Мятежник из рода Инганнаморти

Крупная чайка, сидевшая на мостовом парапете, встрепенулась и тут же взмыла в небо, громко захлопав крыльями. Теперь она парила в воздухе, издавая пронзительные крики и оставаясь абсолютно безразличной к тому, что происходило внизу. С высоты птичьего полёта открывался чудеснейший вид на Сан-Франциско, который захватывал дух: множество зелёных холмов вклиниваются в тихую гладь морских заливов, а длинные асфальтированные дороги змеями стелятся по жилым кварталам. Отсюда город кажется тихим и умиротворённым, и было бы чудесно, если бы это было на самом деле так. Но, спустившись на землю, приходит понимание того, что это чувство безмятежности являлось всего лишь иллюзией: теперь жители Сан-Франциско переживали тяжёлые времена. Великая депрессия бесцеремонно ворвалась в размеренную жизнь граждан США, и теперь царила повсеместно: в связи с биржевым крахом теперь совершенно ничего не приносило прибыли; четверть населения страны лишилась рабочих мест и теперь была вынуждена выживать. Бедность и нищета, словно пандемия, распространилась во всех Соединённых Штатах, провоцируя митинги и забастовки; криминальные организации, которые всегда оставались в тени, теперь прибрали всё к своим рукам. В стране наступили смутные времена, и некоторым людям они напоминали преддверие ада. Солнце, озаряя город алым светом, постепенно садилось за горизонт. Даже под лучами дневного светила Флейтон Стрит оставалась серой и неприветливой, пугая своей мертвецкой тишиной. Это была одна из самых загрязнённых улиц в окрестности: фундаменты старых домов, поросшие сорняками, вселяли догадки, что здесь уже никто давно не живёт, а старые ненужные газеты и прочий мусор, гонимые порывистым ветром, были небрежно разбросаны по дороге. Воздух был напрочь пропитан разрухой, и, казалось бы, здесь уже давно нет места прекрасному. Но это было не так: именно через Флейтон Стрит пролегал путь к подпольному кабаре «Плам де Паон», которым каждый вечер следовала очаровательная брюнетка Джина Макмиллан, своей харизмой и красотой скрашивая даже такое убогое зрелище, как местные трущобы. Меня зовут Клементина Арчер, и именно здесь началась моя история. Я была младше Джины на шесть лет, но это не мешало нам быть закоренелыми подругами. Мы были совершенно не похожи друг на друга: рядом с дерзкой красоткой Макмиллан я выглядела милой девчушкой с ангельским личиком, и каждый, увидев меня впервые, с уверенностью говорил, что я не что иное, а само воплощение хрупкости, нежности и кротости. Вряд ли кто из них догадывался, что внешность иногда бывает обманчива, но тогда меня это совершенно не волновало. В этот день я, в очередной раз сбежав из дому, направилась на встречу моей лучшей подруге. Свернув за угол одного из старых зданий, я увидела Джину, которая, открыв свою маленькую, украшенную бисером сумочку, ловким движением руки извлекла ярко-красную помаду. Макмиллан просто не мыслила себя без косметики: она настолько привыкла к яркому, броскому образу, что даже представить не могла, чтобы она делала без густой туши и любимой помады. Подкрасив губы, девушка поправила свои иссиня-чёрные волосы и направилась к большому зданию, которое на первый взгляд казалось пустым и совершенно безжизненным. — Джина! Дёрнувшись от неожиданности, Макмиллан резко повернула голову и тут же облегчённо вздохнула. — Господи, Клео! Ты меня перепугала! — Прости, я не желала этого делать. Просто мне надо было тебя окликнуть, иначе бы мой очередной побег из дома пошёл бы насмарку, — запыхано проговорила я, шаг за шагом приближаясь к девице. Я пытливо смотрела на Джину большими жемчужно-серыми глазами и радостно улыбалась, обнажая ряд белоснежных зубов. Мои короткие пшеничные волосы, тоненькими вьющимися прядями развевались по ветру так же, как и ткань моего элегантного атласного платья персикового цвета. Тогда мне казалось, что я настолько контрастировала с окружающей средой, что можно было смело заявить, что такой девушке, как я, здесь совсем не место, но, увы: в тот вечер моё решение было совсем противоположным. — Клео, ну всё. Ты меня повергла в шок, — хлопнув ладонями, промолвила Джина. — Ты просто прелесть! Где ты достала такое чудесное платье? — Но мне всё кажется, что выглядит оно немного вульгарно, — поморщив носик, ответила я, тут же перейдя на шепот. — По правде говоря, я чувствую себя голой! — Мисс Арчер, не мели ерунды, — взмахнув рукой, утверждающе изрекла Макмиллан, и тут же лукаво прищурила глаза. — Ты выглядишь так сексуально… Кстати! Я тебе говорила, что кое-кто заинтересовался тобой? Каждый раз, когда она говорила нечто подобное, где-то в глубине моей груди назревала лёгкая тревога. — Джин, ты меня пугаешь… Кто же мог мной заинтересоваться? — Бенджи, тот красавчик с соседнего столика. Такой брутальный мужчина! — мечтательно закатив глаза, промолвила девица. — Пойдём! Мне пора на сцену, а то посетители, наверное, уже ломают голову, где же девалась их восхитительная Джин, и почему никто больше не радует их песнями. — Только не надо меня ни с кем знакомить, пожалуйста, — недовольно пискнула я, но Джина словно проигнорировала мои слова. Схватив за руку, она потащила меня на задний двор здания, к совсем непримечательной железной двери, служившей тайным входом в подпольное кабаре «Плам де Паон», обитель кутежа, веселья и разгула.