, то сразу же рванул домой. В клинику их повез Миллиган, появившийся у дома как по волшебству. Парень всю дорогу испуганно лепетал: «Держитесь! Держитесь, мэм! Дышите, дышите! Уже скоро!». И Эйс не выдержала и заорала на него: - Господи, Адам! Заткнись! Мне не страшно! Мне больно! – и она, стиснув зубы, уткнулась лбом в грудь Дженсена. А тот и сам был бледен, и ему было страшно. Наверное впервые в жизни Эклз был на грани обморока и лишь усилием воли сдерживался, чтоб не начать причитать как Миллиган. Он боялся за Эйс, до него только сейчас дошло, что ей предстоит вытолкнуть из себя не одного, а двоих младенцев. Пусть не одновременно, но все-таки!.. До скольких del доходит уровень боли при схватках? До 57?.. Как там говорили? «Это как перелом двадцати костей одновременно». Твою мать! Что я наделал?! Ее же разорвет на части!.. - Дженс, - тяжело дышала Эйс, - Дженс, прекрати! - Что? – не понял он, - Что прекратить? - Ты в панике, - сказала она, хватаясь за его руку, - А мне нужно, чтоб ты был спокоен. Соберись! Дженсен кивнул, коротко поцеловал ее в мокрый висок, стал дышать глубоко, размеренно… - Почему так долго? – сурово спросил их доктор Уэйд, когда пара оказалась у дверей клиники. Трэвис ждал их у входа уже десять минут, рядом с ним стояла наготове целая бригада врачей-акушеров. Эйс тут же погрузили в кресло, попутно меряя давление, беря кровь на анализ. Дженсена в смотровую конечно не пустили, а заставили заполнить кучу анкет в планшетнике приемного покоя. - Да откуда мне знать, - взбеленился Эклз на очередном вопросе, - на каком сроке оборвалась первая беременность?! Вы издеваетесь?! – и он в бешенстве уставился на спокойную, невозмутимую медсестру. - Тихо, тихо, майор! – это с улыбкой произнесла полковник Смит, появившаяся откуда-то сбоку. Она протянула медсестре прямоугольную флэш-карту, сказав ей, - Здесь все данные по майору Камерон. - Полковник Смит! – обрадовался Эклз, по привычке вытягиваясь в стойку, - Как вы вовремя! - И я рада тебя видеть, Эклз! – усмехнулась Саманта, - Вижу, ты ничуть не изменился. - Вы здесь, потому что у нас проблемы? – спросил Эклз, почувствовав тревогу за улыбкой Смит, - Говорите как есть! Саманта покачала головой уже без улыбки. - Я подстраховка, - сказала она, - Ничего еще пока не случилось. И не случится! Просто лучше все предусмотреть заранее. - Все серьезно? – в голосе Эклза слышался страх. - Роды это всегда серьезно, - и Саманта похлопала его по руке, - Но твоя жена крепкий орешек, легко не сдастся! И в подтверждение ее слов из смотровой вышла Эйс. Сама, осторожно переступая порог, бледная, но улыбающаяся. Эклз подскочил к ней, она вцепилась ему в руку, прижалась боком. - Привет, Саманта! – кивнула она полковнику Смит, - Извини, не могу долго болтать. Сейчас меня накроет… - Я вколол ей обезболивающее, - пояснил Трэвис, стоя в дверях смотровой, на испуганный взгляд Эклза. - Обалдел?! – крикнул он Трэвису, - А дети? - Ты заделал двойню, - рассердилась Саманта, - А теперь хочешь, чтоб она терпела двойную боль? Это ты обалдел! Веди ее аккуратно! Эклз готов был убить сам себя, - и в правду, чего он хотел? Чтоб его жена вприпрыжку, с песенкой, чуть поднатужилась и выплюнула двух пацанов зараз каждого по три кило весом?! Эклз, ты дурак… - О! – засмеялась Эйс, - Как мне полегчало! Точно смогу дойти до палаты сама. Спасибо, док! Эклз обнял ее, не зная, что говорить, что делать. Все, чему его учили на курсах будущих родителей, начисто вылетело из головы. Осталось лишь инстинктивное желание прижать к себе жену и взять часть ее боли себе… Через час стало вообще весело. Эйс полулежа в кровати болтала всякую ерунду, просила то пить, то есть, то в туалет хотела. То замирала, прижавшись к мужу. Видимо, обезболивание не могло до конца заглушить боль от двойных спазмов. Эклз, успокоившись наконец, массировал жене поясницу, поглаживал живот, успокаивая малышей, тихо, ласково, говорил, что любит их, что будет рядом, что все будет хорошо. Действие препарата кончилось и Эйс стала покусывать губы, скручивать в руках полотенце. Эклз с тревогой наблюдал как она то отходит от него к стене, что-то шипит от боли, то ковыляет к нему и утыкается ему в грудь лицом, то до хруста стискивает ему ладонь, то едва слышно шепчет ему «Все хорошо, Дженс! Я выдержу!». В такие моменты он держал ее крепко, гладил живот и бормотал, не в силах сдерживаться, «Я с тобой! Эйс, малышка, люблю тебя!». Но еще через час Эклз уже не выдержал сам и пришедшему в очередной раз с осмотром Трэвису зашипел на ухо: - Чего ты ждешь? Сделайте ей кесарево! - Она сама отказалась от операции, - буркнул доктор, - Я уговаривал, но твоя жена упряма как… Следующий час Эклз упрашивал, уговаривал, умолял Эйс согласиться на кесарево. Она бубнила о том, что это вредно для детей, наркоз и все такое. Он в конце концов прикрикнул на нее, что она может умереть сама. В итоге Эйс согласилась только тогда, когда почувствовала, как по ногам течет кровь. Эклз, увидев это, заорал во всю силу легких. Сбежались все, и Саманта тоже. - Будем делать вручную, - сурово бросила она Трэвису, быстрым шагом направляясь вслед за каталкой. - Отлично, - непонятно чему обрадовался доктор, - Давно хотел сделать кесарево без нано-инструментов! - Совсем вы, молодежь, разленились со всеми этими примочками! – усмехнулась Саманта, - Руками надо работать, руками! Эклз шел следом и ни хрена не понимал, о чем они вообще говорят, он смотрел на притихшую Эйс и ему было страшно. И Эйс было страшно, и когда ее уже собирались вкатить в операционную, она посмотрела на мужа широко распахнутыми глазами, попыталась улыбнуться. - С тобой все будет хорошо, - сказал ей Эклз очень спокойно, - Я люблю тебя, Эйс! – и поцеловал в растрескавшиеся губы. - Люблю тебя, Дженсен, - шепнула она в ответ, улыбнулась, - Встретимся через час. В операционную Эклза не пустили, но разрешили наблюдать через специальное окно для студентов и интернов. И он с грохочущим сердцем смотрел, как Эйс поставили экран с заставкой, чтоб она не видела своего живота, ввели в вену систему. Саманта что-то спросила у нее с улыбкой, та ответила и почти засмеялась. Эклзу очень хотелось услышать их, и тут он обнаружил у рамы кнопку с надписью «Звук». - …не холодно было в феврале на Флоре? – говорила Саманта. Трэвис и пять ассистентов стояли, ожидая чего-то. - Нет, - спокойно отвечала Эйс, - в самый раз. - А этот красавчик, Мартинес, все еще женат? - Да, у них дочка родилась в октябре. Назвали в честь меня! - О, здорово! А сколько у него детей? - Трое… Два мальчика и девочка… Мария, тезка. - А у тебя, значит, будут два мальчика? - Да… Мальчики… Имена еще не выбрали. - А какие варианты? - М-м-м… Дженсен знает, спроси его… - Эйс, ты меня слышишь? Детка? Но Эйс уже не отвечала. Саманта кивнула Трэвису, анестезиологу. Эйс ввели трубку в горло, Саманта повернулась к окну и показала Эклзу поднятый большой палец. Дальше он просто умер, замер у этого окна и смотрел, как врачи, склонившись над животом Эйс, сменяя друг друга периодически, словно в каком-то ритуале, что-то делают. Слышал их негромкие голоса, но ничего не понимал. Успокаивало только то, что они не суетятся, спокойно делают свое дело. Он смотрел на Эйс, на ее сомкнутые ресницы, на ровно мигающие приборы и мысленно повторял «Люблю тебя». Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем Саманта с радостным возгласом «Иди сюда, малыш!» что-то подняла в руках и быстро передала акушерке. - Покажите отцу! – бросила Саманта через плечо, и Эклзу показали красный, испачканный в крови, недовольно ворчащий комочек… - Росс, - выдохнул Эклз, прижимаясь к стеклу, - малыш… - А вот и второй! – и обалдевший папаша увидел еще один комочек, который стал громко пищать. - Дэниел, - сквозь слезы улыбался Эклз, - мальчишки! Мои мальчишки! - Эклз, - крикнула ему Саманта, не оборачиваясь, - Ты там жив? Помощь не нужна?.. Подожди еще немного и я разрешу тебе взять детей на руки. Эклз лишь кивал, не сообразив даже, что врачи его не видят. Он смотрел, как детей обтирают, что-то засовывают им в горло, от чего они начинают еще громче плакать. Но видимо, так надо, потому что акушерка показывает Эклзу жестами, что все хорошо. Потом их по очереди положили на весы, измерили, стали одевать. - Каждый по три девятьсот и пятьдесят четыре сантиметра, - громко говорит акушерка. - Мистер Эклз, - смеется Трэвис, не поднимая головы, - Вы потрудились на славу! Детей Эклз смог взять на руки уже через час, когда Эйс вернули в палату. Она еще была под наркозом, но Трэвис уверил Эклза, что все в норме. Детей прикатили в специальных кроватках две акушерки и попросили отца самому вписать их имена на бирки. Эклз трясущимися руками вывел на одной Росс Эклз и Дэниел Эклз на другой. Каким-то чутьем он безошибочно определил, кто из близнецов родился первым, а кто вторым. Сам одел им бирки на их крохотные ручки. Смотрел в их сонные, недовольные мордочки, вдыхал их запах и понимал, что жизнь его отныне целиком и полностью принадлежит им и их матери. Он бормотал всякие нежности, склоняясь то к одному, то к другому, осторожно поглаживал их малюсенькие пальчики, щечки, не мог наглядеться. С удивлением отметил, что глаза у Росса ярко-голубые, а у Дэниела зеленые, и оба темно-русые. «Эй, парни, - улыбался Эклз, - с такими данными вы станете грозой омег! Красавцы!». - Чего ты там бормочешь? – услышал он слабый голос Эйс, порывисто обернулся к ней. - Малышка, - и Эклз поцеловал ее нежно, заглянул в глаза, - Как ты? - Хорошо, - тихо улыбнулась она в ответ, - Будто танк по мне проехал, - и дернулась всем телом к кроваткам, - Покажи! Эклз, осторожно взяв на руки старшего, гордо провозгласил: - Мама, это Росс Эклз! – и аккуратно передал счастливой Эйс. Она уложила его в левую руку, обернулась в нетерпении. - А это Дэниел Эклз! – улыбался довольный Дженсен, передавая младшего. Эйс уложила его в правую руку. По очереди смотрела то на одного, то на другого в восхищении. - Боже, Дженсен! – выдала она наконец, - Какие у них глаза! И пахнут как ты! Почти, но похоже… Господи! Я родила сыновей! Твоих сыновей, Дженсен! - И я тебе бесконечно благодарен, - тихо сказал Эклз, целуя ее в лоб, - Люблю тебя, Эйс! И их люблю… - Дженсен, - Эйс сморгнула невольные слезы, - ты сделал меня самой счастливой на свете! Эклз поцеловал ее в губы, помотал головой, улыбаясь. - Это еще не конец, - сказал он,- теперь я хочу дочерей. - Обалдел?! – удивилась Эйс, - Я только очнулась от наркоза, а ты мне такие требования?! - Это приказ, майор Камерон! – притворно хмурился Эклз, - А приказы нужно выполнять! Эйс ему счастливо улыбнулась, прижала малышей покрепче и кивнула. Новоиспеченных родителей поздравляли все, курьеры тащили и тащили букеты цветов, игрушки, фрукты в корзинах. Даже от генерала Меньшова принесли букет сирени, а Морган прислал целую охапку темно-бордовых роз. Мартинес прибыл сам, искренни поздравил Эклза, расцеловал Эйс и заявил, что хотел бы в будущем породниться. - У меня дочка, - гордо говорил он, - красавица, каких еще поискать! А ваш старший мне уже нравится – весь в отца, упрямый и серьезный. Что скажешь, Эклз? Дженсен с улыбкой пожал плечами. - Я лично не против, - смеялся он, но если он характером пойдет в маму, то… - и он покачал головой в притворном ужасе. - Эй! – возмутилась Эйс, - Я все вижу! А Мартинес серьезно сказал: - Нет, мальчики только внешне похожи на Эйс, в характером пойдут в тебя. А ты классный парень! И он оказался прав. Правда первые два месяца жизни малыши задали жару родителям, - привыкали к миру, мир привыкал к ним. То путали день с ночью, то бунтовали по поводу кормления, то бурно реагировали на погоду или настроение окружающих. Дженсен и Эйс на какое-то время вообще забыли, что такое нормальный сон, интим вспоминался как нечто нереальное, поесть не спеша казалось роскошью. Они уставали оба, а Дженсен еще и на службу ходил, но все равно были счастливы. Даже вскакивая среди ночи на плач одного из детей, натыкаясь в полусне на все косяки и двери, Дженсен улыбался, бормотал ласково: «Тише, тише, парень! Папа уже здесь». И Эйс брела следом, потому что если начинал плакать один, то тут же подключался и второй. «Иду, мой сладкий!» - говорила она, склоняясь к кроватке, и тоже улыбалась. А потом все пришло в норму, встало на свои места, вошло в колею. Эклз, не смотря на протесты Эйс, нанял няню, чтобы хоть немного облегчить жизнь жене, и домработницу. «Это недешево!» - возмутилась Эйс, на что Эклз грозно глянул на нее и спокойно сказал: «Это я решаю». Больше Эйс не перечила, а занялась своими делами. Она наконец вспомнила, что она не только мать, но и жена, и у нее очень красивый, чертовски привлекательный муж. И напомнила об этом Эклзу, устроив ему вечер бурных переговоров при закрытых дверях. Эклз почувствовал себя так, будто с цепи сорвался и никак не мог остановиться, ласкал, целовал, любил жену как обезумевший. Результатом чего стали в считанные дни восстановившиеся циклы, три дня сумасшествия, страсти, любви и новая беременность Эйс. - Ты серьезно? – недоверчиво спросила она, глядя как Дженсен протягивает ей два теста на беременность, - Я не знаю, а ты знаешь?! - Молочный шоколад, детка! – самодовольно улыбался Эклз, целуя ее в нос, - Я уверен! И ушел на службу, оставляя жену в полной прострации. Конечно, она была рада, когда тесты показали плюсы, но по два плюса на каждом!.. Снова двойня! Эклз, я прибью тебя! Снайпер хренов!.. Но Эйс поневоле улыбалась, представляя, как обрадуется муж этим плюсикам. Через девять месяцев Эйс родила двух девочек, и разница между парами близнецов была год с хвостиком. Девочек назвали Сирша и Кимберли, в честь бабушек, матерей Дженсена и Эйс. И Дженсен был так горд дочерьми! Он все не мог налюбоваться этими зеленоглазыми красотками, которым было лишь неделя от роду, а они уже держали отца накрепко в своих маленьких кулачках. И девчонки были похожи на него, но вот норовом пошли в мамочку, чему Дженсен опять таки притворно возмущался, а на самом деле был очень рад. «Скрутят любого в бараний рог! – говорил он серьезно, - Особенно, Ким!». На этот раз Коллинз изъявил желание стать сватом своему другу. «Мой сын, Эдвард, - улыбался он, - будет лучшей партией для нее! Вот увидишь!». Джаред лишь смеялся над мужчинами, держа на руках полугодовалого Эда, а малютка Анна прыгала вокруг, радостно крича: «Жених, жених!». Но судьба распорядилась иначе… Крис Эванс все-таки вышел за Уилла спустя год после рождения сына, а вскоре у них родилась дочь. Мальчик, названный Люком в честь дяди, был поразительно красив, с отчаянно голубыми глазами и светло-русыми волосами. Дочь Смита была не менее эффектна, - очаровательная девчушка со смуглой кожей и прозрачными синими глазами Криса. Эванс ни разу не пожалел о том, что стал отцом, заключил брак, оказавшийся очень счастливым. И хоть он и не поддерживал отношений с бывшим любовником, но был приятно удивлен, узнав, что его сын и сыновья Эклза учатся в одной школе. Майор Джонсон женился на Фелиции, и она подарила ему сначала дочь, потом сына. Люк Эванс сделал предложение Рэйчел Майнер, случайно познакомившись с ней на общем собрании в штабе. И случилось чудо, - у них родился сын! Люк был счастлив и обожал свою семью. А спустя пять лет Эйс родила Дженсену еще одного сына. Правда, сама чуть не отправилась на тот свет, но дети лишними не бывают. Вместо эпилога. Прошло двадцать лет. Вселенная жила своей жизнью, планеты совершали свой путь вокруг солнца, Земля все так же оставалась заповедником. Космический десант исправно нес свою службу, и каждый год академия выпускала молодых сержантов, лейтенантов, и часть их распределялась на крейсеры Фаргейт, Люцифер, Супернова, Звезда. И каждый год в академию поступали юные мальчики и девочки, мечтающие посвятить себя армии и военной службе. Старшие дети Эклза уже закончили академию, сыновья служили на Люцифере, дочери на Супернова. А младший, Эрик, вначале долго раздумывал, - выбирал между гражданской медициной и десантом. Ни Эйс, ни Дженсен никак не давили на сына, предоставив ему полную свободу действий. И все же он выбрал космос, решив стать, как мать, лингвистом. Если Росс и Дэниел были копией Эйс в мужском исполнении, а Сирша и Ким копией Дженсена, то один лишь Эрик был похож на обоих родителей сразу, и глаза у него были изумрудно-зелеными. Именно в честь его поступления в академию семья Эклз отправилась на короткие каникулы на Флору, ну и в гости к семье Мартинес, разумеется. Вообще, на Флоре почти все проводили свои отпуска и каникулы, - теплое море, пляжи с песком белым, как сахар, ласковое солнце, буйная растительность. Что еще нужно для отдыха?! И не столкнуться в Рио-Гранде с кем-нибудь из знакомых было просто нереально. Так случилось и в этот раз. В прибрежном ресторане был обычный вечер, толпы посетителей, реки текилы и страстные ритмы латины. Высокий, атлетически сложенный Люк Смит уже битый час наблюдал за Ким Эклз, сидящей немного в стороне от шумной компании друзей и родных. Она, чуть нахмурившись, задумчиво смотрела в темноту, слушала едва различимый из-за громкой музыки шум волн. Резкий свет ламп терялся в длинных локонах ее светло-русых волос, отражался искорками в ее прозрачных зеленых глазах. Она была красива, стройна и неприступна. Люк знал ее давно, как одну из сестер братьев Эклз, но по-настоящему разглядел год назад на объединенных учениях. Он случайно столкнулся с ней на стрельбище, нечаянно толкнув плечом. Девушка хмуро глянула в ответ на извинения парня, узнала его, с улыбкой бросила: «Привет, Люк!», и ушла. А он с того самого дня потерял покой, с удивлением обнаружив, что кроме военной службы, космоса и крейсера в его жизни, да и в жизни других людей, есть такое понятие как близкие отношения, чувства, привязанности, любовь. Мать ее!!!.. Если раньше Люк был абсолютно глух ко всему, что не касается армии, то теперь будто увидел мир другими глазами. Его сестра, Лили, к примеру, вовсю встречалась с Эдвардом Коллинзом. И похоже тот был от нее без ума. Сестра Коллинза, синеглазая, темноволосая, статная красавица Анна была девушкой Матиаса Мартинеса, а Сирша Эклз – девушкой Мигеля Мартинеса. Но самое интересное было в том, что оба брата Эклз были влюблены в Марию Мартинес. Ну еще бы! Такая красотка – фигура отпадная, глазищи как темный бархат в пол лица, ресницы веером и веселая, голосистая! Люк соглашался со своей сестрой, которая и вывалила на него всю эту информацию, но искренни не понимал, как кто-то может быть красивее Ким. О ней он и хотел расспросить Лили, но ту понесло в другую сторону. Она вполне серьезно размышляла вслух, что было бы замечательно познакомить Росса Эклза с ее сокурсником Гаспаром Ульелем. «Это который на французском говорит? – удивился Люк, - Он разве омега?». «Ну да, - пожала плечами Лили, - Омега, из очень древнего новоорлеанского клана. Классный парень, между прочим!». Но Люк лишь отмахнулся, ему больше нравились девушки, а точнее только одна. И он не знал, как бы подтолкнуть сестру-болтушку к разговору именно о ней. Он еще полчаса выслушивал повествование о чьих-то отношениях, а потом, как бы ненароком, задал вопрос: «Ким Эклз с кем встречается?». Лили не почуяла подвоха и вдохновенно принялась говорить. И оказалось, что у Ким был парень, индиец какой-то. Нет, имени не помню, но очень симпатичный. Сирша показывала фото. Он вроде какой-то спец по нано-технологиям, был безумно влюблен в Ким, да и она вроде тоже. Но не сложилось потому, что этому индийцу еще в младенчестве родители нашли невесту. Оказывается, у них это очень древняя традиция и все это очень серьезно. В общем, они расстались, и она уже давно одна. Все еще переживает. Люк печально вздохнул, - попытаться подойти к девушке в печали очень глупо и рискованно. Это понимал даже он, не имеющий большого опыта в общении с противоположным полом. Но Ким ему нравилась безумно! Она снилась ему ночами, блуждала в его мыслях днем, о ней он грезил долгими вечерами и на службе, и дома. Однажды Крис заметил, как сын пристально разглядывает фото девичьей вечеринки в честь дня рождения Лили. Он даже понял, кого именно рассматривает Люк. Отец улыбнулся немного грустно и толкнул в бок Уилла, кивком указывая на замечтавшегося парня. На недоуменный взгляд мужа Крис шепнул ему на ухо что-то, тот хмыкнул и пожал плечами. Уилл знал о короткой связи Криса с Дженсеном, но никогда не ревновал. Да и сам он когда-то поглядывал на Эйс… Господи, столько лет прошло! Уилл посмотрел на Криса, улыбнулся тепло, Крис взял его за руку. А Люк, заметив, теперь разглядывал отца и отчима, - вот отличный пример счастливой пары… Люк все любовался Ким, не зная, как лучше к ней подойти. Говорить-то с девушками он умел, был не глуп, с юмором, но это же Ким Эклз! И что ей сказать? «Ты мне нравишься. Хочу пригласить тебя на танец!» - и она пошлет его в далекое путешествие. Нет, нужно просто поболтать с ней. О чем? «Отличный вечер! Тебе не скучно?» - и она… Люк резко обернулся на громкие возгласы приветствий. Эклзы, Мартинесы, Коллинзы шумно и радостно здоровались с кем-то, а прямо к Ким шла невероятной красоты, высокая, голубоглазая блондинка с роскошной гривой волос пшеничного цвета. Даже Люк залип на мгновение на ее тонкой талии, высокой груди, длинных стройных ногах! Какая девушка! - Анастасия! – заулыбалась Ким и поднялась навстречу прибывшей, - какая встреча! - Ким, подруга! – и блондинка обняла ее, - Так рада тебя видеть! Девушки принялись весело обмениваться вопросами-ответами кто, что, как. К ним присоединились другие девчонки, защебетали возбужденно. И тут Люк заметил, как Росс Эклз, стоя у бара, весь напрягся, глаза его загорелись, и смотрел он именно на Анастасию. И весь его вид будто говорил: «Я пропал!». Люк усмехнулся. «Твой француз, сестренка, снова остался без пары!» - подумал он и пошел к Россу, решив в отчаянии действовать через него… Три ангела наблюдали за ними, стоя чуть поодаль. Любовались и старшим и юным поколением, тихо переговаривались между собой. - Ким все-таки вылитая Эйс, - усмехнулся Тайлер. - Нет, - покачал головой Осрик, - она похожа на отца. Особенно, когда хмурится. - Я про норов ее, - не соглашался Олссон, - Такая же упрямая! - А ты, что думаешь, Тамо? – спросил Чау у третьего ангела. Тамо нежно улыбнулся. Он смотрел на Эйс, какой она стала спокойной, задумчивой. Волосы сплошь серебро, но такие же густые, как и раньше, глаза все так же сверкают зеленью пополам с золотом, губы как и прежде улыбаются мягко, и совсем немного морщинок у висков. И голос! Все тот же глубокий, чуть хрипловатый, бархатный голос. И если закрыть глаза, то ему казалось, что они все еще там, в далеком прошлом, двадцать с лишним лет назад. Когда он и она были вместе, совсем недолго, но любили друг друга. На миг ему пригрезилось, как он целует ее в смеющиеся губы, одной рукой перебирая ее темно-русые локоны, другой крепко прижимая к себе… Он любил ее и сейчас, даже став ангелом, бестелесным сгустком энергии, эхом, ветром, солнечным лучом, воспоминанием. Он любил ее… - Мне дороги все ее дети, - тихо сказал Тамо, - они ее частички, - и потянулся к ней мысленно. Эйс вдруг замерла. Легкий бриз коснулся ее виска нежно-нежно, что-то прошелестело, слышимое только ей одной, и в груди разлилось теплом, отозвалось именем: «Тамо…». Она прикрыла веки на миг, увидела на мгновение серые любящие глаза. Любящие и все еще любимые. Дженсен, словно почуяв, взял ее за руку, заглянул в лицо ласково. «Все хорошо» - прошептала она, улыбнувшись мужу нежно. «Спасибо, Тамо! – подумала она, мысленно добавила, - Я скучаю по тебе». «И я, - прошелестело эхом, - и я, мечта моя…» Ангел еще долго любовался своей любимой. Он всегда был рядом, он любил ее… КОНЕЦ