Весь мир - тебе на ладони

Джаред спал как всегда, на животе, закопавшись головою в подушки и раскидав на всю кровать длинные руки-ноги. Надо будет совсем скоро отучать его от этой привычки, и при мысли о причине Дженсен заулыбался, поднял сброшенное на пол одеяло и укрыл Джареда. На цыпочках двинулся от кровати: ему, пропахшему порохом, сталью, кровью, бог знает, чем еще, нужно скорее принять душ и потом вернуться, скользнуть под одеяло, прижаться к Джареду, такому нужному, такому сладкому, такому… – Джеееенс? Заспанный, с капризными нотками голос застал его на пороге. Дженсен замер, вздохнул тяжело, обернулся. Джаред сверлил его обиженным, настороженным взглядом, и следующий вопрос должен быть… – Где ты был? Да, точно. А дальше… – Почему так долго?! Нельзя было позвонить?! Дженсен, ты совсем охренел?! Джаред заводился с полпинка, всегда так было, а уж беременный стал просто фурией какой-то. – Джаред, я… – Сука ты, Дженс! – Джаред уже орал, но сердиться на него, такого раскрасневшегося, готового заплакать, не было никакой возможности. Джаред швырнул в него подушкой, Дженсен автоматически ее поймал, принял другую, потом третью. Уходить нельзя было ни в коем случае. Разорется, обидится смертельно, полдня будет его пилить и мучить, нет, нужно подождать, чуть-чуть. Дженсен со стоической улыбкой принял четвертую – подушки закончились, и запал у Джареда внезапно тоже кончился. Он сгорбился, всхлипнул и прогундосил с чувством: – Я уж думал, тебя прикончили. Мудак! Дженсен понял, что теперь его очередь, и промедли он полуминуты, скандал разгорится с новой силой. Вернулся к Джареду по дороге скинув пиджак – ну хоть так, не такой резкий запах для растревоженного, обиженного рита, снял кобуру на ремнях, повесил на спинку стула, сел на кровать, притянул с себе упрямого, капризного – любимого – поцеловал и не удержался, сказал негромко, пряча усмешку: – Да ладно. Так убивался, что заснул, мое сокровище? Джаред прильнул к нему всем телом, стройным еще, прижался крепко. Успокоено, прерывисто вздохнул, как ребенок после плача получивший любимую игрушку, повторил недовольно: – Я подумал, что тебя убили, когда ты не пришел ночевать. Джаред ткнул пребольно Дженсена под ребра, но тот мужественно стерпел, и, удовлетворенный, Джаред продолжил, почти мирно: – Это было ужасно. Я плакал. Дженсен сокрушенно вздохнул: – Ну прости, детка. Джаред кивнул и продолжил, без всякого выражения: – Потом док Ли заставил меня лечь, зануда. Говорит, надо лежать. Искать тебя не пустил! Я тогда начал представлять, что сделаю с теми, кто посмел тебя убить. Это меня немного успокоило. Я представлял, как кромсаю их кишки, и как отрываю руки, и ноги, и так размечтался. Это было… красиво. Они так орали. А языки, Дженс – их тоже можно выдирать, я придумал как. И случайно заснул. Джаред устроился головой у него на коленях и мечтательно улыбался. Дженсену не очень нравилось, как подозрительно сверкают у Джареда глаза, но что поделать, знал, с кем связывается. Вспомнить хотя бы, как они познакомились, и какие функции выполнял в банде Лефрата хорошенький длинноногий мальчишка. Но заодно и вспомнил о рекомендациях дока: зануда не зануда, он дело свое знал, и Дженсен ему верил. Ребенка, пусть он внутри, должно окружать только прекрасное. И мысли тоже. Что могло напридумывать его кровожадное золотце, прекрасным назвать было нельзя даже с большой натяжкой. И надо было любимого отвлечь от кровавых сцен расправы с гипотетическими убийцами мужа. – Дорогой, – ласково позвал Дженсен, – посмотри на меня. Джаред с трудом оторвался от своих мечтаний, посмотрел на него вопросительно, мол, чего? – Я здесь. С тобой. Все хорошо. Не нужно никого убивать. Джаред слегка погрустнел, но потом улыбнулся ясно, светло, по-мальчишески – чистый ангел! – и согласился: – Да, прости. Я что-то… увлекся. Ну, теперь ты здесь, и мы… Джаред недоговорил, но глаза его загорелись таким понятным интересом, что Дженсен в предвкушении прикусил нижнюю губу. Вот засранец! Что может сделать с ним его ненаглядный, солнечный мальчик одним только взглядом! Джаред самодовольно усмехнулся и потянулся к его губам, обнимая длинными руками за шею, пригибая к себе: – Джееенс. Хочу тебя. Так хочу трахаться! Давай… – Джей, погоди, душ… – Нет! Ты так классно пахнешь. Хочу, не могу, трахни меня, ну?! Дженсен и не подумал сопротивляться. Подхватил Джареда, усадил себе на колени, и они принялись целоваться – со знанием дела, с удовольствием и неторопливо, сначала неторопливо. Потом все яростней, вскоре Джаред завелся так, что поцелуев ему стало недостаточно. Он оторвался от губ Дженсена, шумно дыша, с сожалением разглядывая его рот, и тут же начал расстегивать на нем рубашку, потом толкнул Дженсена, заставляя лечь. Дженсен, улыбаясь слегка утомленно и довольно, мягко упал на спину и смотрел, как Джаред возится с ширинкой на его брюках, как ругается тихо вполголоса и какой он красивый, яркий, нетерпеливый – голодный – и так несет от него неутоленным желанием, что Дженсен вдруг забыл о своей усталости. Его будто омывало энергией, теплом, страстью, исходящей от Джареда, и проснулось желание – ответное, обнять и любить-любить. Джаред, почуявший тут же перемену в нем – чуткий, гаденыш, как радар настроен на него – издал радостный возглас и, наконец, справился с молнией, ремнями и схватил обеими руками дженсенов член, Дженсен тут уже охнул и прохрипел сквозь зубы: – Полегче, детка! Я знаю, что ты любишь меня. Джаред улыбнулся счастливо, слегка безумно, облизнулся, пропел: – О, еще как люблю. Сейчас я покажу тебе, как… Он показал. Минет Джаред делал так, что мозги отключались напрочь, Дженсен только постанывал и прикусывал язык, чтобы не повизгивать совсем уж неприлично. А чертов маленький садист так вылизывал его яйца и с таким чмоканьем виртуозно сосал член, что уже немилосердно хотелось засадить Джареду по самые гланды. Наученный горьким опытом, Дженсен из последних сил терпел – пусть будет, как детка хочет, не то можно все испортить, гормоны, мать его. Как там док говорил? Будьте снисходительны к его капризам, первая беременность, ох тыж… Черт! Что вытворяет языком, чертов сукин сын! Дженсен вымученно всхлипнул, мокрый весь, взмыленный, взмолился: – Джаред. Пожалуйста. Я сейчас… кончу! – Только попробуй, – ласково пригрозил Джаред, на секунду отвлекшись от его члена, и Дженсен обреченно закрыл глаза. И сцепил покрепче зубы, пытаясь представить себе что-нибудь неприятное. Отбивающее желание напрочь. Джаред подло хихикнул: – Даже не думай. И заглотил снова его член, вызвав у Дженсена короткий вскрик. Мучительно хорошо, но как же мучительно. – Джаред, – прошептал, уже не веря, что сможет сдержаться, – ох… прости, детка… Судорога прошла по телу, Дженсен выгнулся и выплеснулся в этот жадный, горячий, ненасытный рот со стоном, догадываясь уже, что этого Джаред и добивался. Хотел такого финала, но по укоренившейся привычке играл с Дженсеном. Иногда Дженсен и правда, не знал, чего ждать от Джареда, и правильно ли он чувствует, интуиция срабатывала не всегда. Да, не всегда. Вспомнить хотя бы этого Фредди. Так некстати всплывшие неприятные воспоминания сразу насторожили Джареда, он перестал вылизывать живот Дженсена и посмотрел на него, чуть нахмурившись. Пока Дженсен отвлеченно размышлял – что, у этих ритов во время беременности экстрасенсорные способности просыпаются? Или просто это ему персонально так повезло? – Джаред спросил хрипло: – Что не так? Так странно было слышать в его голосе неуверенность, и даже страх. Как же быстро менялось его настроение! Дженсен поспешил его успокоить: – Все хорошо. Просто… вспомнилось кое-что. – Что? Дженсен отрицательно качнул головой, улыбнулся – и не проси. Джаред надулся. Заявил капризно: – Ладно, можешь не говорить. Но ты не думаешь, что теперь твоя очередь, Дженс? Дженсен притянул к себе супруга, заглянул в глаза, спросил тихонько: – Уверен? Ему не повредит? – Оооо, – Джаред нетерпеливо заерзал на нем, – какой же ты зануда, вот… всегда знал… Как только увидел! Ну нет же, ничего, спроси в сотый раз у дока, если девяносто девять раз ответ тебя не удовлетворил! Нет, я его не подкупал, блин, Дженс, давай уже! – Ну ладно, детка, – с легкой угрозой проговорил Дженсен, неуловимо изменяясь и чувствуя, как Джаред моментально подстраивается, словно признает его силу, до той поры сдерживаемую. Джаред даже смотреть стал по-другому – умоляюще, чуть-чуть испуганно и с восторгом, а Дженсен уже крутил послушного, как кукла, супруга, раскладывал его на кровати задницей кверху, бесцеремонно и даже грубовато растягивал пальцами, снова вертел его, гибкого, пластичного, постанывающего от восторга, теперь укладывая спиной на кровать, закинул его длинные ноги себе на плечи и, уже снова полностью готовый, одним долгим движением насадил на свой член. Звук, который издал Джаред при этом, подействовал на Дженсена как удар хлыста. И дальше он уже функционировал на каком-то животном инстинкте, зная точно, под каким углом входить и в каком ритме продолжать, чтобы вызвать снова эти крики и довести Джареда до изнеможения – маленькая месть – и мучить-мучить его, не давая кончить, а потом все-таки отпустить и прийти к яркому, ослепительному оргазму вместе. *** Дженсен не заметил сам, как заснул. Джаред, свежий, полный сил, очевидно, только что принявший душ, разбудил его, устраиваясь под боком. Пока Дженсен соображал – как долго он проспал? – и понимая по усталости, что недолго, может, полчаса или час, Джаред закинул на него ногу, тесно прижался всем телом, пробормотал сосредоточенно: – И все-таки, не знаю, но мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, Дженсен. Мне неспокойно. – Завтра, детка…Ох, в смысле… Дай мне поспать, ладно? Потом… поговорим.