Взаимное притяжение

После отъезда Джона Шерлок почти весь день провел, дуясь на весь мир и терзая скрипку: ее жалобные стоны вполне отражали состояние его души. Он часами снова и снова прокручивал в памяти события этого утра: как мог день, начавшийся так хорошо, закончиться так омерзительно? Джон же ведь и правда хотел остаться? Шерлок снова перебрал в памяти свидетельства: он опечалился, когда Шерлок просил его отказаться от свадьбы, долго подыскивал слова, чтобы объяснить ее необходимость, и, даже когда он их нашел, причины оказались не слишком-то убедительны. Он был обязан. Это было правильно. Судя по тому, как он это сказал, сложившаяся ситуация выходила из-под его контроля, и от получившегося союза выигрывал вовсе не он. Возможно, Джона заставили согласиться на этот брак? Звучало не очень-то правдоподобно, но он решил не отбрасывать эту гипотезу. Джон выглядел крайне подавленным, когда садился в машину. Это же должно было что-то значить. Но Джон решил уехать вместе с Майкрофтом, и это тоже что-то значило. Шерлок практически не спал ночью, но это было совершенно ожидаемо: он хорошо выспался предыдущей ночью, и его организм пока еще не нуждался во сне. И постель все еще пахла Джоном. Шерлок мог бы провести эту ночь на диване или за столом на кухне, но он пролежал, уткнувшись носом в подушку, хранившую запах доктора. У него была масса времени, чтобы решить, что делать дальше. Разрушать планы матери было нельзя, это грозило презрением на оставшуюся жизнь, потому что она работала над ними с тех самых пор, как Майкрофт впервые выразил желание найти спутника жизни посредством брака по договоренности. Поиск подходящего кандидата занял долгие годы, и, если он вмешается, кара его матери будет еще более яростна, чем тогда, когда он случайно спалил занавески в библиотеке. И почти всю библиотеку. И брови. Конечно же, его матушка не становилась с годами моложе, но если кто-то и мог восстать из могилы и преследовать его до конца его жизни, это была именно она. Однако, если бы Джон все-таки мог отказаться от свадьбы и вернуться к Шерлоку, он перенес бы и это. Если бы Джон был помолвлен с кем угодно, кроме Майкрофта, Шерлок искушал и соблазнял бы его до тех пор, пока он не отказался бы от брака. Но Майкрофт сразу же просчитает этот маневр, так что Шерлоку пришлось отказаться от этого плана, и надеяться, что ему все-таки удастся вернуть Джона. В том, что Джон вернется, Шерлок был совершенно уверен: вопрос был только во времени. Совсем скоро он поймет, что Майкрофт скучный и напыщенный чиновник, соскучится по Шерлоку и вернется. Шерлок встал с первыми лучами солнца и принялся готовиться к возвращению Джона: принял душ, побрился, надел рубашку цвета запекшейся крови, которая так нравилась Джону, и прибрался на кухне. Когда квартира приняла более или менее благопристойный вид (по меркам Шерлока, конечно) он отправился в магазин за чаем, предварительно убедившись в том, что миссис Хадсон сидит у себя дома, и дав ей четкие указания на случай, если (когда?) Джон вернется домой в его отсутствие. На обратном пути Шерлок прошел мимо раскидистого куста сирени, и этот запах заставил его вспомнить утро понедельника, когда они с Джоном гуляли в парке. Эти внезапно нахлынувшие воспоминания были настолько болезненны, что он согнулся пополам и на некоторое время не мог сдвинуться с места. Когда Шерлок пришел в себя, он отломил несколько веточек и взял их собой. Долго он сидел на месте в бесполезном ожидании, упиваясь ароматом сирени, наполняющем квартиру, играл на скрипке мелодии, которые могли бы понравиться Джону и даже приготовил еще одну порцию теста для блинов, предусмотрительно убрав ее в холодильник. Затем тщательно, по кусочку, склеил их чашки, забавляясь мыслью о том, что можно было бы перепутать местами синие и красные части – только ради того, чтобы у каждого из них было что-то, напоминающее друг о друге. Но все-таки оставил все, как есть, и подождал еще немного. К вечеру субботы его надежды несколько пошатнулись, но он продолжал ждать, правда, теперь уже не поднимаясь с дивана: он боялся, что если он заснет в своей постели, то пропустит приход Джона. Но Шерлок захватил с собой подушку с кровати: теперь она пахла не только Джоном, но и им самим, что было гораздо приятней. На утро воскресенья Шерлока с головой накрыла волна разочарования. Церемония помолвки Джона с Майкрофтом должна была начаться вот уже меньше, чем через двенадцать часов, и этот мысленный обратный отсчет пугал его даже больше, чем тот, который он видел на сайте «онлайн-убийцы». Шел час за часом, его рубашка мялась все больше и больше, но Шерлок упорно отказывался поменять ее: ему очень хотелось, чтобы к возвращению Джона все было идеально, хотя поверить в счастливый исход было все труднее и труднее. К четырем часам отсутствие Джона стало совершенно невыносимым. Если Шерлок все-таки хотел пойти на церемонию помолвки, ему следовало бы начать собираться, но он не мог появиться там, не выдав себя. Но решиться не пойти было еще сложнее. Он предполагал, что вечер будет просто кошмарен, но Джон же просил его прийти. Он так просил, обещал, что у них появится возможность поговорить. Шерлоку очень хотелось увидеть Джона. Но он понимал, что у него просто не хватит сил: играть роль порядочного деверя, поздравлять счастливую пару и улыбаться для дурацких фотографий. Джон наверняка расстроится, если не увидит Шерлока, но там же будет множество других людей, которые смогут его отвлечь. Шерлок дождался пяти часов – времени начала коктейльной вечеринки, чтобы наконец потерять всяческую надежду. Он забрался на диван и свернулся клубком, позволив отчаянию полностью поглотить себя. Четыре часа он провел в этой позе, пока пришедшее смс не достало его из глубин уныния и не заставило в спешке покинуть квартиру. ::: «Шерлок, пожалуйста», – написал Джон и в тысячный раз за вечер поправил галстук. Он с нетерпением ждал момента, когда его и рубашку наконец можно будет снять, но вечер тянулся, как резиновый. Он пожал руки стольким людям, что ладонь онемела и казалась совершенно чужой. Джон ощущал себя чужаком в собственном теле, примерно так же, как он ощущался себя чужим в этом просторном зале для приемов. Ему хотелось видеть хоть одно приветливое и знакомое лицо. Он ждал Шерлока. Пока же ему приходилось восседать за столом и наблюдать за людьми, собравшимися здесь, чтобы отметить его помолвку с Майкрофтом. Все было строго и официально, теперь они были помолвлены. Вечер начался с коктейлей, продолжился собственно церемонией, за которой последовала череда утомительнейшего позирования для фотографий. Затем был ужин, после которого все разбрелись по углам участвовать в серьезнейших обсуждениях, либо оккупировали танцпол. Его супруг в дальнем углу залы беседовал с кем-то, кого Джон мог принять за дядю или коллегу. Майкрофт был сама элегантность. Его костюм-тройка великолепно облегал фигуру, его движения были выверены и точны, улыбка – вежлива, прическа – безукоризненна, а речь обволакивала, словно патока. Он, видимо, ощутил направленный на него взгляд, потому что обернулся и улыбнулся Джону. Джон улыбнулся в ответ и отхлебнул еще немного белого вина. Все два дня, что они с Майкрофтом провели в поместье, будущий супруг Джона был крайне предупредителен. Когда ему удавалось выкроить свободную минутку, они с Джоном долго беседовали, узнавая друг друга во время долгих прогулок по поместью и чаепитий в библиотеке. Это все было хорошо, но Джон ощущал себя не в своей тарелке. Последний раз он ощущал себя живым, когда убегал от детектива, грозящего насыпать сахару ему за воротник. Джон улыбнулся, вспомнив это. Пять дней, проведенных у Шерлока, были чуть ли не самыми лучшими днями в его жизни, учитывая, что он впервые после возвращения с войны почувствовал себя человеком. Жизнь с консультирующим детективом была полна открытий: Шерлок был великолепен. Он был умнейшим из людей, которых доводилось знать Джону, но в то же время он трогательно ждал похвалы, что очень веселило доктора. Шерлок был импульсивен, раздражителен, ленив, беспечен, много мусорил, но при этом обладал поистине детским энтузиазмом, который Джон находил крайне милым. У него похоже, была склонность к абсолютной безрассудности, оправданной множеством логических выводов, и Джон, ничтоже сумняшеся, следовал за ним. Черт побери, он бы с радостью последовал за ним снова, после всего, что было между ними. Особенно, после того, что между ними было. Джон еще раз осмотрел залу в поисках высокого кудрявого брюнета. Что-то пошло не так, Шерлок должен был быть здесь! Они же были друзьями! Джон чуть было не рассмеялся в голос от этой мысли. Конечно же, они не могли быть друзьями: друзья не мечтают о взгляде прозрачных глаз, крепких объятиях, и конечно же, не мечтают об этих роскошных губах, сжатых вокруг его члена, во время стыдливой дрочки в душе. Сначала было проще: Джон счел это всего-навсего желанием тела, но понял, что за этим скрывается гораздо большее, когда Шерлок обнял его в этом чертовом подвале. Его не просто влекло к Шерлоку, он жаждал его, желал иметь его полностью в своем распоряжении. Желал этого великолепного разума, адреналина и опасности, успокаивающего присутствия, совместных походов по магазинам, долгих ночей под одним одеялом и дурацких битв едой. Джон жаждал долгих прогулок по Лондону чуть ли не сильнее, чем погонь за преступниками, и он хотел готовить для этой ленивой сволочи, пока тот наблюдает за ним со своего стула. Он хотел, чтобы Шерлок заставил его забыть о травмах – реальных и психосоматических – на всю его оставшуюся жизнь. Каждый раз, когда его мечты и надежды устремлялись ввысь, на него всем весом обрушивалась суровая реальность. Если только рядом не было Шерлока, Джону было тяжело забыть о сложившейся ситуации: стеклянный взгляд отца, словно призрак, преследовал его везде, куда бы он ни направлялся. Признаки болезни Альцгеймера у его отца начали проявляться еще до отъезда Джона. За время его отсутствия отцу стало еще хуже. Джон предложил ему на время переехать к дяде, поскольку жить с Гарри ему было категорически нельзя, ведь большую часть времени она проводила в совершенно невменяемом состоянии. Некоторое время все было хорошо, но теперь никак нельзя было обойтись без постоянного присмотра за стариком. Дядя справлялся, как мог, но он и сам приближался к восьмидесяти, и ему было уже сложновато переносить нападки собственного брата. Пора было подыскивать отцу дом престарелых, но даже учитывая социальные льготы, армейская пенсия Джона никак не могла покрыть всех трат. Мать давно умерла, рассчитывать на сестру было глупо, а попытки найти работу проваливались раз за разом: кому нужен хромой доктор с преходящим тремором в левой руке. Обычно в подобных случаях люди брали денежные займы, но Джон и в этом случае потерпел неудачу. Он снова и снова отчитывал себя за ошибки молодости: вся его семья страдала болезненной склонностью к чему-либо, и Джон, будучи Ватсоном, никак не избежал этой участи. Его страстью были не наркотики, алкоголь, еда или секс – он оказался заядлым игроком. Начиналось все с пары партий покера, но вскоре он ставил все более и более крупные суммы. Которых у него не было. Это было похоже на ураган: все произошло так быстро, что он почти ничего не понял. Он взял пару займов – студенту-медику их выдали с легкостью. Сначала. Потом, когда он продолжил тратить чужие деньги, ему становилось нужно все больше, так что из университета он вышел по уши в долгах. Ежемесячные выплаты были небольшими для практикующего врача, а уж во время службы в Афганистане и вовсе превратились в ничто, потому что личные траты Джона были крайне малы. Он даже умудрялся платить больше назначенной суммы, но тут его подстрелили и отправили домой. С урезанными финансами он еле-еле сводил концы с концами, так что, когда ему пришло предложение миссис Холмс, он уже был близок к отчаянию. Его долг давил на него неподъемной ношей, и внутренности скручивало узлом всякий раз, как он думал о той сумме денег, что был должен. Ему было трудно дышать, ну а если он все-таки умудрялся заснуть, то видел страшные кошмары. Это было бы не так ужасно, будь он один, но ему нужно было найти способ платить за содержание отца. Тем не менее, он не сразу согласился на предложение миссис Холмс. Они переписывались и перезванивались на протяжении долгих месяцев, пока он, наконец, не согласился на встречу лицом к лицу. Первое же слово, которое пришло ему на ум, стоило ему увидеть женщину чуть моложе его отца, было «властная». Она была полна жизни, держала себя как королева и была хороша увядающей красотой человека, который в молодости должно быть был красив, словно эльф. Она пришла на встречу подготовленной: уже знала все о Джоне и его финансовых трудностях и даже знала о болезни его отца. Она привела весомые аргументы: предложила выплатить весь его долг и предоставить его отцу отдельную комнату с ванной и туалетом. Сперва он отказался, но три дня спустя, получив очередной гигантский счет, снова позвонил ей, чтобы согласиться, но на своих условиях: она оплачивает его отцу комнату в доме престарелых, а со своими долгами он разбирается сам. Без необходимости оплачивать собственное существование он надеялся все же покрыть свой долг. Майкрофт представлялся идеальным партнером. Во-первых, он был мужчиной, а Джон всегда предпочитал отношения с мужчиной в долгосрочной перспективе. К тому же миссис Холмс описала его, как человека, обладающего хорошим вкусом, но несколько старомодного. Она сказала, что он занимал важный правительственный пост, много путешествовал (Джону очень это понравилось), был терпелив, трудолюбив, честен, заботлив и красив. Судя по описанию миссис Холмс, Джону казалось, что он легко сможет найти общий язык с подобным человеком, а там и до любви недалеко. После того, как Джон выразил свое согласие, встреча была назначена за неделю до помолвки и два месяца до свадьбы. Они собирались провести неделю до помолвки с Майкрофтом в поместье, а потом переехать к Майкрофту. Однако старший Холмс уехал в Африку, так что Джон сперва встретил другого брата. Уверенное прикосновение ладони к плечу выдернуло Джона из размышлений, и он поднял голову, чтобы встретиться взглядом со своим нареченным. Джон улыбнулся ему в ответ, и, когда тот протянул ему руку, приглашая, последовал за ним на танцпол. Он конечно танцевал с мужчинами раньше, но только в клубах, где совместные прыжки и потирания друг о друга считались легкой закуской. Бальные танцы были совсем другим, так что Джон на секунду замялся, думая, следовать ему или вести, но Майкрофт уверенно решил эту проблему, и они закружились в медленном танце. Джону было жутко стыдно; он танцевал со своим женихом, а представлял совсем другое: более стройный торс, высокие скулы, взлохмаченные пряди, более пухлые губы, и, прости господи, более подтянутую задницу. Он думал о том, была ли у него возможность... перенести предложение. Возможность, конечно, была, но миссис Холмс рассчитывала на него, Майкрофт рассчитывал на него, и даже его собственный отец рассчитывал на него. Он не мог рисковать и лишиться всего из-за минутного увлечения. Но вместе с тем, он никак не мог убедить себя, что случившееся с Шерлоком было минутным увлечением, это было похоже на гораздо большее, на... любовь. Но он продолжал считать это временной слабостью, надеясь, что однажды ему все-таки удастся поверить в это. Пора было перестать думать о Шерлоке; Майкрофт был не глупее брата и быстро бы заподозрил неладное. Никаких размышлений о Шерлоке. Но где же, черт возьми, его носит? Джон мысленно саркастично поздравил себя: ага, никаких мыслей о Шерлоке, как же – на целых десять секунд. Он и правда надеялся, что Шерлок все же придет. Он так скучал по нему те два дня, что они были в разлуке, что, по правде, немного переживал. Ему нужно было удостовериться, что с объектом его увлечения (ха!) было все в порядке. Он был сам на себя не похож, когда Джон уходил, и выражение его лица, когда он просил Джона не затевать свадьбу, было совершенно непередаваемым. Джон знал, что Шерлок чувствовал их привязанность друг к другу. Возможно, у них получится иногда встречаться тайно... Джон отчитал себя за мысли об интрижке на стороне и покраснел. - Ну и ну... Смотрите-ка, кто решил почтить нас своим присутствием, - прошептал Майкрофт, и Джон обернулся. У него пересохло во рту, когда он увидел Шерлока. ::: Шерлок не очень-то прислушивался к матери, ярко выражающей свое недовольство. Он никак не мог понять в чем проблема: он был здесь, он приехал, что было уже неплохо, учитывая, что он не собирался приезжать вовсе. Он чувствовал, как тяжелеет карман, в котором лежал телефон с сообщением Джона. «Шерлок, пожалуйста», - вспомнил он, оглядывая зал в поисках Джона. -... и самое малое, что ты мог предпринять, это все-таки заявиться на помолвку брата! А что тогда будет со свадьбой? Мне что, тебя связывать? Скажи уж сейчас, потому что бог знает, где мне брать наручники, если они все же понадобятся, - выпалила его мать, но Шерлок не слушал. Джон танцевал с Майкрофтом, но смотрел только на Шерлока. Они улыбнулись друг другу через всю комнату, и в этот самый момент Шерлок понял, что ни за что не сможет отказаться от Джона. Он был намерен докопаться до причин, которые заставили Джона пойти к Майкрофту, и решить все то, что требовало решения. Он же гений, он справится. Первым делом надо было вырвать Джона из цепких лап Майкрофта. Дальше можно было действовать по обстоятельствам; сложно ли соблазнить человека, который сам умолял его прийти? Когда Шерлок, наконец-то, ускользнул от матушки, он выбрался из банкетного зала и, вытащив телефон, принялся строчить смс Джону: «Спустись на последний этаж на служебном лифте. Кладовка – четвертая дверь справа». Он знал отель как свои пять пальцев: мать вечно устраивала здесь приемы, так что у него было много времени, чтобы облазить каждый уголок. Шерлок прекрасно знал, что именно сейчас обслуга ушла, так что нижний этаж был самым тихим местом в отеле. По дороге вниз он отчаянно надеялся, что Джон все-таки придет. К счастью, совсем скоро он слушал рокот лифта и знакомые шаги по бетону. Он открыл дверь, и Джон молча проскользнул внутрь. Когда дверь закрылась, они едва могли видеть друг друга – так было темно. - Ты просил меня прийти, - сказал Джон. - Нет, это ты просил, - отозвался Шерлок. - Да, я... Шерлок.... Это было уже слишком: услышать свое имя, произнесенное с такой мольбой и страстью. Шерлок собирался всего лишь обсудить свадьбу, выпытать из Джона правду и завалить его аргументами, убеждающими, что они должны быть вместе. Все эти планы отправились к чертям, как только Шерлок услышал свое имя: он даже не обратил внимания на то, что двигается, пока не обнаружил, что ладонями сжимает бедра Джона. Он ощущал дыхание Джона на своей шее: чуть быстрее, чем обычно, и такое теплое. Прижав Джона к себе еще ближе, Шерлок наклонился так, что почти мог коснуться губами его уха. Он чувствовал, как тот дрожит, и хищно осклабился. - Я тебя хочу, - прошептал Шерлок, и Джон судорожно выдохнул и прижался ближе. - Хочешь меня? – снова прошептал Шерлок и сам задышал чаще, когда Джон не то застонал, не то всхлипнул в ответ. Шерлока разрывало между желанием впиться Джону в губы и целовать его до тех пор, пока тот не позабудет как дышать, и необходимостью продлить это мгновение, потому что другого ему не достанется. Но не могло же это быть последней встречей – это все ощущалось скорее, как приветствие, а не как прощание. Шерлок нежно поцеловал мочку уха Джона, мазнул губами по щеке, почти коснувшись его губ. Они дышали одним воздухом, делили одно пространство. Джон мучительно медленно скользил подушечками больших пальцев по шее Шерлока. Общий настрой сменился сразу же, как их губы соприкоснулись. Только что касания были медленными и нежными, теперь же они были жадными и отчаянными. Джон цеплялся за плечи Шерлока, а тот прижимал его к себе еще ближе, хотя, казалось бы, ближе некуда. Он жаждал растворить Джона в себе, чтобы они стали единым целым. Тогда не будет никакой свадьбы, потому что они будут едины. Шерлок выстанывал в поцелуй все, что думал о свадьбе, и, соответственно, о брате. Он не мог сейчас думать о Майкрофте, не тогда, когда он заявлял свои права на Джона. Он толкнул его, прижимая к шкафам и не обращая никакого внимания на устроенный беспорядок. Джон стащил с Шерлока пиджак и позволил ему упасть на пол, пока Шерлок развязывал и отбрасывал прочь галстук Джона. Доктор принялся расстегивать рубашку на Шерлоке, и тот запрокинул голову назад, открывая бледную шею. Джон приник к нежной коже, лаская ее языком, и партнер удивительно громко застонал, отчего у доктора в паху немедленно потяжелело. Он продолжал исследовать шею Шерлока языком, поскольку давно желал прикоснуться к этой коже, а Шерлок воевал с пуговицами на его рубашке. У него чуть пальцы не отнялись, когда Джон приласкал его кадык. Шерлок застонал так громко, что Джон хихикнул: - Ну ты и голосистый. В качестве мести детектив ущипнул Джона за задницу, отчего тот только громче рассмеялся. - Это еще что такое? - Я попытался тебя заткнуть, но, как видишь, не очень-то вышло, - проворчал Шерлок, возясь с рубашкой. Закончив, он стащил с Джона пиджак и рубашку до локтей, потом избавился от своей рубашки. Глаза их привыкли к темноте, так что несколько минут они просто стояли, глядя друг другу в глаза и улыбаясь. Потом они, наконец-то, отсмеялись и снова принялись целоваться. Шерлок вздохнул, ощутив прикосновение кожи Джона, – это было даже лучше чем он ожидал: у Джона кожа на груди была гладкой, и только ниже пупка начиналась золотистая полоска волос, убегающая за пояс, где Шерлок не мог ее проследить. Пока. Шерлоку очень хотелось исследовать Джона, так что он отвлекся от губ и наклонился ниже, целуя и посасывая кожу. Вскоре он опустился на колени и пригляделся к полоске ближе. Она была замечательна, как и весь Джон, так что Шерлок не сдержался и прикусил кожу на животе, в районе пояса. Джон был довольно мускулист, даже несмотря на гражданскую жизнь, и это было прекрасно. - Я хочу разорвать тебя, - сказал Шерлок, и Джон согласно замычал. - Хочу попробовать тебя всего, - добавил он, и Джон тихо застонал, дергая бедрами. Шерлок понял намек и коснулся ладонью набухшего члена Джона. - Нет, встань, я хочу тебя видеть, - выдавил тот, и Шерлок повиновался. Когда Шерлок выпрямился, Джон прижался ближе и принялся тереться о бедро Шерлока, размыкая языком его губы. Шерлок охотно подчинился, лаская язык Джона своим и расстегивая брюки доктора. Потом он запустил в них правую руку, лаская член Джона через трусы. Хоть Джону и было сложно контролировать себя, он умудрился справиться с брюками Шерлока и, наконец, коснулся прекрасной подтянутой задницы, о которой мечтал все это время. Скоро этого стало недостаточно, и он повторил маневр второй рукой, привлекая Шерлока ближе. Шерлок отвлекся от поцелуя с удивленным вздохом и запрокинул голову, закрывая глаза и чувствуя, что действия Джона сводят его с ума. Он даже на секунду забыл, где находится его рука, пока Джон не толкнулся бедрами, и он смог возобновить ласки, чувствуя поцелуи Джона на своем горле. - Коснись меня, - пробормотал Шерлок, - Джон, пожалуйста, мне нужно... - Все, что угодно, - срывающимся голосом прошептал Джон куда-то в шею Шерлока. Он обнял Шерлока за талию левой рукой и осторожно запустил правую ему в трусы, вздрогнув от прикосновения влажной ткани. Осторожно дотронулся до нежной кожи, сжимая пальцы, и вскоре стонали они оба. В этот момент мир вокруг перестал существовать – была только симфония их вздохов и стонов, их запахов и ощущения влажной от пота кожи. Джон уже с трудом мог думать, когда Шерлок скользнул рукой в его трусы, и его накрыло с головой. Он знал, что это ощущение продлится совсем недолго, ведь руки и губы Шерлока заставляли его терять контроль и близиться к развязке. Когда в этот момент дверь кладовки распахнулась, Шерлок с Джоном отпрыгнули друг от друга и принялись моргать, чтобы привыкнуть к слепящему свету. В дверях во всем своем великолепии стоял Майкрофт, и ничто, кроме поднятой брови, не выражало его удивления. - Шерлок, Джон, вот вы где.