Tale as old as time...

23 октября, Растущая Луна Вавилония никогда ещё не знала такого экономического и культурного расцвета, как при правлении великого царя Навуходоносора. Ведение войн только увеличивало богатство государства и обеспечивало Вавилон даровым рабским трудом, который, по сути, стал фундаментом для строительства царства. Доказательством этому служат современные археологические раскопки, на которых побывал мой отец. Он с придыханием рассказывал мне, что на самом севере Вавилона Навуходоносор повелел соорудить знаменитый парк ″Висячие сады Семирамиды″, ставший одним из чудес света, потому что его жена скучала по своей родине. По легенде великому царю были вручены ключи всевластия самим Господом, чтобы он мог возвыситься и привести свой народ к процветанию и богатству. Однако, несмотря на величие этого правителя, был у царя Нововавилонского царства секрет, определяющий, КЕМ он являлся на самом деле. Навуходоносор не был человеком. Об этом свидетельствует книга пророка Даниила, в первой части которой описываются жизнь пророка и современные ему события в вавилонском и мидо-персидских царствах. Отец часто читал мне её, поэтому Ветхий Завет я знаю лучше всего. Мой взгляд скользит по стопке книг на столике передо мной, которые я только что взял в библиотеке. Не бог весть, какие издания, но всё же я люблю перечитывать знакомые с детства строки, как будто в моей голове вновь оживает тихий и вкрадчивый голос отца. Моя рука сама собой тянется к потрёпанному кожаному переплёту с золотым теснением и открывает четвертую главу книги пророка Даниила. ″…Ещё речь сия была в устах царя, как был с неба голос: „тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твоё с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времён пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и даёт его, кому хочет!“ Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучён он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него — как у птицы. По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвёл глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего, восхвалил и прославил Присносущего, Которого владычество — владычество вечное, и Которого царство — в роды и роды…″ Я закрываю книгу и долго смотрю прямо перед собой в пространство. То, что дало великому царю небывалую силу, в Библии описывается, как проклятье, от которого он излечивается, отрекаясь от язычества, обращаясь к иудейской вере. Как-то я спросил отца: ″Отчего люди считают проклятием дар, делающий царя отличным от других?″ И он ответил мне в своей привычной тихой манере: ″Оттого, что люди никогда не смирятся с тем, что на свете есть вещи неподвластные их пониманию. Эти вещи обречены носить клеймо тьмы до скончания времён, обретая форму зла. Однако не зло будоражит их умы, а собственный страх перед бездной под ногами, именуемый Смертью. ″ Так считал мой отец… ″Всегда помни, что смерть ходит рядом″. Я знаю это. Я помню. Смерть — самое жестокое и пугающее проявление природы. Она охотится за всеми живыми существами, населяющими нашу планету. Смерть — это судьба, и отрицать или клеймить её злом — есть проявление величайшей глупости на свете, потому как мы все рождаемся, чтобы когда-нибудь умереть. И абсолютно нет никакой разницы, в какой форме придёт она за нами — застигнет ли внезапно в постели родного дома или отразится в зрачках убийцы… Смерть — это ничто, она делает нас вновь ничем, обнуляя и возвращая туда, откуда мы на самом деле пришли. И это знание единственное, что способно по-настоящему закалить наш дух. Потому как только при осознании и принятии смерти, можно обрести истинную свободу любому человеку, несмотря на происхождение. Однако человек слеп, слишком горд и беспечен, считая себя вправе делить мир на чёрное и белое, и давать имена явлениям, о которых он не имеет никакого представления. Это понимал великий царь Навуходоносор, это понимал мой отец, это понимала моя мама, а теперь это понимаю и я. Тяжело вздыхая от внезапно нахлынувших на меня воспоминаний из детства, я отпиваю ароматный кофе из белой фарфоровой чашки и убираю книги в сумку, устало откидывая густую чёлку со лба. Это происходит вновь… Я опять чувствую голод… Он коварно подкрадывается через слабость и лёгкую дрожь в руках, делая меня рабом своих инстинктов. Время снова не на моей стороне… Неожиданно ко мне подходит девушка, ставит передо мной стакан с карамельным латте и начинает смущённо говорить о том, что она давно наблюдает за мной и хотела бы познакомиться поближе. Девушка робко улыбается мне, нерешительно теребя край своей блузки. Она хорошенькая с этим нежным лицом в форме сердечка и большими серыми глазами. Румянец окрашивает её щёчки в трогательный розовый цвет. У неё великолепная фигура, но всё, о чем я могу думать в этот момент — какова её плоть и кровь на вкус. Я смотрю на её шею, где так маняще бьётся пульс её жизни и чувствую, что ладони покрываются липким потом, а во рту начинает вырабатываться слюна. Я резко отвечаю девушке, что не настроен знакомиться с ней ближе, и замечаю, как её безоблачная улыбка разочарованно увядает. Чтобы подчеркнуть, что разговор окончен, я резко встаю из-за стола и направляюсь к выходу небольшого кафе, находящегося неподалёку от колледжа Джубан. На моё место тут же садится пожилой господин с подносом сладостей. Я слегка принюхиваюсь — от него чувствуется тошнотворный запах болезни и стариковской мочи. Его плоть пахнет тленом и начавшимся разложением, пусть даже сам пожилой господин отрицает собственное умирание. Какой потрясающий контраст — два человеческих существа, но такая разная судьба. Одна пахнет сладко и желанно, а другой кисло и вызывает отвращение. Я морщусь от запаха и поспешно покидаю кафе, бросая рассеянный взгляд на девушку, которая продолжала с тоской глядеть мне вслед. Глупый маленький кролик. Знала бы она, что только что избежала смерти, не стала бы так на меня смотреть… Оказавшись на улице, я быстро смешиваюсь с толпой. Как же мне одиноко бродить среди этих зомбированных и делать вид, что я ничем не отличаюсь от них. Я пытаюсь вглядываться в лица прохожих, стараясь уловить своих братьев по крови. Но тщетно… Об этом предупреждал мой отец, что так будет, пока я не встречу ЕЁ, и тогда моя планета потеряет привычную орбиту и ринется со всей скоростью к новому Солнцу. К новому смыслу жизни… Но пока я бреду в одиночестве и думаю о ней, единственной, кто имеет для меня значение… Моей несравненной фее с белокурыми волосами и глазами бездонной синевы… Все идёт, как нужно… Я улыбаюсь…

***

— Так что скажешь, Усаги? — голос Минако вернул меня в реальность. Я оторвала взгляд от книги и посмотрела на вопросительные лица моих подруг и мистера Нефрита Сайто. Мы впятером сидели в его кабинете, куда он пригласил нас зайти после занятий, предлагая обсудить организацию Осеннего Фестиваля. Дело в том, что наша великолепная пятёрка состояла в студенческом оргкомитете, председателем которого являлась Рей. Не то, чтобы я была фанатом организовывать социальную студенческую жизнь, но поскольку моим подругам это нравилось, под их совместным напором пришлось стать активным участником и мне. Таковы уж были негласные правила нашего маленького товарищества — один за всех, и все за одного. Мои подруги просто горели энтузиазмом, когда речь заходила об организации чего-нибудь во имя чего-нибудь. Я всегда была в полном восторге от их решимости и целеустремлённости. Глядя на них, я тоже заражалась этим огнём. Однако после того, что произошло между мной и Ятеном в субботу, все эти разговоры стали выглядеть пресновато. Ничто больше не занимало мой ум и чувства, как этот чёртов белобрысый. — Так что вы думаете, мисс Цукино? — повторил вопрос Нефрит Сайто, нарушая тишину затянувшейся паузы. Я перевела взгляд на мистера Сайто, как будто удивляясь тому факту, что он находился прямо передо мной и явно ждал от меня какой-то реплики в ответ. Его кабинет был той самой декорацией, которая как нельзя лучше оттеняла привлекательность молодого мужчины. Чистые поверхности, аккуратно расставленные книги на полках, репродукции картин в стиле Пита Мондреана вместе с дипломами и сертификатами на стенах — все сияло яркой холодностью и свежестью. Мне было несколько неуютно находиться в такой стерильной чистоте, и поэтому я не сразу нашлась что ответить. — Э-э-э… простите, мистер Сайто, я немного потеряла нить беседы… — Да, ты же вовсе и не слушала, Усаги! — укоризненно воскликнула Минако, закатив глаза. Она ловко выхватила у меня книгу из рук и уставилась на название. — ″Пумы и всё о них″ — прочитала блондинка, и недоверчиво на меня посмотрела. — С каких это пор ты добровольно ЧИТАЕШЬ нечто, кроме комиксов?! — А что мне уже интерес нельзя проявить?! — ответила я, резким движением руки возвращая себе книгу назад. — Я пытаюсь выяснить, насколько дикие животные могут поддаваться дрессировке и идти на контакт с человеком. — И это обязательно нужно делать именно во время важных обсуждений? — с вызовом бросила Рей, сверля меня своими тёмными глазами, в которых уже начинало клокотать раздражение. — Ты же знаешь, что Осенний Фестиваль — один из самых важных и ожидаемых событий учебного года, и если мы не подготовимся должным образом, праздник просто будет испорчен! — Порой жажда открытий застаёт нас в самый неподходящий момент, мисс Хино, — примирительно сказал мистер Сайто, когда я уже хотела показать Рей язык. — Главное, чтобы эти знания не нанесли большего вреда, чем принесли пользы. — Он повернулся ко мне, и его синие глаза стали необыкновенно серьёзными. — Надеюсь, мисс Цукино, вы интересуетесь подобным вопросом не с целью проверить его на практике? — Нет… я просто чисто теоретически… — пробормотала я, явно смущённая этим пронзительным взглядом. — Это хорошо, — вздохнул Нефрит Сайто, откидывая назад свои великолепные каштановые волосы. — Дикие животные, особенно хищные кошки, крайне непредсказуемые, бесшумные и невероятно сильные существа. С ними всегда нужно быть на чеку, и никогда не поворачиваться спиной. Вступать в контакт в зоопарке или в дикой природе крайне не желательно… — Просто поразительно, что вы знаете столько о хищных кошках! — воскликнула Минако, ослепительно улыбаясь преподавателю медовой улыбкой. — Мой опыт помогает мне многое знать, мисс Айно, — пожал плечами Нефрит Сайто. — Ведь я профессионально увлекаюсь охотой. Не зря же полиция попросила меня и ещё нескольких парней прочесать лес в поисках кошки-людоеда… — То есть вы до сих пор считаете, что во всём виновата хищная кошка? — спросила я. — У меня нет никаких сомнений по этому поводу, мисс Цукино. И у полиции, насколько мне известно, тоже… — Вы такой смелый, мистер Сайто! — проворковала Минако, и её улыбка стала откровенно провоцирующей. — Смелость здесь не причём, мисс Айно, — пожал плечами молодой мужчина. — Просто я хорошо знаю, на что способен голодный хищник, если ему повстречается беззащитная добыча. Поэтому в лес я хожу только с ружьём и никогда не теряю бдительность… особенно если речь идёт о кошке… В большинстве случаев она подкрадывается незаметно и бесшумно обрушивается на добычу, хватая её за горло. Ни криков, ни стонов вы не услышите, потому что жертва, возможно, не успевает даже понять, что с ней произошло… ″…не успевает понять, что с ней произошло″. Я представила последние секунды жизни Нару, как кровь могла выплеснуться из её разорванного горла… она залила всё кругом…да, наверное, это было быстро, но для Нару эти мгновения показались настоящим адом… — Но почему тогда крупные кошки содержатся в зоопарках и выступают на арене цирка, если они столь опасны? — вновь спросила я Нефрита Сайто, отгоняя от себя кровавые видения. — Если говорить о зоопарках и дрессировке животных, то в этом тоже есть определённая доля риска, мисс Цукино, — ответил преподаватель. — Если желаете, я могу найти и показать вам сводку происшествий о нападении больших кошек на сотрудников зоопарков и цирков по всему миру. И эти цифры, а вы прекрасно знаете из моего курса, что статистика не терпит приблизительности, показывают одну единственную истину — люди слишком быстро теряют бдительность, забывая, что перед ними один из самых коварных хищников планеты, и начинают думать, что крупная кошка, если она выказала расположение один раз, навсегда останется ласковым зверьком. Единственное, что может заставить её забыть инстинкт охотника и начать уважать вас по-настоящему — это осознание, что вы гораздо опаснее и сильнее, чем она сама. И вновь я вспомнила субботнее приключение, когда Ятен ловко приручил пуму, делая её ласковей котёнка. ″Большая кошка будет по-настоящему уважать, если осознает, что вы гораздо опаснее и сильнее, чем она…″ — вновь пронеслись в моей голове слова мистера Сайто. Опаснее, чем крупная кошка? Может ли Ятен быть опаснее? ″У меня особая связь с кошками…″ ″Пока я рядом, тебе нечего опасаться…″ — услышала я тихий голос, от которого у меня поползли мурашки, и закружилась голова. Я хотела задать мистеру Сайто ещё один вопрос, но не успела, так как дверь его кабинета неожиданно раскрылась и в помещение вплыла Сэцуна Мэйо. — Неф, я тут хотела… — начала она, но заметив нашу пятёрку, тут же умолкла, и её лицо приобрело знакомое строгое выражение. — Входите, Сэцуна, — улыбнулся Нефрит Сайто. — Мы с девушками обсуждали приготовления к Осеннему Фестивалю и сошлись на том, чтобы выбрать тематику Хэллоуина, а так же сделать маскарад. — Звучит замечательно, — сдержанно улыбнулась она. Казалась, мисс Мэйо была искренне рада за всех нас, но улыбалась она только Нефриту Сайто. Молодая женщина была одета в красивое чёрное платье-футляр, что выгодно подчёркивало её стройную фигуру и длинные ноги. Никогда, сколько себя помню, я не видела мисс Мэйо в платье. Обычно она носила брючные костюмы, а теперь вдруг это платье… Мой пульс участился. Я не знала, ЧТО со мной происходило, но глядя на двух преподавателей, мой мозг внезапно пронзила вспышка интуитивной догадки. Нефрит Сайто спал с Сэцуной Мэйо. Об этом мне поведал язык их тел, взгляды, которыми они обменялись, улыбки и немой диалог, понятный лишь им двоим… — Ну, не буду вас отвлекать, — сказала мисс Мэйо, разворачиваясь к двери. — Сэцуна, вы ничуть нас не отвлекаете. Мы УЖЕ все обсудили с нашим оргкомитетом. И вновь повисла пауза. — Тогда мы, наверное, пойдём… — нервно хихикнула Рей, убирая свой блокнот и ручку в сумочку. Остальные девочки тоже торопливо засобирались, стараясь не смотреть на преподавателей. Собрав свои вещи, я рассеянно скользнула взглядом по лицу Мако, и неожиданно вздрогнула. Всегда такое безмятежное лицо моей подруги было просто перекошено от злобы, когда она смотрела на Нефрита Сайто и Сэцуну Мэйо. Я заметила, что её правая рука с силой сжалась в кулак так, что сквозь тонкую фарфоровую кожу проступили жилы. Я хотела было подойти к ней, но Мако бросилась вон из кабинета с быстротой молнии, на ходу опрокидывая стул, прежде чем я успела окликнуть её по имени. — Похоже, наши преподы времени зря не теряют! — хохотнула Минако, едва мы оказались в коридоре. — Нет, ну и как вам ЭТО? Похоже, броня нашего синего чулка мисс Мэйо, наконец-то дрогнула! Видели, во что она вырядилась?! И как ей удалось захомутать самого Нефрита Сайто, ума не приложу! — Меня больше заботит, что Мако убежала. Мы должны её поддержать! — сказала Рей. — Ой, Мако, перебесится, забудет Нефрита, и переключит своё внимание на новый объект несчастной любви, быстрее, чем вы думаете! — закатила глаза Минако. — Мне, кажется, тут на лицо уже клиника! Флиртовать с таким мужиком одно, а любить так вообще сущий геморрой для психики! — Не все, знаешь ли, обладают способностью спать с парнями, а на следующий день забывать, как их зовут! — ядовито заметила Рей. — Ой, ты то уж монашку из себя не изображай, мисс ″я-спала-всего-с-двумя-парнями-но-бессовестно-вру″! — парировала Минако, отчего лицо Рей вспыхнуло. — Такие, как Нефрит Сайто недосягаемы, как болотные огни. Никогда не знаешь, что у них на уме — продолжила рассуждать Минако. — К ним всегда будут слетаться женщины, словно мухи на мёд. И каждая будет верить, что ей-то уж точно светит. Взять хотя бы Нару. Хоть о мёртвых не принято говорить плохо, но она ведь тоже до последнего верила, что ей удастся заполучить Нефрита, и даже опустилась до того, что полезла в его палатку! Сердце ёкнуло. Я удивлённо уставилась на Минако. — Что Нару делала в палатке мистера Сайто? — Видимо, хотела дождаться его и сделать сюрприз, если ты понимаешь, о чём я, — хихикнула Минако. — В тот день перед трагедией, когда ты, Усаги, дежурила по кухне, а все были увлечены состязанием по футболу на поляне рядом с лагерем, я видела, как Нару тайком проникла в палатку Нефрита Сайто, а потом её оттуда полуголую за волосы вытащила Мако. — Что?! — потрясённо воскликнула я. — Почему ты об этом ничего не рассказала?! — А что в этом такого? — пожала плечами Минако. — Ну, перепили девки… ну, сцепились за мужика, который нравится обеим. И потом, я видела, что они поговорили и разошлись, каждая своей дорогой… к тому же, после всего, что случилось было уже не до того… — А ты видела, куда пошла Нару после? — Нет, — покачала головой Минако. — Она вообще куда-то исчезла. А потом ночью случилось несчастье… — Почему и Мако ничего не рассказала нам о ссоре с Нару? — задумчиво проговорила я, глядя в пространство перед собой. — А зачем ей вообще рассказывать о таком? — хмыкнула Минако. — К тому же, я уверена, что её до сих пор терзает чувство вины. Вы же её знаете… — Всё это выглядит странно… — пробормотала я, обдумывая слова подруги. — Ой, только не начинай снова строить мифические догадки, относительно того, что случилось с Нару! — закатила глаза моя подруга. — Сейчас начнёшь ещё и Мако подозревать… — Мина, я просто хочу понять, что там случилось и всё… — С Нару и Умино случилось то, о чём все и так знают! — резко ответила Минако. — И чтобы окончательно поставить в этом деле точку, я специально раздобыла у Катарины результаты экспертизы шерсти, найденную на телах Нару и Умино. Моя подруга открыла сумку, достала оттуда пару распечаток и передала их мне. — Ничего не понимаю, — ответила я, пробегая глазами листок с диаграммами и словами, которые мне ни о чём не говорили. — Дай посмотрю… — спокойно сказала Ами, протягивая руку. Я отдала ей экспертное заключение и стала с придыханием ожидать вердикта. Поначалу Ами ничего не говорила, а лишь внимательно изучала написанное. — Можешь пропустить всю эту мудрёную писанину, — заметила Минако. — Заключение о том, кому принадлежит шерсть написано внизу… — Да я вижу, — кивнула Ами. — С тела Нару шерсть принадлежит животному Panthera uncia, а с тела Умино Panthera pardus… — Что это значит? — удивлённо спросила я. — Что это за животные? — Panthera uncia — это снежный барс*. А Panthera pardus — леопард**. Когда я скачала заключение с компьютера Катарины, я просто загуглила латинские названия, чтобы выяснить с кем мы имеем дело — пояснила Минако. — Теперь вы видите, что ничего необычного в этих смертях нет. На Нару и Умино напали обычные леопарды. — Да уж, хоть леопарды и обычные… необычным кажется другое… — пробормотала Ами, продолжая разглядывать заключение на листах бумаги. — Что же в этом необычного такого? — сморщилась Минако. — А то, что леопарды не водятся в наших лесах, — ответила Ами. — Снежный барс — вообще исчезающий на планете вид. Из-за постоянного браконьерства его численность катастрофически сокращается… Эти животные имеют охранный статус, потому что снежных барсов осталось всего около пяти тысяч особей… Ареал обитания обоих хищников тоже разный! Снежный барс населяет центральную и южную Азию, а леопард горные области Африки и Восточную Азию. Каким же образом эти животные, которые и в дикой природе не встречаются, могли попасть в наш лес? — Ну и что! — пожала плечами Минако. — Вы забываете, что дело ведёт Интерпол, а Интерпол работает с международными преступлениями. Леопарды могли попасть в наш лес очень даже просто — их могли транспортировать куда-то для перепродажи на чёрном рынке, а животные могли просто убежать, осесть здесь и совершить нападение на Нару и Умино. Не зря же полиция попросила охотников прочесать лес! Думаете, они будут отстреливать всех пум, которых встретят на своём пути? Как бы ни так! Они ищут леопардов, а Катарина расследует дело о незаконной добыче с целью перепродажи диких животных. Об этом умалчивают по вполне естественным причинам — не хотят поднимать шумиху, чтобы не спугнуть преступников. — Звучит вполне логично, — согласилась Ами. — А я о чем говорю? — хмыкнула Минако. — Да, логично! А пятьдесят восемь лет назад студенты тоже пропали из-за сбежавших от браконьеров леопардов? — вмешалась я. — Да, при чём здесь вообще смерть Нару с Умино и пропавшая группа профессора Кима?! — взорвалась Минако. — Все дело в запахе! — парировала я. — Запах роз и ржавчины связывает оба этих происшествия, неужели ты не видишь? — Это ТЫ не видишь, Усаги! — зашипела блондинка. — Не видишь реального положения вещей и пытаешься убедить всех в каком-то бреде о существовании мифической связи между происшествиями протяжённостью в пятьдесят восемь лет, обвиняя во всем Ятена! — Это не бред, Мина! — напряглась я — Если не бред, тогда твоё желание повесить всё на Ятена, можно объяснить только одним положением вещей, — отчеканила блондинка, и её глаза сузились настолько, что стали напоминать щёлочки. — Ты втюрилась в него по уши, но оттого что у тебя уже есть парень, пытаешься таким образом отгородиться от правды, обвиняя его во всех грехах. Виноград всем хорош, но зелен? Так получается, подруга?! Её слова такие резкие заставили меня застыть на месте. Темнота в слабоосвещённом коридоре превратила волосы Минако в тусклую солому. Она походила на какую-то странную копию самой себя. Странное существо, чьи васильковые глаза смотрели куда-то внутрь меня с неприязнью и осуждающе. — Так что же на самом деле с тобой происходит, Усаги? — негромко спросила Минако, продолжая буравить меня своими пронзительными глазами. Я отступила на шаг назад, опуская голову, не в силах выдержать такого напора. Ответить на её вопрос было выше моих сил… На протяжении долгих лет я делилась с девочками своими тайнами, переживаниями и сомнениями. Мы многое знали друг о друге… Но что-то изменилось с тех пор, когда я могла спокойно рассказать им обо всём на свете. Ятен Коу изменил ЭТО во мне. Ами, Рей и Минако молча смотрели на меня, ожидая возмущения, лжи, правды, эмоций… Чего угодно… Но я не смогла это сделать. Даже выдавить из себя чёртову фальшивую улыбку. Я просто развернулась и побежала прямо по коридору прочь от них, спасаясь от повисшего над моей головой вопроса, как от самого безобразного чудовища на свете…