Пусть это длится вечно

Глава 5. Мальчики бывают разные В учебном классе-каюте было тихо, слышно только легкое тренькание планшетников, когда тот или иной десантник отмечал выбранный вариант ответа. Камерон проводила пробное тестирование у новоприбывших солдат и офицеров, без особого интереса разглядывала мужчин, время от времени делая пометки в своем планшетнике. Нужно было внимательнее приглядеться к трем лейтенантам и одному сержанту, приданным к ее роте, взамен погибших… Нет, не думай! Просто смотри. Вот лейтенант МакЭвой, - невысокий, крепкий, тренированный, неразговорчивый, внимательный, альфа с уровнем психоравновесия сто процентов, технарь, единственный ребенок в семье. Еще ни разу не видела как он улыбается, очень мало говорит, больше слушает. А этот голубоглазый красавец, лейтенант Эванс, наоборот, всегда улыбается, сыплет шутками, комплиментами, но взгляд цепкий, пронзительный. Омега, с нетипичным для омег телосложением – качок, ростом метр девяносто, уровень равновесия девяносто процентов; свободно говорит на трех языках, старший брат его служит на Люцифере, капитан Эванс. Надо узнать о нем побольше, так и пометим… А кто это у нас такой няша?.. Лейтенант Паттинсон, - высокий, отлично сложенный, смущенно улыбающийся, кареглазый… Альфа! Уровень равновесия сто тридцать процентов! Впервые вижу такое, уникум! Параллельно с учебой в академии снимался в кино, писал сценарии. На хрена поперся в десант?! Делаем пометку – узнать подробности такого выбора. Но больше всех Камерон понравился сержант Лотнер – милый, улыбчивый, веселый, высокий, накаченный альфа с уровнем сто процентов, и похожий на овчаренка. И имя, Тэйлор, приятно отзывалось в душе, пробуждая добрые воспоминания о погибшем Олссоне… Эх, Тайлер! Как же ты, опытный боец, не почуял мину?.. А это кто так нагло меня разглядывает, широко улыбается? Ага, лейтенант Смит! Чернокожий, альфа, уровень девяносто процентов, технарь. Хм-м-м, высокий, жилистый, тренированный и.. наглый, как танк! Подлец, улыбается так, будто раздел меня! Ну держись, малец! Натравлю на тебя Эклза, ты как раз в его роте. Попляшешь! Камерон вдруг почувствовала на себе тяжелый, изучающий взгляд, подняла глаза и увидела хмурого капитана… Как его? А, капитан Джонсон! Дуэйн Джонсон, альфа с очень большой буквы, два метра роста, тестостерон за гранью, гора мускулов, уровень восемьдесят процентов, технарь, молчун. О нем Камерон слышала. Кажется, перевелся с Люцифера из-за… Врезал Пеллигрино?! Опа-на!.. Ну, удачи тебе, Эклз, и этот в твоей роте… - Капитан Камерон, - обратился к ней лейтенант Эванс, сверкая голубыми глазами, - Что значит вопрос «Ваши сексуальные предпочтения»? - И что в этом вопросе вас смущает, лейтенант? – удивленно вскинула бровь Камерон. Услышала тихий присвист и шепот лейтенанта Смита: «А голос какой!», но не обратила на него внимания. - Здесь нет варианта ответа с перечислением любимых поз, - мило улыбался Эванс, - И как мне отвечать? - Есть варианты «альфа», «омега», «бета» - улыбнулась в ответ Камерон, - Ваши фантазии мне не интересны. - У-у-у, - скорчил мину Эванс, - скучно… - Это армия, детка, - спокойно перебил его лейтенант МакЭвой, - здесь по определению не может быть скучно. Эванс обернулся к нему. - Обещаешь? – подмигнул он в ответ на недоуменный взгляд МакЭвоя. - Прекратите! – раздался спокойный, властный голос от дальней стены, и к Камерон пошел высокий мужчина, полковник Духовны. Он прибыл вместе с пополнением, в качестве наблюдателя, как объяснили Эйс, но она подозревала, что этот красивый, спокойный альфа-полковник будет наблюдать за ней, ведь он психолог штаба ВВС. - Наряд вне очереди, лейтенант Эванс! – сказал полковник, улыбнулся Камерон, - Продолжайте, капитан. - Есть, сэр! – кивнула Камерон. Стало опять тихо. Полковник так и стоял рядом с ней, время от времени улыбаясь с хитрым прищуром, посматривая на Эйс. А ей вдруг стало очень спокойно, даже тепло от его присутствия, как когда-то… Нет, нет… Тогда было совсем другое тепло – любящее, защищающее, родное, а это просто одобрение. Лотнер первым вскинул руку. - Разрешите, полковник! – обратился он к Духовны, - Тест закончен. - свободен, - кивнул полковник. - Тест закончен! – вскинул руку МакЭвой, и его отпустили. Следующим вышел надутый Эванс, следом Паттинсон. Джонсон молча встал, смерил Камерон и Духовны хмурым взглядом и, не дожидаясь разрешения, вышел. Полковник лишь хмыкнул на такое своеволие. - Проблемки, проблемки, капитан, - весело бормотнул он. И не понять было, проблемы лично у Камерон или у Фаргейта в целом? - Разрешите! – подскочил Смит. Недвусмысленно подмигнул Камерон, козырнул полковнику и ушел. - А ему почему не навесили? – удивилась Эйс. - А! – отмахнулся полковник, - С ним сами разберетесь, капитан. Просто самоутверждающийся альфенок! - Ну да, - кивнула Камерон. Остальные тоже понемногу покидали кабинет, и когда остались только полковник и Эйс, тот жестом указал на стул, приглашая присесть. Она со вздохом села и без стеснения посмотрела прямо в глаза Духовны. - Я знаю, о чем пойдет речь, - сказала она, всем своим видом давая понять, что это ей неинтересно. Духовны вновь улыбнулся, сел напротив, закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди, тем самым копируя позу капитана. - Я знаю, что это вам неинтересно, - сказал полковник, - но интересно мне. Вы отлично держитесь, Эйс! И если бы не ваша попытка членовредительства, меня бы здесь не было. Она смутилась, невольно потрогала раненое предплечье, одернула рукав кителя. - Это была минута отчаяния, - глухо проговорила она, - Все прошло. - Верю, - кивнул полковник, - Ни сколько вас не осуждаю. Но вы офицер, психолог! И я не буду вызывать вас на откровенный разговор. Основные факты мне известны, подробности ни к чему. Как вы спите? Вам снятся сны? - Сказали же без подробностей, - усмехнулась Эйс, - а сами лезете в самый корень… - И все же! - Вы правы, полковник, - кивнула Эйс, - сплю плохо, сны тяжелые. Но ведь прошло мало времени и… - У вас никто не отнимает права на горе, - вскинул руку он, - Но не увлекайтесь этим, Эйс. У вас есть друзья? - Конечно, - тепло улыбнулась она, вспоминая и Коллинза, и Падалеки, и Куценко, и Мартинеса, и Кхан, и… Эклза, - Кроме того, мне есть чему радоваться! Друг, о котором я думала, что он погиб, оказался жив! Правда, теперь он вряд ли сможет увидеть меня… Он ослеп, но он жив! - Рад за него, - кивнул полковник, - и за вас, Эйс. Это майор Серебряков? - Да, - ответила она, вспоминая как пыталась прорваться в реанимацию к Алексею, как смогла только подержать его руку, как сжалось ее сердце при виде его забинтованной головы, как он хрипло прошептал: «Ася, ты жива! Слава богу!», и как ее выставили вон… - Какие у вас теперь отношения с бывшим мужем? – спросил полковник. - Никакие, - резче, чем хотела, ответила Эйс, - Просто никакие. - А с капитаном Эклзом? Она удивленно подняла глаза на Духовны. - В смысле? – спросила она дрогнувшим голосом, - Он мой друг, хороший друг! Он вытащил меня из… Он не дает мне сорваться, держит! Он просто отличный парень… - Я понял, понял, - замахал руками полковник, чему-то улыбаясь, - Он ваш друг, и теперь я точно за вас спокоен. Эйс с подозрением покосилась, хотела о чем-то спросить, но полковник сказал, что беседа окончена и ушел. И потом, шагая по уровню, он весело подумал, что жизнь капитана Камерон продолжается и есть все шансы, что ее жизнь будет долгой и насыщенной. В оружейной было если не очень шумно, но весело. Капитан Эклз внимательно наблюдал, как новички разбирают и собирают автомат, пистолет, гранатомет, снаряжают обойму, чистят оружие. Лучшим пока был капитан Джонсон, - он так быстро и ловко разобрал АК, собрал еще быстрее, без лишних движений проделал тоже самое с ТТ… Отлично, парень! Школа Люцифера. Эклз одобрительно кивнул Джонсону в ответ на его хмурый взгляд, посмотрел на болтающего лейтенанта Смита. Тот разобрал автомат и, забыв о нем, трындел с лейтенантом Паттинсоном о… - Ты заметил ее ноги? – шептал Смит, похабно причмокнул губами, - Длинные, стройные! Вау, хотел бы я закинуть их себе на плечи и оказаться между ними. О, она бы застонала своим обалденным голосом!.. А-а-а!!! Эклз, не раздумывая, подлетел сзади, заломил руку Смиту и с силой ткнул его лицом в стол. - Слушай сюда, козел, - зашипел Эклз ему в ухо, - Скажешь еще что-нибудь о капитане Камерон, или подойдешь к ней ближе, чем на метр, или просто посмотришь не так, я тебя урою! Понял?.. Не слышу ответа! - Понял, понял, - зло ответил Смит, и когда Эклз отпустил его, он глянул на него исподлобья. Эклз же хмуро оглядел всех, будто говоря «Всех касается!». Отметил одобрительную ухмылку Джонсона, сердитый взгляд Лотнера, обращенный на Смита, кивнувшего МакЭвоя и недовольный прищур Эванса. И смотрел Эванс на Эклза. «Ревнует что ли?» - подумал Дженсен. Только этого не хватало! Не в тему ты парень, совсем не в тему. Тут бы самому разобраться, что дальше делать, как вести себя с новой Камерон, как не сорваться и не… А тут еще ты, красавчик!.. Мысли о переводе на Люцифер все еще роились в мозгу. Особенно, когда Камерон иногда вдруг застывала посреди разговора, или оглядывалась по сторонам будто услышала что-то, или вздыхала тяжело. После того полу бредового признания в плену Эклз больше ни о чем таком не говорил, больше раздумывал. И порой ему казалось, что Камерон слышит его мысли. Слышит, чувствует, но никак не реагирует. Ведет себя с ним как сестра, говорит о всяких пустяках, иногда кладет ему голову на плечо, берет под руку, а его штормит от одного ее запаха! До фиолетовых кругов перед глазами, до трясучки!.. Он все понимал – и времени прошло мало, и не просто такие отношения забываются, и погиб Пеникетт прямо на ее глазах, и любил ее.. Но ему было все сложнее и сложнее сдерживать себя рядом с ней, потому что он мужчина, в конце концов! И он стал чаще избегать ее, чтобы не грубить, защищаясь. Он чувствовал, что если сейчас, всего лишь через месяц после гибели лейтенанта, сорвется, приблизится к ней, то разрушит то доверие и дружбу, установившиеся между ними, а этого он очень боялся. И в то же время мучился, боролся со своим безумным влечением к ней… Однажды, в день казни Кроусделла, когда сам он был в наряде, обходил уровни после отбоя, он нашел Камерон на лестничном пролете с сигаретой в руке. - Совсем охренела?! – взревел он, подлетая и вырывая у нее из рук сигарету, - Увижу еще раз, отгребешь по самое не могу! – и затушил сигарету пальцами. - Ты прям как старший брат! – грустно улыбнулась Эйс, - Ругаешься… - Я тебе не брат! – вырвалось у Эклза, - И ты мне не сестра! Запомни это и прекрати себя так вести. Я не… Он отвернулся, стараясь взять себя в руки, успокоиться… А она вдруг обняла его со спины, прижалась щекой к плечу, сомкнула руки на талии… Господи, что же ты делаешь со мной? Он чувствовал сквозь слои ткани ее груди, слышал ее запах и медленно слетал в пропасть. - Ты мой личный ангел-хранитель, Дженс, - тихо сказала она, не отпуская, - Не знаю, что бы я без тебя делала… Дженс? Эй, Дженс! Уснул что ли? Она обошла его, уставилась в лицо удивленно, все еще держа руками за талию. Эклз был бледен, глаза закрыты, челюсти сводило судорогой, кулаки сжаты… - Что с тобой? – и она в недоумении придвинулась ближе. - Руки, - зашипел Эклз, - Убери. Пожалуйста. Руки. Прошу. Тебя. Эйс. Она отскочила от него, что-то внутри всколыхнулось, забытое, ненужное, и Эклз был страшен в этой дикой ярости. - Прости, прости, - забормотала она, - Я дура, прости. Эклз зарычал, шагнул к ней, бешеный взгляд сыпал искрами, дышал сквозь зубы. - Ты не дура, - прошептал он, - просто я не железный. И ушел, почти убежал, а Эйс разозлилась на себя, стукнула себя по лбу. Совсем забылась, идиотка! Эгоистка чертова! Он к ней по доброму, принял ее молчаливые условия, не задает вопросов, ничего не требует, а она… Нет, так нельзя! Ведь он друг, хороший друг. Все, что когда-то она испытывала к Эклзу – дрожь, волнение, тягу, желание, бешенство, злость, ярость, страсть, - все это куда-то исчезло, будто и не было. Тоска по Тамо, ее не успевшая расцвести в полную силу любовь к нему, память о его ласках, о его голосе, глазах, руках, теле – вот, что жило в ней, болело и плакало. А Эклз был лекарством, и она бессовестно этим пользовалась – обнимала, брала за руку, чмокала иногда в щеку, безотчетно ища в невинных прикосновениях тепла, но это было жестоко. Бессердечно по отношению к Эклзу! Ведь она помнила каждое его слово, сказанное тогда в той сараюшке. Помнила его усилившийся запах, горячие ладони и гулкие удары сердца. Неужели она, прикрываясь своим горем, играет с его чувствами?! Что ж ты за дрянь такая?! Эйс судорожно всхлипнула и снова почувствовала что-то давно-давно забытое, больно кольнувшее в груди… Эклз до утра просидел за пультом дежурного, снова и снова разбирая, собирая пистолет. На вопросы напарника по наряду лейтенанта Паттинсона рявкал как цепной пес, давал ему задания одно глупее другого, и старался. Блядь, как же он старался не думать, не вспоминать! Боже, когда же все это кончится?! Уходить, надо уходить! Ничего уже не изменится. Она не забудет, не сможет забыть, а он никогда не сможет быть третьим лишним. Если Коллинз мог не напрягаться и спать с женщиной, которая в момент наивысшего наслаждения кричит не его имя, то Эклза это вообще не устраивало. Никак! И плевать, что Миша в принципе не любил Эйс! Эклз так не сможет, как не сможет и дальше оставаться рядом с ней, изображая преданного, непритязательного рыцаря. Пеникетт, ты сделал меня по всем фронтам! Красавчик! А уж соперничать с призраком, живущим в ее памяти, он не сможет вообще. Надо уходить… После смены наряда Эклз даже не стал идти в свою каюту, а сразу отправился в ангар. Заранее получил разрешение на вылет и теперь раздумывал, кого бы взять с собой. В ангаре наткнулся на Джонсона, Эванса и Лотнера, махнул им. - Хватит имитировать, - сказал он, открыл бот, жестом приказывая заходить, - Полетаем! И если Джонсона полетом на боте не удивишь, то Лотнер и Эванс были рады вновь оказаться в открытом космосе. За пульт Эклз усадил Джонсона, скомандовав ему лететь к периферии. - Заправки хватит? – обеспокоенно спросил Эванс и Джонсон смерил его уничтожающим взглядом. - Не дрейфь, принцесса! – сказал Дуэйн, - Сбережем твою задницу. Лотнеру Эклз доверил ракетопускатель, Эванса усадил за другой пульт. «Смотреть в оба!» - предупредил их. И снова поймал на себе заинтересованный взгляд Криса. - Эванс, - сказал он ему, - Смотреть в оба, это значит следить за пространством и никак не пялиться на меня! - А мне хочется пялиться, - спокойно парировал лейтенант, - Это проблема? Эклз даже опешил от такой наглости. Джонсон хмыкнул, Лотнер покачал головой, не одобряя. - Пока нет, - усмехнулся Эклз, - обсудим, когда вернемся, - и отвернулся. - Отлично, - улыбнулся Эванс, невольно залипая на сильной шее капитана. Лотнер искоса глянул на лейтенанта Эванса, вновь покачал головой. Он не понимал таких откровенных подкатов, и вообще омеги-мужчины его не привлекали. Ему нравились девушки, такие как Кэссиди, лейтенант Кэти Кэссиди. Яркие блондинки, немного стервозные, но ласковые, когда их приручишь… Джонсон хмуро смотрел вперед. Он и рад был бы определиться, нравятся ему омеги или беты, да только принимаемые на Люцифере тоннами подавители еще не вышли из организма полностью, и он не слышал ни запахов, ни особых флюид противоположного пола. Единственное, что он мог сказать точно – ему нравилась Камерон. Потому, что очень напоминала ему его первую любовь. Эклз вообще не любил, когда его так откровенно, грубо клеяли. Пусть даже такой зачетный омега, как Эванс. Ему не нравилось быть добычей, потому что он сам охотник по натуре. Это он добивается, он преследует, он соблазняет. Терпеливый, немногословный, несуетливый, отстраненный даже, и это ему должны поддаваться, постепенно признавая его превосходство, а не подставлять задницу по собственной инициативе. Ну что ж, Эванс, если и дальше будешь продолжать в том же духе, нагну и трахну как бордельную сучку. Потом не плачь… Эванс внимательно смотрел на капитана Эклза словно почувствовал его мысли, усмехнулся. «Еще потанцуем, капитан!» - подумал он и отвернулся. В оранжерее, устроенной на крейсере, было жарко и влажно, и одуряюще пахло цветами – розами, гвоздиками, орхидеями, калами, ирисами. Жаль, не было тюльпанов. Зато наравне с драгоценными цветами здесь росли травы, которые время от времени собирали и относили на кухню, - розмарин, лимонник, укроп, базилик, петрушка, кинза. Целый огород! И всем этим обожал заниматься полковник Шеппард сам в свободное время. Цветы он доверил майору Уильямсу, начальнику хозчасти, а травы обихаживал сам. - Моя мама, - говорил лейтенант МакЭвой, шагая рядом с Камерон, - обожает гвоздики, особенно красные. А вы какие цветы любите? Камерон с улыбкой глянула на раскрасневшегося лейтенанта. Они вот уже полчаса гуляли по оранжерее, и все эти полчаса МакЭвой не умолкал, болтал обо всем на свете, задавал вопросы, мило улыбался, краснел. Какой ты милый, Джеймс, и как мне жаль, что ничего не могу тебе дать. Мне бы собрать себя в одно целое, научится дышать заново, научится жить без… - Цветы? – рассеяно переспросила Камерон, - Тюльпаны, сирень, ромашки и розы. - Богатый выбор, - кивнул лейтенант, - Будет легче выбрать вам букет. Вы ведь не будете против? - Я? – Камерон огляделась по сторонам, - Нет, не против. Джеймс видел, что она его не слушает совсем, что чем-то вдруг взволнована. Только что благосклонно внимала ему и вдруг затерялась в своих мыслях. Откуда же ему, бедолаге, знать, что на Эйс накатили воспоминания о других цветах, о другом мужчине, о безумно красивой, дикой, страстной ночи в его объятиях. «Мечта моя! Девочка моя, люблю тебя, люблю…» - шептало в голове Эйс голосом любимого, в груди рвалась нежность пополам с болью, дыхание сбилось. - Погоди, - пробормотала Эйс, опираясь на Джеймса. - Вам плохо? – он мягко потянул ее присесть на большой искусственный камень, - Здесь жарко и слишком много запахов, - он без разрешения принялся промокать ей лоб своим носовым платком. Обеспокоенно заглянул ей в лицо. Эйс уже осмысленно посмотрела в ответ, наваждение прошло, она улыбнулась. - Знаешь, Джеймс, - сказала она, - ты похож на джентельменов из старинных романов. Это так необычно для наших дней! Джеймс вновь покраснел. - Главное, - усмехнулся он, - чтобы я не казался вам навязчивым дебилом, а то болтаю тут без умолку… - Все нормально, - похлопала она его по руке, - я уже давно не чувствовала себя леди, и рядом с тобой вспомнила каково это. «Вот, что я несу?! – мысленно одернула себя Эйс, - Какая к хренам леди? Корова – балерина, а я не леди!» - Вы очень красивая, - запинаясь, глухо произнес лейтенант, глаз не сводил, - Давно хочу вам это сказать. «Эклз, мать твою, - зашипела она мысленно, - вытащи меня отсюда!» - Джеймс, Джеймс, - быстро заговорила она, - ты забываешься!.. Мне приятно твое внимание, правда! Но ты сам не понимаешь, что говоришь… - Отлично понимаю, - и он сжал ее руку. - Господи, Джеймс! – начала злиться Эйс, - Мне сорок лет, я разведена, и я твой командир… - Я знаю, - упорствовал он, - я знаю о вас все. - Значит, знаешь и то, что… - Эйс запнулась, не решаясь вслух произнести имя любимого, - Мне сейчас не до заигрываний… - Он погиб, - как можно мягче сказал Джеймс, - и вам больно. Уважаю ваши чувства, и готов ждать столько, сколько надо… «Еще упади на одно колено, - с невольной улыбкой подумала Эйс, - и скажи, что не повредишь моей репутации». - Капитан Камерон! – громко позвал майор Уильямс. «Слава тебе, господи!» - чуть не заорала вслух Эйс от облегчения, соскакивая с камня. - Майор Уильямс, - сказала она, появившемуся мужчине, - Я не тронула ни одного цветка! – и улыбнулась ему лукаво. - Да я знаю, милая, - сверкнул майор белыми зубами, - Вот, держи! – и он протянул ей алую розу на длинной ножке. - Спасибо, Стивен, - искренни, от души улыбнулась Эйс, - Какая красивая! - Тебе под стать! – подмигнул майор, - А теперь марш отсюда! – и захлопал в ладоши, прогоняя их, как котят. Камерон шла по уровню, вдыхала аромат цветка, и уже забыла о МакЭвое, идущем рядом. Но прежде, чем он заговорил, она спокойно и даже жестко сказала: - Я тебя услышала и поняла. Надеюсь, что и ты меня услышал. Я никогда не буду свободна, уже никогда. И она ушла вперед, не оглядываясь. Джеймс краем глаза заметил кого-то, обернулся и наткнулся на хмурый, тяжелый взгляд капитана Эклза. Кивнул ему и тоже ушел. - Мать вашу, ежиху! – зло процедил сквозь зубы Эклз, - Меня не было пол дня, а ей уже цветы дарят!.. Хоть приковывай к себе наручниками!.. На ужине он сел напротив Камерон и хмуро ее оглядел. Вроде никаких признаков новой влюбленности, опять плакала, блин, - глаза припухшие, нос покраснел. Что же с тобой делать, Эйс?.. - Не смотри, - буркнула она, не поднимая глаз от тарелки, - Поперхнусь. - Выживешь, - хмыкнул он в ответ, радуясь, что они вообще разговаривают. Но она вдруг закусила губы, зажмурилась и срывающимся голосом прошептала: - Хватит мне хамить! Чуть-чуть мягкости не помешало бы! Я тоже не железная!.. И соскочила с места, и кинулась вон. Эклз потерянно смотрел на опустевшее место напротив, плохо соображая, что это было. - Иди за ней, - это тихо, спокойно сказал Джонсон, оказавшийся рядом. Эклз с удивлением на него обернулся. - Не будь придурком, - не смутился Джонсон, - Иди! И Эклз встал, и пошел, а Дуэйн усмехнулся ему вслед. «Ох, и весело у вас тут!» - сказал он с улыбкой. И вдруг сам замер, не донеся до рта стакан с водой. На него в упор, с улыбкой, смотрела эта рыжеволосая медсестра. Фелиция, кажется… Вот это поворот! Эклз присел в кресло у кровати Камерон. Хотел дотронуться до вздрагивающего плеча, но не решился. Молча смотрел, как она плачет, - тихо, беззвучно, вздрагивая, сжимаясь в комок. Сколько же слез в ней?! Не лучше ли отвесить ему пощечину, наорать в конце концов! - Эйс, - тихо позвал он, - Эйс, прошу, перестань! Малышка, я козел! Только не плачь! Она порывисто обернулась, села напротив и действительно почти кричала. Напросился! - Ты не просто козел, Эклз! – громким шепотом захлебывалась она, - Ты тупой козел! С самого начала! Ты меня оттолкнул! Сам! А мог бы… Я хотела, думала, мечтала! Я спала с Коллинзом, а видела тебя!.. Я… Одно только воспоминание о твоих губах… Господи! А потом ты снова меня вышвырнул, как ненужную вещь! Ты же хотел! Ты даже с Джаредом расстался. Но ты прогнал меня, как блудливую собаку!.. Знаешь, когда мы стали близки с Тамо? Только после той вечеринки в баре. До этого он лишь обнимал, боялся лишний раз прикоснуться… И он смог лишь вниманием, теплом вытравить мои мысли о тебе! С ним я успокоилась, а ты опять меня оттолкнул! А я готова была разбить ему сердце и уйти с тобой! Но ты тупой… Боже, какой же ты тупой и упертый!.. И что мне было делать?! Тамо дал мне то, что я хотела от тебя. Дал все! С ним я попала в сказку! Короткую, но прекрасную! Я влюбилась в него… И я тоскую по нему, Дженсен! Мне больно! Я люблю его, Дженсен! И не вини меня в этом!.. Ты сам отдал меня, помнишь? Я просила: сделай что-нибудь, Дженсен! И что ты мне ответил??? А теперь ты злишься, что я чувствую к тебе лишь благодарность. Огромную благодарность! Злишься, что я не могу забыть его! Злишься, что я хочу от тебя лишь внимания и дружеского тепла!.. Я помню каждое твое слово, Дженсен! И никогда не забуду. Но не могу тебе ничего дать. Никому не могу… Пусто и больно внутри!.. Она замолчала, обхватила голову руками, застонала: - За что мне это?! Почему так больно?! Почему нельзя умереть?.. Дженсен против воли рванулся к ней, сгреб в охапку, прижал, усадил к себе на колени. Уткнулся носом ей в волосы. - Не говори так, - зашептал он, - Ты не можешь умереть! Я не разрешаю! Никогда!.. Прости меня, Эйс! За все прости! У нас не получится уже что-то исправить, нет. И я не ревную к нему, нисколько. Я все понимаю, и ты постарайся меня понять. Я больше не смогу быть твоим другом. Ты нужна мне как женщина, как любовница, как жена, как мать моих детей! Да, нужна! А быть лишь другом, я не хочу. Не хочу просто быть рядом, чувствовать твой запах, слышать твой голос и не иметь права поцеловать, обнять, раздеть, ласкать, любить… Я хочу тебя всю, со всеми потрохами, мыслями, чувствами, мечтами, и не могу быть третьим лишним… Я не Коллинз, я не потерплю другого в твоих мечтах. Даже в мечтах! Особенно в мечтах!.. Я хочу тебя безумно, Эйс… Хочу тебя, радость моя… Хочу тебя, малышка… Стань моей, отдайся… Вся, без остатка… Хочу тебя, только тебя, Эйс… Детка, прошу… Он шептал ей это в полу раскрывшиеся губы, закрыв глаза, дыша надрывно. Он держал ее обеими руками за голову, боялся опустить руки ниже, прикоснуться к ее телу. Тогда бы он уже не смог остановиться, не смог бы удержать эту жгучую темную лаву внутри себя. - Эйс, крошка, - продолжал он шептать хрипло, - Хочу тебя, нежная моя… Красивая, желанная, единственная… Хочу тебя, Эйс… Отдайся, прошу… Умоляю… Девочка моя… - Дженс, - жалобно прошептала она, нечаянно коснувшись губами его губ и… Дженсена накрыло. Он жадно впился ей в губы, так, как всегда хотел. Он уже ничего не соображал, не хотел соображать. Он целовал, целовал и целовал губы, щеки, глаза, подбородок, шею… «Отдайся, умоляю! - шептал он надрывно, - Хотя бы раз… отдайся вся… стань моей, прошу!». Он сорвал с нею китель, майку, бюстгальтер, мягко обвел ладонями груди, нежно поцеловал алеющий сосок, другой… «Эйс, малышка! Прошу тебя! Будь моей, только моей… Умоляю…» . Он провел своими широкими, крепкими ладонями по ее узкой спине, уткнулся в ее шею губами, вдыхал запах, шептал, целовал, умолял… - Хорошо, - всхлипнув, кивнула она, - если ты так хочешь… Нет… В затуманенном мозгу Дженсена что-то сверкнуло. Нет, не так. Она лишь уступает, но не хочет! Она просто боится отказать! Нет, нет, нет… Назад, Эклз, назад! Ты сделаешь ей больно! Она возненавидит тебя… Назад!.. Боже, как же трудно от нее оторваться! Но… Он с огромным усилием, чуть приподняв, посадил ее рядом. Она в каком-то трогательном,, беззащитном жесте прикрыла руками груди, опустила голову. Это его добило! Что же я делаю?! Урод… Вон, пошел вон, идиот!.. - Прости, - хрипло произнес он, закрывая лицо руками, - прости, Эйс! Я не хочу тебя принуждать… Только не тебя. Прости… - и он ушел. Он шел и кровь билась молотом в голове, в груди, во всем теле. Ему было противно от самого себя – он чуть не совершил насилие. Пусть и с ее согласия, но насилие. И над кем? Над женщиной, которую любит, за которую готов умереть, за которую готов убить… Он с кем-то говорил, что-то отвечал на вопросы. Проверил свою роту, роту Камерон, поболтал с офицерами, покурил с ними. Делал обычные вещи в обычный вечер перед отбоем, но внутри него шла война не на жизнь, а на смерть, и он проигрывал. Что бы он теперь ни сделал, Эйс к нему не приблизится. Он потерял ее навсегда. Теперь уже точно… Эклз лежал в своей каюте, не имея сил даже раздеться. Обостренным чутьем он слышал слабый запах цветов от своего кителя и это его уничтожало. И все-таки он не торопился снять форму, - в самых дальних уголках сознания он пытался сохранить этот запах в себе. Запомнить, чтобы потом вспоминать, когда его уже не будет здесь… Дверь в его каюту открылась, он резко обернулся, в дикой надежде, что это… Это был Эванс. Крис Эванс, еще влажный после душа, в майке и пижамных штанах. Улыбающийся, сверкающий голубыми глазами. - Ну? – мотнул головой Эклз. - Обсудим кое-что? – прищурился Эванс. И Эклзу вдруг стало все равно, абсолютно, параллельно. Он окинул оценивающим взглядом Криса, одобрительно кивнул и, уже расстегивая китель, спокойно спросил: - Секс? - Да, - улыбнулся Эванс, - классный, кайфовый секс. - Резинка есть? – прямо глянул на него Эклз. Эванс вытащил из кармана три презерватива. - Отлично, - усмехнулся Эклз, - Ты удачно зашел, Крис… Больше он ничего не говорил. Закрыл дверь, подошел вплотную к парню, всмотрелся в улыбающееся лицо снизу вверх. «И этот высокий» - подумал, положил руку ему на затылок, пригнул к себе и жестко поцеловал, без языка. Сдернул с него майку, хотел снять с него и штаны, но Крис его остановил. - Легче, ковбой, - шепнул он и толкнул Эклза в кресло, и лишь тот уселся, опустился перед ним на колени. Рывком расстегнул ему брюки, стянул ниже вместе с боксерами, оглядел налитый кровью, пульсирующий пенис. - Оу! – восхищенно пробормотал Крис, - То, что надо… И взял в рот истекающую головку. Правой рукой взялся за основание, набрал быстрый темп и в такт движению языка задвигал вверх-вниз… Эклза накрыло сразу, слишком долго он сдерживался, слишком сильным было напряжение последних суток, слишком сильно хотел. И в ярком фейерверке оргазма, сквозь круги перед глазами, он увидел ее.. - Бонусы вперед, - тихо сказал Крис, - а теперь основное блюдо, - и снял с себя штаны, встал во весь рост перед обалдевшим Эклзом, демонстрируя совершенный, немаленький, торчащий вверх член. Повернулся, шагнул к кровати, лег на нее животом. Посмотрел на Эклза с хитрым прищуром. - Меня не надо ублажать, - шепнул он, только трахать. Жестко трахать! Эклз уже не слышал его, кровь вновь забурлила в нем, при виде крепкой отставленной задницы и влажного тугого колечка. Он быстро скинул с себя все лишнее, натянул презерватив и без прелюдий, с размаху вошел в Эванса. Задвигался резко, размашисто, жестко, как и просили. - Да, блядь! – стонал Крис, прогибаясь сильнее в пояснице, - Сильнее, ковбой! Я не телка, плакать не буду! И Эклз, повинуясь каким-то своим темным порывам, ощутимо шлепнул Эванса ладонью по заднице. - Супер, Эклз! – в восторге выкрикнул Эванс, - Еще! Эклз с силой трахал и трахал его, шлепал, оставляя красные следы на гладкой коже. В какой-то момент почувствовал по стонам парня, что тот близок к разрядке, чуть наклонился, взял в руки его член, провел несколько раз жестко вверх-вниз, прижимая головку большим пальцем. И Эванс с громким стоном излился ему в кулак. Эклз, не отпуская, ударил раз, другой и тоже кончил. Мыслей не было, лишь Эйс стояла перед глазами, и от этого хотелось рыдать… Когда дыхание выравнялось, он лег на спину, вытянулся, сдернул со стенного крючка полотенце и стал не спеша обтираться. Почувствовал на себе взгляд Эванса, открыл глаза. - Если спросишь, - проговорил он устало, - понравилось ли мне, получишь в дыню. - И не собирался, - хмыкнул Эванс, - Главное, что мне понравилось. Жестко и качественно, как я люблю. - Тебе действительно так нравится? – удивился Эклз, - Вот так, как портовую шлюху?! - Да, - кивнул парень, - и приятно, и удобно. Без лишних слов и нежностей. Без лишних проблем. Эклз покачал головой, закрыл глаза. - Извини, Крис, - сказал он, - но я так не могу. - А сейчас же смог, - в голосе омеги была издевка. - Сейчас просто момент такой был, - напрягся Эклз. Эванс хмыкнул и необдуманно бросил: - Что? Завела, но не дала? Эклз молниеносно схватил его за волосы, больно оттянул голову назад, сверкнул злобно глазами. - Закрой рот, Эванс! – зашипел он, - Ни слова о Камерон! Порву нахуй! Услышал? Осознал? - Да, - тихо ответил омега, но не со страхом, как должно было быть, а с каким-то непонятным наслаждением. Эклз даже чуть отодвинулся от него. - Ты плохо кончишь, Крис, - сказал он ему, поняв его секрет, - Я пас! Уходи! Эванс с легкой обидой хмыкнул, быстро оделся и, уже взявшись за ручку двери, улыбнулся: - Если что, зови! С удовольствием прибегу! Дверь за ним закрылась. Эклз брезгливо зашвырнул испачканное полотенце в мусорное ведро, потом соскочил, сдернул простынь и отправил туда же. Быстро собрался и пошел в душ. Хотелось смыть с себя все это… Камерон смотрела в противоположную стену невидяще, хмуро. Привычными движениями застегивала белую парадную блузу. Заправила полы в юбку, надела парадный китель, застегнула, взяла со стола фуражку. Развернулась на каблуках и вышла из каюты. Она шла на общее построение перед отправкой на праздничное собрание. Вокруг сновали десантники, все, как один, в белой, сияющей парадной форме, но она никого не видела. Вот уже третий день она не могла забыть напряженной лицо Эклза, его сумасшедший шепот, требовательные губы, руки. Она хотела бы думать, что ей было противно, но нет, противно не было, было страшно, очень страшно, и где-то глубоко внутри она хотела подчиниться… Она была в смятении, ведь должна была бы дать ему отпор, послать подальше, врезать. Она это умеет! Но вместо этого она позволила ему целовать, ласкать себя, как покорная овца промямлила «Хорошо»… А если бы он не остановился? Если бы он взял ее?.. Тамо, прости меня! Какая же я дура! Редкостная идиотка!.. И зачем я ему все выложила?.. Тамо, прости… Прости, любимый… - Рота, смирно! – громко скомандовал лейтенант МакЭвой. Пятьдесят мужчин вытянулись в струнку, каждый в удивительно красивой форме, - аксельбанты, пряжки, значки, пуговицы, нашивки сияют золотом, и белые перчатки! Камерон оглядела своих ребят, невольно восхищаясь их мужественностью, красотой, выправкой. Улыбнулась. - Вольно, - отдала она команду, - Как настроение? - Отлично. Все клево. Хорошо, - послышалось со всех сторон. Она одобрительно кивнула. - Лейтенант МакЭвой, - обратилась она к Джеймсу, - инструктаж провели? - Так точно, капитан! – отчеканил он и тихо, смущенно добавил, - Вы ослепительны! Она лишь грустно кивнула и вновь посмотрела на парней. Эванс восхищенно покачал головой, Лотнер белозубо улыбался, Смит, не сдержавшись, показал поднятый большой палец, одними губами произнес «Супер!», Паттинсон, словно поддерживая его, закивал. «Ой, детский сад!» - добродушно ухмыльнулась Камерон и громко скомандовала: - Рота, равняйсь! Смирно! Направо! Прямо шагом, марш! – и пошли, чеканя шаг, красавцы! Впереди показались девушки медцентра с полковником Смит во главе, и Камерон рявкнула: - Рота! Равнение налево! – как один, повернули головы в указанном направлении, не сбиваясь прошагали перед восхищенными девушками. Камерон с ними, приставив руку к виску в приветствии. - Вольно! – с улыбкой сказала полковник Смит, - Молодцы! У Камерон даже настроение улучшилось, так ей понравилось, как шагают ее парни. Жаль, что скоро придется их оставить. Вчера она отослала рапорт об участии в объединенных учениях на Флоре, сегодня утром ей дали добро. Пройдет еще пара дней, и она больше никогда не встретится с Эклзом. Никогда. И сейчас, на построении она не смотрела по сторонам, чтобы случайно не зацепить его взглядом. Она избегала его все эти три дня, собиралась и дальше его не видеть. Если повезет. Эклз в тупом онемении следил за Камерон, как только она появилась вместе со своими, пялился, не в силах оторваться, дышал через раз. «Посмотри! Ну, посмотри на меня! Прошу!» - молил он в отчаянии мысленно, но она не поднимала глаз. Он смотрел и не мог наглядеться, - как красива она в этой белой парадной форме, непозволительно красива! Ему дико нравились ее неуставные, но тоже белые туфельки на высоком каблуке. Ноги в них кажутся бесконечными! И юбка чуть выше, чем положено, и это сбивает дыхание. Эйс, ты и в старости будешь убойной красоткой! Ничто не заставит тебя махнуть на себя рукой!.. А как ему нравились ее волосы, уложенные в тяжелый узел на затылке! От этого ее голова поневоле чуть откидывалась назад горделиво… Эйс, малышка, прости меня! Дай наглядеться на тебя! Через два дня я уйду, и больше мы никогда не увидимся. Никогда… Он смотрел на нее и в большом конференц-зале, сев так, чтобы видеть ее профиль. С придыханием следил, как она встала и вышла к трибуне, когда назвали ее фамилию, чтобы вручить ей лично посмертную медаль Пеникетта. С упоением слушал, как она спокойно сказала в микрофон своим невозможным голосом: - От имени погибшего лейтенанта Тамо Пеникетта. Служу народу Америки! Слава космическому десанту! Отступать… - Черта с два! – поддержали ее тысячи голосов. А потом он видел, как она поднялась с места вместе со всеми в минуту молчания в честь погибших. На огромном мониторе, на фоне плещущегося национального флага, всплывали одна за другой фотографии их ушедших навсегда товарищей и друзей. Они улыбались со снимков, живые, здоровые, красивые, погибшие… Когда с монитора глянул Пеникетт, Камерон не опустила глаз, ни один мускул не дрогнул на ее лице, и один бог знает, что в этот момент она чувствовала. «Я люблю тебя, Эйс!» Малышка моя…» - с горечью шептал сам себе Эклз, зная, что она не услышит его уже никогда… Камерон устало прислонилась к стене, отрицательно покачала головой на предложенный Паттинсоном бокал шампанского. Лейтенант со вздохом отставил и свой бокал, Камерон усмехнулась. - Роберт, - сказала она, ты можешь расслабиться! - Не люблю шампанское, - улыбнулся он застенчиво, - лучше виски. - М-да, - кивнула она, - я бы не отказалась от текилы… - Не представляют вас в баре, - пожал плечами Роберт, - только в шикарном ресторане. - Серьезно? – удивилась Камерон. - А еще на красной ковровой дорожке… - Под руку с тобой? – иронично поддела Камерон. - Да… То есть, нет, - смутился парень, - В смысле, хотел сказать, что вы красавица, капитан Камерон! - Спасибо, Роберт! – улыбнулась она и спросила, - А почему ты все-таки пошел в десант? Оставался бы в кино, у тебя неплохо получалось. Я видела… - Ну да, - перебил ее Роберт, - И до старости изображать милых, ванильных мальчиков и искусственные чувства?! Нет, увольте! - А ты не милый? – допытывалась Камерон, - Не ванильный? - Нет, - тихо ответил Паттинсон и пристально посмотрел Камерон в глаза, - совсем наоборот. Камерон даже дрогнула от его взгляда, - хищник, жестокий и опасный, такому лучше не переходить дорогу… - Капитан Камерон, - вдруг раздался рядом спокойный, низкий голос. Камерон и Паттинсон, как по команде, вытянулись по стойке смирно перед президентом Фрименом, подошедшим так неожиданно. - Господин президент! – растерялась Эйс, - Рада встрече, господин президент! Президент внимательно, с доброй улыбкой оглядел Камерон, сказал ласково: - Это я рад вас видеть, капитан! Разрешите пожать вашу руку? И примите мои соболезнования, Айсидора! Эйс в шоке протянула руку мужчине, но он не пожал, а легонько поцеловал ее пальцы. Обернулся к застывшему лейтенанту, вопросительно изогнул бровь. - А этот молодой человек? - Лейтенант Паттинсон! – громко сказал Роберт и смущенно добавил, - Сэр… - Красавец, красавец! – похлопал его по плечу президент, и вновь обратился к Камерон, - Капитан Камерон, у меня есть к вам предложение… И он отвел ее немного в сторону. Эклз следил за Камерон издалека, видел как президент Фримен взял ее под руку, отошел с ней, и Эйс исчезла из виду. Эклз сжал бокал с силой… - Расслабься, - тихо сказал рядом Джонсон, - Не съест он ее. - Угу, - буркнул Эклз, машинально отхлебнул напиток, поморщился, - Фу, гадость! Лучше б текилы налили… - Ага! – хохотнул Джонсон, - Чтоб через час тут гульбище началось?!,, О, смотри, Эклз! Твои будущие соратники! – и он махнул четверым здоровякам. Эклз смотрел как к ним идут высокие, крепкие и все, как один, хмурые мужчины. Женщины в восторге оборачивались на них, перешептывались, а им это параллельно. «Черт! – подумал Эклз, - Через месяц я тоже таким стану!» - Привет, парни! – кивнул подошедшим Джонсон, - Познакомьтесь! Капитан Эклз! - Майор Батлер, - протянул руку голубоглазый мужчина. - Майор Борианаз, - усмехнулся другой качок. - Майор Швайгер, - сурово глянул блондин. - Капитан Эванс, - испытывающее заглянул в глаза этот. - Буду рад вскоре присоединиться к вам, офицеры, - спокойно сказал им Эклз. - Давно бы уже к нам перевелся, - дернул плечом Борианаз, - столько времени зря потратил. - Каждому свое, - хмыкнул Батлер. - Как сам, Джонсон? – спросил у Дуэйна Швайгер, - Ванилью не поперхнулся? - Нормально, - махнул рукой Джонсон. Эклз в легком раздражении отвернулся, вновь увидел Эйс, замер. - Оу, - тихо присвистнул капитан Эванс, проследив за его взглядом, - Какая женщина! Я тебя понимаю, Эклз. Из-за такой и я бы поплыл… Эклз не успел ничего ответить, как откуда-то сбоку на капитана Эванса налетел Крис Эванс с радостными криками: - Люк! Привет, брат! Рад видеть! Эклз недоуменно наблюдал, как братья, (они оказывается братья!), хлопают друг друга по спине, обнимаются. Вообще полный пи… Эклз трахнул Криса, и теперь будет служить на Люцифере вместе с его старшим братом. Покой мне только снится!.. - Не зависай, - тронул его плечо Швайгер, - и начни принимать подавители. Легче станет! Ага, легче! Я вижу, как у вас тестостерон из ушей лезет, - рады бы облегчиться не можете! Блядь, на что я подписался?! Половина мужиков с Люцифера к сорока пяти становится полными импотентами, пустышками. Выходят на пенсию с приличным довольствием, но одинокие, злые, неспособные, - ни трахнуть, ни зачать. «А кого ты собрался трахать, Эклз? – спросил себя Дженсен, - Таких, как Крис? Спасибо, не надо. А Эйс тебе не светит, и детей от нее тебе не видать. Так, что закрой рот, придурок!» Тоской резануло внутри, он отвернулся, поняв, что Эйс не взглянет на него… Они так и не увиделись больше. Ни на уровнях, ни в командирской, ни в ангаре, ни в столовой. Эйс покинула крейсер рано утром, лишь коротко переговорив и попрощавшись с МакЭвоем и Лотнером. Дженсен отбыл после построения, передав роту Джонсону. И ни один из них не знал, что другого уже нет на Фаргейте. Эйс до последнего скрывала свою командировку, о переводе Дженсена знал только Шеппард и Джонсон. Все, ниточки оборвались, они разошлись по разные стороны, считая, что это лучший выход. И тоска стала их верной спутницей. Бот завис над водоемом, вокруг которого росли непролазные джунгли, и ни кусочка земли без растительности, чтобы высадиться без проблем. - Твою ж мать! – ругался Швайгер, оглядывая местность, - Кому на хрен нужна эта планета? Сплошные заросли! Как небритая пи… - Фу, фу, фу! – сморщился Батлер, - Прекрати, Тиль! - Вода значит жизнь, - буркнул Эклз и, оглядывая двадцать солдат, спросил, - Плавать все умеют? Послышались не очень радостные голоса. - Эклз, ты сука, - констатировал Эванс спокойно, и жестами показал всем приготовиться. Была уже середина сентября, солнце светило, но не грело, температура по показателям не выше +10ºС. Погодка шептала. С тихим плеском солдаты плюхались в маслянистую воду, которая оказалась теплой, но вонючей. - Болото! – шипел Борианаз, - Сука, блядь! - Пахнет как… как – подбирал слово Батлер. - Нефть, - нашел Эванс, - Это нефть, Джерард! Раздались одобрительные возгласы, свист – не зря приперлись! Нефть – это золото, так было и так будет всегда. За такие удачные рейды десантники часто получали премии и увольнительные, и если премии воспринимались спокойно (ну где на Люцифере тратить деньги?), то увольнительные – это да! В увольнительные мужчины застревали в стриптиз-барах, - смотрели, пили, курили, иногда не только сигареты, обсуждали девочек на пилоне, тратили деньги на приватные танцы, а толку! Ни одного из них не могла расшевелить даже самая горячая омега, будь она хоть грудастой телкой или крепкозадым парнем. Изредка попадались красивые девушки-беты, эти были интереснее, неприступнее, жестче. Одна из таких бет, с длинными темно-русыми волосами, танцевала как-то перед Эклзом в отдельной кабинке. Двигалась умело, красиво, сняла с себя все, оставив только крохотный треугольник-тряпочку между ног, пыталась залезть в штаны к Эклзу. Он жестко перехватил ее руку, мотнул отрицательно башкой. Взял прядь ее длинных волос, перебирая пальцами. - Жесткие, - пьяно, с тоской пробормотал он. - Это парик, детка, - зло бросила ему девушка, - Ты тоже не настоящий. - Уйди, - рыкнул ей Эклз. Девушка презрительно хмыкнув, ушла, прихватив свои шмотки и его карточку. А он устало откинулся на диванчик, прикрыл глаза, застонал… Сука, почему подавители не стирают память? Чтобы, блядь, все забыть, вычеркнуть, выдернуть из себя не только либидо, но и все чувства, воспоминания… Забыть, не думать, не любить… - Эйс, - хрипло зашептал он, - вернись ко мне… верни меня… малышка, я тебя… И он обхватил голову руками, глухо застонал, завыл. На Люцифере он уже был больше двух месяцев и, в принципе, ему все нравилось. Жесткий график, изматывающий, обязательные тренировки каждый день, дальние разведрейды в самые отдаленные уголки вселенной, настоящий риск столкнуться там с кем-то или чем-нибудь опасным. Прием подавителей каждый день и зашкаливающий уровень тестостерона. И приятный бонус – постоянные раздражение и агрессия. Порой ему снилась Эйс и такое вытворяла с ним! После таких снов он просыпался весь в поту, задыхающийся, с полу напряженным пенисом в штанах. Все-таки природа брала свое или он еще недостаточно долго принимает таблетки?.. Он ненавидел такие сны и с нетерпением ждал их. Потому, что лишь там он мог целовать ее губы, слышать ее запах, трогать ее волосы, ласкать ее тело и вбиваться в нее длинно, размашисто, и ее голос… Ее голос. Он скучал по ней, дико тосковал, до глухих стонов, искусанных губ и сбитых в качалке костяшек. В такие минуты он молотил грушу с остервенением безумца, мысли-мольбы бились в такт: «Вернись! Верни! Стань! Моей! Прошу! Я! Скучаю! Эйс!» Никогда он не мог подумать, что один человек сможет стать для него смыслом жизни. И в то же время нет этого смысла. Он уже знал, что и она ушла с Фаргейта, и шляется теперь где-то на Флоре или Союзе, и эти белозубые, смуглые латиносы или суровые, крепкие русские мужики толпами ошиваются вокруг нее. Ну не век же она будет горевать! Найдется ведь какой-нибудь альфа с яйцами покрепче, который сможет ее уломать!.. Пеникетт, гаденыш! Как я жалею, что тебя не стало! Лучше ты, парень, чем кто-то другой, чужой… Блядь! Я ревную! Ревную тебя, Эйс, ко всему миру!.. Подавители ни хрена не подавляют, отключают только низ, а память и душа рвут тебя на части. Конечно, не все на Люцифере мучились так, как Эклз, воспоминаниями. Не все оставили за бортом крейсера рухнувшие личные жизни, разбитые отношения. Большинство шли сознательно, за грубой, суровой, чисто мужской романтикой, быстрой карьерой, славой, хорошими деньгами. Ну и расплачивались за это соответственно – потерянным здоровьем, иногда жизнями, личным счастьем… Эту небольшую планету с лужами нефти обозначили кодовым шифром 1527, отметили координаты, сделали замеры воздуха, воды, земли. Примерно определили состав флоры и фауны, и через два дня улетели с нее домой, на крейсер. Когда, по возвращению, мылись в душе, Швайгер радостно заорал, что-то вспомнив: - Парни! Я тут новость услышал! Обалденная новость! - Ну? – вскинул голову Эклз - К нам летит проверка, - ухмыльнулся Тиль. - Ни хрена не обалденно, - хмуро рыкнул Дэвид Борианаз, - Выебут все мозги! - А ему нравится такое, - хохотнул Джерард, указывая на Тиля. - Эй, дурни! – улыбался тот, - Проверка мозгоправа, и мозгоправ – баба! Говорят, шикарная телка… - А смысл? – бурчал Дэвид, - Нам оно без надобности. Все равно не встанет. - Может у кого и встанет, - тихо сказал Люк, глядя с интересом на застывшего Эклза, - Да, Дженсен? - Да пошел ты, - процедил сквозь зубы Эклз и вышел из душевой. Обтирался, одевался, не глядя. Шел в свою каюту, не глядя. В мозгу колотилось: не может быть! Этого не может быть! Нет, это не Камерон! Это ошибка, кто-то что-то перепутал. Это кто-то другой к ним летит… Не обманывай себя, Эклз! На весь космический десант только одна женщина-психолог, и ты знаешь, кто это… Как я хочу ее увидеть! Как не хочу этого!... Как соскучился… Эйс Камерон провела по месяцу на Флоре и Союзе в ходе объединенных учений ВВС. Тут Эклз угадал, но никто вокруг нее не ошивался, тем более толпами. Когда она улетела с Фаргейта, что-то в ней сломалось, пошло трещинами и будто старая змеиная кожа, сползло с нее. Она чувствовала себя так, словно оставила на Фаргейте огромный груз, давящий, тяжелый, мучительный, болезненный. С удивлением она ощущала себя свободной! Как в юности, когда не было еще никаких любовей-нелюбовей, встреч-расставаний, мечтаний-терзаний. Свободна от прошлого, даже если там было чудо, даже если там была страсть. Ничего не надо! Дайте мне вздохнуть полной грудью, освободите мои мысли! Мне нужна перезагрузка!.. Да, именно так она определила свое состояние, когда попала на Флору и с упоением окунулась в веселую лихорадку учений. Когда каждый день что-то новое, когда нет времени даже перекусить нормально. Когда испытываешь новый вид оружия на полигоне, или выслеживаешь условного противника в зарослях тропиков, или укрываешься с головой плащ-палаткой от песчаной бури. И словно попала в детство – маленькой она обожала сооружать шалашики из одеял и подушек, прячась от старшего брата Бэна, чтобы он не отнимал ее игрушки. А какой восторг рассекать морские волны на боевых яхтах нового поколения! Это ВМС-ники пригласили ее и команду Мартинеса испытать новое судно, и хотя самого Энрике не было рядом, Эйс без труда нашла общий язык со всеми. Вечерами она играла в карты (боже, мама, извини, я играю в карты!) с офицерами Эльдорадо и. конечно, они научили ее многим грязным приемам. По выходным валялась в шезлонге во дворе дома Мартинеса, или играла с его мальчишками, или готовила что-нибудь вкусное с его мужем, Хорхе, на кухне. Иногда просто молча сидела на берегу моря, зарывшись босыми ногами в песок. Она вспоминала свои мечты о медовом месяце с Тамо, ясно видела его рядом с собой и даже говорила с ним, порой вслух, порой мысленно. И ее это не пугало. Она осознала, наконец, что он погиб и никогда уже не вернется. Также она понимала, что любит его и будет любить всегда. «Я не смогу тебя забыть, Тамо, - говорила она вполголоса, - Ты столько мне дал, а взамен ничего не получил!». «Ты любила меня, - говорил он ей, - ты сделала меня счастливым! Ни одному мужчине не давалось такое. И я рад, что ушел, и ты жива. Если б было иначе, я не смог бы без тебя!». «А я смогу жить дальше без тебя, Тамо? Что мне делать?». «Жить, девочка моя! Помни, ты – моя жизнь! Ты обязана жить, чтобы дальше ни произошло». «Мне уже не больно, но я все время о тебе думаю. Скучаю!». «И я скучаю, радость моя! И я всегда буду твоим, и буду защищать тебя, и любить! Просто меня нет рядом, так получилось. Но я твой, сладкая моя». И Эйс ощутила легкое-легкое прикосновение к виску, словно поцелуй Тамо, как когда-то… Но он ушел, его больше нет. - О чем ты все время думаешь, Эйс? – спросил ее как-то Хорхе. Они сидели в сумерках на веранде, пили домашнее вино, смотрели на звезды. Энрике укладывал детей, и Хорхе мог расслабиться после суматошного дня. Он был очень красив, жгучий брюнет с бархатным взглядом карих глаз, высокий, стройный и беременный третьим малышом. Эйс с удовольствием разглядывала его милый животик и улыбалась. - Я завидую тебе, Хорхе, - просто призналась она, - ты женат, у тебя потрясный муж, любящий тебя, двое мальчишек и третий на подходе. - Третья, - улыбнулся Хорхе, - Это девочка. Ужасная капризуля, вся в отца. Мы решили назвать ее в честь тебя, Айсидора Мария… - Нет, - резче, чем хотела, возразила Эйс, - не надо. - Почему? – не обиделся, а просто удивился Хорхе. - Говорят, - замялась она, - что малыш наследует судьбу того человека, имя которого ему дают. Я не хочу, чтоб ваша малышка… Не желаю ей такой судьбы! Хорхе обнял Эйс, зашептал тихо: - Тш-ш-ш, детка! Не плачь, красавица! Все хорошо! У тебя счастливая судьба, Эйс – столько любви! Это дорогого стоит, поверь мне, детка! А для чего еще жить? Только ради любви! - Я скучаю, - глухо, всхлипывая, зашептала Эйс, - Хорхе, я так скучаю! Тамо больше нет, но я люблю его, всегда буду любить. И скучаю по… - Это тот высокий гринго с беспутными зелеными глазами? – улыбаясь спросил Хорхе, и когда она кивнула, добавил, - Надо сказать Рики, чтоб придушил его, идиота! - Зачем? – икнула Эйс недоуменно, - Не надо! - Так, кого надо придушить? – весело переспросил Энрике, появляясь на веранде и угрожающе сжимая, разжимая стальные пальцы своей искусственной левой кисти, вживленной ему после ранения. - Этого, как его… - защелкал пальцами Хорхе вполне серьезно, - Джонаса Эклза, что ли… - Дженсена? – удивился Энрике, - Что этот распутник сделал? Он обидел тебя, Эйс? Ударил? Говори! – Энрике хмуро склонился к Эйс. - Она скучает по нему, - по слогам, как малышу, сказал Хорхе, - Это ужасный проступок! Нельзя доводить женщину до тоски! Это преступление! - Он прав, - согласно кивнул Энрике. Сел на корточки перед мужем, положил руки ему на живот и умильно забормотал: - Моя красавица! Папина радость! Папина шоколадка! Самая красивая девочка на свете! Наша Айсидора Мария! Папа тебя любит! Папа тобой гордится! Папа не даст тебя в обиду!.. И большую Айсидору тоже не даст в обиду! И отпи…отшлепает этого противного гринго. И всем плохим дядькам отвесит пи…тумаков! Скажи тете Айсидоре, чтобы больше не плакала! Ну, давай, моя девочка! Стукни ножкой! Он притянул руку Эйс, приложил к животу Хорхе и… Эйс аж вздрогнула! Ребенок толкнулся, словно и в самом деле понимал отца. У Эйс сильно-сильно забилось сердце. - Господи, детка! – воскликнула она, обращаясь к ребенку, - Ты чудо! Я тоже так хочу! Очень! - Значит так и будет, - серьезно кивнул ей Хорхе. На Союзе ее встретил Куценко, как всегда, веселый, лысый, шумный. Он затискал Эйс в своих ручищах, закружил. - Красота ты моя, Аська! – гудел он, - Прилетела! Не обманула! Ох и загуляем сегодня! - Гоша! – смеялась Эйс, - Нужно в штаб ваш, отметиться… - Так зачем самой ходить? – удивился Гоша, - Учения начнутся только с понедельника, а сегодня у нас что? - Что? – не поняла Эйс. - Сегодня пятница, – мотнул лысиной Куценко, - а значит до понедельника ты свободна!.. Эй, Воробьев! Ко мне, боец! Подбежал симпатичный парень, козырнул и замер. - Вот, - пихнул ему в руки отобранный у Эйс планшетник, - Отнесешь в штаб, отметишь все, как полагается. И скажешь, что капитан Камерон жить будет не в казарме, а у майора Серебрякова. Марш! Солдат, радостно улыбаясь, ускакал. Эйс лукаво подмигнула Гоше, усаживаясь рядом с ним в потрепанную Волгу. - А почему не у тебя? – спросила она. - Честно? – улыбался майор, - Боюсь с тобой наедине оставаться. Горячая ты девка, Аська! Боюсь, не устою! - Да ну тебя! – махнула на него рукой Эйс. - Да баба у меня новая, - смеялся Гоша, - Не поймет, не приучена еще. Эйс захохотала от души. Как же легко с русскими! Если ты к ним с открытым сердцем, то и они к тебе с размахом. Принимай их такими, какие есть – веселые, добрые, суровые, верные, упрямые, порой безбашенные, гордые, самодостаточные, любящие, сильные, - и лучших друзей не найдешь. Она любила русских, любила их язык, культуру, обычаи, традиции. С ними связаны самые светлые, самые нежные, самые добрые воспоминания. И первые слова любви ей сказали на русском, и любить ее научил русский парень, Алексей. И вот она стоит и смотрит на него, уже не беспомощного. Пусть и с повязкой на глазах, но уверенно стоящего на ногах, опираясь на руку жены, Марины, а рядом крутится четырехлетняя девчушка с огромными голубыми глазами, белесыми кудряшками. И так тепло на душе от этого. - Алексей, - и Эйс заплакала от радости, - Слава богу! - Ну ты чего, Аська? – улыбнулся Серебряков, протягивая на звук руку, - А ну брось плакать! Я живой и ты жива! Она взяла его за руку, крепко сжала, не могла ничего говорить, давилась слезами. - Марина, - повернул он голову к жене. - Конечно, Леша, - спокойно улыбнулась Марина и, взяв дочку за руку, ушла на кухню. - Ася, помоги, - без напряга попросил майор, и Эйс довела его до дивана, усадила и сама уселась рядом. Руку его так и не отпустила. - Ася, - заговорил Алексей, - ты зачем поперлась к нашему боту? Совсем разум потеряла? Чему я тебя учил? Ты боец или баба? - Леша, - виновато потупилась Эйс, - я должна была… Я не могла просто так отмахнуться! - Ты бой оставила, - уже сурово отчитывал ее майор, - Роту бросила! За это трибунал, не меньше. - Леша, - Эйс сжала его руку сильнее, - Не ругай, пожалуйста… Алексей нашел ее плечо, притянул к себе, погладил по голове. - Ну ладно, ладно, - ласково заговорил, - Слышал я о том парне. Жаль его, конечно. По-мужски поступил, таких сейчас мало… - Он любил меня, - тихо прошептала она, - мы были обручены. - А как же тебя не любить?! – улыбнулся Алексей, - Ты же чудо! И красавица!.. Все, хватит сырость разводить! Помоги Марине на стол накрывать. С этими словами майор отпустил ее от себя, и когда она вышла из комнаты, тихо произнес: - Ох, Аська, Аська! Бедовая ты девка! Дом у Серебрякова был большой, собранный из цельных бревен еще его дедом, когда эту планету только осваивали. В доме была большая кухня и огромная столовая, где сейчас сервировала стол улыбчивая, спокойная Марина. Эйс с интересом разглядывала худенькую, невысокую женщину, любуясь ее пшеничного цвета волосами и большими лучистыми голубыми глазами. Какая красавица! Понимаю выбор Алексея! И такое ровное тепло от нее веет, доброе, всепрощающее.. - Я вам благодарна, Эйс, - заговорила Марина на чистейшем английском к огромному удивлению Камерон. - За что? – не поняла она. - Алексей вам не сказал, - прямо глянула на нее женщина, - но ваше появление у разбитого бота спугнуло галактийцев. Они бы добили их, - уже дрогнувшим голосом добавила она. Эйс потрясенно молчала. Она этого не знала, и никто ей не сказал. - Я сочувствую вашей потере, - Марина мягко коснулась плеча Эйс, - И я рада, что вы моя гостья! – и как можно не улыбнуться в ответ на такое тепло. К вечеру в доме Алексея собралась куча народа, - офицеры крейсеров Россия и Суворов с женами, подругами, детьми. Было шумно, весело, детвора носилась по дому и двору, взрослые громко смеялись, шутили, пели песни. И Эйс чувствовала себя с ними как дома. Чуть раньше она подарила маленькой Анастасии, дочери Алексея, игрушку – балерина на шкатулочке с немного грустной мелодией из «Лебединого озера». И теперь девочка без конца подбегала к Эйс, тянулась, обнимала за шею и премило чмокала в щеку. А Эйс каждый раз целовала ребенка в макушку, вдыхала сладкий запах, и старалась подольше удержать ее у себя на коленях, но разве егоза усидит на месте? - Замуж тебе надо, Ася, - серьезно сказал Куценко, наблюдая за ней, - И ребенка. Прямо срочно! - Угу, - кивнула Эйс, - Вот сейчас и побегу искать принца! - Я серьезно, - нахмурился Гоша, - Где этот твой?.. Ну который притащил тебя? Эклз!.. Где его носит? Почему одну отпустил? И вообще отпустил? - Гоша, - угрожающе заговорила Эйс, - Или заткнись, или прибью! - Понял! – примирительно вскинул он руку, - Ася, брат, извини! Эйс передернула плечами. Вот только что было все отлично! Нет, Гоше надо было вспомнить Эклза!.. Откуда я знаю, где он? Сидит на Люцифере, или еще где-то. Живет себе и не думает о ней, тупица! Упрямая сволочь! Козел!.. Эйс была пьяна, понимала это, но ей хотелось прямо сейчас позвонить этому дураку и все высказать! Еще раз! И послать по-русски, далеко-далеко!.. Короче, слава богу, что Воробьев забыл вернуть ей планшетник, - пьяная сердитая женщина и средство связи – это жесть! Учения начались в понедельник с самого интересного – танки! Сначала была высадка боевых машин из ботов на полигон, имитирующий пустыню, потом маневры на танках, имитация боя. На следующий день это были джунгли и танки были уже другие. Потом лесостепь, только зимние условия никак нельзя было воссоздать, не наступила еще зима. А на симуляторе – пожалуйста! Но это скучно. Вместо этого Эйс укатила с Гошей на рыбалку, вернулась с уловом и получила звездюлей от Алексея за прогул. Потом начались парашюты! Ох, как это было здорово! Это невероятное ощущение свободного полета, бешеный восторг, круче, чем секс!.. И все-таки на десятом приземлении Эйс неловко стукнулась ногами об землю. Словно током пронзило лодыжку, и она схватилась за ногу, перекатилась чуть дальше, чтобы не запутаться в стропах. К ней кинулось человек пять и один из них, молодой лейтенант, принялся ощупывать ногу Эйс, но не там, где надо, а гораздо выше, приговаривая: «Красивая, зараза». Эйс пихнула его берцем в бок и громко сказала по-русски: - На хер пошел! Мужики так и покатились со смеху, а удивленный горе-соблазнитель бормотал: «Хоть бы предупредили, что она по нашему шпарит!». В общем, было весело. А потом были подводники, и Эйс нанырялась от души, и конечно простыла. Алексей ругал ее глупой бабой, матерился витиевато, называл американской курицей. Эйс не обижалась, понимала, что это он от беспокойства за нее, и на полеты на новых ботах он отпустил ее только послушавшись Марину. А вот на мастер-классы по рукопашной ее не пустил генерал Меньшов. «Чтоб тебе рожицу твою разукрасили?! – кричал он, - Прошлого раза не хватило?! Не допускаю! Точка!». И сидела потом Эйс с ним рядом на трибуне, и завидовала белой завистью русским десантницам, лихо валящим здоровенных амбалов на раз-два. «Ты без пяти минут майор! – укорял ее за бубнеж генерал, - Тебе сорок лет! А все скачешь, как коза! Стыдно, Ася, стыдно!». «А на стрельбище можно?» - скулила Эйс. «Можно, - кивнул генерал, - со мной поедешь, из базуки постреляем». Эйс чувствовала себя с генералом Меньшовым как дочка с отцом, такой он был заботливый, близкий, понятный. И провожал он ее чуть ли не со слезами на глазах. Чуть раньше Эйс попрощалась с Мариной и Алексеем, поцеловала спящую Настю. С Куценко долго обнималась. «Ася, на свадьбу позови!» - кричал он вслед, когда она шла к платформе Суворова. «Готовь костюм!» - пошутила Эйс в ответ, а сама подумала: какая к хренам свадьба?.. Улетать не хотелось… Вернувшись на Фаргейт, Эйс была приятно удивлена искренней радости своей роты. Парни улюлюканием, криками «Ура!» встретили ее прямо в ангаре. Каждый норовил обнять и даже чмокнуть в щеку, даже вредный лейтенант Эванс. А уж как радовался лейтенант Смит! Наконец есть приличный повод потискать своего командира… Но встречу прервал дежурный, сказав, что полковник Шеппард ждет Камерон у себя. Пришлось идти. В кабинете полковника она сразу попала на онлайн совещание с самим президентом Фрименом. - Здравствуйте, господин президент! – козырнула Эйс, - осталась стоять смирно. - Рад видеть вас снова, капитан Камерон! – улыбнулся президент, - Прекрасно выглядите! О, вы сменили прическу? Вам очень идет! Эйс невольно тряхнула густой шапкой каре, улыбнулась. Все же приятно, когда сам президент замечает изменения в твоей внешности. - Спасибо, господин президент! - Присаживайтесь, Эйс, - кивнул Фримен, - Вы помните наш разговор, капитан? - Да, конечно, - подобралась Эйс, - вы говорили об одном проекте, который еще только в разработке. - Проект уже готов к реализации. Это касается приема так называемых подавителей в рядах нашей армии. Участились случаи суицида среди военных, вышедших на пенсию. Статистика не утешительная. Кроме того, военные составляют сорок процентов населения, и среди них много лиц, страдающих… э-м-м импотенцией и бесплодием. Рождаемость падает, браки стали редкостью. В общем, мы должны решить насколько опасны подавители в армии и вообще в целом. - Просто запретите и все, - пожала плечами Эйс, - Вам это по силам, господин президент. - Не так все просто, капитан, - покачал головой Фримен, - мне нужен весомый довод для кабинета министров. Яркий пример, сильные цифры, убойный довод! - И? – склонила голову набок Эйс, - Чем я вам могу помочь? - Вы должны провести исследование на Люцифере, - ответил президент, - медцентр крейсера предоставит вам полную информацию по своей специфике, вы дадите полную картину по своей. Тысяча человек, неделя работы. Я очень рассчитываю на вас, капитан Камерон! До встречи! И отключился. Эйс в шоке уставилась на Шеппарда. Тот был не менее удивлен. - Что это было, Марк? – она указала рукой на потухший монитор, - Он хочет зашвырнуть меня на неделю в это логово?! Он спятил?! - Его сын неделю назад застрелился, - тихо сказал Шеппард, - Он служил на Люцифере, ушел по ранению. В общем, врачи сказали, что у него необратимый процесс, бесплодие… Он сломался. - И мне придется отправится туда, - обреченно кивнула Эйс, - а Пеллигрино выкинет меня в открытый космос, как только я заикнусь о цели своего визита. Чудненько! - Не выкинет, - хмыкнул полковник, - он тоже получил прямой приказ Фримена. Но подавители тебе придется начать принимать сейчас. Без них рискованно! - Марк, ты меня ненавидишь? – с подозрением сощурилась Эйс, - Мне нельзя принимать таблетки! Ты это прекрасно знаешь! Тем более, там все на колесах, они меня не почувствуют. - Но глаза-то у них видят, уши слышат! – взорвался Марк, - Ты очень красива, и голос у тебя… Прямо скажем, крышесносный. Уж извини за откровенность! - Да ладно, - отмахнулась Эйс и добавила, - Тогда отправь туда другого, а таблетки пить я не буду! - Ты слышала приказ, - устало откинулся в кресле полковник, - я тоже. Что делать? - Лететь, - пожала плечами Эйс, вздохнув, - и пусть бог меня хранит. - С тобой полетит МакЭвой, - сказал Марк, - если не возражаешь. - Возражаю, - резко обернулась к нему Эйс, - Не хватало еще за него волноваться! Полечу одна, решено. - Ты правда сменила прическу? – только сейчас присмотрелся к ней полковник. - Спасибо, что заметил полчаса спустя, Марк! – усмехнулась она и ушла. На самом деле смешно или весело ей не было. Все радужное настроение испарилось и ей реально стало страшно. Тысяча почти кастрированных альф, с бьющим через край тестостероном, неделя среди них, и там…Эклз! Каким он стал? Как сильно изменился? Как вести себя с ним? Ведь разговора избежать не удастся. И что говорить? Что я скучаю по нему? Ну да, и лишенный сил мужик в ярости размажет меня по стенке… Или нет? Лучше вообще ничего не говорить, притвориться слепоглухонемой… Но она хотела его увидеть, услышать его голос, прикоснуться к сильным рукам, почувствовать его тепло. Ведь он любит ее… Любил… Если не врал. И она действительно скучает по нему. Она давно простила ему тот вечер в каюте, когда он чуть не изнасиловал ее. Но ведь она и сама была виновата в этом! И потом, что-то все-таки продолжало в ней жить, какой-то ошметок тех страстей, что бушевали в ней когда-то, что-то осталось. Связанное только с Эклзом… Люцифер ее встретил хмурыми лицами и убойным, терпким запахом взбешенного альфы – горьковатый, агрессивный запах неудовлетворенности. Давайте называть все своими именами! И меня раздражает этот запах, до ужаса, до мурашек по спине, потому что мне страшно. Господи, зачем я согласилась?! - Капитан Камерон, - улыбнулся полковник Пеллигрино лишь губами, - рад встрече! Надеюсь, вам у нас понравится. - Полковник Пеллигрино, - кивнула Эйс. Что говорить дальше она не знала и просто переводила взгляд с полковника на майора… Как же его? Бессменный помощник Пеллигрино… -Майор Камбербетч, - полковник явно наслаждался замешательством Камерон, - будет оказывать вам всяческую помощь, капитан. Майор лениво кивнул, холодно глядя на нее голубыми глазами. Он махнул рукой вперед, приглашая. - Прошу! – сказал он,- И должен сразу предупредить, капитан, не разгуливать по уровням в одиночку. Это приказ! - Чудненько, - улыбнулась Эйс, чувствуя как в ней самой просыпается агрессия и злость. Хотят запугать? Отлично, посмотрим, что у них получится. И она пошла за майором, спиной ощущая сверлящие взгляды десятка солдат. На уровнях было безлюдно, тихо. Почти все двери кают были распахнуты – тут мужчинам нечего было скрывать, здесь нет омег и уж тем более женщин. Никто никого не стеснялся, и в доказательство Эйс увидела, как целый взвод солдат вышел откуда-то сбоку, видимо из душевой, и невозмутимо, полуголые, прошли мимо, лишь коротко поприветствовав майора. На Камерон они даже не взглянули. И, проходя мимо распахнутых дверей в душевую, она увидела его, Эклза. Он был полуодет, лениво обтирал руки полотенцем и смотрел прямо в дверной проем. Как он изменился! За пару шагов, за пару секунд Эйс разглядела раскаченную раму груди, шею, бугрящиеся бицепсы рук, будто вылепленные кубики пресса, косые мышцы. Не застегнутые брюки висели на бедрах, и хмурый, злой взгляд, резанувший ее как удар плеткой. Чужак! Эйс отвела глаза, продолжая идти за майором. В груди все заныло, глаза защипало. Какого черта? Он и раньше был здоровяк, но теперь это просто гора мышц, сгусток агрессии и ничего от прежнего Дженсена. И это всего за два месяца?... - Проводите меня в медцентр, - жестко сказала она майору, - Спасибо, я не голодна! – это она рявкнула на предложение позавтракать. Камбербетч лишь пожал плечами равнодушно, ему было безразлична эта самоуверенная сучка. Надеюсь, к вечеру она сама сбежит отсюда. В медцентре было не лучше. Весь персонал обращался с ней предельно вежливо и холодно. Ни одной лишней реплики, ни одного лишнего движения. Эйс попросила систематизировать данные в порядке убывания основных показателей гормонов и дать расшифровку. Все-таки она не медик, хоть мама ее и была полковником военной медицины в отставке. На то, чтобы сделать, как она попросила и передать всю информацию на отдельный планшетник, ушло не меньше получаса. И все это время Эйс тупо пялилась в пол, идеальным слухом отмечая приглушенные звуки из-за стен и дверей, и поражаясь, как изощренно здесь ругаются матом. Кажется, личный состав уже разведен и возможно ей не придется больше встречаться с Эклзом на уровнях. Она не хотела больше его видеть! Во всяком случае, не этого Эклза, не монстра. С таким Эклзом и говорить то страшно, не то, чтобы приблизиться! Но, выходя из медцентра, она столкнулась с ним нос к носу… Она в испуге распахнула глаза, растерялась, приоткрыла рот, не зная, что сказать. Он смотрел на нее исподлобья, злобно, будто хотел придушить. - Буду тебя сопровождать, - глухо сказал он в ответ на ее не заданный вопрос, - Сейчас покажу твою каюту. Она кивнула, на языке завертелась шутка, но если и раньше Эклз терпеть не мог глупых поддевок, то теперь мог и послать матом. И она закрыла рот, послушно идя за ним. Нет, она не узнавала его. Он стал чужим! Глыба льда, не Дженсен. И все же она с ужасом чувствовала его запах, и что-то тихонько начинало звенеть, подрагивать в ней, выпуская на волю воспоминания по кусочкам, одно за другим. Эклз пропустил ее в пустую каюту, молча повел рукой, словно говоря «Располагайся!», и ушел, заперев за собой дверь. Он запер ее! Как пленницу! Да что здесь вообще происходит?!.. Она в бешенстве пнула стену, села в кресло, отодвинула от себя планшетник раздраженно. Но тут же его включила. Она хотела прямо сейчас увидеть показатели Эклза, убедиться или разубедиться в своих опасениях. Насколько могла судить Эйс, у Эклза, не смотря на явный передоз, еще были шансы вернуться к нормальному состоянию. У других, кто служил здесь больше трех лет, эти шансы стремительно падали, приближаясь к нулю. А те, кто был со стажем десяти и более лет, могли смело забыть о своей половой принадлежности вообще. Вырисовывалась жуткая картина – через пару лет на Глоке будут жить тысячи и тысячи мужчин в прекрасном, в общем понимании, возрасте 45-47 лет, абсолютно не способные к деторождению. При чем это будут и альфы, и омеги, и беты. И с каждым годом их будет становится все больше и больше, ведь мальчики и девочки, пусть не поголовно, но всегда будут грезить армией и стремиться туда. И каждый год на пенсию уходят тысячи военных, и столько же каждый год приходят в пополнение. Получается такой неторопливый, но постоянный конвейер, калечащий судьбы и здоровье людей. Подавители – это максимально концентрированный препарат ядов, направленных на уничтожение естественных природных гормонов человека, отвечающих за либидо и способность к размножению соответственно. Суточная доза препарата, при среднем весе человека 70-80 кг, лишь 15 мг, а солдаты Люцифера в сутки употребляют от 20 до 35 мг. Дважды! Утром и вечером! Каждый день! На протяжении долгих лет! И повезет лишь тем, кому природой дано сумасшедшее либидо, мощный инстинкт размножения, бешеный сексуальный аппетит… Господи, как еще это назвать? Эйс в смятении пыталась примерно определить какой в этом плане Эклз, есть ли у него надежда. Невольно она подумала, что мужчины в жизни ей попадались все, как на подбор, озабоченные сексом, с сильной энергетикой самца. Разница были лишь в том, кто как себя контролировал. И как сильно любил ее. Эйс грустно улыбнулась, вспомнив, что Эклз как никто умеет себя контролировать, держать в узде. Чего не скажешь о Моргане и покойном Стюарте. Эти никогда не заморачивались на контроле, просто перли вперед и все, а дальше хоть трава не расти! Вот кому было бы полезно время от времени потравиться таблетками… Дверь распахнулась и вошел Эклз. Следом за ним зашел сержант с подносом. - А что, - удивилась Эйс, - уже полдень? Сержант, заметно напрягшись, поставил поднос на стол, смерил Камерон изучающе, развернулся и ушел. Эклз все так же молча закрыл за ним дверь и сел на кровать. Не глядя на Эйс, подсунул под спину подушку, откинулся назад. - Ты и говорить разучился? – спросила Эйс с усмешкой. - Что значит «и»? – хрипло пробормотал Эклз, не открывая глаз. Эйс потупилась, поняв, что чуть не проболталась о том, чего говорить вообще не стоило. Особенно здесь, особенно Эклзу. Она молча принялась за обед, а впрочем есть ей особо не хотелось. В голове все еще вертелись… - Я задал вопрос, - жестко сказал Эклз, так что она обернулась и наткнулась на колючий взгляд, - Что значит «и»? - Разучился радоваться встрече с другом, - как можно спокойнее ответила она. - Мы же определили, - усмехнулся Эклз, - что ты мне не друг. - Это ты определил, - все еще сдерживалась она, - у меня не спросил. - Извини, - устало мотнул головой Эклз, - но ничего не изменилось. Я буду видеть в тебе самую желанную женщину всегда. Даже если эти колеса добьют меня. Он сказал это так спокойно, покорно, будто уже все знает наперед, и смирился со своими потерями. Словно проиграл самую тяжелую битву в своей жизни и сдался. Он уже похоронил себя, и это было страшно. Он вдруг почувствовал, как ее рука осторожно гладит его по щеке, едва касаясь кончиками пальцев. Он открыл глаза, увидел ее стоящей перед ним на коленях, и она смотрела на него с нежностью. Он со стоном закрыл глаза опять. - Боже, Эйс, - зашептал он, - когда ты перестанешь меня мучить? Неужели тебе нравится видеть, как меня размазывает от одного твоего взгляда? Как мне хреново без тебя? Почему ты такая стерва? Почему я не могу тебя забыть? Зачем ты перевелась на Фаргейт? Зачем появилась в моей жизни? Господи! Надо было трахнуть тебя в первый же день и забыть, как забывал многих. Я бы смог… А теперь ты под моей кожей, в мозгах, в душе, в печенке! Как же ты меня достала! Сбежал сюда, но и тут ты меня нашла… Повинуясь какому-то порыву Эйс приподнялась, уперлась одним коленом в кровать, наклонилась и поцеловала Эклза нежно-нежно в уголок бормочуших губ. Дженсен задохнулся от этой нежности, в груди рвануло горько, больно, сладко, спазмом скрутило низ живота. Он больше не хотел быть без нее! Сил нет оттолкнуть от себя! Будь, что будет… Он взял ее лицо в свои руки, не глядя, зажмурившись, стал целовать сначала осторожно, нежно, потом все более жестко и требовательно. Спустился к шее, целовал и расстегивал ей китель. Дернул к себе, принуждая сесть, оседлав его. Он даже не осознавал, что упирается рвущимся пенисом ей между ног. Он чувствовал лишь ее кожу губами, руками, сердцем. Он целовал и целовал, задрал ей майку, белье, тихо сжал груди, провел ладонями по покрасневшим набухшим соскам. Эйс чувствовала, как медленно-медленно жар поднимается откуда-то снизу, ее начинает вести и потряхивать. И Дженсен весь горит и стонет, так… Так, что хочется… да, ей хочется почувствовать его внутри себя… Узнать его или вспомнить.. Дженсен задыхался от сознания того, что она наконец зажглась, отвечает ему, прижимается, дышит прерывисто… И он чувствует, что жив, низ живота пылает, пенис пульсирует требовательно. Боже, он снова мужчина! И это она его вернула! Он сжал ее крепко, выдохнул ей в шею: - Эйс, малышка! Я так соскучился! Я сдох без тебя! Ты сломала меня! Я твой, весь твой… Хочу тебя, Эйс… хочу… Эйс! Эйс, детка! О, боже!.. М-м-м… а-а-а… Эйс… Дженсен кончил так, что в мозгу зазвенело, лопнуло и рассыпалось миллионами осколков, выбило воздух из легких… Боже, как больно! Почему так больно? Мать твою, это не должно быть больно!.. - Дженсен! – в испуге зашептала Эйс, - Дженсен, что не так? Что… Она в недоумении видела, как его всего скрутило от боли. Только что он содрогнулся в оргазме, и вдруг этот спазм боли. Так не должно быть! Она вскочила на ноги, потянула его, чтоб он лег, но он в новом спазме поджал колени, невольно прижал руки к паху. Заматерился злобно, открыл глаза, в ужасе уставился на Эйс. Задыхаясь, спросил: - Почему мне больно? – и столько страха было в его ставших прозрачными зеленых глазах, - Блядь! Как больно! - Дженс, - тихо шептала Эйс, - это побочные действия подавителей. Так бывает, когда пьешь не так давно, и занимаешься сексом… - Так почему ты не сказала? – зло бросил Эклз, - Ты издеваешься? Это эксперимент, да? - Нет, Дженс, нет! – чуть не плача говорила она, - Я подумала, что у тебя все нормально, что у тебя… прости, Дженс! Я зря… - Не надо было меня целовать! – стонал Эклз, - Зараза! Какая же ты сука, Камерон! О, Господи!.. Хотела проверить, хочу ли я тебя как раньше?! Стерва! Ты меня просто трахнула, поимела! Блядь, как больно… Она стала успокаиваться и начала злиться. Ведь не только она виновата в случившемся! Она смотрела, как он на дрожащих ногах прошел к двери душевой, толкнул ее, скрылся за ней. Через пару секунд она услышала, как он заматерился громко. Ничего! Орет, значит все нормально. Она оправила на себе одежду, пригладила волосы, а внутри ее так и потряхивало. Дженсен в шоке смотрел, как из его члена вместе со спермой все еще выплескиваются капли крови. Кровь в сперме! Что же это за хрень такая?! Неужели эти подавители такая серьезная вещь?!.. Боль постепенно утихала, но прикасаться к все еще напряженному пенису было неприятно. Он осторожно обмылся, с трудом заправился и, тихо переставляя ноги, вышел из душевой. Все еще дышал неровно и потому прислонился к стенке. - Прости, - хрипло пробормотал он, не глядя на Эйс, - я наговорил лишнего. - Я привыкла, - холодно ответила она, и это было необычно. Эклз поднял на нее глаза. Не смотря ни на что, ему было неприятно слышать такой ее голос. Он меньше всего хотел ее обидеть, но обидел. Опять. Он смотрел на ее замкнутое лицо, отметил жесткий взгляд, плотно сомкнутые губы. - Ты ни при чем, - сказал он, - я сам напросился. - Прекрати принимать таблетки, - чужим голосом произнесла она, - У тебя все шансы вернуть себе силы. Я серьезно. Ты и сам должен все понимать. - Знаю, - вздохнул он, - но я на Люцифере. - Обещаю, - уверенно кивнула она, - через месяц на Люцифере будут другие правила. Возможно, что вас расформируют. Все это очень серьезно, Эклз! Она помолчала и добавила: - Не нужно меня сопровождать. Справлюсь сама. Через неделю меня здесь не будет. - Нет, - сурово начал было Эклз, - это опасно… Она так на него посмотрела, что он вдруг понял, что плохо знает эту женщину. - Не зли меня, Эклз, - процедила она сквозь зубы, отвернулась. А он с сожалением разглядел наконец ее обрезанные волосы. - С длинными волосами тебе было лучше, - сказал он. - Отвали! – грубо рыкнула она в ответ, и он неприязненно поморщился. - Эйс, - позвал было он. - Уйди на хрен, Эклз! – рявкнула она, стукнув кулаком по столу, - Ты все сказал! Я тебя услышала! Осознала! Все! Пошел вон! И все же ему было больно. В груди. Тоскливо. - Прости, - сказал он снова и ушел. Эйс зарычала от злости и снова грохнула по столу кулаком. Ее трясло. Закончу все на хрен, свалю отсюда и уволюсь к чертовой матери! Все, хватит! Тошнит от этой формы, порядков, уставов, команд! Надоело! И этот запах! Ненавижу! И Эклза ненавижу! Чтобы я еще раз!.. Ненавижу! Свое исследование Эйс закончила за три дня. Чтобы лишний раз не маячить перед солдатами, она разослала опросные листы на планшетники, и обрабатывала полученную информацию у себя в каюте. Пару раз пришлось все-таки выйти к Пеллигрино на отчет. Полковник, блин, как никак. И пришлось таки столкнуться кое с кем на выходе из командирской каюты. Эйс уже отошла от кабинета шагов на десять, когда дорогу ей преградил высокий блондин с наглой усмешкой. Чуть дальше стоял у стены темноволосый лейтенант, с внимательными карими глазами. - Майор Швайгер, - пропел блондин, расставляя руки, чтобы Эйс не обошла его, - Хочу познакомиться поближе, капитан. Эйс в миг поняла, что разговаривать бесполезно и сделала то, чему учил ее брат в детстве. Она быстрым движением одновременно хлопнула Швайгера раскрытыми ладонями по ушам, с силой, чтобы оглушить наверняка. И когда тот от боли, неожиданности, согнулся, резким ударом колена вмазала по носу. Тиль со стоном рухнул на колени. - Сука! – пробулькал он. - Еще пожелания? – спросила его Эйс и глянула на темноволосого, - А тебе чего? Тот поднял обе руки, помотал головой отрицательно. Из кабинета выглянул Пеллигрино, молча уставился на происходящее. Из-за угла выскочил Эклз, все понял. - Все в порядке? – спросил он у Эйс. - Да пошел ты, - презрительно процедила она в ответ, проходя мимо. Пеллигрино покачал головой с осуждением. - И это мужики! – усмехнулся он, - Бабы испугались. Мужики промолчали. За сломанный нос Швайгера Эйс даже не извинилась, и покинула Люцифер, сопровождаемая зловещим молчанием Камбербетча. Зато Шеппард ее отчитал по возвращению, на что Эйс впервые за все время их знакомства показала зубы. И не просто зубки рассерженной женщины, а клыки разъяренной беты, капитана-десантника. Шеппард был в шоке. Эйс рявкнула, что пошлет отчет прямо к президенту и ушла, хлопнув дверью. И три дня ее никто не видел на крейсере. Она закрылась у себя, сказавшись больной. Заходила к ней только майор Феррис, она же и подтвердила Шеппарду, что капитан Камерон простыла. На самом деле у Эйс случились циклы, впервые после Тамо. То есть впервые за почти четыре месяца, и это был ад! Ее лихорадило, трясло, даже тошнило. В носу стоял густой, терпкий, древесный запах с нотками роз. Как, как она могла чувствовать его?! Его же нет рядом! Но она слышала этот запах и ее рвало на части. Перед глазами против воли вставали картинки одна пошлее другой, настоящие и выдуманные. И все с участием Эклза! Чертов Эклз! Измучившись за день, она засыпала тревожным сном, но и там ей не было покоя. Эклз брал ее разными способами, под разными углами, ее накрывало, вело, колотило, но разрядки не было. И она просыпалась, скуля и плача. И проклиная всех альф на свете!.. Феррис сначала робко, потом уже более настойчивее предложила фаллоимитатор, на что Эйс решительно отказалась. «Как мертвому припарка! – прошептала она, отворачиваясь к стенке. Саманта все-таки оставила игрушку, положив ее на край кровати. Эйс долго смотрела на него потом, облизывала растрескавшиеся губы, пыталась представить, что игрушка живая. В конце концов она не выдержала… Как могла уговаривала себя, представляла себе… Но холодный латекс – это всего лишь латекс. И даже взрывной оргазм не принес облегчения, ей нужен был альфа. «Хочу Эклза! Хочу Дженсена! – в полубреду бормотала она, терзая мокрую простыню. Когда ее отпустило, Саманта объяснила ей, что дни, проведенные среди разгоряченных альф, так на ней сказались. «А Эклз при чем?» - устало спросила Эйс у подруги. «Ну это тебе лучше знать, милая» - усмехнулась Феррис. «Ненавижу его!» - прошипела Эйс. «Ну да, ну да» - с улыбкой кивала головой майор. «Может начать пить таблетки? – чуть погодя спросила Эйс у Саманты, - Чем так мучиться…!. «Дура! – рассердилась Саманта, - Надо отношения заводить! Все забыть и начать встречаться с кем-нибудь! Тебе нужен ребенок!». Эйс покачала головой, сомневаясь. Она могла бы лишь слово сказать и к ней примчались бы штук десять альф, и любой из них с радостью помог бы ей в циклах. Даже Морган! О, этот ринулся бы вперед всех, и ей было бы с ним хорошо. Даже Мартинес пошел бы на измену мужу, но переспал бы с Эйс. А может нужно было дать шанс лейтенанту МакЭвою?.. Нет, все это не то. Эйс титаническими усилиями старалась эти три дня не вспоминать Тамо, а теперь это все хлынуло на нее как цунами и раздавило. Она вспоминала Тамо, его нежность, страсть, бешеное желание, руки, ласкающие ее везде, где только можно, губы, легкими прикосновениями доводящие ее до диких стонов, то медленные, то быстрые движения идеального тела, сводившие ее с ума, его низкий, гулкий голос, рождавший в ней особую музыку, и глаза. Любимые жемчужины… Как же я скучаю по тебе, Тамо!.. И как же я хочу тебя, Эклз… Будь ты неладен!... Циклы прошли, а Эклз остался. Исследованиям Камерон дали ход сразу же и уже через неделю был издан официальный указ президента Фримена, запрещающий употребление подавителей в армии, во всех родах войск. В требованиях указа были пункты о немедленном проведении полного медицинского обследования каждого солдата, офицера, и прохождение курсов восстановительной терапии было обязательным для всех. Вплоть до увольнения и лишения званий, в случае отказа. Особенно это касалось Люцифера. Пачками десантников крейсера отправляли на Глок и буквально чистили от ядов. И когда к ним стали возвращаться их мужские способности, ощущения, запахи, и все это сопровождалось болью, они изощренно матерились, проклиная умников в правительстве. А потом пошли отпуски, увольнительные, и бордели, массажные салоны, прочие определенного вида заведения, благодарили умников в правительстве. Через месяц Люцифер расформировали, специфику его работы оставили, но личный состав почти полностью раскидали по Супернова, Фаргейт, и даже вывели в действие давно планируемый новый крейсер Звезда. Командующим на Звезде стал, теперь уже, полковник Камбербетч. Пеллигрино остался на Люцифере, принимал новое пополнение, изучал новый штат, пил обезболивающее, потому что тоже прошел курс терапии, и тихо ненавидел Камерон. Батлер, Швайгер, Борианаз, Эванс, Эклз тоже остались на крейсере. И если Эклз без особого дискомфорта пережил терапию, то те четверо еще долго ходили вразвалку и называли президента Фримена козлом. Но, сходив однажды все гурьбой во время увольнительной в самый дорогой стриптиз-бар, ошалело делились личными впечатлениями, новыми впечатлениями. - Парни, - устало говорил Дэвид, развалясь на диване, - я не кончал так со времен малолетства! Думал, резинка лопнет под таким напором! Все заржали, им это было знакомо. - Какие бабы все-таки нежные, - усмехался Джерард, - я и забыл об этом! - О, я наверное закажу еще пару приватов, - довольно жмурился Тиль. Только Эклз молчал, лишь посмеивался над друзьями. - А ты чего молчишь? – ткнул его в бок Люк, - Расскажи нам, как тебя отделала эта китаянка! Ну, поделись! Эклз засмеялся, мотнул головой. - Это оказался парень, - спокойно сказал он, - Ничего так омежка, умелый… Мальчики бывают разные. Мужики одобрительно загудели. А Эванс, пристально глянув на Эклза, покачал головой, проговорил тихо: - Я думал, ты побежишь за той зеленоглазой стервой. - Стерва послал меня, - зашипел Эклз и пошел за новыми ощущениями.