Прозваньем - дракон

Было у короля три дочери. Две, как водится, умницы-красавицы (а если и не красавицы, так кто ж принцессам в лицо такое скажет!), а третья — дракон… Рыцарь был упорен, а потому, поминая тихим незлым словом негодное похитившее прекрасную принцессу чудище, забравшееся так высоко, полз по скале. Сверху свесилась на длинной шее драконья голова. — Ползёте? — Ползу, — пропыхтел рыцарь, цепляясь за очередной выступ. — А зачем ползёте? — уточнила голова. — Принцессу спасать, — честно ответил рыцарь. Задрал голову, оценил степень зубастости собеседника и едва не загремел вниз. — Вы бы осторожнее, сэр рыцарь, — посоветовала драконья голова. — Там вообще-то тропа есть — с другой стороны. Крутовата, но пройти можно при большом желании. Рыцарь обругал про себя жителей ближайшей деревни, в один голос заявлявших, что в логово «ужасного и злобного дракона» не ведёт ни одна тропа. — Может, вам верёвку кинуть? — заботливо поинтересовалась драконья голова. — Спасибо, я уж как-нибудь сам, — отказался рыцарь, стараясь не думать об абсурдности ситуации. Об этом он потом подумает, когда доберётся до верха. — Ну ладно, — сказала драконья голова. — Как доползёте — скажете. — Непременно, — заверил рыцарь, нашаривая ногой подходящую выемку и вонзая кинжал над головой. Кто их выдумал только, героические каноны… В общем, как в сказках принято говорить, долго ли, коротко ли, но рыцарь наконец забрался на площадку перед логовом злобного и ужасного (и далее по списку) дракона. И осознал, что вместо героического боя с драконом может с тем же успехом героически прыгнуть вниз. Ибо рук он почти не чувствовал, где уж там меч поднять! Об этом героические каноны отчего-то умалчивали… К счастью, вместо давешнего дракона навстречу вышла юная дева, предположительно принцесса. Рыцарь вздохнул: сейчас, согласно канону для героических борцов с чудовищами, требовалось произнести речь, адресуясь к прекрасной спасаемой деве (предположительно принцессе). А данный отдельно взятый рыцарь, признаться, в таких делах был не мастак. С чудовищами говорить можно было короче и проще: мол, мой меч — твоя голова с плеч. Тем более чудовище на краткость и недостаток пафосности в рыцарской речи пожаловаться никому уже не сможет. — О прекрасная дева... — Погодите-ка, — отмахнулась от спасителя принцесса, к чему-то прислушиваясь. И прыгнула вниз со скалы — рыцарь и слова сказать не успел. А потом хлопнули громадные крылья, и над скалой завис серебристый дракон. Он дружелюбно улыбнулся во всю зубастую пасть — и незваные гости, пробиравшиеся по крутой тропе, горохом посыпались вниз, теряя факелы и вилы. Дракон для порядку покружился ещё немного, картинно выдохнул длинный язык пламени, никого, впрочем, не задев, и приземлился на площадку перед пещерой. Сложил крылья и окутался белым сиянием. — Уф, — сказала прекрасная принцесса, возвращая себе человеческий облик. — Нашли себе развлечение, тоже мне, на дракона ходить, чтоб перед соседями из деревни напротив бахвалиться. Совсем я их разбаловала, пора уж слопать кого-нибудь. — Но вам же не положено! — вскричал несчастный рыцарь. — Вы должны ждать, пока вас спасут от дракона! А вы… вы сама — дракон! — А что делать, прекрасный сэр? — пожала плечами принцесса, наскоро скручивая длинные пепельные волосы. — Времена нынче такие. Сама за себя не постоишь — слопают и не подавятся! Или просто ждать будешь спасителя, пока не состаришься. — Но ведь все говорят, что здесь обитает злобный и ужасный дракон! А вы — дракон-дама… и при том вовсе не ужасный… не ужасная, — поспешил рыцарь добавить галантно. — Прекрасный сэр, — сказала принцесса. — Вы правда думаете, что простые люди отличат дракона от драконицы, а дракона ужасного от не слишком ужасного? — Кхм, — смутился рыцарь. Он, признаться, тоже разницы особой бы не приметил. Рыцарско-героический канон надобно дополнить. Потому как там ни слова не говорится о том, что делать, ежели спасаемая прекрасная дева сама окажется драконом. А поступи противно канону — так тебя все рыцари засмеют, и герои ещё пару лет потешаться будут. — Не тревожьтесь, — великодушно сказала принцесса, присаживаясь на камень у входа в пещеру-логово, — вам необязательно меня спасать. Мы можем сделать вид, будто вас здесь не было. Мало ли какие трудности и опасности по дороге повстречались... — «Настоящему рыцарю никакие трудности и опасности по дороге к спасению прекрасной принцессы препятствием послужить не могут», — процитировал рыцарь канон борцов с чудовищами и прочих героев. — Тогда, сэр рыцарь, — сочувственно сказала принцесса, — я ничем помочь вам не могу. Помолчали. Принцесса с любопытством ожидала продолжения, а рыцарь раздумывал, как бы выйти из положения, раз уж оказалось, что спасать принцессу надобно от самой себя. — Здесь должно быть тоскливо, — заметил, наконец, рыцарь, дабы поддержать разговор. — Девушке из приличной семьи не пристало... — Что вы, сэр рыцарь, — взмахнула рукой принцесса. — У меня насыщенная культурная программа: утром — рыцари, днём — принцы, иногда вот деревенские на меня ходят, а на десерт — нарушители границ нашего прекрасного королевства. Некогда скучать! — Но как же слух о прекрасной принцессе, томящейся в плену у коварного и злобного чудовища? — возмутился рыцарь. — Всё ложь? — А как, вы думаете, папа меня замуж выдавать собирается? Дракона! Только и надежда, что на рыцарей. — Вы очень… симпатичный дракон, — ляпнул рыцарь. Впрочем, принцесса не обиделась, только засмеялась. — Каких только комплиментов, будучи принцессой, я не наслушалась, но вы первый, кто додумался сделать комплимент мне-дракону! — Ну… — замялся было рыцарь, но быстро нашёлся: — Вы в любом облике прекрасны. Одно только неясно — как же у людей получилась, гм, дочь-дракон, пусть и такая прекрасная? — Папенька по молодости любил, грешным делом, на драконов ходить, — вздохнула принцесса. — Вот и сказалось. Знаете ведь: «Убивший дракона сам становится драконом». — Но его величество вполне… человекообразен, — осторожно заметил рыцарь. — Насколько мне известно. — Ну не всегда же так буквально! — всплеснула руками принцесса. — Дракон — это необязательно сразу несколько метров сплошной чешуи и злобности, когти, зубы и огненное дыхание, драконистость может и иначе сказываться. Вот, скажем, в денежном вопросе папенька — сущий дракон! — Прошу простить мою неучтивость, — рыцарь вообще предпочитал быть вежливым с теми, кто по размерам, хищности и зубастости вполне мог его слопать и не подавиться, — но всё-таки, что делает принцесса вдали от родного дома? — Вы же слышали, сэр рыцарь. Границы охраняю, — пожала плечиками принцесса, украдкой оправляя платье. — И казну королевскую храню. Даже казначей десять раз подумает, прежде чем вообще к казне подходить, а вор и не полезет, такая экономия получается… По мнению рыцаря, такой способ борьбы с расхитителями казны был несколько… жестковат, ибо дворец с его населением и королевство вообще требовали трат, а как тут потратишь даже необходимое, ежели казной ведает дракон?.. Но своё мнение он благоразумно оставил при себе — в чужое королевство со своими законами не лезут. Тут внимание его привлекло нечто иное. Чуять неприятности загодя обязывала профессия рыцаря. Другое дело, что разумно избегать этих неприятностей рыцарское звание не позволяло. — Летит, — сказал рыцарь, указывая вперёд и вверх — из-за туч кругами ниспадал дракон. — Красиво летит, — мрачно согласилась принцесса, вновь окутываясь белым сиянием. — Казну королевскую похищать летит, не иначе. Опустившись на все четыре лапы, драконица ощерилась было, напружинилась, но тут шагнул вперёд рыцарь, берясь за меч и закрывая прекрасное чудовище… то есть чудовищную принцессу собой. Разумеется, последнее у него не вышло, но ведь главное — намерение. — Чтобы сражалась дева, когда есть тот, что поднимет в её защиту меч?.. Кроме того, драка — наилучший выход из положения, в котором чувствуешь себя глупо и совсем негероически. — Сэр рыцарь, — сказала драконица встревоженно, — человеку ли вмешиваться в разбирательства чудовищ? — Я же обещал спасти принцессу от дракона, — вздохнул рыцарь, надеясь только, что руки достаточно отдохнули и меч он вправду поднять сумеет. — А что принцесса и сама дракон — ну что ж, бывает. Матушка моя, бывало, как батюшка заполночь задержится, тоже с драконом схожа становилась… Дракона-чужака, раза в три крупнее и куда как ужаснее почти милой для драконицы принцессы, рыцарь, судя по всему, не интересовал. Его интересовали сокровища… то бишь казна, которую, по слухам, охраняла малолетняя драконица, и на положенные речи время тратить он не собирался. Рыцарь от хвоста ещё увернулся, перепрыгнув через него и исхитрившись даже кольнуть более уязвимое брюхо — дракон взревел возмущённо, — но от удара лапы улетел, остался лежать, оглушённый. — Рыцаря моего обижать?! — обиделась тут драконица королевских кровей. И дала алочешуйчатому обидчику рыцарей в челюсть с правой передней. На которой кастет надет был — папенька для любимой дочурки специально у кузнецов заказывал два. С выгравированной розочкой вместо инициалов. Чтоб постоять за себя могла, хотя на тот момент Розалинде-Марии и казалось, что не найдётся дураков чешуйчатую огнедышащую зверюгу обижать. А вот поди ж ты — пригодилось! Ну и, проведя бросок через спину, как мастер Кентор учил, что бойцов личной гвардии королевской тренировал, завязала пришельцу шею узлом вида неприличного. Будет знать, как принцесс беззащитных обижать и на рыцарей их покушаться! Бедолага дракон, обзавёдшийся отпечатком благородного цветка на морде и знатным фингалом под глазом (оказывается, и дракону глаз подбить можно так, что ему потом ночью светло будет!), с трудом шею разогнул, челюсть на место поставил и поспешил убраться, не тратя время на угрозы или извинения. Одно дело — малолетняя драконочка, по меркам племени драконьего сущий ребёнок, который всё одно о злате-серебре позаботиться как следует не сможет (сокровища — они же такие беззащитные, заботы и надлежащей охраны от всяких проходимцев требуют), а совсем другое — несмотря на размеры, достаточно взрослая, дабы уже обзавестись собственным рыцарем, и очень обиженная драконица. С прекрасной половиной своего племени драконы предпочитали не связываться: обидишь — хвост узлом завяжут и скажут, что так и было… — Сэр рыцарь, вы там живы?.. — О дивный сон, — сообщил нависшей над ним озабоченной драконьей морде рыцарь, по всей видимости, слишком сильно стукнувшийся головой. — Такая чешуя… крепкая, зеркальная и гребень яркий. И как прекрасны ваши глаза, прекрасная и отважная дракона, — большие, блестящие, цвета расплавленного злата… Могу я предложить вам свои руку и сердце, но так, чтобы они, формально считаясь вашими, всё же оставались при мне, дабы мог я и дальше обязанности рыцарские исполнять?.. Драконица сделала попытку смущённо зардеться. Всякий рыцарь должен однажды совершить Подвиг. Именно так, с большой буквы. ...И было у принцессы и рыцаря три дочери. Две умницы-красавицы, а третья — дракон. Впрочем, то уже другая история.