Во всём виноват Компот!

«Я выжила… Отчаянно, ознобно, Легко. Светает. Снег сошёл на нет. Не слышен плач, не ослепляет свет. Глаза пусты, глаза беззлобны. Недостающий воздух — чушь, пустяк, Совпал с полночным и привычным зноем. А если будет что-нибудь не так… Ты мне поможешь? Нас пока что двое? Я выжила… Наверно, не с руки И не с души такие вот пробежки. Мы не безумные, мы не чудаки, Нам не к лицу шлагбаумы и спешки. Дождь окропил садовую скамью. Гром грянул и пора перекреститься. Тебе к утру — в работу и в семью, А мне — ходить и говорить учиться» © Ирина Ахременко

      — Почему мы здесь? — Варвара присела на диванчик, глядя снизу вверх на замершего в проходе мужчину.       В глазах Ивана читалась неопределённость, он будто и сам не знал, для чего приехал сюда с Варей. Он, создавая этот маленький мир, рассчитывал, что это будет его личный одинокий приют, в который не вмешается ни одна человеческая душа. Здесь, в этом крошечном домике, ему и думалось лучше, и идеи новые приходили с заметной регулярностью. Он перезагружался, снимал с себя тяготы обыденной жизни. Он играл на рояле, смотрел на звёздное небо, ел окровавленные стейки собственного приготовления на плите из прошлого столетия или открытом гриле, кидал дротики, читал вслух отрывки из «Онегина», Гёте и Гессе. Слушал старые музыкальные пластинки. Изредка пританцовывал и подпевал исполнителю. Или дирижировал оркестру.       — Мы не нашли лучшего места. Я выкрутился, — он недоуменно пожал плечами и на мгновение смущённо заулыбался. — Хотел побыть наедине.       — Ладно, — Варя многократно кивнула головой. — Я растеряла аппетит. — Мужчина ухмыльнулся понимающе. — Но мы можем выпить. Ургант не ответил, лишь обвёл рукой весь ассортимент.       — Самое высокоградусное. Ваня сдавленно засмеялся.       — Горишь желанием прогуляться до посёлка?       — Нет, — просто произнесла Варя. В его глазах читался немой вопрос, вызвавший в Варе нечто сродни раздражению, потому она ответила сумбурно и быстро.       — Мы по-другому не сможем быть честными, — он выдохнула и обречённо взглянула на стоявшего у столика мужчину. — До победного честными.       — А что, я ничего против не имею, — в руках у девушки материализовался стакан с жидкостью янтарного цвета. Понюхав, она прокомментировала.       — Виски.       — Более того, — Ургант поднял палец вверх. — Очень хороший виски. Девушка в пять глотков осушила напиток. Протянула так и оставшемуся в прежней позе Ивану пустой стакан. Ургант вопрошал безмолвно, а девушка так же молчаливо проигнорировала его вопрос. Раз. Два. И три. Она ударила рукой по упругой обивке дивана, подзывая Ваню присесть рядом. В её глазах все окружающие предметы сдвинулись на сантиметров пять-десять. Он сел и зачарованно глядел на Варю, удивляясь её странному поведению, в то время как маленькая ладошка уверенно хлопнула о ткань джинсов мужчины.       — Теперь ты. Пей, — девушка, слегка пошатываясь, поднялась с насиженного места, взяла бутылку, стакан. Налив виски, фактически всунула Урганту в руки стакан.       — Ну же, не притворяйся святым трезвенником. Не передо мной, — серьёзно заявила Варвара и пронаблюдала, не теряя зрительного контакта с оппонентом, как он влил в себя половину ста пятидесяти миллилитрового стакана.       — Я больше не буду, — Иван смотрел устало.       — У тебя нет иного варианта, кроме как поддержать меня, — Варя в очередной раз осушила ополовиненный стакан виски.       Голова Ивана покоилась на коленях девушки. Варя уже механически перебирала волосы мужчины, делая при этом массаж головы. На любые другие действия что он, что она, впрочем, не были более способны. Душный алкогольный флёр заполнил всё воздушное пространство в небольшой комнате.       — Ты оказалась, на удивление, права: мы замучаем друг друга. Варя дёрнулась всем телом, но порыв разума был отклонён физической сущностью. Глаза мужчины были плотно сомкнуты, язык заплетался, а голос казался осипшим, но он продолжал свою смутную мысль, не обращая внимание и вовсе не чувствуя, что же в ту секунду испытала в душе девушка.       — Я уже становлюсь зависимым от тебя, а ты коришь себя — я же вижу. Варвара молчит, хотя ей, безусловно, есть, что возразить. Но сейчас, в данной ситуации это не имеет никакого смысла.       — И нет профита от нашего… сотрудничества, — Ургант долго подбирал нужное слово, а, произнеся его, на минутку засомневался, правильно ли выразился. — Я не понимаю тебя, но что ещё хуже — я с трудом разбираюсь в собственных чувствах. Мужчина нахмурил лоб и больно закусил нижнюю губу.       — Мы как бы похожи, но в то же время нас не объединяет ровным счётом ничего. Я как бы испытываю к тебе симпатию, но едва ли влюблён, ты как бы симпатизируешь мне, но вряд ли решила для себя что-то конкретное. Мы «как бы» друг с другом, но, по сути, идём разной дорогой. И я, как мне кажется, испытываю к тебе влечение, но, пожалуй, скорее подавлю его в себе, чем дальше погружусь в это болото. Ургант перевёл дыхание перед тем как продолжить.       — Мне с тобой хорошо, Варь, я не вру, но без тебя мне было лучше. Спокойнее, понимаешь? Я заранее мог запланировать все выходные, знал наверняка, кто за меня и со мной, кто не подставит, не сбежит, не изменит своего мнения. Кто меня, в конце концов, любит, участвует в моей жизни, пускает в свою. Мне было проще, а новый день не сулил новые загадки и вопросы. Я знал, куда могу спрятаться, если мир развалится, а теперь, — мужчина тяжко вздохнул, — у меня нет однозначного ответа, в какую дверь я постучусь. И откроют ли мне? Мужчина резко распахнул веки и воззрился на Варю. Слёзы нарисовали на её лице две тонкие линии. Она глядела на него внимательно и испуганно-затравленно.       — Не нужно переживать, — Иван ухмыльнулся, и его губы исказила лёгкая, почти невидимая улыбка. — Не конец же света. Руки девушки замерли.       — Я лишь хочу, чтобы мы в любом случае были счастливы. Капелька, скатившись по белому лицу, упала вниз. Ургант дотронулся до своего лица и стёр солёную слезу.       — Варь… — мужчина поднял руку к девичьему лицу, но девушка отвернулась в последний момент. — Я ведь не нужен тебе. Смотри, как ты без меня с жизнью справляешься. Сильная, упорная девочка. — Его рука застыла в воздухе.       Варя, глядя на Урганта, чего-то ждала, сама ясно не понимая, чего именно. За всеми этими пафосными словами должен был прятаться истинный смысл — то, что мужчина так виртуозно скрывал за красивой ширмой якобы симпатии и желания сделать всё как можно лучше для них обоих.       — А кто мне нужен? — будто стеклянным голосом спросила она. — Скажи! — потребовала, глядя на мужчину воинственно. Голос где-то внутри, не вырываясь наружу, успешно сорвался. Варя не могла кричать, но невероятно того желала. А ещё ей захотелось причинить Урганту боль, ударив кулаком в грудь. Ибо он не желал ей счастья. Он спасал себя. Свою спокойную, давно вошедшую в колею жизнь. Но разве Варвара не желала ему жить хорошо и комфортно? Да, когда-то — да. Но не сейчас, когда она так привыкла к ощущению, что он где-то поблизости, что она может всегда услышать его голос. Что она в праве его целовать, обнимать, держать за руку. Что она способна к нему прикоснуться! Не теперь. Слишком поздно отступать назад, сдавать позиции. Но Варя сильная. Нет, не так: она хочет казаться сильной, пусть это и театр только для одного зрителя. Ибо она убеждена, что слабость — не то качество, которое он оценит. И оттого она держится, не рыдает в его объятиях — пусть на последнем вдохе, издыхании, но девушка не перестанет стараться быть чуть лучше, чем на то способна.       — Кто-то, кто будет любить и ценить только тебя.       — А это вообще возможно? — Варя ядовито усмехается. Иван молчит и отводит взгляд. Что бы он сейчас ни сказал, Варя перевернёт любые слова с ног на голову.       — Посмотри на меня! — девушка вздрагивает от истеричности собственного тона. — Ваня, — просит она тише, еле сдерживая следующую, более горячую порцию слёз. — Я ценю лишь тебя. И люблю исключительно тебя. Что, если твои прогнозы неверны и я более не испытаю этих чувств или даже привязанности к мужчине? Что, если ты единственный для меня? А ты? Что насчёт тебя? Неужели совсем ничего? Неужели полное бездушие?       — Не доводи до абсурда. Ты знаешь, ради чего я стараюсь.       — Конечно же, для нашего счастья, счастья раздельного! — театрально провозглашает Варвара и взмахивает руками.       — Варь, а на что ты рассчитывала, связываясь с семейным мной? Я в итоге должен остаться с тобой? — Ургант говорит спокойно, почти осмысленно.       — Ты прав, — слова даются с ощутимым трудом, но девушка справляется с задачей. — Абсолютно и бесповоротно. Не сложилось — значит, так тому и быть. А сейчас давай спать, как говорится, утро вечера мудренее. Она помогает Урганту принять вертикальное положение, расстилает трясущимися руками постель и укладывается на бок противоположный мужчине. По нос укрывается одеялом и пытается отвлечься от слишком горячих слёз, быстро текущих по щекам и пропадающих в пухе одеяла.       Просыпается не от будильника, но от звука мечущегося запертого в клетке сердца. Ей больно. Ей очень-очень больно. Телефон убеждает, что сейчас четыре часа утра и спала Варя, по самым нескромным подсчётам, два с четвертью часа. Девушка садится в кровати, тоскливо обводит взглядом мирно спящего мужчину и внезапно решает, что находиться с ним сейчас — дело не мыслимое по своей трудности. Быстро встаёт, обувается и берёт сумку, фактически выбегая в лес. Осматривается. Идти в сторону шоссе — дело никудышное, ибо управлять автомобилем Варя не умеет, а надеяться на попутку в это время суток глупо. Остаётся посёлок, а перед ним — незнакомый густой лес. Бредёт долго, время от времени спотыкаясь о корни деревьев. Наконец, потерявшись и растерявшись, оглядывается, совершенно не понимая, где находится и сколько ей нужно ещё идти, да и в верном ли направлении она идёт. Садится у ствола дерева, задирая голову вверх и бесшумно плача. Глаза слепит прорвавшийся сквозь преграду луч света, а к Варе приходит осознание нелепости её рвения: сбежать от человека, которого так сильно и беспощадно любишь. А главное — от себя сбежать. Невозможно же. И к чему бесплодные попытки? Но Ургант сказал всё, он сделал выбор и решил для себя. И да, Варя смирится с его решением. Снова без него, опять одна. Надо лишь энное количество времени, чтобы осознать это в полной мере и свыкнуться. Нужно начинать прямо сейчас. Варя ожесточённо стирает слёзы, продолжающие течь нестройными ручьями, бредя обратно — в дом, о котором нужно как можно скорее позабыть. В какой-то момент ей начинает чудиться, что она заблудилась и найдёт смерть в этом проклятом лесу. Вымотанная, она выходит на ту самую тропку и видит перед собой дом лесника. Дом, доступ в который для неё закрыт теперь навсегда. Садится на крылечке прямо на землю, переводя дыхание. Она боится и подумать, сколько времени потратила на эти тупые шатания по лесу. Со страхом глядит на экран телефона — семь двадцать. Отключая мобильный, замечает уставшее, опухшее лицо, на котором отлично читаются следы от ночных потрясений в виде алкоголя, слёз и недосыпа. И их надо как можно скорее скрыть. Судорожно ищет косметичку в сумке, вытряхивает всё содержимое на траву и ищет необходимое. Пусть сегодня будет очень яркий, совершенно не свойственный для девушки макияж. Предположим, сегодня необычный день. И ведь правда: нечасто приходится прощаться с тем, кого успел полюбить всем сердцем. Или часто? Главное — побольше тонального крема.       Входит в помещение нарочито шумно, громко хлопая дверьми и топая ногами, роняет по пути бутылку со стола, которая, не разбившись, падает на напольное покрытие, практически не создавая грохота. Застывает в нерешимости над сопящим телом. Смотрит, думает, жуя изнутри щёку. Как теперь будить-то?       — Вань, — осторожно касается плеча и слегка тормошит. — Мне бы на работу. Мужчина откликается не сразу. И, распахнув веки, ещё с полминуты бестолково глядит на возвышающуюся над ним в полный рост девушку.       — А сколько времени?       — Мы уже опаздываем, — произносит это, заранее зная, что у неё нет иных аргументов, чтобы заставить Урганта поторопиться. А то, что она теперь задыхается в его присутствии, — это не весомый повод ускориться?       — Да, конечно, пару минут, — Иван взлохмачивает волосы против их роста и, потирая рукой заспанные глаза, встаёт тут же. Идёт на импровизированную кухню, до ушёй девушки доносится звук падающей воды. Варя кричит ему сквозь шум.       — Подожду на крыльце, — и, не дождавшись ответа, спешно выходит. Ей вовсе не хочется его видеть, но ещё больше ей не хочется остаться в его глазах и памяти эмоциональной, неустойчивой психически особой, которая даже вежливо преподнесённую правду не может воспринять как человек сильный, твёрдый и умный. Пусть она и рискует переборщить и показаться совершенно лишённой каких-либо чувств. Так даже лучше. Не ей должно быть больно. Но, спрашивается, кому? Кому угодно. Но не ей. До крови кусает губы и успевает отыскать гигиеническую помаду до того времени, как Ургант появляется на видимом горизонте.       Он кажется заспанным, усталым, измотанным, она — посвежевшей и полной сил и энергии. Пока они бредут вдоль леса, Ваня хмурится и старается взбодриться, Варя улыбается самой себе и тому смутному чувству, которое этой ночью зародилось в её душе — пока безымянное, но определённо ощутимое. Ургант не открывает дверцу перед девушкой, ибо до сих пор не пришёл в себя после ночного действа, Варя воспринимает это как символ того, что забота о ней — теперь не его нужда, что ему, говоря проще, теперь наплевать. С этого момента и далее будет только так.       По пути Иван ищет интересную радиоволну, но, не получив искомого, выключает радио. В салоне царит полнейшая тишина, изредка разбавляемая глубокими вздохами мужчины. Варя смотрит в окно, заставляя себя быть спокойнее и терпеливо ждать окончания этой поездки. Уже в городе Ургант говорит:       — Успела отдохнуть?       — Угу, — бормочет Варя.       — А я вот совершенно разбит. Больше не будем пить перед работой. Варвара в очередной раз произносит нечто невнятное, добавляя громче.       — Мы точно не будем. Надеюсь, ночной загул не отразится на твоей сегодняшней работе.       — Нормально, — оживлённо говорит он. — Ребята спасут. Они как-то меня с жаром вытащили, так что похмелье и недосып — не такие уж и масштабные проблемы. Не волнуйся, — мягко произносит мужчина и так же мягко улыбается, взглянув на Варю.       — Не хочу, чтобы тебя осуждали, — спустя время, молвит девушка, наблюдая за мчащимися навстречу автомобилями.       — Не воспринимай критику близко к сердцу, ведь, как правило, каждый что-то думает, а уж считаться с его мнением или нет — дело лично твоё.       — Как уговорить себя не считаться с чьим бы то ни было мнением?       — Радикальный, но действенный способ: убеди себя, что ты знаешь лучше, именно ты права, а высказавшийся — невероятно дремучий человек, — Ургант усмехнулся. Ауди остановилась у служебного входа в ресторан «Меркурий».       — Ваня, твой совет актуальный, но только не затрагивает тебя. Мне, отчего-то, жутко важны все события, мнения, происшествия, которые крутятся, словно дикий смерч, вокруг твоей необъятной личности и слишком громкой персоны. А ещё — это и вовсе не укладывается ни в какие правила — что бы ты ни решил, ни предпринял и ни подумал — я всегда принимаю твои слова за истину, не подвергая сомнению. Вероятно, я чрезмерно однобока и глупа, но не могу тебе не верить. Удачного тебе, Ванюша, дня и береги себя и своих близких, — девушка, чмокнув в щёку застывшего мужчину, спешно ускользает из салона и почти бегом входит в ресторан.