Влюбленный Ахиллес

- Что с тобой сегодня, Патрокл? – спрашивает Ахиллес. В голосе – плохо скрываемое раздражение. Патрокл лежит на спине, на земле. Меч Ахиллеса упирается ему между ключиц. - Ты сам велел мне биться левой рукой, - оправдывается Патрокл. - Я велел тебе биться. И не важно, какой рукой. Биться! Клянусь богами, любой крестьянин управился бы с мечом лучше тебя. Патрокл поднимается, стараясь не смотреть Ахиллесу в глаза. Длинный темно-синий хитон в пыли и колючках, влажные от пота волосы прилипли к вискам. - Я устал. Я хочу пить, - говорит Патрокл, тяжело дыша. Он смотрит на мех с водой, лежащий в тени под оливой. - На поле боя просить воды будет не у кого, - отвечает Ахиллес. – Еще раз. Бери меч. Патрокл тихонько ругается, но послушно поднимает с земли меч. Встает, чуть согнув ноги в коленях и выставив руку с оружием вперед. - Атакуй, - командует Ахиллес. Патрокл бросается вперед – и через несколько мгновений снова оказывается на земле. Ахиллес ногой выбивает меч из его руки. - Никуда не годится. Ты не стараешься. - Просто я не могу больше! – кричит Патрокл. - Можешь, - говорит Ахиллес. – Идем. Они спускаются к морю. Ветер раздувает одежду, приносит запах мокрого песка. Патрокл оживляется. Он представляет, как заплывет так далеко, что берег покажется тонкой полоской. А потом ляжет на воду и будет смотреть в небо. - Видишь те камни? Ахиллес указывает на обломки скал, громоздящиеся в отдалении на берегу. Но Патрокл не слышит: сбросив сандалии, он по колено заходит в море. Вода у берега теплая, Патрокл зачерпывает ее ладонями и льет на шею. Ручейки сбегают по груди и плечам, намокший хитон приятно холодит тело. - Патрокл, - говорит Ахиллес. – Из воды. Немедленно. Патрокл оборачивается. - Я думал, на сегодня мы закончили… - Я закончил. Ты – нет. Отсюда и до тех камней, бегом. - Ахиллес, за что?! Ахиллес не отвечает и садится на песок. Его лицо бесстрастно. Патрокл знает, что спорить бесполезно. - Ненавижу тебя, - говорит он достаточно громко, чтобы Ахиллес услышал. - Прекрасно, - говорит Ахиллес и с улыбкой начинает насвистывать какую-то мелодию. Патрокл бежит. Ноги по щиколотку увязают в горячем песке. Горло пересыхает так, что больно дышать. Патрокл готов упасть, но он чувствует взгляд Ахиллеса. И бежит дальше. - Ненавижу… Ненавижу! – шепчет он. Возвратившись к тому месту, где сидит Ахиллес, Патрокл валится на песок лицом вниз. Его спина часто поднимается и опускается. - Неплохо, - говорит Ахиллес. – Но ты можешь быстрее. Еще разок? Не веря тому, что слышит, Патрокл приподнимается на локтях и смотрит на Ахиллеса. Тот не может удержаться от улыбки: ко лбу, волосам и даже носу Патрокла обильно прилип песок. - Ты издеваешься, Ахиллес! Патрокл встает и направляется к дороге, ведущей ко дворцу. Ахиллес некоторое время смотрит ему вслед, потом отворачивается. Сандалии Патрокла лежат рядом на песке. Ахиллес задумчиво перебирает длинные ремешки. - Ты суров с мальчиком, - раздается голос у него за спиной. Ахиллес оглядывается и видит высокого мужчину с кудрявой рыжеватой бородкой. - Одиссей… Прости, я плохой хозяин – оставил тебя, моего гостя, так надолго в одиночестве. - Я встретил Патрокла – мальчик в слезах, - говорит Одиссей и садится на песок рядом с Ахиллесом. - Мальчик? Хорошо, что он не слышит, а то тебе бы не поздоровилось. Этот мальчик уже выше ростом, чем я. - Хочешь сломать его? - Хочу сделать из него мужчину. Воина. А он – в слезы… куда это годится? Неуклюж – что с мечом, что с копьем. А последнее время еще и рассеян. Задирается, грубит… Не пойму, что с ним делать? Ахиллес отбрасывает сандалию Патрокла в сторону. Одиссей молчит, затем, словно решившись, говорит: - Он приходил ко мне вчера поздно ночью. - Патрокл? Голос Ахиллеса все так же спокоен, но Одиссей видит, как напряглись плечи мирмидонца. - Он сказал, ты принял решение. - Да, Одиссей. Я примкну к ахейскому войску. Мирмидонцы поплывут в Трою. Ты говорил, эту войну будут помнить в веках – пусть же в веках помнят и имя Ахиллеса. - Мудрое решение. А Патрокл? - А что Патрокл? – Ахиллес пожимает плечами. - Он сказал, ты не берешь его с собой. - Он приходил к тебе… жаловаться на меня? – со смехом спрашивает Ахиллес. - Ахиллес… - Одиссей медлит, потом продолжает. – Мальчик влюблен, не замечаешь? Ахиллес молчит и смотрит на чаек, парящих над водой. - Он влюблен в тебя, - говорит Одиссей. - Именно поэтому я не беру его с собой. - Не понимаю. - Какой в бою прок от влюбленного мальчишки? Холодный рассудок – вот первое достоинство настоящего воина. А Патрокл или попытается защищать меня и станет путаться под ногами, или же будет лезть в самое пекло, чтобы я заметил его отвагу. Зачем мне это? - Ахиллес… мальчик не виноват, что так получилось. Он молод, а ты такой… Ахиллес бросает предупреждающий взгляд, и Одиссей смеется, так и не закончив фразу. - Патрокл может присоединиться к нам позже. Когда выбросит из головы всю эту любовную чепуху, - после паузы говорит Ахиллес. – Пойдем во дворец, правитель Итаки. Угощу тебя вином, которое берегу для самых именитых гостей. И прикажу заколоть самого жирного барашка. Будем пировать всю ночь! А любовь… оставим ее женщинам и неоперившимся юнцам! Поднявшись с песка, Ахиллес и Одиссей идут в сторону дворца. Пройдя немного, Ахиллес возвращается и подбирает забытые у воды сандалии Патрокла. Наступает вечер. Пиршественная зала царского дворца ярко освещена факелами и лампами на высоких бронзовых треногах. Возле стола, на низких кушетках расположились Ахиллес и Одиссей. - Никий! – зовет раба Ахиллес. – Никий! Где Патрокл? Пойди и скажи ему, что он оскорбляет нашего гостя! - Меня? – изумляется Одиссей. Он уже изрядно пьян. - Это ужин в твою честь. А Патрокл даже не подумал явиться! Ахиллес пьет не меньше царя Итаки, но выглядит трезвым. Одиссей завидует и оттого пьет еще больше. - Оставь мальчика, Ахиллес… Лучше выпьем! – бормочет он и поднимает чашу. В это мгновение в залу входит Патрокл. На нем короткий белый хитон, застегнутый лишь на одном плече. Светлые, выгоревшие на солнце волосы завиты и надо лбом перехвачены лентой. Одиссей забывает о вине. Неуклюжий, заплаканный мальчик, которого он утром встретил у моря, сейчас выглядит как… - Сам Аполлон!.. - вырывается у Одиссея восхищенное восклицание. – Ахиллес! А ты прав, мальчик-то вырос! Экий красавец! Ахиллес с равнодушным видом рассматривает Патрокла. На несколько мгновений его взгляд задерживается на стройных лодыжках, перевитых ремнями сандалий, скользит выше, к бедрам. Лицо Ахиллеса не меняется, но если бы Одиссей был трезв, он бы заметил, что рука мирмидонца чуть дрогнула, когда он ставил чашу на стол. - Прошу простить за опоздание, мой господин. И ты, правитель Итаки, прими мои извинения, - говорит Патрокл и склоняет голову в поклоне. Пройдя мимо Ахиллеса, он садится на ложе Одиссея. Царь Итаки слишком пьян, чтобы удивляться. Вино вдруг кажется Ахиллесу кислым. Он смотрит, как Одиссей забрасывает руку на плечо Патрокла и что-то шепчет ему. Вот они оба громко смеются, когда Патрокл – тоже шепотом – отвечает. Вот Одиссей предлагает Патроклу отпить из своей чаши, а потом касается губами того места, где касались губы юноши. Вот Патрокл принимает более свободную позу, его колени расходятся… - Патрокл, ступай к себе, - говорит Ахиллес. - Я свободнорожденный, и сейчас мы не тренируемся. Поэтому ты не смеешь приказывать мне, - с вызовом отвечает Патрокл. - Ты под моим покровительством, поэтому я смею приказывать. Ступай к себе. Тебе рано находиться среди мужчин. Патрокл вздрагивает, как от удара. Его ноздри раздуваются, на щеках пятнами проступает румянец. Он вскакивает с ложа и опрометью бросается из залы. - Зачем ты так? – спрашивает Одиссей. Он смотрит на Ахиллеса красными, усталыми глазами. - Не вмешивайся, - отвечает Ахиллес и в несколько глотков осушает чашу. Наливает из кувшина еще вина и снова пьет – жадно, быстро. - А ты обманул меня, мирмидонец… - Что за чушь несешь? - Обманул… - тянет Одиссей. Он встает и пересаживается на ложе Ахиллеса, словно хочет убедиться, что тот услышит все до последнего слова. – Ты говорил, что не берешь Патрокла с собой под Трою, потому что его любовь будет тебе помехой, верно? Так вот, ты брешешь, словно дворовый пес! - Иди спать, пропойца! - Брешешь! – говорит Одиссей, тыкая Ахиллеса пальцем в грудь. – Я все видел. - Что ты видел? - Как ты смотрел на Патрокла. Как ты смотрел на меня, когда я обнял мальчишку! Клянусь Аресом, не думал я, что увижу великого Ахиллеса… - Одиссей хохочет. – Влюбленным! - Пойди проспись! – Ахиллес отталкивает Одиссея, и делает знак двум рабам, стоящим у дверей. Те подбегают, подхватывают правителя Итаки под руки. Одиссей шатается из стороны в сторону, пока рабы ведут его к выходу из залы. - Ты влюблен, вот почему не хочешь брать Патрокла с собой! – кричит Одиссей. – Меня не проведешь, нет! Ну, признайся же, песий сын! Ты любишь мальчишку! Признайся хоть самому себе! Любишь и боишься потерять его под Троей?.. Когда пьяные крики Одиссея стихают в длинных коридорах, Ахиллес выходит из дворца и спускается к морю. У самой воды, на песке, он различает фигуру в белом хитоне. Ахиллес подходит ближе. Патрокл сидит, сгорбившись, и его плечи вздрагивают. Море волнуется, и из-за шума прибоя Ахиллес не может различить, действительно ли Патрокл плачет, или это только кажется. - Послушай… Патрокл… Патрокл резко оборачивается и встает. В темноте не различить его лица, но Ахиллес рад этому: он бы скорее умер, чем вынес сейчас взгляд глаза в глаза. - За что ты так меня ненавидишь? – кричит Патрокл, и его голос дрожит и срывается. – За что, Ахиллес, ответь?! - Послушай… - повторяет Ахиллес. – Я… - Ненавидишь, потому что я слаб? Да, это так! Я слаб! Ты доволен?! Я позволил себе слабость – увидел в тебе больше, чем просто наставника! Я не могу с этим бороться! Не могу! Я не могу… Патрокл падает на колени, вжимается лбом в песок. И теперь Ахиллес отчетливо слышит рыдания – судорожные, отчаянные. - О боги… Ахиллес бросается на песок рядом с Патроклом. Поднимает его за плечи и трясет. - Послушай, Патрокл. Я никогда не ненавидел тебя. Это невозможно – ненавидеть тебя, слышишь? И, прежде чем юноша успевает понять смысл сказанного, Ахиллес целует его. Целует губы, соленые от слез щеки, спутанные волосы. - Ты… снова смеешься надо мной? – шепчет Патрокл, всхлипывая. Мгновение Ахиллес медлит. Он понимает, что пути назад не будет. Многие делили с ним ложе – и девы, и юноши, но он ни разу не произносил слов, рвущихся сейчас с языка. - Я люблю тебя, Патрокл, - говорит он. Все вдруг становится просто и понятно. «Так, как должно быть», - удивленно думает Ахиллес. Патрокл снова всхлипывает и через голову стягивает хитон. Ахиллес пытается удержать его, но тщетно – Патрокл остается в одних сандалиях. Ахиллес ласкает его стройное, гибкое тело и чувствует себя равным олимпийским богам – потому что невозможно быть счастливее. Патрокл переворачивается на живот и приподнимает бедра, бесстыдно предлагая себя. Ахиллес не помнит, когда желание накрывало его с такой силой. Мысль о том, что никто не касался прежде этого юного тела, возбуждает нестерпимо… Нестерпимо настолько, что каждое движение фаллоса внутри тесного, жаркого прохода бросает Ахиллеса на грань, за которой – сладкое, мучительное забытье. - Дотронься до себя. Ну же! - рычит Ахиллес и ускоряет темп. Патрокл послушно обхватывает свой фаллос. Ему достаточно всего нескольких движений ладонью - и семя проливается на песок. Патрокл стонет и выгибается, почти соскальзывая с пронзающего его фаллоса. Ахиллес рывком возвращает бедра Патрокла на место и двигается яростно, почти ожесточенно. В предоргазменной судороге он толкает юношу плашмя на песок и, навалившись сверху, вцепляется зубами в изгиб между плечом и шеей… С раннего утра во дворце суматоха: Ахиллес и его мирмидонцы готовятся к походу. Когда Одиссей выходит в обнесенный колоннадой внутренний двор, там толпятся воины. Длинноволосые, загорелые, они одеты в черные хитоны и доспехи. Щиты и копья грудами сложены на земле. Среди воинов Одиссей замечает Патрокла – тоже в нагруднике и поножах. Но, в отличие от остальных, он держит свое копье в руке, нервно постукивая древком по сандалии. - Разрази меня Зевс, если я что-то понимаю! – бурчит Одиссей. Во дворе появляется Ахиллес, и мирмидонцы громко приветствуют своего царя. Воины тут же окружают его, галдят, перекрикивая друг друга. Ахиллес разговаривает то с одним, то с другим, а затем, заметив Одиссея, направляется к нему. - Приветствую, Одиссей, – говорит Ахиллес. – Как видишь, мы готовимся выступать. - Ты берешь мальчика с собой? - Да, - после паузы отвечает Ахиллес. - С чего вдруг? Ахиллес молчит и смотрит на группу из пяти-шести воинов, стоящих в нескольких шагах. Один из воинов – Патрокл. Словно чувствуя взгляд, юноша оборачивается. И заливается румянцем, встречаясь глазами с Ахиллесом. - Так я был прав? – спрашивает Одиссей. – Признайся, Ахиллес! Ведь я был прав! А? Тем временем Патрокл подходит ближе. Ахиллес касается ладонью его щеки и тихо говорит что-то на ухо. Юноша улыбается и накрывает ладонь Ахиллеса своей ладонью. - Можешь не отвечать, сам вижу… - бормочет правитель Итаки.