Победитель

В комнате с пушистым ковролином было на несколько градусов жарче, чем в других помещениях квартиры и штаба в целом. Возможно, из-за усиленной работы встроенных в стены электрообогревателей, а возможно и из-за сгустившегося в воздухе напряжения. Лунный диск с любопытством заглядывал в большое незанавешенное окно, бросая блики на пол, стены, мебель… На просторной застеленной кровати среди обилия мягких подушек наблюдалась растрёпанная сутулая фигура. — Больше нет смысла скрываться, B. Ниа доложил мне, что ты здесь. Из темноты вышла ещё одна сгорбленная фигура, попадая в объятия лунного света. Теперь её можно было разглядеть. — Верно, — голос молодого человека, ранее таившегося в темноте, можно было сравнить со звуком трения пенопласта о стекло — также резал слух. Фигура сидящего на кровати человека дёрнулась, едва уловимо глазу. — Если бы я сейчас не показался тебе на глаза, ты бы подумал, что разговариваешь сам с собой? — в свете луны его взгляд кроваво-красных глаз выглядел ещё более зловещим. Он прожигал насквозь наблюдаемого им человека и хранил в себе столько всепоглощающей чёрной ненависти, что можно было бы подумать, что от этого его глаза приобрели такой роковой цвет. Человек на кровати повернул голову в его сторону. На его лице на долю секунды промелькнуло омерзение, но привыкший тщательно скрывать свои эмоции, контролировать себя и действовать рационально, превращаясь практически в «ходячий процессор», он утаил это чувство от гостя, маскируя мнимой заинтересованностью и ожидая продолжения. Выдёргиваемый из темноты лунным светом, молодой человек закусил указательный палец, и явно не по привычке: слишком открыто бросалась в глаза явная демонстрация. Он провоцировал. Он бросал вызов. Но в глазах сидящего напротив него человека не отразилось теперь ни доли интереса. Он повернул голову к окну. — Значит, за мной следили? — прервал затянувшуюся паузу гость. — А этот малыш молодец. Надо признать, я его недооценил. — Ему восемнадцать. Он мой преемник. На какое-то время жёлтый диск луны скрылся за облаками и вся комната погрузилась во мрак. Глаза обоих давно привыкли к темноте, они могли видеть силуэты друг друга. — Он — не ты, — хриплым голосом продолжал гость. — Ты не помнишь и половины всего, связанного с нами… С Ниа. Мелло… Он помедлил. — Со мной, Эл Лоулайт. Фигура на кровати встрепенулась, снова поворачивая голову к только что произносившему его имя. Бледная луна выплыла из облака, сожалея, что, кажется, пропустила что-то очень важное, что уже не сможет узнать. — Зачем ты искал встречи со мной? — спокойно спросил Эл, не придавая голосу никаких красок. — А как ты думаешь? Алые глаза цвета любимого клубничного джема — в лунном свете они казались ещё ярче, будто фосфорные. Губы растянулись в полубезумной улыбке, обнажая зубы и, едва заметно выглядывающие, острые клыки, будто их обладатель каждый день не забывал натачивать их, так же обыденно, как проводить ритуал чистки зубов. От этого взгляда и улыбки люди обычно убегают, истошно крича. B. давно привык, это даже забавляло его. — Ты убил всех этих людей, чтобы я тебя нашёл, — в голосе Эла не было ни волнения, ни испуга. Ни-че-го. Тем интереснее было выкладывать новые и новые карты, пытаться удивлять его. В глазах B блеснул азарт. — Всё так и вышло. Почти. Но я делал это всё для тебя. А не для Ниа. Эл уловил нотки ревности. При желании B мог бы давно свернуть шею белокурому преемнику. Но тот ему ничем не мешал. B. не конкурировал с ним за место L. У него совсем другая цель. И не сделал бы он этого так же и потому, что тогда никогда не увиделся бы с L. L положил подбородок на одну согнутую в коленях ногу. — Ты не мог знать, что во время твоих активных действий с целью привлечения моего внимания я выбыл из игры. B. чуть склонил голову на бок, прикусывая теперь большой палец на смену указательному. «Ты называешь свою смерть выходом из игры? О, Эл, ты неподражаем. Тем приятнее будет тебя убивать». — Здесь в штабе меня зовут Рюдзаки, — прервал его размышления L, водя большим пальцем по нижней губе. — Пожалуйста, и ты зови меня так. Мелло и Мэтт уже в курсе. Ты и сам о них знаешь. B отбросил ненужную информацию, заостряя внимание на главном. — Рюдзаки? Рюдзаки Рю? — не в силах поверить в услышанное, переспросил B. В его глазах полыхнули озорные огоньки. — Просто Рюдзаки, — тихо ответил оппонент, приковывая взгляд к получившему недолгий отдых, лежащему на столе макбуку. Очевидно, он уже счёл разговор исчерпавшимся и хотел вернуться к работе. — Значит, так ты обращаешься со своими трофеями, Эл? — многозначительно растягивая фразу, произнёс B, засовывая руки в карманы джинс, таких же безразмерно широких, как и у объекта его бесконечной ненависти и безграничного обожания. Эл проигнорировал его выпад и тихо произнёс. — Ты позаботился о том, чтобы ни одна камера не выдавала твоего присутствия здесь. Похвально. Улыбка исчезла с лица маньяка, чтобы через мгновение появиться снова, ещё больше обнажая хищные зубы, и теперь походила на звериный оскал. Глаза ещё больше налились кровью, выдавая абсолютное безумие своего владельца. Но он должен был отдать должное Элу: никто не мог находиться с ним так долго — не выдерживал его улыбок. Сокамерник спустя десять минут, проведённых с ним, бился в конвульсиях, истекая кровью. B. смотрел на него с наигранно-детским, пугающим любопытством: сидя на корточках, склонив голову и посасывая большой палец. Вместо глаз бьющегося в агонии заключённого зияли тёмно-багровые дыры, из которых сочилась кровь. После самоубийства сокамерника, B изолировали. Он ненавидел каждый день, проведённый в одиночной камере, греясь лишь одной мыслью: освободиться и отомстить тому, кого так горячо любил и так остро ненавидел! Отомстить L! А сейчас B не верил своим ушам. Он только что похвалил его? Серийного убийцу??? Которого сам же отправил за решётку, тогда, в Лос-Анджелесе. Когда B проиграл ему. От этой мысли что-то тёмное, вязкое, непроглядное, заволокло ему глаза, превращая их в узкие красные щёлочки. Нет, B не проиграл. Он дал возможность L чувствовать себя победителем. И обязательно отнимет эту возможность, когда L будет повержен. B. усмехнулся, мысленно размышляя о своём сходстве с Кирой. Он знал, что Лайт Ягами Кира. Был на сто процентов уверен в этом. Лайт был единственным человеком, над головой которого B не мог прочесть дату его смерти. Предполагаемый Кира должен же был как-то… выделяться из простых смертных? B. не стоило труда сложить два плюс два. К тому же, Лайт — единственный, кого L подозревал как Киру В ПРИНЦИПЕ. Не считая Амане Мису… Но с ней B разберётся позже. Сейчас она не нужна и не вызывает никакого интереса. B. решил для себя, что Кира только лишь использует Киру-2, а значит, Кира-2 не представляет собой ничего особенного. Зато получив Киру-1 в союзники, поражение L будет гарантированно. B. мечтал об этом очень долгое время. Казалось, целую вечность. — Раз уж ты здесь, B… я думаю, мне пригодится твоя помощь в расследовании, — монотонно произнёс детектив, впечатывая в сознание опешевшего маньяка каждое слово. Нет, B это не послышалось. Величайший детектив века просит помощи у серийного убийцы!!! Которого, к тому же, официально признали невменяемым!!! Пси-хо-па-том! B. не заметил, что начинал смеяться всё громче и громче. Скрежущие, лающие звуки его неестественного, больного смеха отражались от стен и возвращались обратно, к склонившемуся в три погибели, сотрясающемуся в приступе жуткого смеха, человеку. Лунный свет делал эту картину ещё более жуткой. — Спасибо за доверие., Эл, — отсмеявшись, наконец сказал B, буквально выплёвывая последнее слово, будто оно было ему чрезвычайно противно. — Но неужели тебя совсем не смущает сотрудничество со мной? — Напротив. Твой извращённый ум и садистские наклонности помогут всей команде расследования понять психологию маньяка. Это поможет вычислить Киру. Эти слова были для B как пощёчина. Он медленно, почти плавно ушёл обратно в тень, подальше от лунного света. — И ты думаешь, я соглашусь? — дошёл до L приглушённый шёпот. — Я уверен в этом. И я не просил тебя. Ну конечно. L не просит, он ставит перед фактом принятого решения. Но B итак знал, что не сможет ему сопротивляться. — Конечно, — губы B привычно поползли вверх, растягиваясь в улыбку, которая, похоже, жила своей отдельной жизнью от хозяина и оттого, наверно, была такой пугающей и приводящей людей в дикий ужас: сейчас она была совершенно чужеродной на лице маньяка, глаза B источали сплошную чёрную ненависть. «Я доберусь до тебя, L. Совсем скоро доберусь», — мысленно усмехнулся B, в который раз отмечая, насколько они всё-таки похожи с Кирой. Время укреплять позиции! … Американский гангстер и гениальный хакер тоже не спали в эту ночь. Проверка правила «13 дней» была запущена, и это напрягало парней как никогда. Теперь счёт вёлся практически на минуты: в один момент они снова могут потерять L… Рюдзаки, как все его здесь называют. Мелло скривился, вспоминая выбранный Элом псевдоним. Он слишком хорошо знал того, кто называл себя Рюдзаки Рю и, несмотря на всю свою природную гениальность, не мог понять, почему их идол, скрываясь от Киры, выбрал именно этот псевдоним. Мэтт был занят тем, что проходил в ноуте очередную игру, то и дело затягиваясь находящейся у него во рту сигаретой. Пальцы уверенно нажимали на клавиши, зомби, выпучивая глаза и издавая отвратительные стоны, уничтожались один за одним. Но оба друга понимали, что это просто способ скрыть нарастающее беспокойство, попытка расслабиться, уйти на какое-то время от реальности, которой отчаянно не хотелось верить. От которой хотелось хоть куда-то убежать. Приобретённая в мафиозных кругах выдержка не подводила парней особенно часто. Разве что, Мелло — в силу его повышенной эмоциональности. Но самые сильные эмоции и переживания молодой гангстер и хакер таили глубоко внутри. И от этого легче не становилось. Отчаянно требовалось хоть как-то отвести душу. Мэтт в какое-то время остановился, нажал на паузу и бросил тёплый взгляд на Мелло. Гангстер, так и не переодевшись в предложенное ему Элом постельное: белую кофту-безрукавку и чёрные лёгкие штаны, — продолжал сидеть на подоконнике, качать ногой, глядя куда-то в темноту ночи. Он так просидел, наверное, все три часа, как они вошли в комнату и Мэтт уткнулся носом в монитор, наслаждаясь долгожданной «download…» Хакер даже не смог бы точно подсчитать, сколько сигарет он успел выкурить за это время. Мелло заметил обращённый к нему долгий взгляд рыжеволосого друга, тряхнул золотыми прядями лезущих в глаза волос, развевая лезущие в голову невесёлые мысли и поворачивая голову к Мэтту. — Ну и чего ты так уставился? У меня что, голова квадратная? Хакер тихо прыснул в кулак. Дотлевшая сигарета выскочила у него изо рта и упала на клавиатуру. Мэтт быстро взял её в руки и переложил в переполненную чашку, служившую ему пепельницей. Взгляд Мелло неожиданно потеплел, исчез лёд в глазах цвета айсберга. Очевидно, что неуклюжесть приятеля позабавила его, но выдавать колкости по этому поводу почему-то не хотелось. — Я просто подумал, что тебе не плохо было бы тоже сбросить напряжение, — Мэтт протянул блондину ноутбук, и какое-то время держал его на весу, потому что друг не очень-то спешил брать его в руки. Мелло большим пальцем указал куда-то позадь себя, криво улыбаясь. — Если я захочу сбросить напряжение — до туалета пара шагов. За десять минут управлюсь. — Да иди ты! — хакер в шутку запустил в друга подушкой, одновременно кладя комп на кровать. Гангстер поймал подушку и подложил её себе под спину, теперь прислоняясь не к холодному стеклу. — Спать будешь? — почти ласково спросил Мэтт, сохраняя игру, чтобы выключить потрудившийся компьютер. — Вряд ли, — чуть жестче чем следовало, ответил Мелло, впиваясь взглядом в царившую за окном ночь. — Всё ещё не могу избавиться от этого ощущения… Мэтт снова закурил неизвестно какую по счёту сигарету и с любопытством посмотрел на друга. — Ты всё ещё думаешь, что он может быть здесь? Мелло был уверен, что почти «животное чутьё» его и на этот раз не подводило. Поэтому, уловив нотки недоверия в голосе хакера, он надменно фыркнул. — Не один ты умеешь взламывать систему безопасности, Мэтти. Ещё я уверен, что к этому причастен Ниа. Мэтт видел, как точёный профиль его друга мгновенно исказила отчаянная болезненная ненависть. И он ничем не мог ему помочь — так было с детства. Мелло и Ниа всегда соперничали друг с другом, всегда боролись за звание «лучшего», за внимание и признание L. Это довело до самоубийства А — первого кандидата на место L, и довело до безумия изначально имеющего к этому склонности B — второго по гениальности воспитанника дома Вамми. Как бы ни хотел такой горькой судьбы другу, Мэтт не мог повлиять на него. Только быть рядом и всегда поддерживать. Он сам хоть и был весьма и весьма талантливым, мог взломать любую систему безопасности, проникнуть в любой компьютер, получить доступ ко всему на свете — не был ровней ни одному из четырёх лучших дома Вамми. И не расчитывал на что-либо, смирившись с тем, что всегда будет просто одним из выросших в приюте для одарённых детей и лучшим другом третьего по гениальности воспитанника Вамми. — Я всё-таки думаю, что нам надо лечь спать. Завтра предстоит навестить Ватари и снова работать с L, — мудро рассудил рыжеволосый хакер, вминая последнюю сигарету в переполненную окурками чашку. — И с этим… Ягами Лайтом, — недовольно фыркнул блондин, колыхнув золотыми прядями и гордо вскинув подбородок. — Не нравится он мне. Вылизанный, правильный… Точно лицемер. Мэтт зевнул и сладко потянулся, держа в руках свои любимые очки, дав наконец глазам отдых от компьютера. — Может, мы его просто плохо знаем? Лицо Мелло снова исказила кривая усмешка. В который раз друг высказывал сомнения насчёт его интуиции, которая ни разу (!) его не подводила. — L подозревал Лайта как Киру. У меня есть повод усомниться в его искренности, Мэтти, — козырнул блондин, ощущая своё полнейшее превосходство. Мэтт пожал плечами. Он не хотел ничего доказывать. Он просто хотел уже наконец лечь спать. Мелло вздохнул и решил дать другу такую возможность. Спрыгнув с подоконника и кинув подушку обратно её хозяину, он выключил свет и плюхнулся на свою кровать, в отличие от хакера, так и не удосужившись переодеться. … Лайт, положив подбородок на сложенные замком руки, сидел перед центральным монитором. На нём отображалась мирно спящая Хаяси Юки, настоящее имя которой Кира уже знал. Его интересовала не она — мысленно он находился совсем далеко. ВВ. Выходит, L провёл всех полицейских, включая его отца? Они же должны были знать, кому давали возможность написать имя на листке из тетради смерти. Или ВВ блефует. Но зачем? Нет, он сказал правду. У него есть глаза шинигами. У него есть тетрадь. Минутой назад Лайт выходил проверять, на месте ли тетрадь Рэм. С одной стороны, это было нерационально: ведь Лайт с самого начала узнал её, когда ВВ держал над своей головой за край обложки сверхъестественный артефакт. А с другой стороны, всё-равно следовало проверить. Иначе Ягами младший просто не мог найти себе покоя и должен был удостовериться. Конечно же, копия-L нашёл именно её! Не свалилась же с неба ещё одна тетрадь. Такой выпад Бог Нового Мира не мог предугадать, и это сбило его с толку. Это жутко бесило привыкшего держать всё под контролем Киру. Он не знал, как поступить, как решать. И позволить себе быть марионеткой и действовать по указке какого-то нового нежеланного игрока в их странной с Элом игре-схватке, Кира не собирался. Но если он запишет настоящее имя Юки в тетрадь, (благо, он остановил Мису от отказа тетради и передачи её преданному фанату Киры) получается, он сделает так, как хотел ВВ. Кто такой, чёрт возьми, этот ВВ?! Лайту отчего-то казалось знакомым его лицо. И нет, не потому, что он был как две капли воды похож на великого детектива и вместе с тем его злейшего врага. Лайту казалось, что он где-то видел мельком это лицо… Но вспомнить было так трудно, что он уже не надеялся, что это может всплыть в его памяти. Рюдзаки Рю. «Я уже писал это имя в тетради смерти». Лайт внезапно озарился воспоминанием, когда увидел давно по какому-то каналу в новостях фотографию этого странного человека. «Рюдзаки Рю… Серийный убийца из Лос-Анджелеса». Лайт поймал себя на мысли, что ему впервые за долгое время действительно стало страшно.