Дело о «сломанных крыльях»

– Еще кофе? Риггинс, осененный внезапным порывом, молодцевато подмигнул уже не молодой, но довольно привлекательной официантке, пригладил усы, и та расплылась в широкой улыбке. – Да, не откажусь. – А вашей спутнице тоже подлить? Выражение лица Уилсон, которая, казалось, только что съела лимон целиком, да еще и заела горчицей, полковника весьма порадовало. – Нет, благодарю,– процедила та сквозь зубы, вновь сделала нервный глоток из своей кружки и, дождавшись, пока официантка отойдет от их столика, прошипела. – Вы сейчас можете сколько угодно раздувать хвост и изображать из себя победителя, но уверяю вас, это ненадолго. Мои связи… – Если вы про своего таинственного рыцаря из Пентагона, то не стоит на него рассчитывать. Дело в том, что нам удалось расшифровать все файлы, – Риггинс многозначительно качнул бровями. – То есть абсолютно все. – Краски жизни совершенно покинули лицо его собеседницы, и без того не отличающееся здоровым румянцем, а тонкие наманикюренные пальцы принялись отбивать нервную дробь на поверхности стола. – После того как я выслал на его личную почту копию одного из ваших «домашних видео», он выразил полную готовность не вмешиваться в ситуацию, что бы с вами ни происходило. Мало того – если мне понадобится его помощь, он, безусловно, готов ее оказать. И нет – он не так уж сильно боится за свою карьеру, не подумайте плохого. А вот потерять семью он боится куда больше. Плечи Уилсон заметно поникли, пальцы впились в край стола до побелевших костяшек. Ее губы дрогнули, и лицо скривилось в злобной гримасе. – Были бы вы столь дерзки, зная, сколько снайперских винтовок направлено сейчас в вашу голову? Риггинс с беззаботным видом пожал плечами, автоматически прикидывая количество потенциальных невинных жертв в случае внезапной перестрелки, учитывая число посетителей, расположившихся в данный момент за столиками в небольшом уютном кафе на углу Тридцать четвертой авеню и Восточной Юнион-стрит. – Вы же прекрасно понимаете, что моя смерть приведет в действие механизм, который вам уже не под силу будет остановить. Так что не надо пустых угроз. – Человек, которому нечего терять, способен на все. Берегитесь! В данный момент Уилсон напоминала то ли змею, то ли ощетинившуюся кошку. Риггинс прерывисто вздохнул, покачал головой. – У вас еще есть шанс сохранить свободу. Вы содействуете передаче подразделения «Черное крыло» под мое командование и мою полную ответственность, а взамен получаете сутки форы, прежде чем на вас спустят всех собак. Сутки – это уйма времени для того, чтобы залечь на дно в любой из тех точек мира, откуда нет экстрадиции. Убьете меня или причините вред моим подопечным – вас сольют быстрее, чем вы успеете сказать «мама». Плечи Уилсон чуть расслабились, она поджала губы и склонила голову набок, рассматривая своего собеседника со странным и немного пугающим выражением на лице. – Возможно, полковник, вам кажется, что вы неуязвимы. Но это всего лишь иллюзия. У вас нет семьи и близких, но одно слабое место у вас все же есть. Вы знаете, о чем я. Вернее, о ком. Я почитала материалы, касающиеся работы подразделения до момента роспуска объектов. Вы ведь на самом деле очень привязались к проекту «Икар». Без преувеличения, вы относились к этому мальчишке как к сыну, которого у вас никогда не было. – Несмотря на многолетнюю выучку, Риггинс с трудом сохранял внешнюю невозмутимость. В сознании вспыхнула картинка, вернее, даже ощущение – вздрагивающие острые лопатки под его ладонями; голова, прижавшаяся к его плечу и темные пятна на его униформе от воды, что стекала с мокрой челки; датчики на висках и выпирающих под бледной кожей ключицах, которые он торопливо срывал… Он выдохнул, прогоняя видение. – Теперь мальчик вырос и не желает иметь с вами ничего общего, но вы по-прежнему готовы горы свернуть ради его спасения. Так вот, чтобы у вас не возникло иллюзии, будто вы крепко держите меня за горло – стоит вам только нарушить условия нашего договора, как мои люди отыщут Дирка Джентли, и его смерть заставит содрогнуться даже бывалых копов, когда они найдут тело. Надеюсь, вы воспримите мои слова всерьез. Я ведь никогда не нарушаю обещаний. *** Воздух свободы казался упоительно сладким, даже несмотря на разлитый в нем запах каких-то химикатов. Дирк стянул с головы кепку, взъерошил волосы и легкомысленно поболтал ногами, сидя на капоте бронированного внедорожника защитного цвета. Броневик был припаркован на стоянке у оплетенной колючей проволокой ограды внешнего периметра. Всюду висели таблички с надписями, угрожающими разнообразными карами всякому, кто вздумает попасть внутрь. Внезапно откуда-то вынырнула чумазая растрепанная Аманда с монтировкой в одной руке и пакетом крекеров в другой, запрыгнула на капот и, тоже поболтав ногами за компанию, протянула раскрытый пакет ему. Вогель копошился в кабине, пытаясь завести машину без ключа и чертыхаясь сквозь зубы, а Барт топталась неподалеку, держа наперевес какую-то здоровенную, убийственную на вид хрень крупного калибра и настороженно зыркала по сторонам. Учитывая, насколько давно она никого не убивала, можно было заранее посочувствовать тем бедолагам, которые попытаются их задержать. Или которым просто не посчастливится оказаться поблизости. Ухватив горсть крекеров, Дирк закинул ее в рот и с удовольствием захрустел. Отчего-то лишь теперь вернулись ощущения – голод, боль в плече, легкое головокружение. Не особенно приятные в целом, но приятные тем, что доказывали его принадлежность к миру живых. Пока что. – Эй, Барт! Крекеры будешь? Холистическая убийца зыркнула в их с Амандой сторону, повела плечом. – Я поем, когда Вселенная… – … сочтет, что тебе пришло время поесть. Ага, я в курсе. Считай, что Вселенная сочла. Спрыгнув на землю, Дирк шагнул к ней и протянул пакет. Эта девица все еще немного нервировала, но одновременно его тянуло к ней будто магнитом. Ни разу в жизни он не встречал кого-то, настолько похожего на него самого– и одновременно не похожего ни капли. Барт пристроила свое оружие под мышкой и, без церемоний отобрав у него пакет, высыпала крекеры в рот. Царившая между ними четверыми гармония казалось затишьем после бури. Таковым оно, по сути, и являлось. За последние часы случилось много страшных и неприятных вещей– приступ, накрывший Аманду в самый неподходящий момент; железная клетка, залитая кровью и набитая мертвецами; разлетевшаяся будто гнилая тыква черепушка одного из секьюрити; стоявшие в ряд криокамеры с табличками, на одной из которых Дирк случайно зацепил взглядом надпись «Проект "Икар"», и его накрыло липким тошнотворным ужасом. Сейчас от свободы их отделяло всего ничего, и совсем скоро он увидит Тодда и Фару… Дирк мотнул головой, отгоняя преследовавшее его в последнюю четверть часа назойливое и вязкое ощущение, совершенно непонятное. А возможно, он просто не желал его понимать. Ему всего лишь до чертиков хотелось домой, к тем людям, которые с недавнего времени стали ассоциироваться у него с понятием «дом». Он смертельно устал, он чувствовал себя больным и разбитым. Может, с него хватит? Ну пожалуйста, не надо больше. Не надо, не надо, не на… Звук ожившего движка внедорожника и радостный возглас Аманды, заключившей в объятия еще более чумазого, чем она, Вогеля прервал его мысли. А спустя пару минут они уже были готовы к старту – Вогель сел за руль, Аманда примостилась рядом, Барт запрыгнула в кузов и протянула оттуда руку Дирку, а он потянулся к ней… Потянулся, потом внезапно отдернул руку и отступил на шаг, помотав головой. – Я остаюсь. Надо сделать кое-что. Ведь именно ради этого я здесь и оказался. Раздались изумленные возгласы, посыпались суматошные вопросы; Дирка тормошили и высказывали сомнения в его психическом здоровье. – ХВАТИТ! Он отступил на шаг, выставив перед собой раскрытые ладони, и все сразу смолкли. Дирк обвел глазами всех троих, по очереди встретил их взгляды – раздраженно-непонимающий Вогеля, недоуменно-испуганный Аманды и выжидательный Барт. – Неужели вы не понимаете? Это все не ради меня. Ничего и никогда не происходит ради МЕНЯ. Меня насильно забрали, нас всех насильно забрали сюда не просто так. Мы здесь, потому что должны были здесь оказаться. Ради чего-то более важного, чем наши жизни. Верно ведь? Он резко развернулся – клоун стоял прямо за его спиной, с печальным видом склонив голову набок; ветерок трепал кудряшки его парика, придавая ему донельзя трогательный вид. Сглотнув комок в горле, Дирк повторил свой вопрос: – Я ведь прав?