«Вокруг никого, не видны маяки, Мы расставили сети для себя. Не знаешь ли ты, сколько мы все слепо прожили не любя? Пой со мной, нам надо быть громче всех сейчас. Плачь и пой, Иди со мной, иди…» — «По волнам» Burito.
Из университета я вышла и пошла сразу по направлению к припарковавшемуся у самого забора железному монстру. Егор поздоровался лишь взглядом, как всегда предпочитал это делать, подал шлем. У меня в квартире мы расположились на кухне, попивая чай с нугой, которую вчера зачем-то привёз Ургант. — Егорушка, ты выглядишь сегодня особенно подавленным. Хотел излить мне душу? — я снисходительно улыбнулась и положила ладонь на колено другу, потрепав немного. — Тогда начинай. Время позднее, и мы можем не успеть до утра. То состояние, в котором пребывал Егор и которое я именовала как «подавленное», было, мягко говоря, не совсем таким: оно было куда хуже. Если бы я плохо знала сидящего рядом со мной человека, то решительно предположила бы, что он мысленно готов к самоубийству. Но это был мой хорошо изученный друг, который считал суицид не то чтобы грехом, но глупостью, слабостью, и едва ли когда-нибудь прибегнул бы к нему. Было очевидно одно: проблема у Егора серьёзная. — Вот, — он достал бумажник, вытащил оттуда маленький квадрат с размытым изображением и пододвинул его ко мне. Сначала я попыталась разглядеть, что же там изображено, но быстро бросила это дело, и перевела внимание на Егора — а сердце ухнуло: парень сидел с мокрыми от слёз глазами и глядел во одну точку где-то за моей спиной. Мне стало нехорошо. — Егорушка, не стоит так переживать, расскажи мне, пожалуйста, что с тобой стряслось… — мои руки расположились на предплечьях у друга. Наконец, друг поднял на меня свои красные заплаканные глаза и молвил очень тихо. — У меня будет ребёнок. — Казалось, эти слова ударили сильнее и точнее прошлых болезненных мыслей, и крупная слеза скатилась по мужественному лицу. — Даша беременна? — это определённо должен был быть восторг, но радостные эмоции стихли, стоило увидеть растерянный взгляд Егора. Он словно пребывал в шоке и совершенно ничего не чувствовал в ту минуту. Может быть, он вовсе не хотел ребёнка? А я тут со своим восторгом. — Четвёртый месяц, — слишком отстранённо и вовсе не своим голосом добавил друг. — Ты только об этом узнал? — догадка всплыла в мозгу. — Вчера. Это и вправду был самый настоящий шок. Я знала, что Егор был пока не готов обзаводиться детьми. Не то чтобы он боялся ответственности, скорее не был уверен, что сейчас сможет предоставить им безбедную счастливую жизнь. С Дашей они были вместе чуть больше пяти лет. Когда начали отношения, девчонке едва исполнилось шестнадцать, а друг только что вернулся из армии, где оставил контрактную службу из-за серьёзной травмы. По сути, у обоих за спиной не было практически никакого опыта в романтических отношениях. Егор с детства занимался единоборствами, а Даша тогда только-только окончила десятый класс и увлекалась исключительно учёбой. Они во многих смыслах были у друг друга первыми. И я всегда замечала, насколько психологически они зависят друг от друга. Вплоть до их разрыва для всей нашей компании они были чем-то вроде одного целого — людьми, чувствам которых можно только позавидовать. И каково было наше удивление, когда мы узнали о Дашиной измене. — Даша рассказала? — Её мама. — Хорошо. Ты понимаешь, что чувствуешь? Рад этому событию или нет? — Я не смогу забыть. Я, наверное, всегда буду это помнить. — Несколько горьких слёз скатилось по измученному лицу друга. Он мало спал и очень много работал — и это было видно. — А это не имеет никакого значения, — Егор удивлённо воззрился на меня. — Важно только то, какие будут взаимоотношения между тобой и твоим ребёнком. Егор активно отрицательно замотал головой. — Я не хочу его оставлять. Он мой, это мой ребёнок, моя кровь, я не могу его бросить… Что бы ни произошло, я буду с ним. — Друг плакал навзрыд. Я поднялась и прижала к груди лицо друга, поглаживая по голове и успокаивая, как убаюкивают младенцев. Егор обнял меня обеими руками и сильнее прижался, будто прося защитить, не оставлять. Я и не думала его покидать. Мне было важно дать ему смысл, донести его до него. — Никто не сможет отнять у тебя права быть с ним. Ты его отец. И Даша не станет лишать собственного ребёнка отцовской заботы и поддержки. Ты же хорошо её знаешь. — Нет, теперь я в этом не уверен. — Я замолчала, будучи крепко-накрепко стиснутой в очень сильных объятиях. Задержала дыхание и массировала голову. — Она пошла на измену лишь потому, что не знала, стоит ли ей идти на следующий шаг — я же предложил ей обвенчаться. Просила понять её: мужчин других она не знала, опыта не было. «А вдруг мы не являемся судьбами друг друга?». — Друг умолк, переводя дыхание и на миг затихнув вовсе. — Разве можно простить этот поиск чего-то иного, лучшего, может быть? Я никогда не смогу выбросить это из головы, — взревел Егор, шумно выдыхая мне в рубашку. — Подожди немного: ты остынешь, мысли выстроятся в стройный порядок. Ты увидишь появление на свет своего малыша — приоритеты поменяются, и тогда ты поймёшь, чего ты хочешь действительно, сможешь ты забыть или нет. Тебе нужно время. И Даше оно также необходимо. — Знаешь, Варь, я теперь не понимаю, люблю ли я её. Я словно утратил все чувства к ней. — В тебе говорят обида и задетое чувство собственного достоинства, — улыбнулась я, ощутив, как хватка слегка ослабилась. — И что мне с ними делать? — Отвлекись на что-нибудь. Если тебе это поможет — найди подругу. Возьми больше проектов, работай круглыми сутками. Спорт не бросай только, ладно? Он тебе сил душевных даёт, — я прильнула губами к макушке друга, и мы оба замерли в таком положении. Я чувствовала, что ему стало легче, всё хоть немного разъяснилось, и больше он не плачет. Стало проще и мне. Я спокойно выдохнула. — Интересуйся у Дашиной мамы, как у её дочери дела, хорошо ли протекает беременность. Помогай, если есть в том необходимость: всё-таки вопрос в здоровье твоего малыша. — Спасибо, Варь, — Егор отстранился, но рук с моей талии не убрал. Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я стёрла последние слезинки на его лице и снова крепко обняла. — Егорушка, ты лучший мужчина из всех, кого я знаю, и всё у тебя будет потрясающе, — шептала ему в ухо. Плечи расслабились, на лице больше не было следа трагедии. Парень умылся, принял душ и вернулся уже посвежевшим и словно отдохнувшим. В то время я по рецептуре Урганта приготовила яичницу для друга, налила хороший мятный чай. После мы болтали. Егор рассказал о крайнем своём заказе — звёздной тусовке на пятьсот человек, где присутствовали лица, чьи имена упоминать даже за закрытыми дверями не рекомендуется. Говорит, они не доставили столько проблем, сколько могли бы. Уставал, конечно, с командой работали по шестнадцать часов в сутки. Постоянно на телефоне с их представителями, помощниками, с прочими организаторами. Но с последними было проще: всё-таки им условия диктовал Егор, а они были более исполнительны, конкретны в своих планах и ответственны. Похвалил простое, но очень интересное блюдо, спросил, как я поживала всё это время. Призналась, что очень неплохо. И на том самом моменте нашего разговора мой мобильный взорвался музыкой Гриши Урганта. Извинилась и побежала искать телефон. На экране высветилось «Без имени». Зашла в ванную комнату и приняла вызов. — Варвара, привет, — радостно защебетали на том конце. — Привет, — как можно тише ответила я. — Ты не одна? — Я сейчас несколько занята. — А я еду к тебе, — быстро отреагировал мужчина и выжидательно замолк. — Через сколько будешь? — Минут через пятнадцать. — Ладно, буду ждать, только наверх не поднимайся, я сама спущусь. — Договорились, — видимо, удивившись, не сразу ответил Ургант. Сбросила. На кухне застала Егора, стоящего у самого окна и смотрящего куда-то вдаль. Он не развернулся, услышав мои шаги, а лишь глухо поинтересовался: — Тот самый? — Он, — не видя никакой логики в том, чтобы отрицать то, что Егор и так знал, ответила я тихо и стала убирать грязную посуду. — Через сколько приедет? — Через пятнадцать минут, — включила воду. — У вас всё серьёзно? — Не думаю, — вздохнув, поделилась откровением я. — После заправки заявился? — Да, — я кивнула. — Несмотря на то, что сходишь по нему с ума, не бросайся ему на шею. Не совершай популярных бабских ошибок. — Я прислушаюсь к вашему совету, мой гуру, — усмехнувшись, ответила, вытирая руки. — И вот ещё: не позволяй себе мечтать о том, что будешь у него единственной. Он с тобой, пока ему это интересно. Как наскучит… — До свидания, — улыбнувшись, закончила мысль я. — Понимаю всё. — Молодец, моя умная девочка, — Егор чмокнул меня в щёку и вышел в коридор. Друг начал одеваться, а я остановила его, попросив подождать меня. — Выездная экскурсия? — усмехнулся товарищ, глядя на то, как я кутаюсь в тёплые штаны и кофту. — Несексуально, — качал из стороны в сторону головой, лукаво улыбаясь. — А то и не требуется, — стукнула указательным пальцев по носу этому хитрому мудрецу. — Что? — он поджал губы, сдерживая, очевидно, ухмылку. — Ещё нет? Здорово держишься, мой друг. — Дурак, — ударила кулаком в плечо и заставила обуваться. На улицу мы вышли вместе. У крылечка остановились. Я смотрела по сторонам, пытаясь выцепить взглядом нужный автомобиль. Мобильный молчал. — Ладно, я пошёл. Удачи тебе, Варька, — Егор легко приобнял меня и шепнул в ухо: — Надо идти, а то вдруг твой мачо боится конкуренции. — Я довольно улыбнулась, взглядом провожая растворившегося в ночной темени друга. Спустя две минуты прямо к крыльцу подъехала серая Ауди — машина, которую я видела впервые. Села на переднее сидение и мгновенно растворилась в запахе мужчины. — Кто у тебя был? — вместо приветствия сказал Ургант. — Друг, — быстро нашлась я. — Мой верный древний приятель. — Близкие у тебя отношения с друзьями. — Что правда, то правда. Очень горжусь этим, — широко улыбаясь, молвила, глядя на злое выражение лица Вани. — Почему ты спустилась? Есть какие-то планы? — Да, планы имеются. Хочу съездить в одно замечательное и любимое мной местечко. — Ургант подозрительно воззрился на меня. — Не боись, не публичное. Я вбила адрес в навигатор, и машина тронулась с места. Остановились мы у обычной, на первый взгляд, многоэтажки в тридцать этажей. Ваня глядел на меня удивлённо, будто ждал каких-то то ли пояснений, то ли объяснений. Но их и быть не могло. — Иди впереди меня. Быстро прошмыгни мимо поста охраны и сверни направо, там будет лифт. Нажми самый верхний этаж и отправляйся туда. Стоило нам только войти в подъезд, как Ургант послушно выполнил мои указания, а я направилась к посту охраны, улыбаясь и протягивая: — Дядя Вася, — мужчина доброжелательно улыбнулся и пошёл ко мне обниматься. — Варенька, как мы давно не виделись. Как дела, солнышко? — Всё хорошо, учусь-работаю. Что с вашим здоровьем, как там тётя Лариса? — У нас всё нормально. — Рада слышать, — мы разомкнули объятия. — Что, наверх? — я с готовностью закивала. Серёжин папа по-доброму улыбнулся и дал мне ключи. — Только не рассиживайся долго, холодно. — Спасибо вам. — И я поспешила к лифту. На тридцатом этаже меня ждал Ваня, странно озираясь вокруг и рассерженно смотря на меня. — Не волнуйся. Осталось только взобраться по этой лестнице, — я указала за спину мужчины. — Это законно? — вопрошал угрюмо Ургант, как только мы вышли на крышу. Свежий апрельский ветер ударил в лицо, я подняла голову в небо и раскрыла руки, принимая на себя удары нежной стихии. — Нет, знаешь же, что доступ на крыши московских высоток запрещён. — Что мы тогда здесь делаем? — Ваня ворчал, недовольно смотря по сторонам. Но, право слово, видимо, романтический дух не окончательно покинул эту высокую фигуру, ибо он увлёкся видом, умолкнув. Я взяла его за запястье и повела в место на этой крыше, с которого открывался самый чудесный вид. Стоило подойти к парапету, как мужчина оживился, теперь уже с видимым удовольствием рассматривая открывшуюся картину. — Красиво-то как, — воодушевлённо произнёс он. — Смотри, вон твой дом. — Я улыбнулась, будучи радостной той реакции, которая, наконец, шла от Вани. — В городе у меня есть два любимых места: одно на берегу Москвы-реки, второе — здесь. В первом нам, увы, вдвоём не побывать… — я не успела закончить свою мысль, как Ургант прервал. — Почему? Я усмехнулась наивности сего вопроса. Может быть, потому, что покоя мы там не получим? Или, возможно, даже не сумеем добраться до места назначения, ибо необходимо около семисот метров идти пешком. — Присаживайся, — сказала я. — На фанеру? — Ургант недоверчиво воззрился на кусок металла. — Уверена? Задницы себе не обморозим? — Садись уже, — я подтолкнула мужчину и плюхнулась рядом. — Ладно-ладно. Учти, что романтик во мне почти испустил дух. — Оживим, — воодушевлённо пообещала я. — Ну попробуй, — хохотнул мужчина и перевёл взгляд на открывшийся, ещё более чудный вид, чем прежде. — Вау. За те семь месяцев с момента открытия этого места, я успела изучить каждый домик, перекрёсток и яркие таблоиды. Я знала каждый штрих открывшегося чудного вида с любого ракурса. Но кое-что сегодня было новым, открытием: профиль любимого мной мужчины на фоне невероятно сверкающего города. Его горящие внимательно наблюдающие глаза, почти детский восторг. Интересно, сколько таких прекрасных видов он видел в своей жизни? Или намного более красивых, впечатляющих, запоминающихся? Сотни, тысячи? Этот был первым для меня, единственным, неповторимым. А что насчёт Вани? Как много он уже повидал? И могу ли я хоть чем-нибудь его удивить ещё? — Восхитительно здесь и не так холодно, как могло показаться изначально. — Где красивее всего? — поинтересовалась я и неловко опустила руку на его ладонь. Он дёрнулся. А я от этой его неожиданной реакции мечтательно улыбнулась. — Сложно сравнить. Многое зависит от мыслей, которые мучили тебе в том или ином пространстве, те чувства, с которыми ты приходил. Настроение, в конце концов, и желание замечать прелесть в окружающем. — У тебя есть такое, самое-самое необыкновенное? — Да, одно имеется. На юге Франции. Это была старая постройка годов двадцатых прошлого столетия. Я встретился с другом, с которым мы не виделись ещё с моего обмена в Штатах. Он был при смерти, это было его последнее путешествие в самое любимое место на планете. Мы пили красное полусухое, он говорил о своей семье, бизнесе — счастливой жизни, которую скоро покинет. А после плакал. Мы вместе рыдали, — нечто необъяснимое тоскливо-счастливое промелькнуло в серых глазах мужчины. — Просидели на крыше от заката до рассвета. И, пожалуй, это было самое памятное событие на высоте. — Он умер? — Да, спустя два с половиной месяца. Я был на похоронах, которые прошли в том самом городе на юге Франции. — Трогательное воспоминание. — Ваня улыбнулся печально и закусил нижнюю губу. Знакомый жест, означающий желание сдержать слёзы. Я улыбнулась, глядя на его пытки самоконтроля. — Хорошо, что ты его увидел ещё живым. — Согласен, — он убрал свою ладонь из-под моей и тут же положил её поверх, некрепко сжимая. Мы сидели так ровно до того момента, пока у Вани не звякнул телефон, он взглянул на экран, оповестил, что уже доходит час ночи, а «с утра кому-то учиться надо».Двадцать первое апреля
В перерыве между парами я получила сообщение от Эрики, которая просила о встрече вечером на нашем месте у реки. «Что-то случилось?» 15:40 Эрика К. «Соскучилась» 15:50 «Буду к одиннадцати» 15:51 Не прекращая зевать, я сидела на скамье и смотрела на водную гладь. Без пяти одиннадцать. Издалека навстречу мне бежала воздушная фигура вечно активной Эрики. — О, как же я счастлива, — она тут же бросилась ко мне в объятия. — Сумасшедшая жизнь, из-за которой я с подругой встретиться не могу. Ты выглядишь уставшей. — Мало сплю. — Кто-то не даёт покоя? — лукаво ухмыльнулась девушка. — Томка трепло, — вяло отреагировала я. — Варь, фу ты ну ты. Это же дико интересно и очень важно! Ну, рассказывай. — О чём говорить? — вздохнула, отводя глаза. — Ничего ровным счётом увлекательного. — Какой он? — Эрика смотрела очень внимательно и воодушёвленно. — Умный… Привлекательный… Добрый… — Молола какую-то чушь я. — Ай, Варя, не то… Что ты чувствуешь к нему, в какой фазе находятся ваши отношения? — Ты и так знаешь, — уверенно заявила я. — Но хочу услышать от тебя побольше подробностей. — Люблю, только начали развиваться. — Круто. Он какой вообще? Внешне. Есть фотографии? — Нет, снимков нет. — Почему? — Не любит он фотографироваться. — Фу, какой зануда. Красавчик? Я кивнула. — Ладно, буду ждать личной встречи. Пошли походим немного, — Эрика потянула меня за рукав, и я послушно встала. Мы зашли в кафе, я выпила кофе, Эрика — фирменный чай. — Как Сашка поживает? Мы на работе вообще не сталкиваемся. — Повёз сестру с мамой на Кипр. — Ого, а я и не в курсе. У вас всё хорошо? — Да, идеально, — Эрика счастливо растянула губы в улыбке. Телефон завибрировал, оповещая о смс. Без имени. «Доброй ночи, Варенька» 23:29 Я отвлеклась и совсем не заметила, как Эрика заглянула в экран из-за моего плеча. — Это твой? Не мой. Ответом послужила моя снисходительная улыбка. — Так мило: желает доброй ночи. Напиши ему тоже что-нибудь. — Что? — Можно? — спросила и взяла мой телефон. Пожалуйста, чего уж. — Так, вот это то, что нужно. — И что ты ему написала? — я пыталась прочесть текст, но сообщение было уже отправлено. Заглянула в список отправленных. «Ты будешь моей крайней мыслью перед сном и первой — после пробуждения» 23:31