Желания учеников

— Я ненавижу тебя, — сорванный голос хрипит, искаженный респиратором. Высокая фигура в черных доспехах замерла, почти нависая над невысоким мужчиной, завернутым в темный плащ с глубоким капюшоном. Капюшон скрывает лицо, оставляя видимым только бледный подбородок. И тонкие губы, сейчас искривившиеся в улыбке. Дарт Сидиус качнул головой. — Ты знаешь древний кодекс нашего Ордена, Вейдер? — он процитировал спокойным холодным голосом: — «Должно быть двое, ни больше, ни меньше. Один — чтобы воплощать могущество, другой — чтобы жаждать его». Как видишь, о любви здесь ничего не сказано. Насмешка становится более явной. Вейдер отступил на шаг, складывая руки на поясе. И наглухо закрылся щитами, не впуская Учителя в свое ментальное пространство. Сейчас он даже жалел, что сказал это. Палпатин… он мог быть любым — и добрым и злым, другом или предателем. Но он никогда не жалел его — и бывший Энакин Скайуокер понял, что именно это он ценил в нем больше всего. Оби-Ван жалел. Жалел, когда утешал совсем юного падавана, переживавшего разочарование от неудачи на миссии, жалел, когда Энакин потерял правую руку, и даже жалел, когда почти убил его своими руками. И за это Вейдер ненавидел его еще больше, если это возможно. Дарт Сидиус был не таким. И это успокоило растерянное сознание, давая некоторое чувство уверенности и стабильности. И зависти. «Я тоже так хочу». Большую часть жизни Энакин Скайуокер стремился к тому, чтобы оправдать ожидания. Ожидания учителя Кеноби, ожидания Совета магистров, ожидания джедаев, ожидания Падме. Да и вся галактика предъявляла ему свои ожидания. И отношение ситха помогло ему почувствовать неожиданную свободу. Свободу от ожиданий и сомнений. — Если ты поймешь это, твоя жизнь будет иметь смысл, — Сидиус повернулся к нему спиной и медленно подошел к окну. Сегодня они засиделись — на Корускант опускались мягкие сумерки. Император слышал тяжелое дыхание ученика за спиной. И чувствовал поднятые щиты. Он мог бы сломать их. Но не станет. Вейдер должен обрести свою цель. Иначе настоящим ситхом ему не стать. И тогда он, Сидиус, не будет учить его. Пустая трата времени его точно не привлекала. Дарт Вейдер тяжело вздохнул. Как трудно, почти невыносимо признавать свои ошибки! Он пришел к Сидиусу ради пустой и глупой надежды, чтобы сохранить иллюзию «счастья». Которое было ненастоящим. Но правда снова встала перед ним во весь рост, требуя принять решение. И отпустить прошлое. — Я ненавижу тебя, — более уверенно повторил он, вкладывая в одну фразу все прошлые сомнения и разочарования. Всю боль от неудачи на Мустафаре. И… улыбнулся. — Но я хочу превзойти тебя, Учитель. — Тогда я научу тебя, — Палпатин откинул капюшон и повернулся к ученику. Да, теперь точно ученику. Янтарные глаза были спокойны и Вейдер вдруг понял, что таким Учитель ему нравится больше. Он укажет ему правильный путь. — Запомни этот разговор, ученик. Вейдер молча поклонился. Он запомнит.

***

«Я помню, Учитель». Он стоит и смотрит на то, как молнии текут из рук Императора и накрывают невысокую фигурку повстанца. Люк Скайуокер. Сын, которого он никогда не знал. Любил ли он его? Нет, невозможно любить того, кого не знаешь. А ведь Люк тоже чего-то ждал от него. Ждал несуществующего «света» в душе, раскаяния, добра. Или… наверное, он просто хотел найти отца. Дарт Вейдер почувствовал краткое сожаление. Жаль, что нельзя убить Кеноби дважды. В этот раз за то, что он сделал с его сыном. Тьма окутала его, даря покой. Кажется, этот был тот самый момент. Момент, ради которого Учитель наставлял его, учил пути ситхов. Момент смерти одного из Двух. — Отец… помоги мне, — светловолосый мальчик хрипит из последних сил, почти теряя сознание. И Дарт Вейдер шагнул вперед, подхватывая Учителя грубой Силой, физически фиксируя его тело и поднимая над головой. Молнии льются потоком уже на него. И в этот момент он чувствует… радость? Понимание приходит сразу. Учитель рад, что его ученик наконец бросил ему вызов. И намерен сражаться до конца, как и положено истинному ситху. Шаг, другой. Край шахты приблизился медленно — и очень быстро. Палпатин полетел вниз и растворился в вспышке ослепительного света. И в Силе стало удивительно пусто. Вейдер тяжело осел на пол. Это конец. Чьи-то руки перевернули его на спину. Люк. Мальчик наверняка думает, что он сделал это ради него. Ради «света», что бы это ни значило. Вейдер постарался собрать остатки сил. Он ситх — а значит, будет бороться до конца. Вот только жаль, что он оказался так слаб… — Отец, держись, — Люк упрямо тащил его на себе, почти падая. Вейдер уловил его эмоции — сын не собирался сдаваться. Но также понял и то, что они не доберутся до шаттла вовремя. И он решился. — Нет, Люк, — он видел, что мальчик не хочет верить. Но его просьба снять маску надломило что-то в нем. Люк сдался. Вейдер говорил какие-то утешительные слова, почти кривясь от горечи лжи на губах. Этот наивный ребенок не «спасал» его. Но… он должен жить. Потому что этого хочет Сила. Люк еще не совершил всего, что должен. Глаза закрылись и его приняла Тьма. Такая родная и надежная...