У каждого свои шрамы

*** Десять лет назад *** Лежать на земле осенью холодно. Маленькое тельце девочки, больше напоминающее комочек земли и грязи, сотрясалось в судорогах. Из глаз лились слезы, лицо горело огнем. Лихорадка не оставит ее в живых. Да она и рада, но такую боль терпеть девчушка не может. «Поскорее бы все закончилось, » — думает она и сильнее сжимается в комочек. Когда мама была жива, болезни переносились легче. Окруженная ее заботой, Морико выпивала лекарства и засыпала под песню, которую мама пела своим мягким и нежным голосом. На утро девочка просыпалась более менее здоровой и улыбалась, когда в ее комнату входила мама и, наклонившись над ней, целовала в лоб, проверяя, спал ли жар. Юри, так звали молодую маму, любила свое дитя и оберегала от всех бед, но от самой ужасной защитить ее она была не в силах. Страшная болезнь одолела ее. Морико не знала, что с мамой, почему она не встает с кровати и почему, когда она кашляет, все руки ее окрашиваются красным. Но больше всего она не понимала, почему однажды утром мама не проснулась, а какие-то странные люди забрали ее в неизвестном направлении. Угнаться за каретой маленькой девочке было невозможно. Тогда Морико не вернулась домой, проведя пару дней в лесу, под дубом. Она боялась возвращаться домой, но ей хотелось есть, и она лелеяла надежду, что мама уже дома и ждет ее возвращения, волнуется. Когда девочка подошла к двери своей квартиры, она обнаружила, что замок закрыт. Морико долго стучалась в дверь и звала маму, но никто не отвечал и не открывал. Лишь соседняя дверь приоткрылась, и из нее вышел полный мужчина и дал ей оплеуху, ругаясь на громкий шум. Девочка плакала. Болела не только ушибленная голова, но и душа с сердцем. Целый год Морико скиталась по окраинам города, прося подать ей на пропитание. Но настала осень и холодные ветры вновь стали дуть с неистовой силой. Земля покрывалась коркой льда. Листья с дуба облетели, но в них было так же холодно. Ее больше некому греть. И снова ее настигла болезнь, но кто теперь будет о ней заботиться? У Морико нет денег на лекарство, а люди слишком злы, чтобы дать ей все бесплатно. В который раз девочка проваливается во тьму, и в который раз она еле разлепляет глаза, покрытые корочкой засохшего гноя. Но сейчас что-то не то, она не чувствует холода, более того все ее тело обволакивает теплая, почти горячая вода. Перед глазами все еще темно, веки слипаются, а гной, как клей соединяет их между собой. Морико хотела протереть глаза пальцами, но ее маленькую ручку, остановила рука, с очень нежной кожей. На глаза легла мягкая, мокрая ткань, после чего их открыть стало легче. Девочка увидела, что она лежит в небольшом ушате с водой, а рядом с ней, на коленях сидит женщина с ярко-рыжими волосами, как листья дуба в начале октября. На ее молодом лице играла нежная улыбка. «Как у мамы, » — подумала Морико, но отогнала эти грустные мысли, продолжая изучать женщину. А та, не теряя времени уже взяла в руки мочалку, и стала тереть ее тело, очищая от грязи улиц. Морико не знала, что происходит, ведь кроме мамы к ней никто не обращался с такой нежностью. Но мамы больше нет, значит больше нет людей, которые обращались бы с ней так. В глазах девочки были заметны искорки паники, что не скрылось от глаз женщины. — Не бойся меня так, я не кусаюсь, — женщина задорно улыбнулась, и Морико в который раз определила ее сходство с мамой.- Сейчас я тебя помою, накормлю и дам лекарство. Надеюсь, ты позволишь мне задать тебе пару вопросов? — Угу, — только и смогла сказать Морико, перед тем как снова отключиться. Проснулась она уже в теплой кровати. Рядом, на тумбочке стоял поднос с тарелкой и кружкой. Пахло приятно, и в животе Морико раздалось громкое урчание. С права послышался смех и повернувшись, девочка увидела ту самую женщину, сидевшую за столом. За окном уже темнело, поэтому комнату освещали пара свечей, блики которых играли на ярких волосах незнакомки. — Ешь, — снисходительно сказала она, и Морико взяла тарелку и найденную все там же ложку в руки.- Меня зовут Аки Миура, можешь звать меня госпожа Аки. А как зовут тебя. — Морико, — проглотив кашу, ответила девочка. — Хорошее имя, Морико. Почему ты была одна там, в лесу? Что с твоим домом? — У меня нет дома с тех пор, как мою маму забрали, — тихо выдавила из себя девчушка, отставив полупустую тарелку на поднос. Желание есть как рукой сняло. — Забрали? — переспросила Аки. — Она не проснулась утром и ее забрали, — повторила Морико и на глазах девочки навернулись слезы. Госпожа Аки подошла к кровати и села рядом с Морико. Протянув к ней руки, она обхватила девочку и притянула к себе, нежно обняв. Рыжеволосая поняла, что случилось. — Так значит она умерла? — пояснила Аки и заметила, что девочка прижалась к ней еще ближе. — Нет, — глухо отозвалась Морико, — она не могла меня бросить. Мама обещала защищать меня всегда. Девочка плакала очень громко и слезам все не было конца. Миура не отпускала ее, пока содрогания Морико не сошли на нет. Отведя ее лицо от себя, госпожа Аки вытерла горячие слезы с ее щек и заглянула в серые глаза. Только сейчас Морико заметила еле заметную серую пленку на ее зрачках. Женщина улыбнулась и поцеловала девочку в лоб. Уложив ее в постель и накрыв мягким одеялом, она сказала: — Побудешь пока со мной, а потом решим, что с тобой делать, — Аки мягко улыбнулась. — А, что с вашими глазами? — задала волнующий ее вопрос Морико. — О, это проклятье ведьмы, — рассмеялась Миуро. — Скоро я совсем ослепну. Но это уже не твоя забота, так что спи и не волнуйся ни о чем. *** Реальное время. *** «Опять это ужасное чувство, » — думала Морико, не хотя приходя в себя. Ее иммунитет всегда был слабым, поэтому болезни одолевали ее с легкость, не известно, как она еще жива осталась. Скорее всего, это заслуга Госпожи Аки, которая лечила ее бесплатно на протяжении всей ее жизни. Морико обязана ей по гроб жизни, но сделать для нее она ничего не может, даже материально отплатить вряд ли получится когда-нибудь. Травница не раз говорила, что сероглазая для нее как дочь, а помогать родным за деньги не в ее стиле, поэтому Морико могла отплатить ей лишь любовь, и изредка помощью в лавке. Сейчас разлепить глаза было легче, чем было до этого, значит жар спал. Но вставать было все так же тяжело, поэтому Морико изучала обстановку, лежа на кровати. Темно. Лишь одинокая свеча горит на туалетном столике, за которым сидит рыжеволосая женщина. — Добрый вечер, госпожа Аки, — вымученно и хрипло проговорила девушка. — Не напрягайся, Мори, — нежно улыбнулась ей Миура, не поворачиваясь к ней лицом: в зеркале отражалось все ее великолепие.- Ты болеешь второй раз в этом году, не стоит так выматывать свой организм прогулками по лесу. — Не ругайтесь, госпожа Аки, я не специально. Он спровоцировал меня, — девушка прикрыла глаза, вслушиваясь в стрекот сверчков. Опять они за свое. — Я не спрашивала у тебя раньше, почему ты от него не уходишь, потому что понимала, что безобидными танцами ты зарабатываешь деньги. Но то, что он предложил тебе сейчас, — лицо в отражении исказилось ярость, — я готова выцарапать ему за это глаза! Почему ты меня никогда не слушаешь? — Госпожа Аки, много раз я говорила вам, что благодарна вам за все, но ведь и вы, и я понимаем, что вы не моя мама, и решения я принимаю сама, — Морико не хотела обидеть эту женщину, но другого она сказать не могла. Ей было слишком больно, а выслушивать нотации ей хотелось меньше всего. Лицо в отражении не дрогнуло, но через секунду губы Аки сложились в вымученную улыбку. — Ладно. Ты повзрослела слишком рано, и это не удивительно. Ты уже можешь принимать серьезные решения и жить собственной жизнью. Но, милая, никогда не забывай тех, кто был к тебе искренне добр хоть раз в твоей жизни. Верь в них, они не подведут. — Все люди одинаковы… — Даже я? — перебила Аки девушку. — Нет, вы совсем другая, — возразила Морико, подскочив с койки — было уже не больно. — И я не одна такая, ты просто не встречала таких, или встретив, просто не замечала, — умиротворенно говорила госпожа Аки, подходя к черноволосой.- Подумай над моими словами. Что ж, лекарства в ящичке, вечерней дозой я тебя напоила, так что попробуй уснуть. И не перетруждай себя. Аки поцеловала Морико в лоб и двинулась к выходу. — Спасибо, госпожа. Доброй ночи. — Доброй ночи, Мори. Дверь захлопнулась, свеча потухла от дуновения ветра. Стало совсем темно. И в этой тьме Морико думала о тех, кто был с ней добр искренне, но на ум не приходил никто. Лишь на задворках сознания, когда она проникала в мир сладкого сна, промелькнул образ «извращенца» с кошачьими глазами*.