***
Юри готовился к этому моменту всю жизнь, и вот он наступил. Пришёл внезапно, огрев по голове и оставив в замешательстве, даже мгновения на раздумья не оставил. Резные двери замка распахнулись от взметнувшегося урагана. Виктор в длинной малиновой мантии и Кристоф в красной, с золотыми коронами на головах, стояли перед троном, держась за руки. В тронном зале яблоку было негде упасть — столько народу собралось посмотреть на свадьбу принца. Испугавшись колдуна, пришедшего явно не с добрыми намерениями, некоторые старались спрятаться за колонны. Другие закрывали детей складками пышных платьев. Все взгляды вмиг обратились на Юри. На него морской волной накатил шёпот, раздающийся со всех сторон: «Это тот самый колдун!», «Берегитесь!», «Нас уже ничего не спасёт!», «Он пришёл, чтобы съесть наши сердца и забрать наших детей». Виктор не смотрел. Его серые волосы были рассыпаны по плечам. Бледное лицо выражало лишь безразличие. Его пустой взгляд был устремлён в пол, зато смотрел Кристоф, который как будто бы был рад видеть Юри. — Что тебе нужно, колдун? — властно спросил король Яков, поднимаясь со своего каменного трона. — Я пришёл, чтобы освободить принца Виктора от проклятья, Ваше Величество, — ответил Юри. Его голос звучал зычно и совсем не дрожал — спасибо магии. Толпа со вздохом замерла. — Что ты хочешь взамен? Юри растерялся. Чего он хотел взамен? Ничего, конечно же. — Сочтёмся после. Неужели вы настолько не дорожите жизнью своего пасынка, что предпочитаете тратить время на этот базарный торг? Юри пребывал в ужасе от себя и своих слов. Что он только что сказал королю? Какой позор! Яков переглянулся с королевой Лилией — она кивнула — и повелевающим тоном произнёс: — Так и быть, колдун, но если обманешь — не сносить тебе головы. Хорошо. Всё пока шло хорошо. Но что делать дальше, Юри не имел представления. Он протянул руку Виктору, который всё ещё не глядел на него. Это казалось самой естественной и правильной вещью на свете. Неизвестно, поможет ли, но так отчаянно хотелось просто дотронуться до Виктора, исцелив его, сделать счастливым, что всё это в тот момент казалось достаточным для самых великих чудес. Для величайших, не совершённых прежде никем за всю историю. И действительно было достаточно. Может, Кристоф был прав, и с истинной любовью реально всё, что пожелаешь. В протянутой ладони появились четыре змейки-луча, осветившие весь зал. Они клубились, крутились, будто волновались. Юри посмотрел на Виктора, ради которого он решился погасить небесное светило, и сжал четыре части Солнца в кулаке, обжигая пальцы до чёрной корочки. Всех собравшихся ослепила яркая вспышка, взорвавшаяся в руке Юри, как будто весь солнечный свет сосредоточился в одном месте. Через пару мгновений свечение чуть угасло, но всё равно осталось достаточно ярким, как в ясный день. Зато за пределами замка на Королевства опустилась тьма. Сразу, когда глаза привыкли, Юри нашёл взглядом Виктора. Сработало? Нет? Не могло не сработать. Юри же так хотел, так верил. Жил только этим. Отдал себя. То, как изменился Виктор, было очевидно с первого взгляда. В его лице появилась жизнь, глаза загорелись, на лице ширилась улыбка, от платиновых волос отражались крошечные лучики. Плечи расправились, даже малиновая мантия сидела иначе — величественно. Всё в нём было прекрасно, изумительно тонко, ярко и сильно, как… ласковое весеннее Солнце, которое когда-то позавидовало тому, кто превосходил его во всём. Толпа снова вздохнула, на этот раз с облегчением. Виктор прошептал что-то Кристофу, поцеловал его в щёку и бросился к Юри. Кристоф улыбнулся, как будто не его свадьба только что была сорвана. Юри не вовремя вспомнил его слова про истинную любовь. Нет, тут другое. Юри сделал то, что должен был, и уберётся восвояси, как только удостоверится, что с Виктором всё хорошо. Они стояли с Виктором друг против друга и молчали. Слова им были не нужны сейчас. Юри уже всё сказал своими действиями, а Виктор просто тем, что он вот такой жил, дышал, был. Мир вокруг замер. — Ваше Величество! — окликнул короля начальник стражи Отабек. — Посмотрите сюда. Пока Яков успел только повернуть голову, Виктор уже оказался в той части толпы, откуда говорил Отабек. Там, прислонившись к колонне, на полу сидел мальчишка лет четырнадцати — весь светлый, как будто сотканный из солнечных лучей, с яростными зелёными глазищами, в яркой одёжке, похожей на костюм из алмазной крошки. Смотреть на него было тяжело — казалось, ослепнешь. — Кто ты? — спросил Виктор. Его глаза полыхали жадным любопытством. Юри не мог поверить, что это он зажёг их прежним светом. — Я Солнце, идиоты!!! — ответил мальчик. Голос у него был грубый, резкий, словно принадлежал другому существу. — Вы погасили меня! И мне теперь придётся жить в этом гадком человеческом теле!***
Юри думал, что уснёт, как только голова коснётся подушки, но мыслей было слишком много, а сердце стучало слишком быстро. Комната, которую выдали ему для отдыха, была по-королевски шикарна: кровать стояла огромная, зеркало — чуть ли не во всю стену, подушка едва уловимо пахла цветами, а перина будто обнимала своей совершенной мягкостью. Распахнулась резная оконная рама. Юри был наготове, чтобы колдануть незваного гостя, но это оказался Виктор, который не поленился залезть в комнату через окно. И как только Юри отошёл от шока, который сковал его, когда он понял, что принц забрался к нему, то заметил, как Виктор был одет. Заметил и почувствовал, как лицо залила краска. А одет он был (точнее было бы сказать, что раздет) в лёгкую, полупрозрачную сорочку, которая не слишком хорошо скрывала тело. Юри никогда не видел обнажённым никого, кроме себя, поэтому смутился невозможно. Вот бы горожане посмеялись: жуткий колдун стесняется чьих-то причиндалов. Раньше он не задумывался даже, что обычное человеческое тело может быть таким красивым, может доставлять удовольствие одним лишь видом. Его-то кожа чернела всё дальше с каждым днём, а там, где ещё не успела почернеть, была сплошь в шрамах от неудачных заклинаний — от ожогов, порезов. Юри натянул одеяло до носа. Он не был подобающе одет перед принцем — какой кошмар! Виктор, ничуть не стесняясь, уселся перед ним на постели, смотрел чистым взглядом, полным света и добра. — Расскажи мне про себя! Хочу знать всё о своём спасителе, — повелительно сказал он и приготовился слушать, опёршись локтями о колени и положив подбородок на сложенные руки. Юри забыл, как говорить. Как он обычно говорил? — Вы меня не боитесь? — следовало ещё добавить «Ваше Высочество», но Юри не смог выдавить из себя лишних слов. — Как я могу бояться, когда ты такой красивый? И никакого «вы»! Я же просто Виктор, твой Виктор. Юри задохнулся от этого «твой» и точно больше ничего не мог: ни сказать, ни сделать, ни пошевелиться. — Я видел тебя во снах, — продолжал Виктор. — И на балах. Иногда мне страшно хотелось выпить яда или вонзить себе в сердце кинжал, но ты приходил ко мне по ночам и просил этого не делать, просил жить ради тебя. Как я мог отказать? Никак, ясное дело. Порой я начинал искать, ставил на уши всю королевскую гвардию, но потом мне становилось хуже, и я забывал тебя. Представляешь? Забывал. Это было ужасно. Потом вспоминал и снова начинал искать. И так каждый раз. Все говорили, что я тебя придумал, но я им не верил. А потом Крис рассказал мне о тебе и о том, что твоё сердце занято. Я прекратил поиски, но мне было лучше от одной мысли, что ты всё же существуешь. Недавно Кристоф приехал и сказал, что если мы объявим о свадьбе, то ты появишься, и… Эй! Чего плачешь? Виктор потянулся к нему, взял за руку. Юри в панике взглянул на свои изуродованные ладони, поспешил убрать их подальше. Но чернота начала сходить с них с каждым прикосновением, просто таяла от касания пальцев. Виктор улыбался — ослепительно. Вся тяжесть, вся боль — всё уходило. Годы одиночества, людская ненависть — всё рассыпалось, рассыхалось, размывалось. От одной улыбки. Юри разрыдался ещё сильнее. Виктор стирал слёзы с его лица. Юри не видел, но чувствовал, как рассасывалась страшная паутина вен. А что если… Виктор его поцелует? Станут губы такими же мягкими и розовыми, как раньше? Можно подумать, кто-то захочет целовать это уродство, особенно прекрасный Виктор. И кем будет Юри, если потребует от спасённого принца любви в обмен на жизнь, как последний подлец? — Кстати, я так и не поблагодарил тебя за спасение. Какой я забывчивый. Но ничего, сейчас исправим. И поцеловал. Сердце Юри остановилось. Он когда-то считал, что его сердце — сгусток тьмы, но сейчас-то он точно понял, что это не так, потому что тьма не могла так сладостно замирать и так трепетать. Они проговорили всю ночь. Говорил больше Виктор, но Юри был не против — он слушал, смотрел и умирал от счастья. Виктор вспоминал своё детство, как он купался во всеобщей любви и сам искренне обожал всех своих подданных, вспоминал про Криса, с которым они дружили уже тысячу лет, вспоминал свою обиду на Солнце и то, как проклятье вымыло и её тоже. — …ты, должно быть, устал, — сказал Виктор, внезапно прервав свой монолог. — Я такой эгоист. Это я сидел в башне и смотрел в окно, а ты в это время трудился. И неизвестно, спал ли вообще. — Не… Я не… Спать хочу, — бормотал Юри заплетающимся языком. Он действительно хотел спать, но было слишком страшно. Всё это могло исчезнуть к утру, и он проснулся бы в своём одиноком доме у подножья вулкана. — Всё! Мы спим. Возражения не принимаются, — сказал Виктор и завалил Юри на спину, укрывая одеялом и укладываясь рядом. Юри думал, что не сможет уснуть, когда Виктор дышит рядом, но посмотрев на светлое, умиротворённое лицо Виктора, он закрыл глаза на мгновение, чтобы утихомирить сердце, и тут же заснул.***
Юри разбудило тревожное чувство, что сейчас случится что-то непоправимое. Сеть заклинаний подрагивала колокольчиками, разбросанными по защитной паутине. Рядом спал Виктор, тёплый, светлый, идеальный. Не прошло и минуты, как в комнату ворвались люди — судя по форме, королевская стража. Двое первых попытались схватить Юри прямо с постели. Сонный Виктор, ничего не понимая, кричал: «Стойте! Подождите!». Вскинув руку, Юри создал вокруг себя заклинание недосягаемости, но стражники продолжали напирать. Он медлил с применением боевой магии. Всё же эти люди служили Виктору. — Что вам нужно? — Да, объяснитесь перед принцем! — воскликнул Виктор. — Колдунам во дворце не место, — сказал самый яростный из мужчин. — Магия — зараза, которая со временем распространится на всех нас, а мы и не заметим. — Мне от вас ничего не нужно, — попытался оправдаться Юри. — Я уйду поутру и никогда больше не вернусь. — Но!.. — начал возмущаться Виктор. — Вот и принца уже околдовали! Не должен был король позволять проходимцу колдовать во дворце! — Я не околдован! — сказал Виктор, вскинув подбородок. — Прекратите этот бардак! Я вам приказываю! — Извините, Ваше Высочество, но вы не в себе. Покончив на этом с разговорами, стражники совершили ещё одну попытку нападения. Юри мог бы распылить их, убить одной мыслью, но не сделал этого. Не мог показать себя таким перед Виктором. Подойти к Юри не получилось, и тут они схватили Виктора, пытаясь отволочь подальше. У Юри потемнело в глазах. Те двое, что держали Виктора, отлетели в стену, прямо в огромное зеркало. Во все стороны дождём разметались осколки. После треска раздался страшный хруст. Мужчины медленно оседали на пол. Некрасиво оседали, как сломанные куклы. Их головы были расположены по отношению к телу под жутким, неестественным углом. Он только что убил человека, двух, понял Юри. Пытаясь совладать с этой мыслью, он попутно боролся с приступом тошноты, подступающей к горлу. Едва дыша, схватился за полог кровати в поисках опоры. Из последних сил он усыпил остальных, стараясь обойти чарами Виктора, но тот тоже начал клевать носом. Всё, блаженство кончилось. Рано или поздно счастье подошло бы к концу в любом случае. Получилось, что рано.***
По какой-то неведомой причине Юри не исчез сразу же после происшествия. Наверное, дабы убедиться, что с Виктором всё хорошо. Король Яков был строг, но справедлив. Об этом знали все в Срединном Королевстве. Но Юри всё равно боялся. Не плахи и не костра, а изгнания и позора, отсутствия Виктора в своей жизни. Это было так жестоко со стороны судьбы — подарить величайшее счастье и тут же отобрать. Стоя перед королём в тронном зале, Юри думал о том, что нужно было бежать, пока была возможность. — Юри спас мою жизнь, — сказал Виктор отчиму. — Эти изменники хотели убить его и были готовы причинить вред мне. Виктор весь состоял из уверенности, добра и тепла. Не поверить ему было невозможно. И король поверил. — Изменники будут казнены, — ответил Яков. — Никто не имеет права трогать принца без его позволения, какими бы целями они ни руководствовались. Колдун, ты дважды спасал жизнь принца. — Ваше Величество, вы спрашивали, чего я хочу за спасение Его Высочества Виктора? — решился Юри. — Отпустите этих людей, прошу вас. Пусть идут с миром. — Хорошо, пусть идут, но чтобы ноги их в Королевстве не было. Виктор лучился счастьем. Юри снова не мог поверить, что он тому причина.***
Юри хотел уйти скорее, несмотря на милость короля. Он и так собирался, а уж теперь, когда Виктор видел, на что он способен… Нужно было бежать — это Юри умел лучше всего. Вот и губы от тёмных заклинаний снова почернели. Интересно, конечно, что там будет с упавшим на землю Солнцем, но чтобы узнать, нужно было остаться ещё ненадолго. Ничего, потом у Пхичита спросит. Вроде бы всё было в порядке. Во всяком случае, на улице снова стало светло. Виктор нагнал Юри у самых ворот. Впопыхах накинутый камзол и длинные, раскинутые по плечам волосы трепал ветер. — Уйдёшь — всё равно найду. — Зачем? — спросил Юри. Он действительно не понимал, зачем он сдался прекрасному принцу. — Затем, что мне хорошо с тобой. — Вы не можете этого знать, Ваше Высочество. Вам хорошо, это правда, но лишь потому, что злые чары спали. Я вам не нужен. — Я грезил о тебе последние годы, о тебе одном. Не уходи, умоляю… И я так хочу поцеловать тебя, даже не представляешь. — Представляю, — тихо произнёс Юри. Он тоже хотел. Так хотел, что был готов упасть на землю и разрыдаться у дворцовых ворот. Впервые за долгое время, когда он отказывал себе во всём, его желания сбывались целиком и полностью. Уйти от Виктора было невозможно.***
На второй день жизни во дворце Юри встретил в обеденной зале Солнце. Мальчишку переодели в бархатный костюм пажа, так он выглядел ещё злее и недовольнее. Когда Юри вошёл и сел за длинный стол, он уплетал за обе щёки баранью ногу, словно намеревался съесть её целиком. — Как вам в мире людей? — М? — Солнце с неохотой отвлёкся от трапезы и смотрел непонимающе, потому что вопрос прослушал, слишком увлечённый мясом. — Как вам живётся среди нас? Это, наверное, не то, к чему вы привыкли. — Да уж. Не то, — сказал Солнце, вытирая рот рукавом. — Не знаю, как вы в этой помойке живёте. Ужасно. Но еда ничего так, сойдёт. — Хотите домой? Солнце нахмурился и фыркнул. Юри поймал себя на мысли, что этот мальчик напоминал ему кошку с дурным характером, которая на самом деле отчаянно жаждет ласки. — Почему ты добр ко мне? Я же проклял твоего человека. — Одиноко и больно, должно быть, дарить всем свой свет и ничего не получать взамен. — Да что ты знаешь?! — Ничего не знаю, — легко согласился Юри. — Его все любили. А меня — никто. Я не хотел, чтобы так вышло. Оно само. Нечаянно. Не подумай, что я жалею об этом или что-то вроде того, потому что этот придурок заслужил. Просто я не хочу жить с тупыми людьми на тупой земле. — Тебя здесь будут любить. Очень сильно. Солнце покраснел. С предсказаниями у Юри как-то с самого начала не сложилось, но тут не нужно было быть колдуном, чтобы понять. Будут любить как сына, как брата, а кое-кто и несколько иначе. — Ты точно не злишься? — На тебя? Нет. — Но из-за меня твой человек был несчастным, — настаивал Солнце. — Я верю в то, что ты не желал Виктору зла. — А эти ещё говорят, что у тебя сердце чёрное. Говорю же, люди тупые. Юри рассмеялся. Впервые за долгое время по-настоящему. Не верилось, что ещё пару дней назад он ненавидел Солнце всей душой. Разве можно его такого было ненавидеть. — Раз ты теперь один из людей, у тебя должно быть человеческое имя. Как ты хочешь, чтобы тебя называли? — Юрий, — сказал Солнце, коверкая где-то им услышанное. — Но это моё имя, — возразил Юри. — А теперь моё. Я забираю его у тебя. — Люди так не делают. — А я не человек. Мне можно. И Юри не поспорил. Пусть. Ему ничего было не жалко, даже имени.***
С Виктором они много гуляли и ещё больше разговаривали. Виктор учил Юри танцевать, что получалось на удивление хорошо. Юри показывал Виктору простенькие заклинания, и он теперь тоже мог сделать из ничего цветочки, снежинки, облака. Иногда к ним присоединялся Кристоф, который так и не уехал пока восвояси, Юрий, который делал вид, что ему их компания противна, и Отабек, который якобы их охранял, а не стремился проводить время с Юрой. Раньше Юри сторонился людей. Теперь же ему было приятно их общество. Всё дело в Викторе, конечно же, рядом с ним всё стало хорошо и приятно. Особенно то, что происходило, когда они оставались наедине. Юри плавился от каждого украдкой сорванного поцелуя, от как бы невзначай случившихся касаний. Виктор любил подкараулить, затащить за колонну и целовать в шею мягкими губами до головокружения. Юри смущался, но позволял. Он немного боялся, что узнает король Яков, но отказать Виктору никак не мог. Когда они оказались в комнате Виктора, почти раздетые, разгорячённые долгими поцелуями, и вот уже готовые пойти дальше, Юри попытался отстраниться и сказал: — Я никогда… — Я тоже, — перебил его Виктор. Поверить в это было сложно, но Юри поверил. — А что ты так удивляешься? Я с шестнадцати лет был заколдован. Юри боялся того, что он не знал, что нужно будет делать, или ничего не почувствует, но все опасения — пустое. Жар окутал всё тело, стоило только Виктору прикоснуться. Были заклинания, для которых требовалось семя, и Юри стыдливо доставлял себе удовольствие, после неизменно ненавидя себя за то, что порочил Виктора своими грязными фантазиями. Но чтобы его трогал кто-то другой, об этом Юри никогда всерьёз не думал и не представлял. Да не просто трогал, а по-настоящему этого хотел, старался сделать хорошо. Юри умирал и заново рождался под этими руками — красивыми руками с длинными пальцами, никогда не видевшими работы. Горел под жарким ртом. Извивался, дёргался, уже даже не пытался сдерживаться. Трогал Виктора везде, куда может дотянуться, гладил, растирал, целовал. Сначала было больно. Потом было больно тоже, но Юри перенёс столько на своём пути к Виктору, что это казалось сущей мелочью, не стоящей упоминания. Он даже не пытался убрать неудобство с помощью магии, потому что хотел ощутить всё, ничего не упустив. Он так давно ничего толком не чувствовал, закрывшись от мира людей. Виктор, казалось, тоже задыхался вместе с ним, ловил воздух широко раскрытым ртом, как будто перед тем, как нырнуть на глубину. Юри до конца не мог поверить, что бывает так приятно, так сладко, да это ещё и можно было разделить с другим человеком. Он не мог думать, хотел бы сосредоточиться и запомнить всё до последнего стона, каждую капельку пота у Виктора на шее, которую можно было слизнуть, но мысли будто ветром выдувало. Осталось только неземное блаженство, в котором можно было раствориться и забыться. — В следующий раз обязательно… — сказал Виктор, не переведя дыхания, — наоборот сделаем. — Нет! Не надо наоборот. — Как же не надо? Я хочу узнать и почувствовать тебя всеми возможными способами. И вообще, я столько упустил в жизни — нужно наверстать. Хочу попробовать всё. Это «всё» из уст Виктора звучало угрожающе, но Юри ради его удовольствия на всё был готов, хоть наизнанку вывернуться. Ему стало страшно от груза ответственности, оттого, что Виктор хотел отдаться ему весь, целиком, страшно, насколько полным в тот момент казалось счастье.***
Юри написал письма Пхичиту и Минако, решился впервые навестить родителей. Виктор поехал вместе с ним, потому что ни на секунду не хотел оставлять. Мама с папой, да и Мари тоже поначалу смущались именитого гостя, но быстро нашли общий язык с Виктором и на третий день уже, казалось, любили его сильнее, чем родного сына и брата. Пока они отсутствовали, во дворце произошли изменения. Король Яков и королева Лилия, имевшие слабость к сиротам, попадающим к ним во дворец, усыновили Юрия. Он ходил хмурый, насупленный и вроде как недовольный, но светился так ярко, что слепило глаза. Отабек рядом с ним не светился в прямом смысле этого слова, но тоже, видно, счастлив был до неприличия. Юри вернулся с тяжёлым сердцем. Он знал, что Яков относился к нему неплохо, потому что был благодарен за спасение пасынка, но надеяться на то, что ему будет позволено остаться навсегда, было глупо. А Юри не знал, что ему теперь делать со своей жизнью, если в ней не будет Виктора. Каждая секунда, проведённая вместе, могла быть последней. Юри жил в ожидании того, что всё в одночасье прекратится. — Так, — сказал Яков во время ужина, в первый вечер после возвращения Юри и Виктора в столицу. — Сколько ещё будем по углам обжиматься? Юрий высунул язык, показывая насколько противен ему этот разговор, за что Лилия погрозила ему пальцем. А у Юри всё внутри обмерло. Вот и настал тот момент, когда его с позором выгонят за дворцовые ворота. — Сколько нужно, столько и будем, — ответил Виктор, сжимая руку Юри под столом. — Свадьбу когда играть будете?! Юри недоумевал: а что, так тоже можно? Неужели ему будет позволено такое счастье? — Когда посчитаем нужным, — резко сказал Виктор. — Я готов, — Юри не успел остановить эти слова перед тем, как они сорвались с языка. Взгляд Виктора зажегся ярче самого Солнца, которое сидело с противоположной стороны стола и недовольно пыхтело. — Правда? — Конечно. — Тогда я тоже готов. — Наконец-то, — сказал Яков, — а то смотреть на вас невозможно. — Ага, фу, — согласился с ним Юрий. Юри казалось, что он попал в сказку. После церемонии обручения, на которой Юри чуть ли не руками придерживал сердце, чтобы не выпрыгнуло из груди при взгляде на сияющего улыбкой Виктора, они шли по площади под заклинанием невидимости, старательно избегая горожан, чтобы ни с кем не столкнуться. Просто гуляли. Юри с опаской думал, что совсем скоро это будут и его подданные тоже. Он будет отвечать за этих людей, помогать им, выслушивать пожелания и исполнять просьбы, а также наказывать, когда ничего иного не останется. Справится ли он? Сможет ли? Рядом с Виктором всё сможет. Им вдвоём всё было под силу. К тому же король Яков и королева Лилия пока не собирались на покой, они были бодры и полны сил — пытались приучить к жизни во дворце строптивое Солнце. Когда они проходили мимо базара, Виктор вдруг выпустил руку Юри из своей и направился куда-то. Юри хотел окликнуть его — разделяться не лучшая идея, но потом увидел, что привлекло внимание Виктора. На камнях, прямо посреди дороги, сидела маленькая девочка в крестьянском платье и плакала, баюкая разбитую коленку. Виктор сел на корточки рядом с ней и легонько дотронулся пальцем до раны, которая затянулась прямо на глазах. Девочка удивлённо взглянула на свою ногу, а потом засмеялась. Виктор подмигнул ей. У Юри сердце щемило от нежности. Когда Виктор с на удивление серьёзным лицом подошёл к нему, говорить не получалось из-за комка, вставшего поперёк горла. — Юри, я уже некоторое время хочу поговорить с тобой кое о чём, — голос тоже был предельно серьёзным. — Да, конечно. Я внимательно слушаю. — Как ты смотришь на то, чтобы после свадьбы не оставаться во дворце, а отправиться помогать людям в нашем королевстве, да и в соседних, если хватит сил? Я могу лечить, ты вообще всё можешь. Мы могли бы сделать много хорошего… Если ты не хочешь, я пойму. Это ничего страшного. — Король Яков будет в ярости, — неуверенно сказал Юри. — О да! — радостно согласился Виктор. — Но у него теперь есть Юрий. — Это точно. С Юрием не соскучишься. — Ну так что? Если тебе нужно время, только скажи. — Нет, Виктор, мне не нужно время. С тобой — хоть на край света. Юри и сам не хотел всю жизнь просидеть во дворце на троне, но считал раньше, что раз Виктору предначертано быть королём, то ничего уж тут не попишешь, и смирился с этим. Но они с Виктором — одно целое, думали одинаково, хотели одного и того же. Так что, край света, крепись, они едут! Край тьмы, кстати, тоже крепись. Они ничего не пропустят, везде побывают!***
В день свадьбы принца Виктора и колдуна Юри молодожёнам ярче яркого светило Солнце.