охуевший

      — эй, хен, — дергает его по плечу приставучий парень с первого курса.       — чонгук, не до тебя, — бросает сухо тэхен и натягивает шапку на лоб еще сильнее.       этот придурок определенно имеет кучу наград с выгравированными словами «самый нахальный». липкий кусок бумажки с клеевой основой. охуевший мелкий.       — почему ты всегда носишь шапку и эту маску с рисунком мордочки котика, — чонгук встал напротив и улыбнулся так искренне, что смять бы эту довольную мину и выбросить в корзину для мусора, — ты что-то прячешь, да?       — видишь, я занят, — парень хватается за маску и незаметно улыбается, неотрывно смотря в скучную книгу, — отвали.       — ну, тэтэ, — мелкий начинает медленно тянуть за край черной шапки. — дай посмотреть…       — так, чонгук, свали нахуй, — ким долбит по его охуевшей руке и исправляет последствия только что накатившего безумия.       этому придурку есть место рядом только с такими же придурками как он. а тэхен не придурок, он — котенок-дурак. на полном серьезе, конечно. под неприятной маской скрываются чувствительные усики, а под черной шапкой прячется пара каштановых мягких ушек, таких же мягких как его волосы. второсортная супер способность — одни неудобства.       на нитках виснет глубокое молчание, и скоро оно разобьется о слова чонгука. а, пока, можно наслаждаться прохладным ветром и шелестом листочков на деревьях. неуловимую красоту поймали в ладони.       — хен, — парень одним ударом выбил книгу из рук старшего и, кажется, порвал, — хватит меня игнорировать!       — слушай, — тэхен подавил свою злость (конечно, бить мелких — не его фишка), — ты чего до меня докопался? я тебе ясно сказал куда идти. может, тебе еще крикнуть «шагом марш»?       чонгук демонстративно закатывает глаза и пинает порванную книгу, оставляя на ней свой след. кретин. а в глазах тэхена пылает ненависть к первокурснику за испорченный день. вернее, последний месяц жизни. и что этот прилипала находит в нем?       чон удаляется, оставляя кима на пару с клочками бумаги на земле. и пусть, не его проблемы. проще напакостить за неудовлетворенное любопытство и убежать. мелкий трус.       тэхен скатится по шершавой стене и присядет рядом с порванной книгой. провальные попытки соединить рваные листы — ничего, книга не особенная, бывают интереснее; ничего, если у истории не будет развязки.       а чонгук психанет и вернется.       — хен, — обращаясь к маленькому комочку на земле, — прости.       — а я уже обрадовался, что ты ушел, — тэхен неохотно поднимает голову и выжидающе смотрит на чонгука: «давай, удиви меня, что ты сделаешь на этот раз?»       мелкий наклоняется, нависая над кимом, и подает руку. вроде, жест примирения, доброты, и нет тут никакой гордости/ненависти. остыл, перетерпел. невозможно было угадать, что когда тэхенова рука потянется к его, тот резко стащит шапку.       и все, секрет раскрыт, что дальше? хорошо, они стоят в самой глухой части города. нет людей - нет проблем. никто не назовет его уродом, разве, что охуевшему мелкому не захочется поиздеваться. мудак конченный.       неловкая тишина, недоумение чонгука и нокаут тэхена.       — и чего ты добился, — старший, держась за маску, встает, — чего ты этим достиг?       чон усмехнулся и подошел ближе (куда еще) к смущенному тэхену. «ну, терять нечего» — думает парень и поддается младшему. чонгук ладонью облокачивается на стену и нависает над старшим. ну, все, сейчас тэхен точно сгорит. как в жерле вулкана. в слоу-моушен.       уши начинают сильнее дрожать, и сам парень тоже.       — уже не такой грубый, — чонгук нахально улыбается, облизывая нижнюю губу, — да?       — если тебе нужно, чтобы я послал тебя еще раз, — тэхен сжимается сильнее, — пошел нахуй, кукки, н-а-х-у-й.       — ну, что, хен, — парень нагибается еще ниже, оставляя между ними от силы несколько сантиметров, — поразвлекаемся?       — малыш, — усмехается старший, чуть опуская голову, — не слишком близко?       чон аккуратно снимает маску, наблюдая за выходящими на свободу маленькими усиками. какое умиление, как же. ким поеживается, пытается втечь в стену. блядские законы физики, сейчас вам лучше прекратить существовать.       мелкий впивается в губы. охуевший.       ким не сразу поддается, но потом ослабевает под горячими губами чона. унесенный вечностью в далекое путешествие (хотя, судить сложно). чонгук начинает покусывать и даже прокусывать до крови нежные губки парня, не заботясь о нем вообще. а тот, в свою очередь, тает как лед в огне, чувствуя вкус крови, возбуждается еще больше. нет. не сейчас, тэхен. не сейчас. мелкий, прекрати.       чонгук хватает его за голову, сжимая каштановые волосы, не задевая маленьких ушек, отталкивает от стены на себя. парень, или ты более чем уверен, что силен, или сейчас наебнешься с хрустом собственных костей.       — мелкий, — уцелевший от хамского лобызанья ким извращенно шепчет в эти невежливые губы, — ты охуел?       а мелкий ухмыляется ядовито и еще больше сокращает расстояние между, впечатывая его в грязную стену. определись уже, это тебе не качели, чтобы качаться туда-сюда.       — после всего этого, — тэхен прикрывает глаза, прикусывая нижнюю губу. — будешь стирать мою куртку, иначе, я выбью из тебя всю дурь.       — извини, но это я сделаю первым.       наглости у этого гаденыша не занимать. и тэхену не нужно даже. ему бы места побольше занять, а то тесно как-то. то ли все дело в чонгуке, то ли все дело в штанах.       — всегда хотел поиметь парня, — охуевший, то есть мелкий, уже в который раз ставит кима в неудобное положение и в прямом, и в переносном смысле, — особенно, парня с усиками и ушками. и все-таки, как же ты стонешь, тэтэ?       — так, что ты не выдержишь, — тэхен улыбается искренне, умело подкрепив свои ласковые слова, — хочешь проверить?       чонгук сверкнул взглядом, скидывая свои руки на чужие упругие бедра. штаны сидящие на них разойдутся сейчас же. и почти расходятся. руки тэхена с силой вцепляются в тело, двигаются выше, и эта черная футболка, эта чертова футболка летит к хуям. ну, и пусть летит.       глаза блестят бешенно, смотрят друг на друга: «а я давно хотел тебя выебать». и, вроде, чего смотреть, ждать, — бери и трахай.       дышит рвано чонгуку в губы, ставя розовые полосы на нежной коже. а тот срывает с него куртку. белая, огромная на стройном теле тэхена, летит вслед за драной футболкой. руки вцепляются в тело, щупая каждый бугорок, спускаются ниже. давай, еще ниже, и еще. подминает под себя парня, мелкий, охуевший, оставляет засосы на шее, рвет кожу зубами. вот это, блять, страсть.       ухмылка кривит кимово лицо, а чонгуку только нравится. когда еще нагнешь старшего? когда еще нагнешь ебучего мутанта-кота? такого идеального, нереального, с этими притягивающими ушами и усами. сам сатана поднялся на землю.       штаны на обоих оказываются растегнуты и, все, дело за малым — отыметь. шаркать о шершавую стену, оставлять красные следы и синяки, чтобы болели еще несколько дней, недель. уникальное напоминание о страстном сексе.       и тэхеново тело трется о эту шершавую стену, лицо кричит о боли, а чонгук сдерживается, чтобы не заржать. ага, эта чертова морда слишком мила для такого грубого обращения. и эти стоны... говорил ведь, не выдержит чонгук. а он держится, не падает и улыбка кривит его лицо.       как бы все, любопытство удовлетворено до предела, можно упасть и сдохнуть.